***
Этот кризис в семейных отношениях и личной жизни доставлял Юнги огромную боль, от которой спасал только Намджун. Ким действительно стал уделять ему больше внимания и как-то отвлекать от плохих мыслей. А еще эта гребаная кредитка, про которую он вечно спрашивает, дико его бесила. Он не работает, но жить за счет не своих денег не может. Намджун отказывается слушать возмущения парня и при этих любых попытках впивается губами в его, что вскоре заканчивается любовью в постели. Кашель так и не проходил, но Юнги, если честно, стало всё равно. Просто взял и привык. Если есть возможность, то лечится поцелуями любимого, если нет, то терпит. А сны со старой бабкой стали появляться всё чаще, где только и повторялась одна и та же фраза «Совсем скоро». Что скоро? И когда? Он не имел понятия. Пытался, конечно, расспрашивать через сон, ходить в парк аттракционов, но безуспешно. Это было полное фиаско. В школе всё шло вверх. Была полная стабильность в отношениях с одноклассниками и учителями, так же как и в учебе. И если кто-то проходил в коридоре, то мог заметить Юнги, идущего рядом Намджуна и Лину. Отнюдь, это была уже не та босяцкая компания, избивающая невинных, а элитная и поставленная для многих в пример. — У вас что-то произошло? — В каком плане? — блондин попивает горячий кофе и осматривает очередь в столовой. — Ты грустный, и Намджуна что-то рядом с тобой не видно. — У него как всегда дела в студии. — Ты уверен? Может у него кто-то появился кроме тебя? — девушка наклоняется ближе к парню и говорит всё полушепотом. Юнги смотрит на неё недоуменно и не веря. — Лина, прекрати нести чепуху. — Я просто предположила, чего ты. Не переживай по этому поводу, я уверена, что кроме тебя ему никто не нужен. — Надеюсь… Зато вот Чимину я, видимо, уже стал ненужным, — Юнги полностью описал события последней недели и заметил, как выражение лица девушки сменилось на сочувствующее. Он в принципе этого и ожидал, как и то, что ему после высказывания чувств стало действительно легче. Он вразумил себе, как и его подруга, что жизнь продолжается — Чимин уже не маленький и будет счастлив, друзья рядом с ним, любимый тоже. Что тогда не так? — Люди приходят и уходят. Мы же не вечны — все умрут когда-нибудь. Бабушка не хотела бы, чтобы ты грустил и унывал, — Лина поддерживающе положила ладошку сверху на руку парня и слегка приподняла кончики губ. Юнги это, как ни странно, успокоило, — поэтому прекрати пускать сопли, намотай их на кулак и покажи всем себя с лучшей стороны. Слова друга стали залогом чего-то хорошего и мотивацией стремится к высоте. Лина права, и Юнги ей бесконечно благодарен. Хоть их дружба и начиналась с вражды, сейчас они вспоминают это без негативных чувств. А это есть вывод, что хорошее не может быть без плохого, как и плохое без хорошего.***
Намджун в который раз пропускает учебу из-за своей начинающейся, но достаточно продвинутой карьеры. Сегодня происходило то же самое. Звонок: требующий голос менеджера заставил парня бросить все планы и переться в студию. Порой, эта упорная работа ему надоедала, и не раз хотелось её бросить. Это преграда между ним и Юнги, личной жизнью, счастливой жизнью. Намджун музыку любит, но не так сильно, как Юнги. Его мир живет отдельно от него, и видеть хочется часто, но нет возможности. Это выбор — или иди в свет, или в жестокую реальность. В Ад или Рай. И лучше, блять, адская обыденность, чем мешающая жизни популярность. Но нет. Он отбрасывает это помутнение рассудка и вспоминает, как стремился сам к вершинам. Он сам этого хотел. Шуга сейчас в школе. Вместе с Линой. И эта мысль почему-то его выводит из себя. Ким достаточно часто кидает на них косые ревнивые взгляды, хоть и понимает, что парню в жизни не сдалась эта деваха. У них в сердцах другие люди. И два общих. Они сами. Джун все же не выдерживает и набирает телефон своего парня, будучи уверенным, что он в порядке. Голос нормальный, не грустный. Облегчение. Хоть и доля волнения оставалась. Жаль, что Чимин не учится со старшим в одной школе, так хоть бы легче было. А теперь они не видятся, и это большое давление — родной человек не рядом. Да и бабушка тоже, земля ей пухом. Про родителей вообще другая