Слабость человека — в его прошлом, где похоронено всё его грязное бельё.
Выпитая русская водка дала о себе знать сразу же, как только Чимин попытался открыть глаза. Яркий свет резанул по глазам, вынуждая со стоном их закрыть. И физически, и морально парень чувствовал себя дерьмово. У него были и раньше похмелья, но никогда Чимин ещё не напивался так сильно, как нынешней ночью. Сказывался пережитый стресс. Но алкоголь не принёс долгожданного облегчения. С пробуждением угнетающие мысли вернулись, и стали давить с ещё большей силой, чем раньше. Последствия пьянки лишь усиливали их. Где я? События вчерашнего вечера никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку. Последнее, что он помнил это безразличный взгляд бармена, когда он уходил. Но куда он пошёл? Чимин осмотрел комнату и с удивлением обнаружил, что это его ванрум. Как он здесь оказался? На полу, рядом с матрасом, стоял гранёный стакан воды и синяя таблетка с запиской «выпей меня». Почерк явно был не его. Это кто же такой заботливый? И что за ядерный апохмелин? Здравый разум кричал не пить то, чего не знаешь. Но Чимин уже тянул руку к странной таблетке. Что я творю? Он откинулся обратно, собираясь с силами, чтобы предпринять очередную попытку встать. Пак почти снова заснул, когда рядом раздалась вибрация телефона. На экране высветился номер Хосока. — Где тебя черти носят? — кричат с того конца. На фоне слышны звуки гоночных автомобилей, Чимин в этом абсолютно уверен, потому что рёв двигателей ему никогда не забыть. Только вот, что делает там Хоби, учитывая их завязку с гонками? — Дома, — ворчит в ответ. — Сейчас приеду! Связь прерывается, так и не дав узнать подробности. — Значит, не Хоби меня отвёз, — шепчет Чимин и подходит к столу, на котором таким же аккуратным почерком написана ещё одна записка, а рядом стоит пакет из закусочной. — Съешь меня, — читает Пак и открывает пакет. Есть не хочется, но он все равно заталкивает в себя бургер, желая наполнить желудок чем-то помимо алкоголя. Только тщательно пережевав резиновый холодный бургер, Чимин обращает внимание на своё жилище. Оно чистое. Ни пустых бутылок из-под газировки, ни пачек чипсов, даже пыли на единственном столе нет. Пак хмуриться и недоумевает. Приволок домой, подготовил еду и таблетку, да ещё и убрался? В окружении Чимина совершенно точно не было таких добродетелей. В дверь с силой ударили пару раз. — Ты быстро, — замечает Чимин, пропуская внутрь своего друга. Он смотрит на Хоби во все глаза и недоумевает. — Ты когда себе тату набил? Хосок одет в просторную майку, открывающую ключицы и кожаную куртку. На ногах узкие чёрные джинсы и высокие красные кеды. Шею украшает фиолетовый осьминог, тентакли которого по-свойски оплетают ключицы и затылок. — Ты сколько выпил, Чим-Чим, — Пака передёргивает от этого обращения. Ведь так называл его лишь Тэхён и он был не против. Но его друзья постепенно переняли эту привычку. Чимину приходилось терпеть, чтобы быть рядом с Тэ. Хосок всегда знал об этом, и никогда не называл его этим отвратным сокращением. Так почему сейчас? Неужели забыл? — Впрочем, не важно, быстрее принимай душ и переодевайся, нас уже давно ждут. — Кто? — Чимин, не время дурака валять, — говорит на полном серьёзе Хоби. — Агуст не тот человек, которого можно наебать. Мы потратили кучу времени, чтобы связаться с ним, еще больше, чтобы уговорить его на встречу. Если ты сейчас не придёшь, крах нашему движению! — Хоби, я действительно не понимаю, о чем ты говоришь, — ещё больше хмурится Чимин, недоумевая о каком таком Агусте речь, и почему ему нужно идти к нему. Хосок стягивает с него одежду и заталкивает в ванную, попутно матеря Пака. — Ты что творишь? — кричит Чимин, не давая сорвать с себя трусы. — Выйди! Они, конечно, друзья, но не настолько, чтобы принимать душ вместе. — Не приведешь себя в порядок в течение десяти минут, и я сделаю это за тебя! — угрожает Хоби и выходит, а Чимин еще некоторое время неподвижно стоит под струями холодной воды. Почему-то угрозам он поверил.***
