Я живу для того, чтобы понять этот мир, но мир меня никогда не понимал, почему? Совсем не понимал меня, даже наполовину, лишь только мне вредил. RM — Always
— Хён! Хватит слушать музыку! — Чимин стаскивает с парня наушники и смотрит на него укоризненным взглядом. — Ты после гадалки сам не свой. Может объяснишься? — Мне нечего объяснять, — блондин отворачивается от парня и прикрывает глаза. Он и так пытается справиться с пережитым, хочет избавиться как от страшного сна. Но выходит пока с трудом. А особенно когда еще и брат напоминает, так вообще воспоминание стоит на нулевой точке под названием «Вечно зудящая мысль». — Ну хё~он! — сзади к нему прижимаются и обхватывают всеми конечностями. — У меня день рождения, как-никак! А если у тебя плохое настроение, то оно и у меня будет. К тому же, бабушка тоже волнуется. — Вот же приставучий, — Юнги поворачивается к младшему и обнимает. — Не отвяжешься же? — Не-а. Поделись со мной! Если это секрет — я никому не расскажу, обещаю. Парень смеется и треплет макушку Чимина. Ему лучше. С любимыми и родными людьми всегда хорошо. — Просто бабка та наплела мне всякого говна, я подумал, что она больная на всю голову — вот и выбежал. — Ты из-за неё так расстроился? — Ну есть такое. — Ох, хён, — Чимин оседлал парня, прикладывая ладони к его щекам. — Такую глупость можно забыть и просто не обращать внимания. Оно того не стоит. Ты такой ребёнок. — Сказал Чимин, — Юнги тут же прилетела подушка по лицу, и громко хохоча он поднялся, начиная щекотать своего брата. Еще минут десять длилась их борьба, и вскоре Чимин уснул в объятьях старшего. Но Юнги еще не спал. Он нежно перебирал прядки волос на чужой голове и думал. Возможно, оно правда того не стоит. Возможно, он зря так переживает. И гадалка та и есть психопатка какая-нибудь. Но почему-то тревожные мысли всё равно его не отпускают. Они его душили, не давали заснуть. Юнги встал тихо с кровати и пошел на кухню попить чая. Бабушка тоже не спала и обеспокоенно посмотрела на внука. — Юнги, что-то случилось? — парень сел напротив неё, делая глоток и даже не подымая глаз на родного человека. «В тебе грязи больше…», — эхом раздалось в голове, и парень сильно сжал кулак. Он не вынесет это. Ему нужно выпить. Срочно. Иначе он сойдет с ума. — Бабуль, скажи. Можно ли верить экстрасенсам, гадалкам, ведьмам? — он услышал облегченный вздох, но сам расслабиться не мог. — Господи, я уже так испугалась… Думала, что-то серьезное, — «серьезней некуда». — Не всем нужно верить, Юнги. Тебе что-то плохое говорили? Не обращай внимания. Такие люди очень плохие, они просто хотят сломить тебя, потому что сами такие же жалкие. Не верь во всякий бред, ладно? — Ладно. Я пойду прогуляться. Женщина грустно посмотрела на парня. Она знает о его похождениях и не собиралась останавливать. Главное, что ей не врали, и что это выбор Юнги. Но самое важное, чтобы парень не довел себя до критического состояния. — Юнги, ты должен беречь себя, — она ушла в свою комнату, а блондин с огромным камнем на душе остался сидеть. — Прости, бабушка, но мне так легче, — блондин пошел на выход и всю дорогу до клуба размышлял. Он чувствовал себя той жертвой, что сам над ней издевался. Эти люди жалкие, если говорят плохое, значит и Юнги жалкий. Но он не по своей воле такой. Родители. Которые бросили. Которые не тратили свое драгоценное время на него и Чимина. Бабка говорила то же самое. Блондин понемногу видит в себе всё то плохое и ужасное, что причиняет другим. Перед ним будто сняли маску, в которой он, не видя, что делает, крушил, ломал, давил, громко смеялся над другими. Он понимает насколько низко пал. Особенно перед тем человеком, которого любит. Разве его можно любить? Кто же этот человек, что так слеп и так глуп, так наивен и безнадёжен? Юнги не сочувствует. Нет. Ни капли не сожалеет. Но осознает. Чувствует боль и страдания, что он причинял. А ведь это ему вернется бумерангом. И в два раза сильнее. Сегодня он пил очень много. До потери памяти, до