BK-100. Экспериментальная модель

      Стив стоит под душем и очень хочет включить ледяную воду, но знает, что едва отошедший от болезни организм в ответ запросто может свалить его обратно в постель. Шутка ли, Стив за один день согнал всю температуру, оставшись только с хрипящим горлом. Возвращаться во вчерашнее состояние он совершенно не намерен, а, значит, придется справляться с проблемой иначе.              Он скашивает глаза вниз, будто и без этого не чувствует, что напряженный член по-прежнему практически прижат к животу и не собирается опадать. Стив беспомощно скрипит зубами. Да, он проснулся с зажатым между ног бедром Баки, притираясь к нему самым похабным образом, и сбежал из спальни быстрее, чем выяснил, в курсе этого сам Баки или нет. И обвинить Стива, вроде как, не в чем, — всего лишь утренний стояк, ничего удивительного, — но он не может себя в этом убедить. Потому что помнит, что ему при этом снилось. И ему нравилось, что там был Баки.              Но сейчас мысль о сексе с ним вызывает дрожь и отвращение к себе — мало того, что присвоил себе чужую жизнь, воспользовавшись его состоянием, так еще и в секс-игрушку превратить захотел?              Перед глазами непрошено всплывает образ Баки в душе, и Стив стонет сквозь зубы, до скрипа сжимая подвернувшуюся под руку полочку. Андроиды в секс-индустрии давно заняли первое и единственное место, и найти заведение, где можно трахнуть любую понравившуюся машину, не проблема. Машину, которая еще и вести себя будет именно так, как тебе захочется — изобразит неловкость и неопытность или же сделает все на самом профессиональном уровне.              Изобразит.              А Баки мог бы действительно почувствовать. Стив не знает, насколько это разумно, но ему кажется, что расширенные после взлома программы границы восприятия вполне могут позволить… Нет, это бред, андроиды не умеют получать удовольствие от секса.              А от чего-то другого могут? Баки может, безусловно. В этом Стив не сомневается и, фактически, строит все свое восприятия мира через оценку того, что для Баки хорошо. И объективно, и просто по его собственной реакции в виде улыбки или благодарности.              Стив бы хотел, очень хотел показать Баки секс. С его любопытством и готовностью осваивать новые горизонты, может, через несколько месяцев, они могли бы попробовать научиться этому. Предварительно обсудив, возможно посмотрев видеоролики…              Он уже не пытается сопротивляться захлестнувшим сознание образам, в которых обнаженный Баки с интересом изучает тело Стива и пытается понять ответные прикосновения. В его глазах светится все то же любопытство, но вместе с тем и возбуждение, которое хочется подстегнуть, распалить…              Стив опирается рукой о стену, а второй обхватывает подрагивающий член. В таком состоянии для оргазма хватило бы нескольких движений, но он намеренно медлит, представляя, каково было бы ласкать Баки — аккуратно, неторопливо, позволяя привыкнуть к необычным ощущениям. Стива никогда не напрягали волосы на теле, но сейчас от мысли, какой Баки там гладкий, его ведет еще сильнее, из груди вырывается сдавленный стон. Он все еще ненавидит себя за эти фантазии, но в мыслях уже опускается на колени и лижет поджатую идеальную мошонку, представляя, что Баки смотрит на него черными от похоти глазами и мелко подрагивает под губами и языком.              Кончая, ему приходится вцепиться зубами в собственное запястье, чтобы не застонать слишком громко.              Домывается Стив быстро и нервно, с мазохистским остервенением трет чувствительную кожу до красноты, словно наказывая себя за совершенный проступок. На собственное отражение в зеркале вообще не смотрит — слишком тошно — и выходит из ванной.              Баки уже на кухне и снова готовит завтрак. Стиву хочется в очередной раз напомнить ему, что у него нет обязанностей, но сам себя одергивает. Баки волен решать, чем ему заниматься, а Стив своими вечными подсказками будто бы унизительно намекает на обратное.              — Доброе утро, — улыбается Баки, поворачиваясь.              — Доброе, — Стив искренне улыбается в ответ, но не может не гадать, заметил ли Баки его состояние.              Тот прекрасно развеивает все сомнения сам, когда подходит и снова определяет температуру:              — Тридцать шесть и семь, все в порядке. Стив, ночью я отслеживал твои показатели и могу сказать, что все в порядке. Только данные об ускорении пульса под утро… тебе снова снился кошмар?              