Классика в поцелуях

Уйди, уйди; я — не пойду. Что это У милого в руке? А! склянка с ядом! Вот как с собой покончил он… О, жадный! Ты выпил все, ни капли не оставил, Что помогла б мне за тобою вслед Отправиться. — Прильну к твоим губам: Быть может, есть на них довольно яда Чтобы меня убить. — Они теплы!       Джульетта прильнула к губам Ромео, затем, сказав пару строк и услышав шум возле склепа, вынула кинжал из ножен, пронзая себе грудь. Девушка упала бездыханно и рядом с ней лежал мертвый Ромео. В усыпальницу зашли стражники и мальчик, иль кто там был. Но парень не смотрел, не хотел, не видел. Подорвался с места и вышел вон, направляясь в уборную. Глаза застилали слезы, а в душе комок горечи. Юнги не знал, что так проникнется и будет обескуражен. Он жалеет, что вообще не читал это произведение в средних классах. А ведь это классика.       Блондин плачет, будто посмотрел фильм «Хатико», его переполняли эмоции и жалость. Эти двое любили друг друга и так глупо умерли. Если бы этот юноша хоть немного подождал… они бы жили счастливо. Юнги заливается крокодильими слезами, сам понимает насколько сейчас тупо выглядит и утыкается в крепкую грудь зашедшего Намджуна. Он тихо поглаживал парня по спине и пытался успокоить.       — Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, — почти шепотом говорит Ким и слышит еще чаще всхлипывание и толчок в грудь. Он улыбается слегка, умиляется этой детской обиде и расстроенности. Отстраняет от себя Юнги и вытирает салфетками мокрое лицо. — Ну тише, тише. Это всего лишь одно из произведений Шекспира.       — Это трагедия! Как ты можешь такое говорить. Более несчастной концовки я никогда не видел, — Мин отворачивается от парня, чтобы тот не видел его зареванные глаза.       — Ты говорил, что это старьё и к тому же не впечатляющее.       — Забираю слова обратно, — шмыгает парень и поворачивается обратно, — ты выиграл на этот раз.       — Больше не будешь плакать? — Намджун сцеловывает последнюю слезу и поглаживает Мина по щеке.       — Не буду. Забудь, что ты видел меня таким, ясно?       — Как скажешь, — но мысленно помечает себе этот день как особенный. — Пойдем обратно?       Юнги отрицательно мотает головой и льнет ближе к Намджуну. Он жалеет, что недооценивал такое искусство, ведь это действительно круче всяких боевиков и пустых сюжетов дешевых фильмов. Этот парень переубедил его, смог. И мировоззрение его набирает масштаб.       — Если бы я умер, что бы ты сделал? — вдруг спросил блондин поднимая взгляд на Кима. Вопрос не из лучших — он знает. Но ведь Намджун любит его, значит…       — Не говори глупостей. Такого не может быть и не будет, — по серым глазам Юнги читает взволнованность и много непонятных эмоций похожих на скорбь.       — А если вдруг такое будет? Со мной вполне реально. Меня почти вся школа ненавидит.       — Юнги, я бы тебя никогда не бросил и не позволил этому случиться. Но если ты умрешь, то мне нет места в этом мире.       — Ты покончишь с собой?       — Давай больше не будем об этом, — тема для разговора Намджуну дается не из легких, лишь при мысли о том, что может не стать его любимого человека, его окутывает мрак.       — Прости, — Мин берет руку парня, замечая его состояние. Он знал, что такое не стоит спрашивать, но не знал, что Намджуна это зацепит. Возможно, та боль, которую испытывал Намджун, ощущая ненависть Юнги, не сравнится со смертью. Теперь у них обоих подавленное настроение. Блондин этого не потерпит. Тянется к губам парня и целует. Хоть этого было мало, но обстановка значительно изменилась.       Оба вышли на улицу и сели в машину. Шофер доложил Намджуну, что его отец уехал на работу и вернется через сутки, да и мать тоже. Хотя Ким и так редко видел её. Быть полицейским достаточно сложная и опасная работа. И из-за неё времени на семью почти не хватает.       