рвоты, до тумана в голове. Только бы забыть сегодняшний день. И вчерашний, который не смыл алкоголь. Только теперь его будет вдвое больше. Он хочет забыть весь этот бред и продолжать жить, как и раньше. И больше никаких тупых гадалок и аттракционов. Никаких синих палаток и черных котов с глазами человека. Ничего этого больше не будет в его жизни. И оно всё исчезнет, как программа при удалении в компьютере, как бумага, которую сжигают, как ненужный мусор или вирус. Больше никаких лишних мыслей. Вот и всё. Ночью он шастает по городу, совсем позабыв где и что с ним. Юнги просто идет, просто смотрит в пустоту, пошатывается и заставляет мимо проходящих людей с отвращением его обходить. Ему весело. Он чувствует расслабление и облегчение, будто от чего-то избавился. От чего — вспомнить не может, но знает, что этого делать не стоит. Блондин ложится на какую-то скамейку в парке и просто смотрит в небо. Так много звезд. Они все такие разные. Как и люди. Люди тоже разные. Одни хорошие, другие плохие. Как он, Юнги. Юнги тоже плохой. А ботаник возможно хороший. Парень недовольно хмурится. Почему сейчас он вспоминает именно его? Какое вообще ему дело до этого Намджуна? Но всё же. Он не такой, как все. Он умный. Возможно, даже и милый. Поправляющий вечно очки. Но ходит смелой и мужественной походкой. Иногда поглядывающий на Юнги на паре, из-за чего он бесится. Но всё равно видит этот заинтересованный взгляд. Шуга столько раз его бил, чтобы он пересел, чтобы перестал пялиться, чтобы прекратил ебать ему мозг. Хотя вовсе ничего такого и не делает. Но Намджун настырный. Терпит все удары, даже не остановит, ни сдачи даст. Странный какой-то. На нём нет ни следа побоев, зато Юнги как запыхавшаяся собака. На нём даже мускулы лица не дергаются. Зато как он изменяется, когда эти долбанные пряди волос выбиваются из укладки, когда прическа выглядит очень харизматично и дерзко перевоплощая их обладателя в настоящего мужчину. А вчера, каким он был… И это даже не волосы. Нет. Взгляд у Намджуна менялся. Становился другим. Не тот спокойный ботаник. А, впрочем… Зачем он о нем думает? Видимо алкоголь хорошо ударил в голову. Юнги поворачивается на бок и блюёт на асфальт. Стало легче. Он забывает, о чем думал пару секунд назад и смахивает всё на туман в голове. Ему хочется еще немного поговорить с самим собой, еще немного подумать о чем-нибудь. Например, о звездах. Но веки невольно слипаются, и блондин, под тихий шум ветра, погружается в сон.***
— Хэй, парень! Хватит здесь спать! Просыпайся, кому говорю! — легкие похлопывания по щекам заставляют Юнги окончательно выйти из полусонного состояния, из-за чего он обреченно стонет. Лучше бы он не просыпался. Голова жутко болела, и в животе очень отдавалась тошнота. Плюс ко всему, глаза были настолько тяжелыми, будто их залили свинцом. — Давай просыпайся! — над ним склонился полицейский, то и дело что-то недовольно ворча сквозь свои старомодные усы. Он размахивал руками, показывал на лужу блевотины рядом, говорил что-то про штраф. Однозначно, самое прекрасное утро в мире. Юнги еле как встаёт, погружая свои кеды в непонятную массу и обреченно стонет. Лучше некуда. — Хэй! Либо убирай, либо плати, щенок! — полицейский что-то кричит вслед еле передвигающему ноги парню и собирается идти за ним. — Я моральный инвалид, отвалите! — за спиной тишина, и блондин ухмыляется, пытаясь быстрее ретироваться с места «небольшого преступления под скамейкой». Ему насрать вообще. Сейчас бы куда-нибудь в кусты, например. Юнги преодолевает резкий кашель и он тихо матерится на мошек. Только вот мошек нигде как бы и нет. К тому же, в середине осени. А кашель не проходит, лишь периодически прекращаясь. Видимо, долежался на воздушке. Уже и болячку подхватил, но резкий удар в памяти вмиг сшибает парня. «Наказание». Юнги резко отходит куда-то в сторону, выблёвывая пищеварительные остатки и так и стоит с минуты две. Кашель душит горло. Сжимает в тиски. Нет, нет, нет и еще раз нет! — Быть того не может… Не верю… Нет… — шепчет сам себе парень и достаёт телефон, надеясь увидеть, что сейчас не полдень и это просто болезнь. 