Сидя в спортивной машине Хосока, такой же красной, как и его кеды, Чимин никак не может понять, что не так. Вроде бы те же улицы, те же спешащие по делам жители, вот только неприятное чувство чуждости всего окружающего никак не хотело покидать парня. — Блять, — ругается Хоби, устремляя взгляд на одного из переходящих улицу. Своей яркой синей майкой незнакомец привлекал внимание прохожих, которые проводили его обеспокоенным взглядом. Вот тут-то Чимин и понял, что его смущало все это время. В одежде людей не встречалось ярких цветов, лишь множество оттенков серого и черного. Прически так же не выделялись броскостью. Сплошной поток чёрных волос. Ни одной экстремальной расцветки или стрижки. — Что происходит? — не успел задать мучавший его вопрос Чимин, как раздались звуки приближающейся сирены. Из подъехавших красных автомобилей, вышли высокие как на подбор мужчины. В костюме каждого присутствовало нечто красного цвета: галстук, рубашка, пряжка или обувь. Они выделялись на фоне этого серого потока людей не только цветом, но и тем, как держались в обществе. Их головы были высоко подняты, в походке виделась уверенность и превосходство перед окружающими их людьми. Один из них посмотрел на Хосока и незаметно кивнул, не замечая растерянного пассажира рядом с ним. Незнакомец в яркой майке остановился, понимая, что приехали за ним. — Глупец, — Хосок с силой сжимает руль. Никто из жителей не останавливается поглазеть на происходящее. Они, опустив голову, дугой обходят и незнакомца, и приехавших по его душу. В глазах их Чимин улавливает страх. Да что за херня? После пары фраз, которых Чимину не удалось разобрать, один из алых кардиналов, как их в мыслях прозвал Пак, достал пистолет и выстрелил в голову незнакомцу. Чимин вскрикнул, прикрывая рот ладонью, и отворачивая взгляд в другую сторону. Кажется, сцена отпечаталась с обратной стороны его век. Иначе как тогда объяснить тот факт, что даже с закрытыми глазами Пак слишком отчетливо видел последние минуты жизни незнакомца? — Что происходит, Хосок? — взрывается Чимин, поворачиваясь всем корпусом. Машина на полной скорости маневрирует между серыми автомобилями и проезжает на красный свет светофора. Никто не сигналит и не материт безбашенного водителя красного порше. — Какого чёрта их никто не остановил?! — Прекрати истерить, словно впервые такое видишь! — Хосок одной рукой дает Чимину звонкую пощёчину. — Ты что, мне сейчас пощёчину залепил? — не унимается шокированный парень, прижимая руку к горящей щеке. — Она самая. Звонко, да?***
— Пак Чимин, — ухмыляется тот, кого он никак не ожидал увидеть. — Рад, что слухи о твоей кончине оказались ложными. Возле панорамного окна, открывающего вид на многолюдный центр Сеула, стоит Мин Юнги. Но не такой, каким его запомнил Пак в последнюю их встречу. У Мина белоснежные волосы и такой же белоснежный костюм. Учитывая бледность его кожи, хён выглядит словно призрак. Рядом с ним стоит кролик. Тот самый, за которым нынешней ночью последовал Чимин. Он не может сдержать эмоций и направляется прямо к нему, чтобы схватить за грудки и пригвоздить к стене. Несмотря на невысокий рост, силы Паку не занимать. — Что ты сделал? — кричит, но не успевает больше ничего, потому что его оттаскивают чьи-то не менее сильные руки. — Отъебись, — выворачивается из захвата и отбегает туда, где ему открывается хороший вид на всех присутствующих. Юнги спокоен, но в глазах читается интерес. Только кролик стоит, как ни в чем не бывало, отряхивает свой костюм. — Немедленно объясните, что здесь происходит! — Чонгук, ничего рассказать не хочешь? — Юнги приподнимает бровь и смотрит на кролика. А у Чимина душа леденеет. Вот почему ему казался знакомым голос. Это голос ненавистного ему Чон Чонгука, будь он проклят. Желание прижать его к стене и выбить всю дурь возросло раза в три, если не больше. И если раньше, он жаждал этого лишь оттого, что незнакомец втянул его в какое-то болото, то теперь к этому чувству примешалась старая обида. Совсем не вовремя Чимин вспомнил, как однажды застал Тэ и Чонгука целующихся на крыше. Сказать, что он чертовски сильно взревновал, не сказать