тема. Намджун очень хотел увидеть их в лицо. Не просто ради интереса, а чтобы знать, кого отправить в полицейский участок за преступность, которая была давно совершена, но выбилась печатью в жизни. Юнги в обморок упал же и неделю провалялся дома в депрессии. А страдать любимому и самому дорогому существу он никак не позволит. Менеджер выдает совершенно не удивляющую его новость про сотрудничество с другой компанией и «под их крылом только выбивающуюся в свет» новую певицу. Он говорит, что голос её ангельский и что вокалистка с рэпером — идеальное сочетание. Намджун соглашается. У него просто выбора другого нет. Его мнение не особо учитывается. Встречу с ней назначили через неделю, так как она прибывает с Америки. А вот слова притянули совсем другие — Намджун не их автор. Да и такие тексты сопливые писать-то он не умеет. Но это неправда. Хотя тематика действительно слишком цветочная. Он особо и не кривится и просто постарается. Ради Юнги, хотя бы. Уже после репетиции зачитывания под музыку, ближе к вечеру парень идет домой и не может до сих пор понять. Почему странное волнение его не покидает? Будто произойдет что-то непоправимое, что нельзя изменить — уже нельзя. Такое ощущение, что можно было, но поздно. От этого дышать тяжело в груди, хоть и скидывает всё это на усталость и нехватку родного тепла. Ему очень сейчас его мало. И по первому шагу за порог, неделю назад ставшем ему новым, дома он встречает блондина нежными объятьями, совсем не обращая внимания на тихое бурчание из-за горячего чайника. Намджун ощущает его улыбку на лице и улыбается сам, потому что тревога пропадает, реалия жизни рядом, и кислород в легкие поступает огромным потоком знакомого запаха. Вот оно, счастье. И больше никакой грусти. Никаких сомнений. — Ты голоден? — Очень, — Юнги. В нем он нуждается. Запускает руки под кофту, оглаживает его тело, целует куда-то в шею и ему кажется, что он пьян. На самом деле, настроение такое. Мин мычит лениво под ласками, ухмыляется и говорит, что тому нужно пойти спать и отдохнуть после тяжелого дня, но Намджун без него не может. Сейчас он хочет его впитать, чувствовать под собой и трогать, трогать, трогать… Сходить с ума от навалившегося градуса и биения собственного сердца. — Намджун, перестань, — шепчет блондин и уклоняется от этих умопомрачительных действий, но Ким крепко хватает парня зажимая между собой и кухонной тумбой. — Я не хочу. Хочу только тебя, — как в бреду он повторяет и чувствует легкую дремоту. Видимо, действительно, пора спать. — Романтик ты недоделанный, не в этот раз. Снова хочешь сломать что-нибудь или засыпать на ходу? — Юнги хваткой отцепляет от себя недовольного Джуна и подталкивает в спальню. — Дуй давай. Проспись. И тот послушно плетется, хоть и нехотя. Но все же на лестнице останавливается, слыша за собой приглушенный кашель и возвращается обратно, втягивая ошарашенного Мина в поцелуй. Совсем медленный и нежный. — Я тебя люблю, — шепчет в самые губы Намджун и спокойно, как ни в чем не бывало, уходит, уже пропуская мимо ушей тихое, принадлежащее Юнги «я тоже, придурок». Мин возвращается к чайнику и заваривает себе чай. Открывает окно нараспашку и вдыхает прохладный вечерний воздух. Как хорошо, черт возьми. И эту идиллию не испортить уже ничем. Но на телефон приходит уведомление, и высвечивается сообщение от Чимина, воодушевляя Юнги еще больше. В ней пожелание спокойной ночи и совместная фотография с Хосоком. Он чуть заметно улыбается, пишет ответ и блокирует экран. — Перережу горло, — на выдохе произносит парень, еще более улыбаясь и представляя Чона с душераздирающими воплями. Каким бы он не казался хорошим — старший пиздецки волнуется. Хоть и на пользу, возможно, пойдет этот переезд. Юнги закидывает взгляд на звездное небо и начинает считать плюсы и минусы. Чимин быстро адаптируется, не возникнут трудности по поводу детдома, содержать имущество легче, хотя с оставленным наследством это не вызывало затруднений, уже. А еще, брат ближе к школе и танцам, и сразу видно… он начинает взрослеть — быть независимым от своих родных. Юнги ним гордится, как гордился бы при величественном подвиге. Но всё же, он продолжает пиздецки волноваться.