Следующей остановкой оказался довольно-таки престижный ресторан. Юнги удивленно обводил взглядом помещение и не переставал восторгаться. Их столик был уютным и не на самом видном месте. Людей было не много, но и не мало и каждые из них светились галантностью и богатством. Юнги посмотрел умоляюще на Намджуна и лишь подметил, что тот гораздо лучше и круче всех этих мажоров. В нем появилась гордость и удовлетворение от того, что именно он был с этим парнем. Столик с девушками, который был недалеко от их, просто протер дыры в спине Кима, который оставался спокойным и радушным к этому. Но для Юнги это было почему-то неприятно.       — Ты что-нибудь будешь?       Обведя взглядом меню, блондин лишь шокировано охнул и отложил. Слишком большие цены его смущали, и он не хотел бы быть должен Намджуну.       — Ничего, спасибо.       — Почему?       — Я не голоден.       — А пить? Вино или что-нибудь в этом роде?       — Нет, не хочу. Здесь очень дорого. Не хочу быть кому-то должен. Я и так обязан тебе за театр.       — Перестань, — Намджун самодовольно улыбнулся и, обернувшись к девушкам, подмигнул им, заставляя тех раскраснеться и тихо пищать. Юнги этот жест напряг. Он не заметил, как его лицо обрело хладность, — ты мне ничего не должен.       — Это слишком, — проследив за взглядом Мина, Джун даже не сразу понял о чем он. Что подразумевалось под его «слишком»? В голове закрутились интересные мысли о ревности, но парень откидывал их.       — Мне не нужно от тебя ничего. Только больше не отвергай меня, перестань ненавидеть всех и откройся мне.       — Зачем тебе это? Вокруг полно красивых и замечательных людей, — Юнги махнул головой в сторону столика милых дам и слегка нахмурился, — вон у тебя есть уже поклонницы.       — Ты ревнуешь? — Намджун улыбнулся и положил ладонь на руку сконфузившегося парня. — Да ладно, Юнги…       — Заткнись, — Мин отпрянул и откинулся на спинку диванчика, — я хочу белого сухого вина.       То, что происходило внутри него, не поддавалось никаким объяснениям. В нем просыпался собственник, жестокий и беспощадный. Он только смог, хоть и за короткий промежуток времени, поладить с Намджуном, в каких-то вкусах сойтись, услышать от него, что он ему нравится, и сейчас он просто берет и подмигивает этим курицам!       — Они мои знакомые…       — Да насрать вообще! — Юнги подрывается, задевая стол и опрокидывая вазу. В ресторане все мгновенно стихли и уставились на парня. Намджун недоумевал. Заметив столько взглядов, Мину стало неловко и стыдно, из-за чего он быстрыми шагами направился к выходу и пошел по улице в неизвестном направлении.       Он не мог понять, что с ним происходит, и вместо ответов возникало множество вопросов. Здесь на воздухе легче, пыл мгновенно умерился, и Юнги облегченно вздохнул. Если он решил, что исправится, хотя бы ради Чимина и бабушки, значит, не должен вести себя так. А ведет себя как истеричка. Противно аж. Но Намджун… Зачем он продолжает говорить о том, что ему неприятно? Ладно, они его знакомые, но не слишком ли рано чувствовать ревность? Хотя… для Юнги это норма. Быстро привязываться к людям он умеет… Поэтому и держит их подальше от себя. Ведь знает, что еще одно предательство и…       — Хэй, Юнги! Постой, ты куда? Что случилось? — впереди остановился Намджун, преграждая путь парню и заглядывая в его опущенные глаза. — Ты какой-то подавленный?       Ха, ну да. Ему властительно погружаться в свои грустные мысли. Они все пропитаны тоской.       — Ты правда меня никогда не предашь? — еле слышно говорит Юнги.       — Что за вопросы? Никогда. Как я могу так поступить, если ты мне нравишься.       — Тогда… ты не бросишь меня, если я пойду и воткну нож этим сучкам в одно место?       Намджун сначала секунду молчит, а потом заливается хохотом, обнимая ошеломленного Юнги.       — Что? Что ты смеешься? Я серьезно. Они меня дико бесят… — блондин говорит еще уйму оправданий и даже не подозревает, как Намджуну сейчас хорошо.       — Поехали ко мне, — перебивает он до сих пор бубнящего что-то парня и гладит по голове.       — К тебе? Нет уж, не хочу увидеть твоих знакомых… а? Что ты делаешь? Пусти! Дурак! — Ким закидывает брыкающегося блондина на плечо, шлепая по заднице. Юнги вмиг утихомирился и надул губы.       — Перестань бунтовать. Ты меня провоцируешь, — Намджун медленным шагом направился обратно к машине.       — К чему провоцирую?       — Наказать тебя за твоё плохое поведение, — парень покраснел, но оставался непоколебим. Хорошо, что русоволосый его не видел.       — Ты мне кто такой, чтобы наказывать? Я тебя сам скорее накажу. Вот увидишь. Сначала всех твоих знакомых сожгу, а следом и тебя.       — Какие мы ревнивые, — смеется парень.       — Нет, что за глупости? Я тебя буду ревновать? Ха, очень смешно.       — Тогда я вернусь к девушкам.       — Ах, вот как? Пусти меня, говорю! — Намджун мгновенно ставит парня на ноги и, обнимая за талию, прижимает к себе.       — А то что?       Юнги нервно сглотнул, почувствовав горячее дыхание напротив. Внутри нещадно жгло, а по телу пробежала дрожь. Если бы не сильные руки, крепко держащие его, он бы давно упал. Он смотрел куда угодно, но только не на Намджуна. Из ресторана вышла какая-то пара, странно посмотревшая на парней, и блондин, воспользовавшись ситуацией, отстранился.       — На нас смотрят, — Юнги открыл дверь машины, быстро присаживаясь и отводя взгляд от рядом сидящего Намджуна. Они ехали к нему. Но блондин думал о другом. То, что с ним происходит, это так очевидно, но необъяснимо. Он любит его? Или просто нравится? Что он чувствует к Киму, и как это понять? Может он до сих пор его ненавидит? Ну уж нет… сердце не может так бешено стучать, когда рядом ненавистный тебе человек. А еще… Юнги волнует один вопрос. Этот личный шофер Намджуна докладывает всю инфу его родителям? Вдруг, он всё доложит. Скажет, что их сын гей и целовался с ним — Юнги. А еще, когда Намджуна забирали из школы, наверняка шофер видел издевки блондина над ним и другими. Это же постанова. Чтобы поймать на горячем, создать компромат против него, а потом шантажировать.       На талию ложится чужая рука, из-за чего Юнги вздрагивает и оборачивается, смотря в серые глаза.       — Не хочешь поговорить со мной?       — О чем?       — Что ты чувствуешь рядом со мной?       — Я не обязан тебе всё выкладывать.       — Но у меня есть право знать, на что я могу рассчитывать. И твое поведение…       — Что ты хочешь этим сказать?       — Я хочу расставить все точки над «і» и понять — либо ты меня ненавидишь, либо я действительно что-то стою для тебя, — Намджун в ожидании глядел на парня, но у Юнги не было ответа.       — Мне надо подумать.       Намджун обреченно вздохнул, но ничего не сказал. Когда они доехали до особняка и зашли внутрь помещения, создавалось ощущение одиночества и уединения. Парни прошли в большую комнату, которая оказалась кухней соединенной с гостиной. Намджун вальяжно бросил на диван пиджак, ослабил галстук и закатил рукава. Юнги подметил, что это выглядит довольно-таки сексуально и мужественно, из-за чего он облизал пересохшие губы. Он переключил внимание на комнату и позволил осмотреться детальней. Неожиданно заиграла музыка из колонок на стенах, что стало для Юнги чем-то новым. Блондин прошел вглубь, проводя рукой по черному кожаному дивану, а затем по кухонному столу из дорогого дерева и впитывал в себя этот аристократизм.       — Я проголодался, — честно признался Мин, вплотную прислонившись к Киму.       — На даже. Как насчет легкого салата и свиного стейка? — лицо Намджуна было на очень близком расстоянии, и, если даже они часто целуются, то учащенное сердцебиение все равно не прекращается.       — Я на всё согласен, — Юнги отстраняется и, как бы дразня, плавно передвигался в другую сторону. Сегодня хотелось по-настоящему расслабиться и насытиться вкусом запретного плода. Намджуна от этого посещали пошлые мысли. Но он знал, что нельзя. Еще рано. И достав всё необходимое, стал готовить.       — Помощь нужна? — на плечо легла чужая рука, из-за чего Джун слегка улыбнулся.       — Неужели это сам Мин Юнги предлагает мне свою помощь, — парень получает легкий толчок и издает смешок.       — Я серьезно. Я опытен в готовке, если сомневаешься во мне.       — Нисколечко.       Блондин стал нарезать овощи в салатницу, попеременно поглощая еду. Намджун до этого обжаривал мясо и достал из тумбы коньяк и две рюмки. Юнги посмотрел на это все с восторгом и мысленно отметил, что свидание становится всё лучше и лучше. Сейчас бы пить, готовить и погружаться в расслабленное состояние.       — Ты сам научился? — парни сидели на диванчике и ели всё, что было приготовлено их руками.       — Бабушка. Она меня научила. А я не знал, что ты пьешь.       — Ты многое обо мне не знаешь, — усмехается Ким смотря в полупьяные глаза напротив.       — Расскажешь? Как это ты умеешь превращаться, из мальчика-паиньку в такого… — Юнги закусил губу, задумавшись и обведя жадным взглядом парня.       — Какого? — Намджун подсел немного ближе к блондину, слегка наклонившись.       — Сильного, харизматичного зверя? — он издает смешок, пытаясь перевести всё в шутку, но охает, когда Ким находился слишком близко, и в его черных зрачках читалось желание.       Юнги оказался прижатым спиной к дивану. Напряжение поползло по телу волной горячего потока. Он начинал медленно плавится и страдать от духоты и этого ошеломляющего запаха парня над ним. Алкоголь каким-то чудом быстро стал воздействовать на организм и мозг, подбрасывая самые неприличные и абсурдные мысли. Юнги хотел этого, но в то же время сопротивлялся, сохраняя трезвость ума, слов и действий. Только вот быть трезвым рядом с Намджуном получается с трудом. Он действует получше, чем самое крепкое высокоградусное спиртное.       Джун хотел не меньше. И даже то, что 10 минут назад он думал — ещё рано — уже не было для него преградой. Юнги такой открытый, расслабленный и не менее сексуальный и желанный. Хоть он и не понимает, что чувствует к нему на данный момент, это уходило на задний план. У них общая жажда, одна на двоих. И если Намджун хоть немного еще имел терпение, то после тихого «я хочу тебя» его цепи порвались и все принципы, удерживающие его, сошли на нет.       Он припал к алым, сладким губам, впитывая его вкус, жадно целуя и исследуя всю полость рта. Джун прижимается телом к Юнги, вдавливая его, языком проводит по нёбу, а затем кусает нижнюю губу, посасывает, словно вкусный леденец. Блондин тихо мычит и постанывает, не находя места рукам. Страсть заполонила его тело, и теперь он хочет большего, больших ощущений.       Намджун подхватывает парня под коленки, заставляет обвить себя ногами и руками и не отрывается от поцелуев. Он идет, прикрыв глаза, каждый шаг, будто раскаленная лава и парень то и дело вжимал Юнги в стену при любой возможности, ведь не хотелось останавливаться. Когда они дошли до спальни, то повалились на кровать, продолжая переплетать языки в яростном танце. Нехотя отстранившись, Намджун быстро пытался снять с Юнги рубашку, но из-за мелких пуговиц, которые только его раздражали, он разорвал ее, обнажая белую грудь с розовыми бусинками сосков и впалый живот. После лоскутков ткани следом полетели штаны и рубашка Джуна. Ким полностью осмотрел красивое, изящное тело Юнги и понял, что хотел бы изучить каждый миллиметр. Эта полупрозрачность делала парня схожим с ангелом — невинным, чистым и волшебным.       Он наклоняется к шее, посасывает кожу и слышит рваные вздохи, от которых плоть плотно упиралась в ткань штанов. Джун смотрит на красный след, который остался после несильного засоса и провел по нему языком, затем по вздымающемуся кадыку и легонько укусил за подбородок. Юнги положил руки на плечи парня, чуть сжимая и запрокидывая голову, давая полную свободу действий Намджуну. Тот воспользовался случаем, оставляя множество отметин, плавно переходя к ключицам, вылизывая их. Он делал это с таким старанием, совсем не спеша, наслаждаясь и планируя сделать всё нежно и ласково. Парень укусил затвердевший сосок, слыша обреченный негромкий стон, и стал ласкать его языком, обводя вокруг по окружности, пока другой массировал пальцами. Юнги плавился в этих приятных ощущениях, прогибался в пояснице, хотел быть ближе, кусал губы, когда Намджун спустился к пупку, языком провел по нему, стал покрывать поцелуями чуть ниже живота, что горячее дыхание попадало сквозь ткань белья на его эрогенную зону. Но Ким не спешил. Ему было мало, он хотел вылизать парня, испробовать вкус любимого тела, выучить наизусть все сокровенные точки на белой коже.       