***
Пока Сейи не было дома, Усаги обратилась к средней дочери: - Милая, скажи, а почему ты ударила того мальчика… Кстати, как его зовут? - Тенри. Тенри Тено. А ударила я его потому, что предупредила его раз, два… А он так и не послушал, так что получил по заслугам. - Подожди, - произнесла Усаги. – Тено? - Да, - кивнула ее дочь. - Неужели это и есть сын… Харуки и Мичиру? – шепнула Усаги. С этими двоими она дружила крепко и давно, и даже когда пара переехала, они все равно созванивались с Мичиру и переписывались с Харукой, поэтому она знала, что у них происходит, и знала о ребенке, но была совершенно не в курсе, что Тенри перевелся в ту школу, где училась Коусаги. - Не знаю, как зовут его родителей, - пожала плечами девочка. – Но его часто привозит отец, о котором все говорят, потому что когда он уезжает, то газует как профессиональный гонщик, все выходят на это посмотреть. «Да, сомнений нет», подумала Усаги, обняла дочь и посмотрела ей прямо в глаза. - Милая, - нежно сказала она. – Твой отец меня и за оданго трогал, и в тетради моей рисовал, потому что я ему нравилась. Ну вот такие они, мальчишки. Я знаю отца Тенри – у него всегда был твердый и жесткий характер, прямо как у Сейи, вот он и берет с него пример, а его мама, возможно, даже и не в курсе его любовных переживаний. Ты наверняка очень нравишься ему, потому что ты красавица и умница, - тут Коусаги улыбнулась. – Дай ему шанс. Если хочешь, я могу поговорить с его мамой – я хорошо ее знаю, да и с папой тоже – поверь, нас с ними многое связывает! - Правда?! – глаза Коусаги засияли, и Усаги улыбнулась, думая, какая же девочка милая – так похожа внешне на нее саму, а эмоции отражаются на лице моментально, точь-в-точь как у ее отца. Став матерью троих детей, Усаги смогла немного научиться серьезности и даже овладела искусством прятать эмоции – особенно когда ей нужно было донести до дочерей что-либо важное, и она хотела выглядеть серьезной – а Сейя в основном вел себя так же, как и раньше. - Конечно, правда! – подтвердила она. - Расскажи мне о родителях Тенри, мам, - попросила Коусаги. Она давно испытывала к мальчику симпатию, хотя и ненавидела его способ доносить до нее информацию, а тут, услышав, что Тенри наверняка похож на отца, а они схожи характерами с ее родителем, сразу почувствовала волну интереса. Усаги присела поудобнее и начала вещать ей про Харуку и Мичиру. Ее дочь слушала с неподдельным интересом, иногда задавая вопросы, и Усаги искренне радовалась этому. На каком-то моменте беседы в прихожей послышался звук поворачиваемого в замке ключа, и Усаги с дочерью вышли навстречу. Открыв дверь, Сейя лицом к лицу столкнулся с женой и ребенком и отвернулся – меньше всего он ожидал увидеть их прямо с порога. Несколько секунд Усаги стояла в шоке, разглядывая его разбитую бровь, губу, синяк на скуле и прочие атрибуты удачной драки и думая, что ему сказать, когда Коусаги подала голос: - Пап, что с тобой?! - Да это… подрался немного! Все в порядке! – ответил Сейя, улыбнувшись одним уголком губ. - Правда?... – уточнила встревоженная девочка. - Ну конечно! – подмигнул Сейя. - Коко, иди к себе, мне надо помочь твоему папе, - Усаги строго и немного нетерпеливо махнула рукой, и Коусаги не сразу, но подчинилась. Уже на кухне, промакивая боевые ранения супруга дезинфицирующим средством, Усаги решилась спросить: - Сейя, только не говори, что… - Да, это был Харука, - мрачно ответил мужчина. Усаги собиралась было что-то сказать, но лишь вздохнула.***
Обычно Тенри проводил время по-разному: его любимыми занятиями были спорт и прогулки, иногда он с удовольствием читал или играл и вообще отличался активностью; однако в тот день он сидел дома и грустил. - Тенри, - нежно обратилась к нему Мичиру, не привыкшая видеть его в таком состоянии. – Что с тобой, милый? Расскажи. - Ну… - парнишка замялся; как и Харука, он не очень любил – да и умел – выражать свои эмоции, но мать смотрела на него так нежно, что он доверился ей и рассказал про свои страдания. Выслушав его, Мичиру произнесла: - Тенри, твой отец часто жалуется мне, что не умеет делиться эмоциями. Он и хотел бы, но не может. Поэтому я думаю, тебе стоит научиться этому с юного возраста. Вот скажи мне честно – а вернее, будь честен с самим собой – тебе по-настоящему нравится Коусаги? Тенри вздохнул. - Очень… Когда я вижу ее розовые волосы, у меня сердце екает, а рука сама тянется к ним, понимаешь, мам? Я ведь дергаю ее за волосы для того, чтобы она повернулась ко мне лицом и