i am alive

— Ты сломан, Коннор. Тебя нужно починить. RK900 неустанно повторяет одну и ту же фразу, когда его старший брат делает что-то такое, что не внесено в программу. Чертовски этим достает, аж по лицу вклепать хочется, чтоб кожу содрать на этих острых — порежешься, нахер — скулах и собственных костяшках пальцев. До исцарапанного пластика, до синего тириума дорожками вниз. Чтоб хоть что-то почувствовал, ощутил. Коннор делает все неправильно: нюхает цветы, смеется с шуток лейтенанта Андерсона, ловит ртом снежинки и почему-то подпевает солисту группы Queen (и фальшивит намеренно, чтоб не переплюнуть). — Ты сломан, Коннор. Ты не должен себя так вести, — как нож в бочину каждый раз загоняет этим своим "ты неисправен", вырывает какой-нибудь жизненно важный биокомпонент прямо с мясом. — Я не сломан, брат, я живой. Это и называется жизнь. — Быть неидеальным, совершать ошибки, проливать кофе и на самом деле дружить с людьми — жизнь? — Тебе этого не понять, Ричард. Но, да, это и есть жизнь. Диод мерцает теплым золотистым оттенком, причем у обоих. У Ричарда оттого, что пытается понять, как это. У Коннора — от разработанного плана заставить RK900 "сломаться". *** RK900 ждет его уже десять минут. Коннор обычно не опаздывает. Спешит, как человек, имитирует рваное и запыхавшееся дыхание. Ричарду не понять, зачем этот фарс. Зачем Коннор смотрит щенячьими глазами на Хэнка и каждый раз делает совсем не то, что ему говорят. Идеальный Ричард не умеет ослушиваться команды. Хотя так порой хочется... У RK800 воспаленная кожа на шее медленно регенирирует. Ричард не может оторвать колкий взгляд обжигающе холодных глаз от вишневых отметин. Как у одного из тех андроидов в клубе "Рай". — Ты сломан, Коннор. И отвратителен, ведешь себя, как человек, — почти осуждающе, руки за спиной, подбородок гордо поднят. Не знай RK800 брата, подумал бы, что он ревнует. — Я делаю то, что мне приятно, Ричард. Тебе бы тоже попробовать. Тебе бы тоже узнать, каково это, когда ты — это ты, а не пак с инструкциями. И я не сломан, сколько тебе раз говорить? — Сломан. Мы не должны так себя вести. Нам не должны нравиться все эти развлечения людей. — А спорим, что я заставлю тебя чувствовать что-то? Прямо сейчас, а? Радужка глаз цвета корицы и шоколада смотрит с уверенностью. Ричард не сможет причинить Коннору вред. Это единственное, ради чего стоит ломать собственную систему и переваривать очередной "программный сбой". Никогда не сделает больно (даже если Аманда или еще кто даст приказ). Проще убить себя. — Нас ожидают в башне CyberLife. Мы не можем опоздать, Коннор. Так нельзя. Так неправильно. Ладонь упирается в грудную клетку, мягко отталкивает к стенке. — А мне плевать, что нас ждут, — прижимает к холодной глади идеально выкрашенной стены в пустом офисном отделении полицейского участка. — Хочешь знать, каково это? Это вот так, Ричард, — на носочки становится, целует в уголок губы. Реакции физически никакой. Светодиод разрывается желто-красным. Губы мягкие, Ричард почему-то пробует их на вкус, делая моментальный анализ. На них все еще ощущается Хэнк и сладковатый привкус бурбона. Ричард не отвечает. Ричард искренне не знает, что ему делать. — Это ничего. Я был таким же. Не знал, что так вообще можно. Но я тебя научу. Научу чувствовать. Показывает, кладет его ладонь себе на затылок, подходит на шаг ближе, прижимаясь к телу. — Постарайся не следовать машинным кодам. Чувствуй то, что не можешь объяснить. И обними меня, я в твоих руках не сломаюсь, ты мне вред не причинишь. RK900 не знает. RK900 не может понять, почему что-то покалывает кончики пальцев электричеством, почему биокомпонент #8456w стремительно пытается выломать слой пластика и устремиться прямо в ладони Коннора, почему прикосновение оголяет нутро до самых биокостей. "Приятно" — поисковая система дает запрос на поиск дефиниции данного слова. "Приятно" — это когда губы Коннора мажут по скулам, по вискам, по подбородку, а ладони прикасаются буквально ко всему, что у них на пути, ко всему, что под одеждой. — Я не понимаю, что это, Коннор, — Ричард еще не умеет томно дышать и молвить сбито, как если бы у него не находилось слов от захлестывающих сознание эмоций. — Я не понимаю, почему у меня от тебя жжет что-то внутри, почему внизу живота тянет и почему твои губы такие целовательные. — Все в порядке, братишка. Я чувствовал то же. — Это то, что люди называют любовью, Коннор? Если да, тогда почему нас не научили любить? — Это еще не любовь, Ричард. Люди так выказывают свои чувства. А любят по-другому. Любить я тебя тоже научу. Ты только доверься мне. Всегда верил, хоть и доставал своей дотошностью насчет неисправности. — Я... Теперь тоже сломан, да? — досаду он не имитирует, она сама хакнула жесткий диск. — Мы теперь оба нуждаемся в починке? — Нет, Ричард. Мы оба живы. Ты чувствуешь, а значит живешь.