Подстилка

В комнате Джина и Шуги пахло сексом и совсем немного банановой смазкой. Что так привлекало в этом запахе Тэхена, Джин не знал, а на все вопросы Ви либо отшучивался, либо грубо отвечал, что это не его дело. Джин проглатывал обиду, давно смирившись, что с его мнением в группе считаются только по большим праздникам или на камеру. Вначале он ещё пытался как-то наладить отношения с парнями, ему хотелось верить, что они и правда будут как семья, как же, ведь хоть его и взяли на роль считай постоянной проститутки (хотя он сам предпочитал называть себя «антистрессом»), но их менеджер говорил, что это только сначала так будет. Что потом мемберы привяжутся к нему, как это происходит во многих других бойзбендах, а он станет полноценным участником. Ага, как же, около 5 лет уже прошло, а он все ещё для них тот, кого можно «одолжить», не спрашивая его мнения. Разговор лидера и макнэ сильно задел Джина, хотя он надеялся, что смог скрыть это. Наверное, не стоило тогда так долго стоять под дверью ведь убрать с шеи самые яркие засосы можно было и просто приложив к шее холодное мокрое полотенце, но он не смог заставить себя уйти. Мазохизм? Джин тихонько шмыгнул носом, стараясь не двигаться и не зацепить уснувшего рядом Ви. Несмотря на все, что эти парни делали с ним, он не мог заставить себя ненавидеть их. Сейчас Тэхён выглядит таким домашним: волосы расстрепаны и прилипают на висках от пота, рукой его к себе прижимает, как любимую игрушку и лицо такое умировотворенное, знакомое до последнего шрамика. О таком Техёне хотелось заботиться. И не скажешь, что синяки, которые уже созревали на нежных запястьях старшего, были отставлены этим парнем. Сокджин закрывает глаза, но на веках будто отпечатался образ спящего Тэхена. Старший знает лица всех своих одногруппников, как ему иногда кажется, даже слишком хорошо. Он уверен, что, если его попросят описать их до малейших деталей, он справится лучше кого бы то ни было. А вот они не могли вспомнить даже дату его рождения без помощи менеджеров. Джин попробовал аккуратно снять с себя руку Техёна, потому что слезы подступали к глазам все сильнее, а по опыту парень знал, что слезы раздражают Тэ. Кое-как ему удалось выбраться из постели и, подхватив разбросанную по полу одежду, выйти в коридор. Осталось дойти до ванной и дать наконец волю эмоциям. Хотя что это изменит? Слезы потекли из глаз ровно в тот момент, когда щёлкнул замок на двери. Джин уже давно научился плакать практически беззвучно, благо повод находился и времени на тренировки было валом. Тем не менее совсем избавиться от всхлипов он не мог, как ни старался. Джин не знал, что ему делать — рассторгнуть контракт? Так у него нет таких денег, чтобы оплатить неустойку, и он привык уже к той славе и любви от фанатов, что они получают. Но и дальше терпеть это все он не мог. Джин сполз спиной по стене, но тут же болезненно скривился. Тэ слишком увлекся им сегодня — к синякам на запястьях добавилась дикая боль в заду. Прекрасно. Джин потянулся чтобы потрогать растянутое колечко мышц и проверить, насколько все плохо. От лёгкого прикосновения пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать. Так что, когда он увидел на своих пальцах кровь, он даже не удивился. Нужно будет попросить у менеджера ещё той мази. И обезболивающего. Так как сидеть он не мог, Джин лег на кафель, всей спиной ощущая холод, идущий от него. Слезы все ещё лились и затекали в уши, щекоча их. На самом деле, Сокджин понимал, что только он сам и был виноват в том, что с ним происходило. Он знал, на что идёт, когда подписывал контракт, знал, что он просто красивое личико, миленькое, но не до такой степени, чтобы стать вижуалом. А вот для снятия напряжения в самый раз. Сейчас-то он понимал, что лучше бы вообще не дебютировал, чем так, а тогда со своим юношеским максимализмом он считал, что сделает всё, чтобы просто стать частью группы. На тот момент для индустрии развлечений он уже был в достаточно солидном возрасте, и заветный дебют всё дальше и дальше отдалялся от него. Так что, когда менеджер залил ему в уши красивую сказочку о том, что он сможет дебютировать, пускай и с некоторыми оговорками, он согласился почти сразу же. Ну и что, что придется немного пожертвовать своим телом? Джин надеялся, что они все будут так уставать, что на такие вещи просто не будет хватать сил, а там они притрутся друг к другу, познакомяться поближе и сама идея спать друг с другом покажется