Стив уже чувствует, как на затылке шевелятся волосы, а потому сразу же вцепляется в подкинутую идею:              — Да, муть какая-то… я уже не помню. Даже не о тебе, просто…              Баки сочувственно кивает на аккуратно сложенные упаковки лекарств.              — Курс все равно необходимо допить.              Стив вздыхает и послушно выполняет указание.                     День тянется совершенно бесконечно, и Стив успевает проклясть свое болезненное состояние не меньше десятка раз. Он уже битый час сидит перед терминалом, перекапывая тонны вакансий, но все больше разочаровывается, заодно зарабатывая головную боль. Нет, дизайнеры и художники нужны везде, но вот пробел в творчестве в виде нескольких проведенных в армии лет явно портит его образ как соискателя. Да и любовно собранное портфолио, которое Стив лениво пролистал перед тем, как сесть за поиски, спустя годы начало ощутимо раздражать.              Нельзя сказать, что он совсем не практиковался во время службы — он нарисовал карандашом портреты всех сослуживцев, а некоторые еще и выпрашивали новые. Но Стив понимает, что ощутимо потерял в умениях, а наверстывать их откровенно некогда.              И все же он отбирает десяток наиболее перспективных вакансий, вдумчиво пишет сопроводительное письмо и рассылает отклики. Впрочем, даже не будучи пессимистом, Стив почти уверен, что ему в лучшем случае придут предложения о работе вне штата. В голове всплывает мутное предложение Старка, но Стив отмахивается от него и вздыхает. Чего бы тот не предложил, законности там не будет ни на грош, а потенциальных проблем — выше крыши.              Вернувшись из кухни с кружкой кофе, Стив окликает сидящего перед экраном терминала Баки и краснеет, когда тот поворачивается:              — Я договорился завтра встретиться с Пегги. Она очень хочет видеть нас обоих. Я сказал, что у тебя могут быть дела, так что ты можешь отказаться, но… если захочешь — буду рад.              — Зачем ей я? — Баки едва уловимо напрягается, сдвигая брови.              — Хей, Бак, это просто общение, — Стив подходит ближе и очень хочет провести по его волосам, но только опирается на стол рядом. — Она видит в тебе моего… парня, — говорить это все еще жутко неловко. — И как подруга хочет узнать поближе, вот и все.              — То есть, нам придется, вести себя, как… как пара? — не сразу подбирает слово Баки. Он выглядит сконфуженным, и Стив ругает себя за то, как навязчиво выглядит это предложение.              — Нет, вовсе не обязательно! Не все люди постоянно демонстрируют свои отношения, так что мы можем вести себя как угодно. Как друзья.              — Хорошо, — Баки кивает, но Стиву чудится в его лице легкое… разочарование?              Нет, он снова все додумывает и видит мир исключительно через призму собственной нездоровой привязанности. Но все равно радуется согласию.              — Договорились, — улыбается он. — Только нам нужно будет придумать кое-какие детали нашей истории. То есть, если начнут расспрашивать о твоем прошлом, у нас должно быть хоть немного ответов… — поясняет Стив, видя на лице Баки непонимание.              Тот кивает:              — Да, ты прав. Такие вещи не должны расходиться, — вслед за Стивом он окончательно успокаивается и встает, пересаживаясь на диван.              — У тебя есть какие-то идеи? Все же это… твоя жизнь, — мягко улыбается Стив, но Баки в ответ только качает головой и морщится.              — В программе есть несколько шаблонов легенды, но я… Не хочу их использовать. Они не… не наши, — он подчеркивает интонацией последнее слово, и сердце Стива пропускает удар.              — Ничего, придумаем свою, лучше прочих, — как можно беззаботнее отвечает Стив.              На выдумку и обсуждение истории у них уходит больше часа. Баки обзаводится сложными отношениями с оставшимися в Шелбивилле родителями, которые не хотят больше видеть сына, обучением в каком-то скучном экономическом колледже, парой баек из жизни несуществующих родственников и несколькими историями из собственной юности. Вся легенда указывает на то, что до армии Баки, как и Стив, не был особенно примечательной личностью, и рассказывать подробно совершенно не о чем.              Стив очень надеется, что все это звучит достаточно достоверно и в то же время скучно, обыденно. Они оба пришли на службу от отчаяния, но нашли там друг друга. Совместных историй со службы и так было множество, ничего придумывать не нужно, а то, что они не любят светить подробности отношений на публике совершенно обычно. «Не спрашивай, не говори»* давно в прошлом, но армия все еще не место для личной жизни, и привычку скрываться от чужих глаз сложно искоренить мгновенно.              — Спасибо, Стив, — когда они наконец решают закончить, вдруг говорит Баки. — Мне ведь действительно все это было нужно… создать, придумать. У всех людей есть общее прошлое с кем-то, а так получается, что ты часть моего… хоть и по-другому.              Пока говорит, он смотрит Стиву в глаза и под конец явно смущается. Стив впервые видит, как он краснеет при этом — предусмотренная тонкой программой функция, нужная для усиления сходства, но сейчас это действительно смущение и неловкость, которые отображаются именно так, как задумано. Не имитированные.              Стива от этого ведет и тянет к Баки так, что приходится вцепиться пальцами в диванную подушку, запрещая себе двигаться, и прикрыть глаза, глубоко вдыхая.              — Д-да, Бак… я тоже рад этому. Думаю, у нас получилось отлично, а какие-то детали всегда можно добавить потом.       Баки обезоруживающе улыбается, а Стив мысленно стонет и хочет сбежать от себя и своих мыслей. И удачно вспоминает, что приготовленная еда кончилась еще вечером, а, значит, нужно заняться обедом.              Баки, конечно, идет на кухню вместе с ним. И вчера, и сегодня утром у него толком не было возможности понаблюдать за тем, как тот готовит, так что предложение о помощи Стив принимает сразу же.              Оказывается, что с этим Баки справляется едва ли не лучше него и гораздо точнее ориентируется во времени, точно помня, когда снимать с огня. Только со специями у него выходит не очень, но это, скорее всего, вопрос времени.              Стиву хочется завести список блюд, которые он планирует показать Баки. Может, он так и сделает.              После еды и приема таблеток Стива начинает клонить в сон. Он скорее радуется этому — организм восстановится быстрее, — но в то же время чувствует совершенно иррациональную вину за то, что оставляет Баки бодрствовать. Но объяснить ему это чувство даже не пытается, только хлопает по плечу и оставляет на привычном уже месте за терминалом. Нужно будет обязательно взять в привычку гулять с Баки как можно чаще, когда Стив окончательно поправится.              Наконец-то удается уснуть без сновидений — ни хороших, ни плохих.                     Проснувшись где-то через час, Стив чувствует себя на удивление замечательно — ни тяжести в голове, ни слабости, даже горло почти не болит. Велик соблазн воспользоваться этим и пойти прогуляться уже сегодня, но он все равно не хочет рисковать.              Баки как будто вообще не двигался с места все это время, но заметив вошедшего в гостиную Стива встает и машет ему рукой.              — Я в порядке, Ба-ак, — впрочем, прикосновение прохладной ладони ко лбу приятно само по себе, и Стив не пытается увернуться. — Возишься со мной, как с ребенком…              — Отслеживание динамики температуры тела очень важно, а я измеряю ее быстрее других средств. Тем более, мне не сложно, — он снова улыбается. — Да, ты в порядке.              — Есть что-то новое? — толком не зная, какого ответа ждет, спрашивает Стив.              — В сети? Нет, там ничего, но я хотел спросить… В коридоре есть запертая дверь. Могу я узнать, куда она ведет?              Стив не сразу понимает, какую дверь он имеет в виду, потому что комнату матери упоминал, и Баки вряд ли это забыл, а вход в гараж находится возле выхода на улицу…              — Та, что за ванной комнатой? — едва не хлопнув себя по лбу, уточняет Стив, и Баки кивает. — Это… моя мастерская, или вроде того. После смерти отца мы с матерью разобрали чулан, и я поставил там мольберт, когда увлекся традиционной живописью. То есть настоящими красками. Ну, и не только красками. Но здесь пробиться гораздо сложнее, да и дорого, так что я быстро вернулся обратно к планшету...              Баки внимательно слушает его, а в глазах разгорается нешуточное любопытство:              — Покажешь, как это выглядит? То есть, если у тебя нет других дел, — мгновенно исправляется он, но Стив только хмыкает.              — Какие там дела, все равно же дома сидим. Идем, только я что-то не помню, куда дел ключ…              — Он в замке, — подсказывает Баки.              — Точно, я же сам его там оставил… — Стив идет к двери и думает, что Баки мог зайти в комнату сам, но не сделал этого, хотя получил разрешение перемещаться по дому без ограничений.              