flashback
— Мой принц, — вздыхает дворецкий, глядя на испачканного в шоколаде мальчишку. — Вы будущий Король, не пристало вам играть с шоколадом, — в ответ он получает озорную улыбку и протянутую плитку шоколада. — Вы не исправимы, господин Юнги. — Просто потрясающий будущий правитель, — хмыкает зашедший на кухню мальчик тринадцати лет. — Джин, — вскрикивает Юнги, спрыгивает с высокого стула и с разбега врезается в Сокджина, повиснув на его шее. — Когда ты приехал? — Отпусти, мелкий, сколько раз просить не коверкать моё имя? — ворчит Сокджин, стараясь высвободиться, но у Юнги хватка всегда сильнее была. — Отпусти, а то подарок не получишь. Дважды просить не надо, Юнги разжимает свои объятия и с блеском в глазах смотрит сверху вниз в ожидании подарка. Для Юнги Сокджин кто-то вроде суперзвезды, самый талантливый, самый ответственный, лучший по всем параметрам. Такова судьба младших братьев и сестёр, равняться на старших, пытаться догнать, по росту, по достижениям, сравняться, а затем и перерасти. Но Юнги не такой, он просто позволяет себе греться в лучах Сокджина, восторгаться его успехам в языках и математике, которая никак не хотела даваться самому Юнги. Юнги восхищается своим братом, и откровенно считает, что трон должен достаться Сокджину, он будет справедливым Королем, достойной заменой, продолжит путь его отца. А Юнги будет просто Юнги. Он выберет свой путь, станет тем, кем захочет. Может музыкантом, путешественником… или супергероем? Он ещё не решил, но трон — явно не его. Даже в свои годы он отчетливо не видит себя управляющим людьми. Есть те, кто рожден блистать, такие как Сокджин. Есть те, кто рожден быть в их тени, такие как Юнги. И Юнги абсолютно не против такого расклада. Вот только право рождения не позволит Сокджину стать следующим Королем и Юнги пока не разобрался, расстраивает это брата или нет. — Ким Сокджин, — от этого грубого мужского голоса у Юнги стынет кровь в жилах и это нисколько не удивительно, учитывая суровую внешность его носителя. Отец Сокджина пугает и навевает ужас, когда смотрит вот так, в упор, прямо как сейчас. Юнги на автомате прячется за Сокджином, который, не дрогнув, выдерживает взгляд своего отца, заталкивая Юнги подальше за спину. Хён такой крутой! — восхищается Юнги, прижимаясь к его спине. — Кухня для прислуги, тебе здесь не место, — он брезгливо окидывает взглядом дворецкого. — Да, отец, — Сокджин опускает глаза, сжимает руку Юнги, чтобы тот не вздумал возразить, но Юнги не понимает, пытается быть таким же храбрым как и старший брат, поэтому выглядывает и возмущённо говорит: — Здесь очень уютно, не вижу причин сюда не заходить. Мужчина сверлит взглядом Юнги, а затем наклоняется, чтобы быть на уровне его глаз и улыбаясь говорит: — Может тогда твоё место именно здесь, а не на троне. Юнги улыбка пугает больше, чем серьёзное, холодное выражение лица, поэтому он вновь прячется за спиной Сокджина, используя в качестве живого щита. Спина у брата тёплая, Юнги плотнее руки прижимает к ней, греется, потому что отец его одним лишь взглядом в глыбу льда превратил. Эх, не быть мне таким же храбрым как Джин, — сокрушённо думает Юнги и обещает себе продержаться как можно дольше в следующий раз. — Через пятнадцать минут жду тебя возле машины, Сокджин, — мужчина поправляет запонки своего бардового костюма и выходит, оставив после себя испуганного Юнги, недовольного дворецкого и задумчивого Сокджина. — Не приятный тип, — жалуется Юнги. — Никогда ему не перечь, — Сокджин обнимает брата, обещает, что вечером обязательно зайдет в его комнату отдать подарок и уходит вслед за отцом. — Джин такой крутой, — в который раз восторгается Юнги, чувствуя на своём плече тёплую ладонь дворецкого. — Джексон, как у такого типа мог родиться Джин? — Молодой господин, вы ослеплены и не видите очевидного, господин Сокджин мало чем отличается от своего отца. — Это ты ослеплён, глупый старик, — смеётся Юнги, — только я вижу его настоящего. — Молодой господин, мне всего лишь тридцать пять, мне очень далеко до старика, — оправдывается Джексон, но Юнги уже и след простыл. Он с ногами запрыгивает на кровать в своей комнате, чтобы выглянуть из окна и застать сильную пощечину. Он прикладывает ладонь к своей щеке, почти физически ощущая всю ту боль, что чувствует сейчас Сокджин. Его отец что-то говорит, прежде чем сесть в машину. Сокджин, будто почувствовав взгляд Юнги смотрит прямо в его окно. Юнги не знает как помочь, лишь ладошку свою к стеклу прижимает, что ему жаль сказать тем самым пытается и Сокджин понимает, усмехается уголком рта, слегка кивает, прежде чем сесть в машину и скрыться за высокими вратами их загородного поместья.endflashback