12:02. Значит, всё-таки да. Юнги хватается за голову и тяжело переводит дыхание. Он не замечает на экране 5 пропущенных и видит, как клеймом пришибленные, 12:02. Он бежит кое-как домой сквозь сильные отхаркивания и пытается убедить себя, что это всего лишь сон. Сон, который, черт возьми, очень реален! Он влетает домой, пропускает мимо ушей слова бабушки и Чимина, и закрывается в своей спальне. Снова кашель. Очень сильный. До влаги в глазах. Блондин не знает, что ему делать — верить ли, найти того человека, или же бабку. Он не вытерпит этой херни. — Юнги, открой дверь! Ты слышишь меня?! — бабушка пытается зайти, но парень лишь закрывается на замок. Он не хочет, чтобы его сейчас видели таким. Грязным, пропахшим рвотой, с бледным лицом и душераздирающим кашлем. — С тобой всё в порядке?! Почему ты не отвечал? — Вызови доктора, — кое-как, осипшим голосом, говорит парень. — Что? Что случилось? — Просто вызови… Пожалуйста… За дверью слышатся отдаляющиеся шаги и встревоженные голоса бабушки и Чимина. Юнги вздыхает и опускается на пол. Что за чертовщина творится… Кашель немного прекратился, но все еще ощущался в горле неприятным першением. Но он хочет убедиться, что это всего лишь болезнь. Просто его глупая ошибка и предрассудки. Нельзя же верить кому попало. — Хён, открой мне. — Нет, Чимин. — Пожалуйста. Раздался щелчок, а затем Чимина вмиг утянули в комнату, закрывая дверь обратно. В комнате стоял полумрак. Шторы не пропускали солнечный свет из окна. Младший накинулся на парня, обнимая его и крепко прижимая к себе. — От тебя несёт помойкой, — бубнит он в футболку брата. — Так отлипни. — Нет. Мы так с бабулей переживали. Если ты уходил ночью, то точно возвращался. А сейчас ты не Мин Юнги, — Чимин посмотрел на парня. — Я не узнаю своего хёна. Ты мне не всё рассказал — я это чувствую. — Минни, послушай. Когда-нибудь я тебе всё объясню, ладно? Здесь нет ничего серьезного. Просто небольшие проблемы, — кашель. — Давай договоримся, что ты больше не будешь меня про это спрашивать. Я должен во всём разобраться, для начала. — Ты мне не доверяешь? — послышались грустные нотки в голосе. — Доверяю. Но я еще сам не во всем уверен. Не хочу морочить тебе голову, — Юнги закрывает рот и пытается сдержать новый приступ. — Ты заболел? Может принести тебе лекарства, пока доктор не приехал? — Принеси. — Ладно, но ты сходи в душ. Ты и правда очень сильно воняешь. Через пятнадцать минут приехал врач. До него Юнги кое-как изъяснил бабушке причину его пропажи до утра. Мол, помог одному пьяному в стельку человеку. Опять врёт. Но по-другому никак. Хотя, если подумать, он действительно помогал. Только этот «пьяный в стельку» был он сам. Юнги хотел себе помочь со своими сомнениями и мыслями. Никто так не поймет человека, как он сам себя. Доктор обследовал парня, что-то начёркал в блокноте, внимательно и с серьезным видом посмотрел на до сих пор кашляющего Юнги и спросил: — Вы придуриваетесь? Бабушка и Чимин шокировано уставились на доктора, а затем на блондина. — Нет, с чего бы? — У нас встречаются такие ложные вызовы. И мы их никак не приветствуем. — Послушайте, мне нет причин тратить своё время впустую на такие тупые игры. Мне очень плохо. Мне с трудом удаётся дышать. Я не могу нормально говорить из-за, кха, этого дебильного кашля! Вы скажите, что-нибудь или нет? — начинал злиться Мин, на что доктор смягчился в лице, понимая, что ему всё-таки не врут. — У вас нет никаких симптомов заболеваний. Возможно, следует обратиться к экстрасенсам. Такое тоже бывает. Юнги будто получил удар ножом в голову. Теперь ему понятно. Даже более, чем понятно. И после ухода доктора он делает себе несколько выводов. Первый — никаких больше потусторонних игрушек с гаданиями. Второй — врачи больше не помогут. Третий — бороться как-то с проблемой. И четвертый — нужно найти этого влюбленного придурка.