Please, no promises… («No promises»)
Об эпилогах
После гибели Саннидейла сухой ветер поднял над кратером исписанные нервным почерком нотные листы, с множеством помарок и правок, с нотами и текстами более чем десятка песен, — сразу после того, как Баффи Саммерс вошла в автобус, чтобы покинуть эти места, ничего не сохранив на память о своём странном сопернике и ещё более странном союзнике, страстном любовнике, верном возлюбленном и единственном настоящем друге, кроме боли, горечи и сожалений. Он ей не поверил, и он её оттолкнул. Думала ли она, что Спайк оттолкнёт её даже в последнюю страшную ночь? Но когда она пришла к нему, испуганная и одинокая, желая успокоиться в его объятиях, он осторожно отстранил её от себя и, заглянув не в глаза — в душу, — сказал: «Не надо, Баффи. Я понимаю, это всё напряжение. Тебе страшно. Мне тоже страшно. Но… не надо», — и не позволил обнять себя. А когда она вцепилась в его футболку, всхлипывая и пытаясь высказать, как ей страшно, как она боится, что умрёт Дон, Ксандер, или Уиллоу… или он; что она не хочет больше смертей — любой ценой! — он положил ладони ей на плечи и прошептал: «Мне тоже. Но мы с тобой… Мы все с тобой, и мы со всем справимся, — он помолчал, а потом вдруг улыбнулся: — Ты знаешь, в русском языке нет конструкции «я с тобой», если говорить о каком-нибудь совместном действии, а есть только «мы с тобой». Баффи, — на этот зов, слышанный сотни раз, она вскинулась с таким жадным ожиданием, словно услышала его и то, что было в нём, впервые, — мы с тобой со всем справимся, — сказал он. — Я не знаю, откуда у меня познания в русском языке и прав ли я вообще, но я точно знаю одно: мы справимся, истребительница!»***
Школа Саннидейла готовилась принять первых учеников, но до открытия оставалось больше недели. Классы и коридоры пустовали, и было очень тихо. И в этой тишине старому сторожу иногда мерещился доносящийся с нижних этажей перебор гитарных струн и мелодичный, печальный мужской голос: — And smiles, smiles, smiles… Он звучал едва слышно, и старик всегда решал, что ему кажется это.***
— АУшка не получилась! — всхлипывала Ангел, сгибом запястья не столько утирая, сколько размазывая слёзы и сопли, и шла всё дальше от школы, про себя проклиная и Саннидейл с его нелепыми монстрами, и истребительницу со всеми Скуби, и Уэдона с его командой. Первые ей ничего не сделали и получали порцию негатива «за компанию», но Баф! — Как она могла не любить Вилли? Как будто у неё был кто-то лучше Вилли! Дура! — яростно заключила она и перешла к Уэдону: — Убить Вилли! Почему не Эйнджела, не Райли, не того типа из четвёртого сезона?! Почему именно Вилли?! Порушил тру пейринг! — Да уж… — вздохнул Скептик, идя следом и даже не пытаясь успокаивать (занятие, по опыту, бесполезное). — Но он воскреснет в «Ангеле», — нашёлся он. — И давай всё же надеяться на вселенную комиксов? Тебе же нравятся те жуки? — Ага, они стёбные! — согласилась Ангел, улыбнувшись сквозь слёзы. Скептик возвёл взгляд к недавно просветлевшему небу. — Ради бога! — простонал он и добавил задумчиво: — Надо было взять у него пару уроков английского, звучало бы более убедительно… — Лучше бы ты у него пару уроков по блокировке ударов взял, — шмыгнула Ангел. — Может, в следующий раз не ходил бы с распухшим носом! — И у кого ещё распухший нос… — тихо улыбнулся Скептик. — Ну? «Ангел»? Пятый сезон? — Конечно! Саннидейл просыпался, и ещё никто в городе не знал, что очень скоро его не станет. За исключением тех, кто смотрел сериал, но они сели в автобус и покинули Солнечную долину навсегда.