что-то выговаривала мне, пока я смотрю ей в глаза… Мичиру улыбнулась незаметно для сына, поглаживая его по золотым волосам. - То есть ты просто хочешь смотреть ей в глаза? - Да… Хочу. Хочу любоваться ей… - Тенри, тогда есть куда более надежный способ. Подойди к ней и скажи от всего сердца, что она красивая. Сделай комплимент, похвали прическу, одежду… Все, что угодно. И она сама захочет на тебя смотреть, а еще увидит, какой ты у меня красавец, - сообщила Мичиру. – Можешь еще подарить ей подарок – я для такой цели тебе денег дам, чтобы ты не ворошил свою копилку. - Ради Коусаги я и на это готов, - негромко сказал Тенри. Тут дверь открылась, и в комнату вошел Харука. Мичиру и Тенри уставились на него. - Не поняла? – уточнила женщина. - Неважно, - хмыкнул Харука и собирался было выйти, но супруга остановила его: - Ну-ка подожди, Харука! Тенри, будь другом, оставь нас с папой наедине… Мальчик вышел, но прижался к стене и остался слушать разговор родителей, который хорошо доносился до него и через закрытую дверь. - Харука, родной, вас с Сейей Коу зачем в школу позвали? Чтобы вы там устроили бойцовский клуб?! Блондин упрямо отводил взгляд и молчал. - Скажи еще, что он первым начал? - Мы оба хороши, - буркнул мужчина, скрестив руки на груди. - Я так и поняла. Но черт возьми, Харука, тебе сорок лет скоро! А вы с Коу все еще как цепные собаки! Может, пора уже попробовать – хотя бы попробовать – понять друг друга?... Ей-Богу, вы как дети малые! Харука что-то простонал и воздел руки к небу. - Иди обработай травмы свои, мой герой, и заодно подумай, какой пример ты подаешь сыну! – закончила Мичиру. Тенри выдохнул. Значит, его отец и отец Коусаги подрались, а этого ему хотелось меньше всего. Он обулся и вышел на улицу, от расстройства пиная камушки. Он уже подумал о самом худшем из возможных вариантов: конфликт родителей выльется в то, что они запретят им с Коусаги дружить в принципе. - Я этого не переживу! – вслух выкрикнул он, и вдруг его окликнул голосок: - Что у тебя случилось, Тенри? Обернувшись, мальчик увидел сидящую на качелях Эйко; ее светлые волосы, украшенные множеством бантов, поблескивали в свете солнца. - Эйко! – обрадовался Тенри – он и в самом деле был несказанно рад увидеть эту веселую девчушку, да еще и подружку Коусаги. – Смотрю, ты разделяешь страсть твоей матери к бантам – вся ими увешана. Кстати, тебе идет. - Спасибо, сочту за комплимент, - хихикнула Эйко. – Все по Коусаги страдаешь? Тенри едва заметно вздрогнул. - А представь себе, да! – выпалил он, так как эмоции буквально разрывали его. – Эйко, нужна твоя помощь. Расскажи мне про Коусаги побольше, и, самое главное, про ее любимые цветы… Я слышал, у тебя анкеты почти всей школы есть… - Купидоны бесплатно не работают, - Эйко наклонила голову, и в ее глазах сверкнули ну совершенно наглые искорки. Она обещала превзойти Минако со временем. - Хорошо, - согласился Тенри. – Сколько? - Две самых больших пачки чипсов, - со всей серьезностью ответила девочка. - Что-что? – Тенри хотел убедиться, что не ослышался. - Да, ты все правильно понял, - Эйко соскочила с качели и подошла к нему. – Ты не видел моего папу случайно? Он у нас стилист, визажист, диетолог чертов, - она повторила слова Минако, которые та часто произносила, когда Ятен не давал ей сладкого или заставлял заниматься спортом, без всякой задней мысли. – Мы с мамой пользуемся всякой возможностью, чтобы съесть какую-нибудь вредность, пока он не видит. - Он вас, скорее всего, сильно любит, вот и не дает питаться гадостью, - глубокомысленно заявил Тенри. - Да мы его тоже любим, очень, - кивнула Эйко, - но чипсы любим не меньше. - Пошли прямо сейчас за ними, а по дороге ты мне все расскажешь, - воодушевился мальчик, и они пошли в комбини. По пути Эйко поделилась со своим спутником разной информацией об объекте его интереса, и Тенри, купив обещанные лакомства, заговорщически шепнул: - Если сможешь убедить Коусаги, или хотя бы намекнуть ей, что я не выбесить ее хочу, а что она мне нравится, получишь еще две пачки! - Попробую, - подмигнула Эйко. – И знаешь, Тенри, моя мама часто называет себя богиней любви. Так вот, говорю тебе как мини-богиня любви, что все у вас будет хорошо! Получив награду за выданную информацию, она пулей умчалась домой, зная, что отец придет с работы только через полчаса, а Тенри, счастливый, тоже направился к дому, обдумывая, как применить полученные знания.***
