salty rhymes

Энтони не совсем понимает, к чему такие внезапные вопросы летят ему в лоб, но низенькая девушка, что получасом ранее представилась ему «журналисткой по необъяснимым ситуациям» кажется ему до одурения смешной, поэтому он выдыхает в ладонь и сползает в свое кресло: — Повторите вопрос. — Энтони, как вообще ты попал в Cosdod? Может, тебя пригласили, или ты сам вдруг решил поучаствовать в нечто подобном? — отчётливо пробегается глазами по строчкам в своем блокнота дама, готовясь включать старенький диктофон. Хэдсон потирает переносицу. — Я искал работу, понимаете? Я биолог по специальности, и посчитал, что хоть какая-то работка мне найдется, — мужчина прикусывает нижнюю губу, замолкает на пару секунд, — Скажем так… Я не знал, что тут происходит. Когда ты получаешь спустя долгое время документы и контракт на долгожданное место, ты не можешь чувствовать никакого подвоха. Журналистка, кивая и как-то странно улыбаясь, внимательно слушает его, и от такого сосредоточенного ее взгляда по спине испытуемого пробегается мурашки — некомфортно. — Что же случилось потом? — Потом? Я проработал на своей должности около месяца, затем осознал, что-то, над чем тут работали, не имело никакого гуманного подтекста — по «низшему» персоналу пошел слушок, что опыты ставили уже далеко не на кроликах и крысах. Но эта информация была не нашего уровня доступа. Тогда я решил копнуть глубже и влез в что-то по-настоящему ужасное, — эти мысли заставляют поежиться и опустить взгляд в пол на ворсистый серенький коврик в камере Хэдсона. Он сглатывает ком в горле. — Тогда я попытался уволиться, но, как оказалось, уже слишком много знал. И вот… Я здесь! — Энтони хрипло и невесело смеётся, сгоняя натянутую улыбку с лица дамы, — Да, я знаю, не очень классная история. Журналистка шуршит накинутым белым халатом на плечи, извлекая из глубин карманов карандаш, и шумно чиркает в блокноте: — Хорошо, следующий вопрос, — на этой фразе испытуемый мягко кивает, делая позволяющий взмах ладонью, — Тяжело ли тебе вспоминать «прошлую» жизнь? Что-то словно давит сверху на голову, и Энтони нервно ёрзает на пятой точке, устраиваясь поудобнее в кресле: неловко, неловко, некомфортно, неприятно, что тягостно рвет внутри. Не хочется отвечать. — Весьма. Если бы я помнил ее, только. — Ты не помнишь? — поднимает бровь дама. — Прискорбно, но мутными моментами. Будто бы, подписывая контракт работодателя, я отказался от своего прошлого, — он замирает, смотря стеклянным взглядом куда-то вперёд, и только потом осекается, понимая, что смотрит прямо в глаза девушке, пугая ее, — Мне жаль, я не смогу ответить.

***

— Кажется, что Вам не раз ломали очки. Вам поставляют новые, после каждого испытания? — журналистка зачитывает следующий вопрос из блокнотика и сама заинтересованно впивается взглядом в испытуемого, словно всерьез пытается найти повреждения на линзах или на оправе очков. Энтони от такого внимания к своей личности внезапно вздрагивает и только потом не удерживает смешок: — Пусть я и, почти что, вещь тут, но всё ещё остаюсь испытуемым, при чем живым. У меня есть физические и духовные потребности, понимаете? Никому не будет в кайф, если Энтони будет срать под себя на пол и жрать это же, вот к этому же числу и относятся такие предметы личного пользования, как очки. Никому не будет в кайф, если Энтони не будет видеть дальше собственной руки, а ему ещё скакать по симуляциям надо. — То есть, Вы хотите сказать, что все поставляется вам, вне зависимости от стоимости? — леди поднимает бровь и щелкает механическим колпачком карандаша. — Да, именно это. Деньги не из моего кармана — соответственно, мне плевать. Да и вообще, валюта давно потеряла для меня смысл. Так что, если кое-кто не хочет, чтобы их драгоценная компания не обанкротилась на одних очках — этому кое-кому стоит задуматься о том, чтобы перестать бить меня в лицо. Или предупреждать. Это четвертая пара, — тот говорит с ядовитой иронией, и взгляд его наполнен какой-то странной ненавистью, может быть даже вперемешку со злорадством. И смотрит Хэдсон в пустое пространство, будто бы пытается испепелить глазами невидимую фигуру. Журналистке становится ну очень уж неуютно, дама хмурится и пытается обратить внимание мужчины на себя, чтобы тот не уходил от темы интервью. — А сигареты? — Что? — вопрос вырывает Тони из размышлений. — Сигареты. Это тоже потребность? Навряд ли бы Вам поставляли такое. — Потребность в том, чтобы получить хотя бы что-то, что бы делало меня обычным человеком. Несомненно, эту отвратительную вещь мне бы не дали даже за полное послушание. — Тогда откуда они у Вас? Энтони глядит по сторонам, задерживается на одной из стен, а затем наклоняется к даме и почти одними губами отвечает: — Есть у меня приятель. Отличная личность.