Открыв мастерскую, Стив тут же кашляет, вдохнув спертый пыльный воздух, и поскорее проходит внутрь, чтобы открыть небольшое окно вверху. К системе кондиционирования чулан не подключали, так что проветривать придется обычным способом.              — Все можно смотреть и трогать, — улыбается он застывшему в дверях Баки.              Часть картин висит на стене, часть просто составлена на пол и укрыта тканью. Стив аккуратно снимает ее и складывает, сам не слишком глядя на холсты.              Стоя в центре комнаты Баки завороженно смотрит по сторонам и пристально изучает каждую картину. Портреты, пейзажи, несколько чисто «школьных» натюрмортов — ему интересно все, и, насмотревшись издалека, он подходит и очень аккуратно дотрагивается до шершавой поверхности одной из висящих картин, наклоняется очень близко и разве что не касается языком. Потом снова отстраняется и пристально смотрит, через какое-то время восхищенно оборачивается на Стива, а потом снова на холст. Выбранная Баки картина одна из самых любимых у Стива: берег моря да одинокая скала среди бушующих волн.              — Это так… красиво. Совсем не похоже на фотографии или видеозаписи, но… — он запинается и не может подобрать слова, но Стиву достаточно только его взгляда.              Он кивает Баки и улыбается:              — Спасибо. Я… не так уж хорош, на самом деле, но обязательно свожу тебя в картинную галерею, там сейчас выставка Карла Манфреда...              — Нет, мне нравится, что они твои. Это важно… — Баки прерывается и пристыженно смотрит на Стива, словно ждет реакции на свои слова.              — Да, наверное, — соглашается он. — Думаю, ты прав.              Баки широко улыбается и переходит к следующей картине.                     Они находятся в мастерской так долго, что Стив усаживается на табурет, дожидаясь, пока Баки закончит. Уходить, оставив его в одиночестве изучать картины, совершенно не хочется. Стив не может оторваться от наблюдения за тем, как он медленно обходит комнату, перебирая все зарисовки, даже незаконченные, и восхищенно рассматривает штрихи. Стиву почти неловко за то, что знакомство Баки с искусством происходит в пыльной полузаброшенной мастерской.              — Ты будешь рисовать так еще? — закончив гладить пальцами рельефное полотно, выполненное мастихином, Баки поворачивается к Стиву.              Вопрос застает его врасплох.              — Может, когда-нибудь… Это не очень популярно сейчас, все в основном работают на дисплеях и планшетах. Это во многом удобнее, но… не потрогать, конечно же.              Баки расстроено кивает:              — Я понимаю… наверное.              — Если хочешь, я нарисую тебя, — Стив старается улыбаться ровно, но правда в том, что помимо портретов сослуживцев он уже рисовал Баки — больше всего боясь, что кто-то об этом узнает. Сказать ему об этом, по крайней мере, сейчас, Стив не может.              — Хочу, — воодушевленно соглашается Баки. Он подходит к Стиву и смотрит на него сияющими глазами. — Это было бы очень здорово.              Стив невольно замирает, борясь с желанием притянуть его еще ближе и обнять. Не поймет, испугается…              Поэтому он просто решает заняться рисованием портрета Баки прямо сейчас. Находит карандаши, бумагу и возвращается в гостиную — все это под напряженным и взволнованным взглядом.              — Бак, расслабься. Если ты будешь беспокоиться, ничего не выйдет, просто… займись тем, что тебе интересно, а я посижу рядом.              — Тебе так будет удобно? — в который раз уточняет Баки, когда наконец определяется и садится перед дисплеем.              — Будет, все в порядке. Не обращай на меня внимания. Ну, не больше, чем обычно, — поймав смущенный взгляд, исправляется Стив. — Это не что-то особенное, просто рисунок.              Баки, кажется, совсем не согласен с таким определением, но не пытается спорить и довольно быстро втягивается в изучение каких-то статей, действительно не обращая внимания на Стива. А тот быстрыми штрихами зарисовывает сведенные брови, аккуратную линию челюсти и идеально очерченные губы. Много времени уделяет глазам, кажется, превосходя себя самого в передаче этого легкого прищура и тонких морщинок в уголках.              Баки очень красивый, но в его красоте нет никакой неестественности, зачастую присущей слишком идеальным лицам андроидов с рекламных буклетов «Киберлайфа». Такого парня можно было бы встретить на улице, в клубе или кинотеатре — при очень большом везении, конечно же. Стив думает, что, наверное, у его внешности есть прототип, но желания увидеть его не возникает. Баки все равно уникальный и единственный, хоть изначально и создан руками людей.              