Подстилка

Молчание длилось уже слишком долго. Причем настолько, что Доён успел повторить в уме кости и мышцы плечевого пояса на латыни, а это, в переводе на привычную систему счета, около 15 минут. И так взвинченный за день, от этой вязкой раздражающей тишины нервничал только сильнее, непроизвольно постукивал по столу пальцами, наигрывая какой-то приставучий мотив, услышанный утром по радио. Таким образом, парень, видимо, старался снять напряжение и заполнить пустоту хоть какими-то звуками. Тишина заставляля его чувствовать себя некомфортно. А вот Мин Юнги это молчание между ними, казалось, совершенно не нервировало: он выглядел даже слишком спокойным, разве что морщился иногда. Доен подозревал, что это из-за того, что мокрая одежда парня, остыв, явно не приносила владельцу приятных ощущений. Прошло ещё три минуты, за которые Доен перебрал в уме химический состав крови и начал вспоминать диагнозы из медицинского справочника, начинающиеся на «А». Тем временем, на отстраненно-холодном лице Мин Юнги ничего не менялось. Все то же отсутвующее выражение лица. Если бы стажёр Со своими глазами не видел, в какой панике этот парень был во время приступа Ким Сокджина, то ни за что не поверил бы, что тот вообще способен переживать за кого бы то ни было. Однако Доен привык доверять себе в своих наблюдениях, как никак профессия обязывает, а то, что на Ким Сокджина этому парню не плевать, видно невооружённым глазом. «По крайней мере было видно полчаса назад», — мысленно поправил себя стажёр Со. — Почему вы считаете, что я должен верить вам, а не врачам, компетентнее вас в несколько раз? Вы понимаете, насколько нереалистично звучит то, что вы мне рассказали? — от неожиданности Доен подавился кофе, чуть не пролив его на халат. К счастью, не свой, так как его всё ещё красовался на этом странном Мин Юнги. Нет, он, конечно, был рад, что с ним наконец заговорили, но был явно не готов, что собеседник сделает это так… резко. К тому же, хоть Юнги и говорил подчеркнуто вежливо, в интонации угадывалось раздражение, и стажёр Со не понимал, чем мог его вызвать. — Я не могу вам поверить на слово. Доен молча кивнул, полностью разделяя позицию собеседника, и потянулся к карману за телефоном. В принципе, если быть полностью откровенным, то он бы тоже не поверил, расскажи ему кто такое. По крайней мере без доказательств. — Вот, прочтите, — протянул он ему видавший виды смартфон с открытым на нем документом. — Я пытался понять их мотивы, так что решил узнать всё, что можно о том, что ему вводили. К тому же я бы всё равно попытался переговорить с кем-то из его близких, так что даже хорошо, что вы пришли сами. Хоть я и предпочел бы чтобы ваша встреча произошла немного… в ином ключе, — на последнем предложении маска спокойствия Юнги дала трещину. Разобраться в том, что именно за эмоция пробилась сквозь напускное спокойствие было невозможно, но радовал уже сам факт её наличия. Доен почувствовал необъяснимое облегчение, когда снова начал говорить.  — Я не отбрасывал возможность того, что мне банально не хватало опыта, чтобы понять выбранный метод «лечения», поэтому в отдельной папке на телефоне хранится всё, что мне удалось найти про ситуации, похожие на ситуацию Джина, а также о методах лечения. Лунный свет из окна за спиной Доена освещал лицо его собеседника, из-за чего его кожа слегка отдавала в мерцающе голубой цвет, делая парня похожим на сказочного персонажа. Тонкая шея, мягкие, даже больше нежные, черты лица парня делали его похожим на плюшевую игрушку. Точнее делали бы, если бы всё впечатление не портило его кислое выражение лица. Стажёр немного наклонил голову к плечу, меняя угол обзора. С этого ракурса кожа Юнги слегка отдавала уже в серый цвет, так что, впринципе, можно было бы подумать, что этот Мин был утопленником, причем не первой свежести. Притянуто сравнение было за уши, зато и выражение лица у него к этому образу соответствующее, и легкое злорадство грело душу стажёра. Парень тем временем внимательно читал документ на телефоне, не отвлекаясь на внешние раздражители, и явно плевать хотел на на то, о чем думал Доен. Хотя тот и сам поражался тому, в какое направление занесло его мысли. «Ну что ж, возможно сухие факты убедят тебя