i am alive

Гэвин Рид ни за что не признает, как ему до зубодробления хочется Ричарда. Даже под дулом пистолета, приставленного к роже. Даже если из той рожи Ричард будет выбивать признание самолично, кулаками в кровь, до разбитых губ и лавандовых синяков, которые хочется после зацеловать, закусать, вылизать кончиком языка. Гэвин Рид ни за что не признает, что завидует Хэнку и Коннору. Даже если все и так знают. Даже если это самый очевидный факт, как Земля — третья планета от Солнца. Будет выказывать неприязнь, издевательство, вечно посылать Ричарда за ненужным кофе или вообще просто посылать на хер. Но чтоб произнести слово "напарники" — здесь должен не просто весь лес вымереть. Гэвин Рид ни за что не признает, что все три важных органа (которыми можно думать) выбрали именно Ричарда, именно эту холодную, но ласковую и податливую сталь с глазами как два Северных полюса и голосом, что словно симфония №9 Бетховена. Мозг — потому, что умный. Сердце — хер пойми, почему, но тянется лишь к RK900. А член... Ну, здесь объяснения не нужны. Гэвин Рид ни за что не признает, что дважды в неделю посещает клуб "Рай". Три, если RK900 особо допечет, особо Гэвину захочется перегнуть его через стол и так вставить, чтобы аж девиантом стал несколько раз подряд. Не признает, даже если его там видели. Даже если капитан Фаулер имеет доступ к его счетам. Вытрахать, выдрочить бы из себя все мысли о Ричарде. Сука, не выходит. Гэвин Рид ни за что не признает, что порой старается слишком, перегибает палку, отчаянно стараясь не выказывать странных, загнанных гвоздем в сознание чувств — гвоздодером не вытащишь. Блять, он может заполучить любую, л ю б у ю, он же детроитский Дон Жуан, о его сексуальных подвигах ходят легенды. Нет. Хочется лишь одного. Долбаного RK900. Гэвин Рид ни за что не признает, что напивается лишь потому, что заботливые руки аккуратно доставят домой в целостности и сохранности, что снимут пропитанную потом верхнюю одежду и бережно накроют одеялом. Жаль, что не притянут к себе. Жаль, что не прикоснутся к телу, не оставят обжигающие невидимые полосы на коже. Жаль, что Ричард не останется рядом с ним. Гэвин Рид ни за что не признает, что счастлив за Хэнка. Пусть все думают, что ему блевать охота дальше, чем видеть, когда на горизонте маячит весь светящийся лейтенант Андерсон и его ебаная хлебопечка с хулиардом режимов. Не признает это, даже если Ричард за воротник его схватит, сжав ткань в кулаке. Даже если сурово зыркнет, намекнув, что за Коннора он кишки детектива засунет в блендер. Любовь, блять. Сердечки из глаз искрятся. Джекпот. Гэвин Рид ни за что не признает, что порой ему хочется, чтобы Ричард ему задвинул, послал к хренам и вылил ебаный кофе ему за шиворот, приложил таблом к стенке, вдавил в стенку до вмятины на гипсокартоне. Даже если детектив делает все, чтобы так и было, чтобы сорвался. Даже если Ричард в первые пять секунд начинает выходить из себя, а затем берет себя обратно в руки. Руки, которые н и к о г д а не прикоснутся так, как хочется, как желается, как видится в гребаных снах, как видится, когда в синей комнате клуба "Рай" под ним стонет другой андроид. Гэвин Рид ни за что не признает, что мечтает прижаться к нему со спины, ощутить мощь и силу тела RK900, запустить руку под пояс штанов и спрятать за удобным воротником засосы (а сколько шуток он уже придумал на этот счет, сколькими способами Ричарда оскорбил по поводу воротника-стойки). Н е п р и з н а е т. Даже если от одной мысли внизу деревенеет, становится жарко. Даже если Ричард это видит, и его светодиод ебашит желто-красным. Понимает? Понимает, что к чему?