ничего. Он был готов отодрать Чонгука от ЕГО Тэхёна и скинуть с той крыши, чтобы больше никогда не мешался между ними. Тэхёна целовать можно только ему! Он тогда действительно был на грани убийства. Спокойно, — словно мантру повторяет Чимин. Всё пытается подавить в себе прошлое, но тщетно. Он пугается самого себя, потому что гнев и ярость застилают глаза. — Моя любовь похожа на безумие. Может поэтому, он и не ответил мне взаимностью? Чимину было больно от собственных мыслей, но в них была доля правды, которую он всегда игнорировал. — Проще показать, — Чонгук проходит мимо Чимина, направляясь к широкому зеркалу. — Идем, Пак Чимин, — жестом приглашает его Юнги. Поверхность зеркала рябит, сменяя их отражение темной комнатой. Что за чертовщина? Я ведь только что видел в зеркале себя! Первым сквозь зеркало прошёл Чонгук. Юнги за ним последовать не спешил, ждал пока Чимин оправится от шока. А Пак жалел, что Хосок оставил его одного. Бросил в клетку к ненавистным людям, ничего не объяснив, не подготовив морально. Сейчас он стоит перед зеркалом, которое и не зеркало вовсе, собирается перешагнуть его. Куда? В неизвестность. Боже, что происходит? — Скоро узнаешь, — кладёт свою ладонь на плечо Паку Юнги и толкает в открывшийся проход. Я сказал это вслух? В нос тут же ударяет запах разлагающегося тела. Откуда Паку знаком этот запах? Джин, будучи студентом медицинского факультета, частенько проводил свою компанию в морг, где они бухали прямо на столах для вскрытия. Там-то он впервые и познакомился с трупами лично, так сказать. Чимин закашлялся, прикрывая лицо рукавом. Помогло мало. Чонгук и Юнги в лицах нисколько не изменились, привыкшие к подобному. Во что меня втянули?! Кролик подходит к лежащему вдоль стены брезенту и стягивает его, открывая вид на начавшее разлагаться тело. Пак не особо впечатлительный человек. Но он не смог сдержать свой крик, увидев лицо мертвеца. Это я?И с рассветом пришло безумие.
— Какой нежный, — хмыкает Чонгук и косится на Чимина, который вот уже несколько часов молчит и смотрит в одну точку. — Я бы на твою реакцию посмотрел, Чон, увидь ты мёртвым себя, — ослабляет свой галстук Юнги и ставит перед Чимином стакан воды и синюю пилюлю. — Тебе нужно выпить это. Последствия твоего нахождения здесь, могут негативно повлиять на твой разум. Эти таблетки подавляют их. — Я, кажется, уже спятил, — бормочет Пак, игнорируя воду и таблетку. — Лежу сейчас, наверное, в соседней от Рёука палате и ловлю галлюцинации. Хотя, денег у меня нет на такие шикарные психушки. Может я просто валяюсь под каким-нибудь мостом? Бухой, под наркотой, в чужой сперме и с разорванной задницей. — Какие же мерзости ему в голову лезут, — морщится кролик. — Может вломить ему хорошенько и привести в чувство? — Ты стал слишком агрессивным Чонгук. Джин на тебя плохо влияет. — Ага, посмотрел бы ты на десятки отрубленных голов за день… Я ещё в своём уме. Хорошо держусь. А вот Тэхён совсем плох. Он и так был не в себе, ты же знаешь. Джин ему совсем крышу сорвет. Вытаскивать его надо оттуда Агуст. До Пака долетает обрывок фразы и он, наконец, выныривает из своих мыслей. — Что с Тэхёном? — Посмотрите, кто очнулся, — Чонгук стоит напротив сидящего на белоснежном диване Чимина, руки спрятал в брюки, отчего полы пиджака задрались вверх. Такой же неотразимый как и всегда. Крошечной частью Пак понимал, почему Тэхён выбрал именно его. Он с ненавистью давил в себе эту крошечную часть. — Что за маскарад на себя ты напялил? — огрызается Чимин. — Тебя не спросил. — Парни, — прерывает обмен любезностями Юнги и насильно заталкивает синюю пилюлю в Чимина. — Потом спасибо мне еще скажешь. Пак давится, но всё же проглатывает таблетку, с раздражением сверля взглядом Юнги. — Готов теперь выслушать нас? — Ты хотел сказать тебя? — хмыкает Чонгук и скрывается в недрах одного из многочисленных зеркал. — Дерзкий ребёнок, — устало трёт переносицу Мин, и снимает свой пиджак. За окном уже стемнело. Комнату озаряет множество огней из зданий напротив. Этого мало, но хозяин жилища не спешит включать свет. Пак не против