На следующий день Тенри повязал другой, более яркий галстук к своей школьной форме, как следует пригладил пышную копну золотистых волос, положил в портфель бенто и деньги, взятые из копилки, и пошел в школу. Коусаги и Эйко сидели за партой, ожидая начала урока, и тихонько общались. - Как думаешь, я увижу сегодня Тенри? Мне даже хочется перед ним извиниться… - тихо вздохнула Коко. Эйко улыбнулась. - Думаю, да, куда он денется-то? Увидитесь на перемене. Ты, кстати, не злись, если он тебя снова за волосы дернет – со стороны очень хорошо видно, что ты ему нравишься. Да и он тебе – тоже. - Так заметно? – шепнула Коусаги и нервно одернула юбку и кофточку, полностью повторяя движение своего отца, когда тот волновался – он тоже поправлял одежду в таких случаях. - Вообще-то, Коко – да, заметно. Ну, лично мне так ясно, как белый день. На обеденном перерыве девочка пыталась сосредоточиться на бенто, но сама, по факту, была поглощена высматриванием Тенри среди проходящих. Просидев так добрых двадцать минут, она вздохнула и принялась есть, опустив голову, как вдруг на горизонте показался он. Тенри шел, гордо неся перед собой небольшой, но купленный на собственные деньги букетик белоснежных лилий. Улыбка освещала его лицо, и казалось, что за ним тянется едва заметный глазу шлейф солнечных лучей. Все смотрели на него. Мальчик подошел к Коусаги и протянул ей букет. - Коко, - начал он. – Я хотел извиниться за то, что дергал тебя за волосы. Я просто хотел смотреть в твои глаза. Понимаешь? Ты очень, очень красивая! И понравилась мне с первого взгляда! Девочка смотрела на него, пораженная до глубины души. Казалось, она впервые увидела в нем не хулигана, постоянно норовящего испортить ей прическу, но рыцаря, озаренного сияющей аурой солнечных лучей, у которого, оказывается, тоже были чувства. - Тентен… - проговорила она, вскакивая и подходя ближе к нему. – Тентен… - и в ее светло-синих глазах засияли звезды. – И ты прости меня, ладно? - Ерунда, - мягко улыбнулся Тенри. – Позволишь мне проводить тебя домой? Я твой портфель понесу, если ты не против. - Л-ладно… Я согласна, то есть! - Ками-сама, мило-то как, - вздохнула Эйко, глядя на это. До конца дня вся младшая школа только и обсуждала, шушукаясь, новую пару в школе, а Коусаги, для букета которой организовали емкость, чтобы цветы не завяли, украдкой бросала на них взгляд и улыбалась. После уроков Тенри, как и обещал, взял портфель Коусаги, пока та придерживала свой букет, а свободные руки они нежно соединили и собрались было пойти домой, как вдруг к воротам школы почти одновременно подкатили две машины, и Сейя с Харукой вышли им навстречу. - Едем домой, Тенри, - позвал Харука. - Коусаги, зайка, иди скорее сюда! – произнес Сейя. Тенри, ощутивший резкую волну напряжения и понимающий, что его могут вот-вот разлучить с Коусаги, вдруг волевым движением вскинул голову. - Отец, Коу-сан… Мы с Коко пойдем домой пешком, я вызвался ее проводить. Не волнуйтесь, я доведу ее до дома в целости и сохранности. Прошу, не позволяйте вашему конфликту вставать на пути нашей чистой детской любви! – тут Коусаги взглянула на него огромными глазами, но промолчала и крепче сжала его руку. – И прошу, не деритесь вы больше – ей-Богу, как дети малые! Пойдем, Коко, - и он повел ее вперед, не оборачиваясь на совершенно онемевших папаш, как крутой парень на взрыв. Коко же обернулась и украдкой подмигнула обоим мужчинам. Сейя и Харука стояли несколько минут, пока брюнет наконец не выдохнул: - А он у тебя… мужик. - Мне надо выпить… и переосмыслить свою жизнь. – Харука приложил ладонь к лицу. – Коу, пойдешь со мной? - Запросто… И перепарковав свои машины, они пешком отправились в ближайший бар. Буквально через час у Сейи раздался звонок, и Усаги защебетала в трубку: - Любимый! Коко пришла домой, Тенри тоже у нас, я его чаем пою тут… Ты где?! - Мы тут в баре… С Харукой, - ответил брюнет. - Что?... – не поняла Усаги. - Сидим. С Харукой Тено. В баре! – рассмеялся Сейя. – И не волнуйся, все хорошо. Мы уже извинились за наставленные друг другу украшения… Ага… Оказывается, нам есть, что обсудить! - Хорошо… Жду тебя домой, передай Харуке привет! - Может, мне тоже Мичиру позвонить? – Харука достал было телефон, но Сейя остановил его: - Да не стоит. Клянусь, Уса сейчас уже ей названивает! И он был прав: ошарашенная Усаги уже пригласила давнюю подругу в гости. И пока Сейя с Харукой убивали давние обиды и недопонимания, Усаги знакомила дочь с матерью Тенри, и они вчетвером общались, смеялись и радовались жизни. Это был воистину исторический момент.