***
— Ким Ви, — грозно говорит Чимин, надвигаясь на вмиг притихшего парня. — Нам нужно серьёзно поговорить. — О чём? — Ви с ещё большим усердием начинает теребить рукава своей безразмерной кофты. — Об этом, — Чимин достает обёртку конфет, которыми его постоянно угощал Ви, махает перед его глазами. — Ты их постоянно ешь! — Ты имеешь что-то против сладкого? — начинает защищаться, но сразу же стушёвывается под суровым взглядом. — Против сладкого ничего не имею, а вот против наркотиков — очень даже да! — Чимин приближается непозволительно близко, заглядывая в глаза и лишь убеждаясь в своих догадках. — Ты ведь постоянно под кайфом, да? — Не понимаю о чём ты говоришь, — Ви вжимается в стену лопатками, его такой Чимин пугает до чёртиков. — Ладно сам наркоман, меня зачем ими пичкать? — с каждым словом голос всё громче и громче, но Чимин не боится, что их услышат. Месячная практика в виде зова о помощи показала, что кричать в этой комнате бесполезно, тебя всё равно не услышат. И тут немного не понятно, то ли окружающим было похуй, то ли здесь звукоизоляция. — Зачем ты мне их давал? — Ты жаловался на боль в колене, — заплетающимся языком оправдывается Ви. — А эти конфетки мне помогают, когда я начинаю нервничать и испытывать тревогу. Вот я и подумал… Чимин удивлённо отпускает Ви и пытается вспомнить, когда ему в последний раз болело колено. Давно. Очень давно. Он так долго жил с болью, что не заметил её отсутствия. Ну не смешно ли? Выходит, Ви всего лишь волновался? И не знал истинной начинки своих конфеток? — Спасибо, — Чимин осторожно обнимает Ви, стараясь не делать резких движений и не пугать и так дрожащего парня. Не пугать ещё больше. Браво, Чимин, — мысленно аплодирует себе он. — Ты должен перестать травить себя этим, — он поглаживает Ви по спине пока дрожь не утихает. — Я помогу тебе справиться с твоими приступами. Месяц наблюдений за Ви позволил Чимину провести чёткую линию между ним и Ким Тэхёном. Чем дольше времени Чимин проводил рядом, тем более заметными становились их отличия, от мелочей, вроде предпочтений в еде, до физических и психических особенностей. Ви был не здоров. Чимин давно заметил зажатость и зависание на каких-то вещах, забывчивость и хруст суставами рук, но списывал всё на нервозность и особенности характера. Пока однажды не проснулся от криков. Речь Ви была бессмыслена, зрачки неестественно расширены, взгляд хаотично бегал от предмета к предмету, не задерживаясь ни на чём определенном. Чимину понадобилось время чтобы привести его в себя, заставить сфокусироваться на себе. Ви тогда ещё долго не выпускал Чимина из кольца своих рук, боясь, что тот уйдёт. Хотя, куда он уйдёт, ведь эта комната его тюрьма. С тех пор они спали вместе. Ви для собственного спокойствия, а Чимин просто был не против, можно сказать был всеми руками и ногами «за» такой расклад. С каждым человеком надо разговаривать в формате его бреда, поэтому Чимимн нашёл свой подход к странностям Ви, и даже начал находить их по-своему очаровательными. То, как он заморачивался над позой для сна, чтобы будучи спящим всё равно лечь в позе звезды, закинув ноги на Чимина. То, как он придумывал имена неодушевлённым предметам, то, как плакал над разбитым заварником Сьюзи, у которой остались сиротами чашки-близнецы Хулио и Эдуардо. Почему Хулио и Эдуардо Ви объяснил простым «ты расист?» На похоронах Сюзи они были все вместе: Джексон, Чимин и Ви, баюкающий близнецов и убеждающий их, что боль однажды пройдет, просто нужно потерпеть. Ради похорон Ви, только одному ему известным способом, уговорил Сокджина выпустить Чимина в сад. Это была роскошная церемония, насколько это возможно для заварника. У каждого дня недели был свой цвет. Что ж, хорошо, что закон Короля не распространяется на еду. По