На выглаживание рисунка уходит больше часа, но это время пролетает совершенно незаметно — а результат, что бывает не так уж часто, нравится самому Стиву. О Баки и говорить нечего — он смотрит на собственный портрет расширенными от удивления глазами, а потом точно так же смотрит на Стива. В его взгляде плещется такой детский восторг, что Стив расплывается в неудержимой улыбке.              — Спасибо, Стив, — Баки вдруг встает и делает то, на что сам Стив не решился — обнимает его.              В этом движении очень много вопроса опасений, будто Баки все еще не уверен, что его не оттолкнут. Стив охотно обхватывает его руками в ответ и счастливо вздыхает.              — Я рад, что тебе понравилось, — он осторожно гладит Баки по спине и отмечает, что сейчас тот совершенно обычной человеческой температуры. Впрочем, даже окажись Баки вдруг холодным, обнимать его все равно было бы лучше всего на свете.                     Когда вечером Стив отправляется спать, Баки снова предлагает лечь вместе с ним.              — В этом нет необходимости, Бак, — он мотает головой, хотя ужасно хочется согласиться и обнимать его всю ночь, наплевав на утреннюю неловкость. — Я почти здоров, мерзнуть не буду, так что ты можешь заняться… чем угодно, — Стив пожимает плечами. — Все будет в порядке. Но все равно спасибо за предложение…              Баки не настаивает, только чуть виновато улыбается и кивает:              — Хорошо. Спокойной ночи.              — И тебе.              Даже после единственной ночи в обнимку спальня кажется неуютной и холодной. Стив забирается под одеяло, ежится и надеется уснуть как можно скорее. Завтрашний день обещает быть интересным, так что ему нужно хорошенько отдохнуть, чтобы не налажать перед Пегги.              И было бы неплохо, наконец, увидеть про Баки хороший и приличный сон, чтобы было, что рассказать.                     Проснувшись ночью от жажды, Стив не сразу понимает, что не так. Он лежит в почти кромешной тьме, не считая легонько подсвеченных данных о погоде и состоянии дома на небольшом экране у двери да слабо пробивающемся сквозь шторы свете фонарей. И только через минуту размышлений, в течение которой он даже не двигается, Стив понимает, что слышит чье-то дыхание, и осторожно поворачивается на другой бок.              На другой половине кровати обнаруживается Баки. Не то, чтобы Стив ожидал увидеть кого-то еще, но это зрелище все равно не сразу укладывается в его голове. Баки лежит на боку спиной к нему, отодвинув одеяло так, чтобы не придавить его, и выглядит совершенно обыкновенным спящим человеком. Насколько это вообще можно разглядеть в неверном свете далекого дисплея. Расслабленный, размеренно дышащий, он того и гляди попытается перевернуться и упадет, потому что лежит на самом краю.              Стив понимает, что андроиды не вертятся во сне, но все равно до обидного хорошо представляет неловкость Баки в таком случае и морщится. Пить уже не так уж и нужно — если Баки услышит его и «проснется», он наверняка начнет извиняться и попытается уйти, а Стиву совсем не хочется его отпускать.              Несколько минут он медлит, надеясь, что сквозь свой режим Баки не определяет его состояние и не может понять, что Стив проснулся. Вертит головой по сторонам, ища хоть что-то, заставящее его передумать и не делать того, на что чешутся руки. И замечает стоящий на тумбочке стакан с водой, явно принесенный заботливым Баки — Стив совершенно точно забыл об этом. Рядом пачка не нужных сейчас пастилок от кашля, и от дальновидности Баки все равно хочется радостно улыбаться.              Стив слишком слаб для происходящего. Баки такой хороший, такой настоящий, ему невозможно сопротивляться. Понадеявшись, что свое поведение можно будет списать на сонное состояние, Стив двигается ближе и осторожно тянет Баки к себе, заодно отодвигая от края постели. Баки в его руках покорный, не сопротивляется, а, наоборот, двигается сам, но Стив не уверен — он просто прижимается к широкой спине и обнимает его за талию, укрыв одеялом обоих. Сердце в груди тяжело бухает от волнения, и он закрывает глаза, надеясь скорее успокоиться и уснуть. Сквозь футболку Баки пробивается его собственный запах — чуть пластиковый, чуть металлический, чуть озоновый. Это очень непривычно ощущается и спорит с ощущением живого тепла под руками, но Стиву, видимо, нравится вообще все, что связано с Баки, поэтому он и не думает отвернуться.              И уже сквозь накатывающую дрему чувствует, как Баки накрывает его руку на животе своей.