i am alive

В 25 у Хэнка Андерсона за плечами более тридцати крупных распутанных дел, восемь идеальных кубиков пресса и нулевая вероятность совершить суицид. В 25 Хэнк Андерсон заходит в бар лишь для того, чтобы уличить владельцев в незаконной продаже алкоголя, поймать мелких дилеров красного льда и повязать скрывающихся преступников. В 25 Хэнк подумывает приобрести себе щенка, дабы было не так одиноко в холостяцком доме, мягкий диван, на котором можно отдохнуть после работы, и одного из тех андроидов, рекламы которых накрыли коммерческую сеть глобальной лавиной. Ну а что? Неплохо было бы приходить домой в чистоту и порядок. И жрать будет готово. Уже не те пончики и гамбургеры, из-за которых приходится бегать вдвое больше, чтобы оставаться в форме. Хэнк однажды надеется жениться... А кто захочет плотненького пузана с тремя подбородками? Упадешь, разобьешь — и совсем не жаль будет, еще два в запасе будут. И пузико обеспечит мягкое падение, как на батут. Как представит себя таким лет через двадцать, так аж блевать тянет, желудок скручивается, как профессиональный йог. В 25 Хэнк Андерсон никогда не опаздывает на работу и берется за все, что может, что дают, что забирает у других. В 25 Хэнк Андерсон обожает слушать Bon Jovi, пить крепкий зеленый чай без сахара и периодически покупать себе цветастые рубашки (хер пойми, зачем, но заглянешь в шкаф — и радость душит от того, что там нет места). В 25 Хэнк Андерсон — икона гребаного стиля и самый желаемый партнер по расследованию, хоть в считалочку играй, любой будет плакать от счастья. А вот самому Хэнку хочется плакать от горя после слов нового молодого капитана Департамента полиции Детройта. Хочется стены ломать и впервые отдать дело кому-нибудь еще. Хочется, блять, впервые пойти в тот самый бар Джимми, оставив дома жетон, и заказать сразу литр. — Ну уж нет, Джеффри. Я и сам могу прекрасно справиться. Мне 25, я полон сил и энергии, — протест бурей гнездится в сознании. Длинные пшеничные волосы собраны в хвост на затылке, ткань старой отцовской кожанки слегка потрескивает по мере того, как Хэнк возмущенно складывает на груди руки. — Ты надо мной издеваешься? Забыл, сколько я дел сам раскрыл? С такими темпами меня вскоре могут и до звания лейтенанта повысить. А почему, не скажешь? Потому, что я умный, — каждый из аргументов сопровождается особой жестикуляцией. — Я быстрый, я ловкий. — А еще капельку самовлюбленный, Хэнк. Андресон роняет тяжкий вздох, отрешенно качает головой, пятясь на шаг назад. — Нет. Мой ответ ты уже слышал. Я не стану работать в паре с этой пластмасской. — Ты не понимаешь, Хэнк. CyberLife на данный момент является одним из наших главных партнеров. Я сам не в восторге, пойми. Но в этом деле андроид будет принимать участие, хочешь ты того или нет. Если закатить истерику — прокатит? Нет, ну, правда. Хэнк может, до окончательного решения стать "плохим копом" он принял другое окончательное решение — играть в театре. Его навыки втираться в доверие и вживаться в роль очень помогли ему при расследовании. В прошлый раз настолько перевоплотился и стал частью шайки дилеров в южном Детройте, что при аресте свои же чуть в тюрьму не отправили. — Не поступай так со мной, Джеффри. Не надо. — Господи, Хэнк. Не ломай комедию, это же всего на один раз. Тебе еще, может и понравится работать с ним, кто знает. Андресон в этом сомневается. — На один раз, Джеффри, — а мысленно себе такой: "Конечно, Хэнк, одного раза вполне достаточно, чтобы разрушить все". Ты слышишь этот плач? Чувствуешь мокрый пол под ногами? Это твоя карьера, океаны выплакивает.