средам, к примеру, Ви ел только жёлтые фрукты и овощи, пил только банановый сок, и Чимина заставлял. Тот кривился, но всё равно пил, потому что Ви смотрел, Ви ждал, кто он такой чтобы расстраивать это невинное создание, которое обожает бананы? Плевать, что от них Чимина блевать тянет. Сколько не пытался Чимин расспросить о Ви и его состоянии у Джексона, тот каждый раз виртуозно уходил от разговора, умалчивая самое важное. Эти тайны бесят неимоверно. Но единственное известно наверняка — конфеты ему даёт Джексон. Уж он-то об истинном их назначении должен быть в курсе. — Ты напугал меня, — мямлит Ви, щекоча Чимина своим жарким дыханием. — Я дурак, извини, — искренне просит прощение, потому что действительно дурак, не надо было так резко и грубо. Ви напоминал ему хрупкий цветок, с которым нужно бережно, любить и оберегать, заботиться, а не вот это всё. — Я дурак. — Ты дурак, но приятно пахнешь. Чимину неловко от подобных заявлений, потому что он исправно видит в этом сексуальные намеки, которых совершенно точно не делает Ви, он просто говорит то, что думает. Ему точно нет дела до того, что у Чимина от таких заявлений встает. Совершенно. — Вы бы хоть закрывались что ли, — отворачивается Кай, заглядывая в комнату. — Что ты там себе навыдумывал извращенец? — возмущается Чимин и отлипает от Тэхёна. Просит его погулять. Тот хмурится, но всё же выходит, предварительно громко хлопнув дверью. — Я думал, ты ему доверяешь. — Доверяю, но он когда волнуется, то бишь всегда, не фильтрует то, что говорит, может случайно проболтаться. Передал то, что я просил? — Конечно, шеф, — кривляется Кай, — ты же в курсе, что я твой охранник, а не прислуга? — Конечно, самый лучший, — улыбается Чимин и вспоминает их первое знакомство. Кай выглядел неважно, когда Джексон привел его к нему, сказав, что это его личный охранник, приставленный Его Величеством. Он был настолько жалким и с виду слабым, что у Чимина сразу созрел план побега, жаль только, ошибся, недооценил своего врага, не успел и шага сделать, как его скрутили. Вот и верь одноруким. Долгие ночи в объятиях Ви он размышлял о слабостях Кая, придумывал планы, но все они заканчивались так и не начавшись, потому что у него не было слабых мест, слепых зон. Кай был везде. Однажды Джексон попросил Чимина прекратить мучить его сына. В смысле «мучить»? В смысле «сына»? В подробности Джексон вдаваться не стал, впрочем, как и всегда, но Чимин присмирел. Прекратил попытки. А затем была ночь виски. Ви тогда отрубился быстро, видимо смешивать наркотические конфетки и алкоголь не стоило, но ведь Чимин тогда не знал, что он травится ими! Теперь понятно, почему на том вечере его самого так унесло. Чимин поставил себе воображаемую галочку не смешивать алкоголь и конфетку Квази. Не то, чтобы он собирался ещё раз пробовать эти конфеты, просто на всякий случай. Кай оказался хорошим собутыльником, держался до последнего и отрубились, кажется, они одновременно, но перед этим их пробило на откровения. На моменте, где Кай начал доказывать, что убил его, что видел его труп в прицеле своей винтовки, Чимин подвис. До него медленно, но дошло, что он делит одну бутылку самого дорогого виски с убийцей своего двойника и от этого было не по себе. — Знай я, что ты такой клёвый друг, я бы нашёл способ тебя не убивать, — положа левую руку к груди признаётся Кай. — Ты меня и не пытался убить, — хлопает его Чимин по плечу. — То был другой Пак Чимин, кто знает, может он не такой клёвый как я? — Не понял? — стеклянный взгляд остановился на глазах Чимина, будто в душу пытался заглянуть. — Я из другого мира, двойник, так что в каком-то роде ты меня всё же убил, — начал рассуждать Чимин в позе мыслителя, — но это был другой я, из этого мира, а я из другого, но мы один и тот же человек, только здесь Сокджин король, а в моём мире врач, да и вообще у нас президент, а не король… — Чимин, — останавливает его Кай, — ты меня ещё больше запутал. — Давай по порядку… Не известно на каком из этапов объяснения они отрубились, но, проснувшись в полдень и обдав друг друга запахом перегара, решили больше к этому вопросу не возвращаться. Наверное, в то утро Чимин и понял, что может доверять этому самому доброму убийце в мире. На вопрос о том, как он вообще оказался в лапах Сокджина, ответ дал Джексон, справедливо заметив, что без партизан войну не выиграть. — Возьми фотографию, оставить тебе не могу, так что просто запомни, — Кай передал Чимину свой телефон. — Интересно, как наше движение ещё не сгинуло? Этот Агуст, да и вся его компашка в целом представляет жалкое зрелище. — Зато у них есть ты, — тешет самолюбие Кая Чимин. — Вот именно! Я им то же самое говорил, не будь меня они бы уже червей кормили.***