лучше», — мысленно произносит Доен, обрывая разглядывание парня, допивая остатки уже давно холодного кофе и поднимаясь из-за стола. — Я буду ждать вас завтра в то же время у палаты пациента Ким Сокджина. А сейчас я, к сожалению, должен идти. Телефон можете взять с собой — вернёте завтра. Когда стажёр Со встаёт, вся его спина напоминает один сплошной сгусток боли, но ему нужно вернуться на ночное дежурство, если он не хочет получить нагоняй. К тому же ему ещё предстояло выпросить у медсестры новый халат взамен пострадавшему от загребущих рук Мин Юнги. — Вы так уверены, что я приду к вам? — парень не поднимал на врача глаза, уперевшись взглядом в окно напротив, но почему-то Доёну казалось, что тот усмехается. Сзади волосы парня напоминали воронье гнездо, и почему-то это примирило стажёра с тоном, с которым был задан вопрос. Или же он просто слишком устал, чтобы злиться. — Конечно, уверен, но не ко мне. А если всё же я ошибся, то телефон передайте любой медсестре. Доен направился к выходу из больничной столовой, лавируя между столами, внимательно смотря под ноги, чтобы не зацепиться случайно за ножку стола. За окном уже стемнело, а так как столовая до завтрашнего дня находилась на ремонте, то и тратить электроенергию на ее освещение руководство посчитало нецелесообразным, так что выйти отсюда, не наставив себе гематом на неделю вперед, становилось практическики невыполнимым заданием. Возможно, потому, что он был слишком сконцентрирован на безопасном прохождении дистанции или потому, что двое суток без сна давали о себе знать, но стажёр заметил, что Мин Юнги догнал его, только когда почувствовал чужую ладонь на своем плече. Парень довольно грубо развернул его лицом к себе, цепляя чужим халатом за угол стола. Доен попробовал дернуться, высвобождая плечо, но затих, услышав характерный треск рвущейся ткани. «Твою мать», — проносится в голове Доена паническая мысль, — «Ким-сонбэним не простит, если с его халатом ещё что-то случится, хватит уже пятен от кофе». — Хорошо, допустим, только допустим, что-то, что ты сказал — правда. Но какой в этом смысл? Зачем им так поступать? — почти кричит Мин Юнги. Парень ещё больше распаляется, когда видит, что ответов на эти вопросы у стажёра Со нет. — Почему вы не сообщили об этом раньше, чтоб вас? — Юнги сильнее сжимает плечо стажёра Со, но тот сбрасывает его руку, решив, что хуже халату уже не будет, а его гордость и так достаточно настрадалась за этот вечер. — И кому я должен был сообщить? Официальным опекуном указан менеджер, который отлично обо всем знает, а из посетителей вы первый, кто пришёл к нему, не считая меняющихся периодически охранников! По мере того, как стажер говорил, выражение лица Юнги с раздраженного становилось все более растерянным. «Какая неожиданность, ты и так умеешь», — мысленно злорадствует Доен, злясь за подобное обращение с собой. Он тоже многим рискует ради этого Сокджина, он тоже на нервах, но хотя бы пытается держать себя в руках. — Но ведь это не может быть правдой, — стонет Мин Юнги, запуская ладони в свои волосы, грузно оседая на соседний стул. — Теперь вы готовы мне поверить? — Доён звучит устало, хоть и пытается это скрыть. Ему правда пора возвращаться, а не проводить психологические сеансы за бесплатно неблагодарным айдолам; он и так пропустил обход. — Я этого не говорил. — В таком случае, я правда должен идти. Вы достаточно взрослый, чтобы самому выбирать, кому верить. Я уже говорил, где буду ждать вас завтра, надеюсь, у вас будет время всё взвесить и принять решение, — Доен отцепил порванный край халата от угла стола, собираясь идти, но что-то останавливало его. Опять. Как же его бесила эта особенность его характера: он вечно должен сказать и сделать всё, что в его силах, чтобы потом не винить себя. — Несмотря на то, что произошедшее сегодня в палате не было идеальным сценарием развития событий, результаты весьма вдохновляющие, — говорит он больше в пустоту, чем обращаясь к Юнги, но знает, что тот слышит его. — Показатели после приступа не были даже близки к критическим, а это значит, что память можно будет вернуть. И он даже не умрет при этом, — стажёр уже было собирался на этом закончить, но вспомнил ещё кое-какую деталь. — К тому же он сразу