темноты. Чем дольше находишься в таком мраке, тем сильнее чувствуешь: темнота — это действительно природная данность, которая существует всегда, а свет — нечто инородное и неестественное*. Сейчас Чимин был готов познать истину. Свет здесь ни к чему. — Для начала ты должен понять простую истину — параллельные миры существуют, — начинает Юнги. — Иногда эти миры пересекаются, они все разные, но мы не можем жить сразу в двух. Чонгук особенный. Он может беспрепятственно перемещаться в другие миры. Поэтому, когда нашего Чимина убили, я попросил его привести тебя. — Но зачем я тебе нужен, Юнги? — Значит, ты знаешь мое настоящее имя, — улыбается он. — Неужели в твоём мире мы пересекались? — Типа того, — Чимин откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза. — Чимин, ты мой лучший друг, — заплетающимся языком вещает Юнги-хён. — Я не должен просить врать ради меня. Мне не нужно твоё разрешение, чтобы впрячь тебя в свою ложь. Почему? Потому что ты, блять, мой лучший друг, сука, и это твоя работа, — он выпивает очередную стопку. — Тот момент, когда мы признали друг друга лучшими друзьями, значит, что мой пиздёж — это твой пиздёж, а твой пиздёж — это мой пиздеж. Усёк? — Понял-понял, хён, прости, что не поддержал твой пиздёж, — Чимин хлопает пьяного в стельку друга по спине, которому сильно досталось от ревнивой подружки. Они действительно были близки. И от вынужденной разлуки с Юнги Чимину было почти так же сильно больно, как от разлуки с Тэхёном. Но Юнги, сидящий сейчас перед ним, не тот, кому он изливал душу пьяными вечерами. — Как ты уже успел заметить, наш мир немного отличается от твоего. — Ну да, самую малость, — не может сдержать сарказм Чимин. — Убивать при свете дня на многолюдной улице у вас в порядке вещей? — Тот, который сейчас находится у власти, имеет безграничное влияние. Ему никто не рискует перечить и противостоять. Кроме кучки самодуров, лидером которых ты являешься. — Ваш Чимин их лидер. И, судя по всему, мертвый как уже пару дней. Пак и не представлял, что эти слова так легко будет произнести. Первый шок от мёртвого себя прошёл, сменяясь пониманием и осознанием, что это кто-то другой. Да, он выглядит так же. И даже родинка в том же месте, но это абсолютно другой человек, со своей жизнью, характером и привычками. В этом мире было другим не только его устройство, люди тоже были полными противоположностями. Тот же Юнги, его Юнги, всегда был свободолюбивым и вспыльчивым, говорил то, что думает в глаза, прислушивался только к себе, дерзил и издевался над остальными. Но, несмотря на это, каждый знал, что Юнги действительно их любит и ценит дружбу. Этот Юнги отличался хладнокровием и сдержанностью. Всё, начиная от застёгнутой на все пуговицы рубашки, до педантично начищенных туфель кричало в нём о состоятельности своего хозяина. Никаких подшучиваний. Никаких растрёпанных волос. Совершенно другой. Такой родной и такой далёкий одновременно. — Смерть одного человека — это смерть, а смерть двух миллионов — только статистика. Каждый день Ким Сокджин лишает жизни десятки людей. Просто так. По собственной прихоти. Ему не нужна причина. Достаточно плохого настроения или не так светящего солнца. Чимин нужен этому миру. Он символ движения за свободу. Если люди узнают о его смерти, всему наступит крах. То, за что мы боролись так долго, разрушится словно карточный домик. — Это ваша борьба, а не моя. — Теперь твоя. — Я не хочу. — А тебя не спрашивают. — Заставишь меня? — Если придётся. Чимин глубоко дышит. Понимает, что загоняют в угол. Ему не сбежать. Это понятно как дважды два. Жить в этом мире он не сможет, а вернуть в собственный может только один человек. А он явно подчиняется одному светловолосому ублюдку. Зачем он всё-таки попёрся следом за ебучим кроликом? Скучно жилось? Получи, распишись, Чимин. — Это какое-то безумие… — Здравый рассудок успокаивает, но безумие — интереснее. Тебе здесь понравится, не сомневаюсь. — Я не хочу быть там, где меня пытаются убить. — Дважды убить нельзя. Примечание: *«Страна Чудес без тормозов и Конец Света» Харуки Мураками