Кихён ездит по указанному в записке адресу каждый день, с тех пор как Кай незаметно передал её ему. Обычный спальный район, минимум преступности, довольно приветливые соседи. Ничто не указывает на то, что рядом живёт не только начальник охраны самого Короля, но и психопат, держащий в своём доме пленника. Кихён не видел Хёнвона, но он чувствует, что тот внутри, за этой серой дверью томится в ожидании спасения. Он привык доверять чутью, которое никогда не подводит. Каждый день Кихён приезжает в разное время дня, чтобы понять расписание Вонхо. Всю первую неделю ему не везет, словно Вонхо и не приезжает сюда вовсе. Но это невозможно, он должен кормить Хёнвона, будь он там, а так и есть! Никто не разубедит его в этом. Сегодня уже одиннадцатый день, скоро полночь, глаза закрываются от четырёхчасовой слежки, но Кихён упрям, если Вонхо не появится и сегодня, значит придётся попробовать нечто более рискованное. Кихён продумывает третий вариант того, как проникнет в квартиру, когда глаза слепят фары подъезжающего автомобиля, довольно дорогого для этого района. Кихён успевает пригнуться прежде, чем водитель мог его заметить. Бинго. Вонхо собственной персоной, а в руках три пакета еды. Многовато для одного, многовато для квартиры, в которой ты бываешь от силы пару раз в неделю. Следовательно, это еда не для него. Кихён пытается скрыть своё волнение, но выходит плохо. Хёнвон так близок, что в глазах темнеет от одновременно облегчения и страха, ведь он в той квартире не один, а вместе с этим психопатом. Один на один. Наверное, ему так же страшно, как и Кихёну сейчас. Но не время терять голову. Главное сделать всё правильно. Кихён кивает сам себе, достаёт фотоаппарат и делает пару снимков машины, ставит будильник на каждый полчаса и устраивается поудобнее, это будет долгая ночь.***
Чимин долго ворочался, прежде чем сон, наконец, одолел его. Последние две недели были выматывающими, Чимин поражался тому, что всё еще в состоянии стоять на ногах не то, что ходить на пышные приёмы и присматривать за Ви, который после прекращения приёма конфет, стал гиперчувствительным. Слёзы и истерики неожиданно, как по щелчку выключателя, сменялись смехом и необоснованным счастьем. От постоянных перепадов настроения страдали не только окружающие вещи, но и сам Чимин, потому что Ви зачастую буянил и не сдерживал свою силу. Синяки не успевали сходить, но Чимин нисколько не винил, обнимал, сдерживал, шептал слова утешения. Он понимал, что это всё ломка, поэтому не обижался на крики и проклятия, коими в него сыпал Ви. Джексон продолжал носить конфеты, только Чимин их забирал прежде, чем у Ви возникнет желание побаловать себя очередной дозой. Каких усилий Чимину стоило выкручиваться перед Джексоном и Каем. Он скрывал истинное состояние Ви как мог, не показывая его им. Джексон начал подозревать что-то, после очередного «он в туалете», но не подавал вида. Чимин чувствует, что долго такое проворачивать не сможет, молит Бога, или кто там вместо него в этом мире, чтобы ломка закончилась. И то ли Чимин волшебник, то ли этот Бог более отзывчивый, чем в его мире, но взгляд Ви, разбудившего его среди ночи ясный и осмысленный, а улыбка самая яркая и искренняя. Поддавшись неизвестному порыву, он почти невесомо проводит рукой по щеке Чимина. От незамысловатой ласки по телу дрожь проходит. Чимин не понимает, что изменилось, пока ладонь не опускается ниже. В глазах напротив нет былой невинности и неосознанности в действиях. Ви прекрасно знает, что делает, и добивается определённой реакции. Чимина это возбуждает, но он оказывается совершенно не готов к тому, что прошепчут эти нежные и такие мягкие на вид губы. — Ну здравствуй Сrazy_Alice, я рад, наконец, прикоснуться к тебе.