же вспомнил ваше имя, а обычно для этого требуется намного больше времени. Подумайте над этим, — закончив, Доен наконец уходит, мечтая о сне и немного о том, чтобы его желание помочь пациенту не выросло потом в огромную проблему. Хотя и это не остановило бы его, ведь Джин спас его сестру, за это он был обязан сделать все, что было в его силах. Хлопок закрывшейся за стажёром двери практически совпадает со звуком звонка телефона. — Да, — разносится эхом по пустой столовой голос Мин Юнги, — Я уже иду. Не знаю, когда приеду. На завтрашний вечер? Да, перенеси, если они согласны. Нет, не стоит, я сам. И да, прости меня, хен. Отключаюсь. Ещё пару минут в столовой стоит тишина, нарушаемая только приглушенными голосами изредка проходящих мимо столовой врачей. «Ким Сокджин, ты умудряешься создавать мне проблемы, даже не помня о моем существовании. Ты хреново талантище», — крутится в голове у Мин Юнги, пока он выходит на улицу, уже даже не замечая морозного ветра и дождя, холодящего и без того мокрую одежду. Налички, каким-то образом завалявшейся в кармане Юнги, едва хватило на оплату такси до дома. Было очень неразумно не захватить с собой бумажник, но когда это в ситуациях с Джином Юнги управлял разум? Парни ещё не вернулись, так что у Шуги было время переодеться в сухое и спокойно подумать над тем, что сказал ему этот недоврач Джина, видящий во всем вселенский заговор. Юнги удобно развалился в любимом, пусть и слегка затертом кресле в своей студии, прикрывая глаза и напевая что-то себе под нос. Как ни странно, это помогало ему сконцентрироваться. Итак, что мы имеем: Джин потерял память, и все эти две недели, что он лежал в больнице, тот провел в подобие насильственной комы, потому что… Окей, вот эта часть цепочки в его суждениях отсутствовала. Стажер, у которого Шуга так удачно украл халат, подозревал, что дело в известности пациента и сложности диагноза. Он считал, что врачи банально не могли решиться ни на малейший риск, боясь, что любое последствие их решения очень плохо отразится как на них самих, так и на репутации больницы, если узнают фанаты. Поэтому и тянули с лечением, пытаясь найти самый безопасный способ. Безуспешно, стоит заметить. Что ж, они не учли только одного: один из их стажёров страдает обостренным чувством справедливости и желанием помочь ближнему. Шуга сложил руки на груди, даже сквозь толстую ткань толстовки ощущая ускоренный ритм биения сердца. Завтра вечером он должен будет решить, на чью сторону станет: менеджеров, которые также, как и врачи, не хотят, чтобы дело подверглось широкой огласке перед туром, или этому странному парню, который уже нарушил предписания врачей, поставив жизнь Джина под угрозу, но заставил его вспомнить имя Юнги. Он даже сказал, что… — Он вспомнил тебя? — знакомый голос вырвал Юнги из размышлений. Ощущение как от звонящего будильника рано утром. У входа в его студию стоял Чимин. Парень был уставшим, с чернеющими под глазами синяками и не самым здоровым цветом кожи. В руках он держал пакет, украшенный всяческими завитками и наклейками. — Его жизнь опять под угрозой? — маленькие ладони Пака сжались в кулаки до побелевших костяшек, пока Шуга осознавал, что свои мысли он, видимо, бессознательно произносил вслух. Но больше чем факт своих разговоров вслух, его удивляла реакция Чимина на новости о старшем: он явно переживал о нем, что не было для него характерно. Оставалось надеяться, что не всё из монолога Шуги достигло ушей Пака. — Не молчи, я слышал только конец, но я хочу знать всё, — просит Чимин, подходя ближе к аппаратуре и передавая пакет с подарками от фанатки. Он аккуратно присаживается на край стола, где только чудом не оказывается проводов. — Я понятия не имею почему, но мне нужно знать, что с ним. Шуга удивлен, более того, Шуга растерян, в который раз за этот вечер, но он также понимает, что не сможет держать всё в себе. Это слишком большая проблема для него одного. Нет ничего такого, если он расскажет. Это не тайна, и, если вести себя адекватно, то никаких последствий для группы не будет. — Юнги, я умею хранить секреты. Юнги бросает взгляд на их общее предебютное фото, стоящее у него в рамке на столе. То же самое ему сказал Джин, в день их дебюта. — Я знаю, Чимми.