Он провел руками по тонкой, совсем как у девушки, талии парня, обвел тазобедренные косточки и мысленно отметил, что эта фигура превосходна. Намджун стянул с Юнги последнюю вещь, открывая его наготу и восторгаясь, будто художник нашел свою музу. Челка лезла в потемневшие глаза, на щеках был румянец, и его стан, будоражащий, проникающий под кожу. На нем почти ни единого живого следа, одни красные пятна, говорящие о многом.       Парень облизывает пальцы и расставляет согнутые в коленях ноги пошире. Юнги не осиливается, смыкает их и, если честно, немного боится.       — Намджун… Не сделай мне больно… — томным голосом говорит он.       — Я у тебя первый? — Ким видит слабый кивок и еле заметно улыбается. Он рад этому, даже очень. И сделает всё чтобы Юнги запомнил его.       Осторожно вводит один палец, слышит шипение, и то, как блондин сжимает зубами тыльную сторону ладони. Джун ждет, дает отвлечься, убирает руку и целует медленно, не быстро, пока тот не успокаивается, и понемногу начинает двигать, оглаживать стеночки. Юнги тянется к своему органу, хочет унять возбуждение, дрожащей рукой проводит в такт уже двум пальцам. Постепенно, неприятные ощущения сменялись на кайфовые. Блондин уже сам подвиливал бедрами, хныкал, что хочет уже «его», но Намджун не слушал, пытался утешить, до конца растянуть, чтобы максимально доставить удовольствие и никакой боли. Когда трех пальцев стало достаточно, он убрал их, из-за чего раздался вздох. Приставив к анусу свою плоть, Джун вошел наполовину, выбивая из Юнги стон. У парня на глазах блестели слёзы и катились по розовым щекам. Намджун вспоминает сегодняшний день, когда Мин по-настоящему рыдал у него на груди, и поцеловал парня в лицо.       — Больно…       — Потерпи, маленький…       Юнги тянет ручки к шее Намджуна, обхватывает, прижимая к себе, заставляет вогнать в себя полностью. Ким чмокает его в висок и шепчет, что тот дурачок. Проводит по бедру кончиками пальцев, носом зарывается во вкусно-пахнущие волосы, слышит неровное дыхание, пытается успокоить и отвлечь.       — Когда ты меня постоянно зажимал в мужском туалете, я ждал. Ждал, когда ты наиграешься или выплеснешь всю свою злость и ненависть ко мне. Глупо надеялся, что ты когда-нибудь перестанешь это делать, потому что надоест и посмотришь на мир с другой стороны. Я об этом мог только мечтать и совсем потерял веру быть с тобой хотя бы друзьями. Но сейчас… всё иначе. Ты рядом со мной, и теперь я тебя точно не отпущу.       Внутри прошел холодок, создавая контраст. У Юнги от этих слов сбилось дыхание, а затем раздался громкий стон, когда случился первый толчок. Ему захотелось быть невероятно близко к Намджуну. В нем разрушилась стена, не оставив руин. Он, мать его, любит. Пусть это против всех правил.       Джун двигался мягко, дал Юнги привыкнуть к новым ощущениям. Слышал возле самого уха стоны и облизывал губы. Внутри было жарко и до одури узко. Секс с Юнги это нечто. Возбуждение только нарастало. Он отстранился и двинулся максимально глубоко, попав и по заветной точке. Блондин закатил глаза в блаженстве, и Намджун стал двигаться под этим углом.       Темп постепенно стал нарастать. Вся комната была наполнена непристойными звуками. Из Юнги при каждом толчке выбивался стон, как бы он не пытался сдерживаться. В руках он комкал постель, а его орган тёрся между двух тел. Намджун был не в состоянии более сдерживаться, ускоряясь и вбиваясь, томно вздыхая. Еще несколько движений, и Юнги с головой накрыл оргазм, пачкая белесыми разводами себе живот. Ким на секунду остановился, наклоняясь к тяжело дышащему парню и втянул в требующий, настойчивый поцелуй. Толчок. Второй толчок. И он кончает следом в Юнги, выходя и заваливаясь рядом, крепко обнимая.       Во всем доме стояла абсолютная тишина. Такая тишина, что можно услышать звон в своих ушах. Но лишь на кухне играла до сих пор не выключенная музыка и в комнате Намджуна было слышно два дыхания. Лунный свет пробирался сквозь шторы в комнату и освещал два тела, прижавшихся друг к другу. Обоих накрыла усталость, застилая пеленой сонного состояния. Юнги так хорошо, и он рад бы уснуть, но только не может. Хочется сказать одну вещь и прямо сейчас. Больше не откладывать, потому что, Юнги уверен — так будет лучше.       — Джун-а…       — Что?       — Я люблю тебя.       И не только для него.