***

В 25 Хэнк Андерсон не шмалит одну за другой, но в особые случаи выкуривает сразу две за раз. В 25 Хэнк Андерсон вполне доволен своим "старым" барахлом, порядком в жизни и способностью заговорить зубы любому. В 25 Хэнку Андерсону впервые хочется кого-то избить из-за несправедливости. Почему всегда, сука, он? Почему не Рид, не Аллен, а именно он? Так нечестно! Встреча с металлическим контейнером RK800 происходит у киоска с хот-догами. В первые пять секунд Хэнк воспринимает жестянку как клиента, спокойно ждущего своей очереди, чтобы заказать колбаски в лаваше. Хэнк не считает себя хейтером в сторону новой "расы", но ему и как-то фиолетово в крапинку на их существование. Лично у него работу никто не отнимал, а на остальных ему слегонца так пофиг. И все сравнительно прекрасно, пока сраный электрочайник не начинает говорить, своей внезапностью и громкостью непривычного голоса вызывая в Андерсоне задатки микроинфаркта. — Добрый день, офицер Андерсон! Я — Коннор, андроид, присланный из CyberLife, чтобы работать с Вами. Горячий, аппетитный и ароматный хот-дог падает на антрацитовый, поблескивающий в лучах осеннего солнца асфальт. А еще на него же падает Хэнкова челюсть. Взгляд цвета корицы и шотландского скотча. Темная челка вьется озорными кудрями, которые почему-то дико хочется пропустить сквозь пальцы. Пластиковые губы трогает легкая улыбка, подчеркивая неглубокую, продолговатую ямочку на щеке. Костюм с серийным номером и диодовым треугольником словно сразу же был сшит прямиком на нем. В 25 Хэнк Андерсон не боится вообще ничего, по венам течет запал, а по артериям — храбрость. В 25 Хэнк Андерсон думает, что жизни его уже ничем не удивить, но каждый день ошибается. В 25 Хэнк Андерсон задается гениальным вопросом: "Зачем андроиды такие красивые?" Это противоречиво. — Твою мать... — Полагаю, я должен Вам новый хот-дог, офицер, — долбаный манекен улыбается шире, практически ласково. И как он собирается помогать с расследованием? Будет убивать всех своей улыбкой? Сразит злоумышленников темным отблеском своих кудрей? — Хотя, я бы настоял Вам позавтракать в кафе напротив, там сегодня подают овсяную кашу с медом, орехами и свежими фруктами, это в шесть раз полезней упавшего на асфальт хот-дога. — Как ты меня нашел? Слишком идеальный Коннор до того идеальный, что не понимает ни сарказма, ни риторики. — Я не нашел Вас в участке и, посмотрев на время, предположил, что Вы завтракаете. Изучив данные и собрав информацию на Вашем рабочем столе, я обнаружил надкусанный, но недоеденный пончик, пустой стакан кофе, а так же мелкие крошки булки из гамбургера. Это позволило мне сделать вывод, что завтракаете Вы не в кафе и не в ресторанах. Вы вряд ли бы стали покидать район ради завтрака, поэтому пункты поиска сузились до десяти мест. Как хорошо, что я нашел Вас в третьем из них. А челюсть может упасть куда-то ниже пола? Пробить асфальт, например? Пробиться к центру Земли? К ядру? Потому, что Хэнк себя чувствует так же. Как-то и сострить не выходит. — Это был риторический вопрос... Коннор. — Тогда прошу прощения. — И не называй меня на "вы". Мне всего 25. Ну... С виду... С виду мы ровесники, — Андерсон все-таки заказывает еще один хот-дог, и Коннор виновато оплачивает высококалорийный завтрак. — Понял... Х-Хэнк. Х э н к. А как его имя растягивает. Как произносит его этим своим синтезированным, практически человеческим голосом. Как никто до него. — Значит так, Коннор. Ты никуда не встреваешь, не путаешься у меня под ногами, не мешаешь мне вести дело и имитируешь занятость и озадаченность возникшим делом. Тебе ясно? Если работать вместе, так только на моих правилах. — Ясно, Хэнк. — Тогда я сейчас доем — и мы начнем, — запихивая за щеку мягкую булку. — Я тебя не подведу, Хэнк. Я еще сумею удивить тем, какие функции я могу выполнять. Почему Хэнк не удивлен? Почему такой ответ заставляет что-то внутри сжаться? Почему в голове всплывает дурной вопрос: "А какие функции включает в себя Коннор?"? В 25 Хэнк Андерсон считается лучшим офицером полицейского участка, лучшим человеком на свете по мнению его маленького щенка по кличке Сумо, лучшим напарником, о котором Коннор слышал лишь лестные и позитивные отзывы. В 25 Хэнк Андерсон поправляет кожанку на широких и сильных плечах, грызет зубочистку, слушает The Smiths и спешно закладывает за уши длинные волосинки цвета солнца, от ветра лезущие в лицо. В 25 Хэнк Андерсон обзаводится нежеланным, до чертиков с виду ангельским андроидом, бегающим за ним всюду и диктующим лайфхаки здорового питания. Зашибись, конечно.