им кощунством. Кое в чем Джин оказался прав: первый год после дебюта был настолько загружен, что они не успевали есть и спать, не то, что думать о других своих нуждах. Но и сблизиться с мемберами у него тоже не вышло. Они общались только между собой, а с ним по мере необходимости, на уровне «привет/пока/пошли в комнату». Они вместе ходили иногда выпить, но даже тогда на него смотрели как на пустое место. Джин надеялся, что со временем, если он будет заботиться о них, готовить и помогать по мере сил, все станет на свои места. Старший презрительно улыбнулся собственной наивности — каким же он был глупым, черт побери. Дверная ручка дернулась, но замок успешно сдержал наступление. Джин всхлипнул в последний раз и заставил себя собраться. Он принял решение. Так больше не может продолжаться. — Занято, иди в другую ванную, — он надеялся, что его голос не так сильно дрожал, как ему показалось. За дверью молчали — ни шагов, ни голоса слышно не было. Вдруг в просвет под дверью втиснулся полупустой тюбик заживляющего крема и разогревающие пластыри, которые Джин обычно использовал, чтобы сводить синяки на теле. В этот же момент послышались удаляющиеся шаги. Кто бы это ни был, он явно не хотел, чтобы Джин узнал его. Удивление старшего было настолько сильным, что истерика постепенно сошла на нет, и он даже смог перевернуться на живот и дотянуться до практически плоского тюбика с мазью, отложив пока пластыри в сторону. Он никак не мог поверить, что кто-то из парней решил позаботиться о нем. Менеджеров в этот день с ними не было, значит оставались только его одногруппники, но в это верилось меньше, чем в то, что мир захватят зомби. Из-за шока он не мог чувствовать даже благодарности, пытаясь найти подвох. Когда-то над ним уже так шутил Хосок, заставил поверить, что он что-то для него значит, а потом как бы случайно поимел его на глазах у всей группы. Он ещё так натурально изобразил удивление на лице, когда в зал, который якобы, по словам Хоупа, был свободен целый день, зашли все 5 парней и увидели их во всей красоте в процессе снятия того самого стресса. От стыда Джин чуть не умер тогда, а парни потом долго обсуждали это на кухне, и громче всех смеялся Чон Хосок. Быстро приведя себя в порядок, старший успокоился и вышел из ванной, под аккомпанемент аплодирующего Пак Чимина, которому Техен уже успел рассказать, как сегодня он развлекался с Джином. — Хён, а ты хорош. Только почему одному Ви такие привелегии? Ты забираешь поровну у всех нас деньги, так что и давай всем одинаково хорошо! — Тэтэ засмеялся с реплики Чимина, а Джин просто прошел мимо них, направляясь в свою комнату. Он уже знал, что сделает. Плевать на последствия. — У нас через час тренировка, Джин, будь добр на ней появиться, — Намджун был недоволен, а тут старший, такая прекрасная возможность выпустить пар. — Хорошо, — голос Джина же наоборот был абсолютно бесцветным, не выражающим ни одной эмоции. — А если ты и в этот раз будешь тупить, то я не стану тебя прикрывать перед хореографом, уяснил? — хён только кивнул, закрывая дверь их с Шугой комнаты. — Как будто ты когда-нибудь за меня заступался, Намджун. Но лидер не слышал этой фразы, так что старший просто быстро собрался и пошел на выход из их дома. Уже у двери он прокричал, что доберется до зала сам, и, не дожидаясь ответа, вышел на улицу. Но ни через час, ни под конец тренировки он не появился. Менеджеры обрывали его телефон, звонили знакомым, кто-то даже родителей набрал, но никто из них не знал, куда делся Сокджин. Шесть парней ходили злее некуда, костеря Джина на чем свет стоит, и используя порой такие выражения, от которых уши окружающих тянуло свернуться в трубочку и никогда не разворачиваться. Через три часа, когда вся группа уже была дома и пыталась как ни в чем ни бывало заниматься своими делами, не обращая внимания на паникующих менеджеров, лидеру позвонили. По ходу разговора лицо Джуна то серело, то бледнело, а обычно спокойный парень то сжимал, то разжимал кулаки от ярости. — Ну, хён, не молчи? Что тебе сказали? — у Ви, казалось, мозг мог взорваться, если он сейчас же не узнает, что произошло. Но Намджун молчал. — Намджун, говори уже. Мы все ждём, — игнорировать Шугу было опасным занятием, так что лидер все же открыл рот, но смог произнести всего пару слов, и такого безэмоционального тона никто из парней от него ещё не слышал. — Ким Сокджин находится в реанимации. И врачи не дают никаких гарантий, что он выживет.