Тёмное дитя

Чем ближе я была к Рифтену, тем чётче слышался запах рыбы и мёда. И тем сильнее трепетало моё сердце. Я глупо улыбалась, не в силах сдержать в себе радость от путешествия. Осенний лес, в котором расположен город, поистине живописное место и соответствует своему названию: деревья вокруг имели листву самых разных оттенков красного, оранжевого и желтого. Надвигающаяся осень так же привносила свою лепту. Радость моя немного поубавилась, когда стражники у ворот содрали с меня пошлину в размере десяти золотых «за возможность входить в город», и никакие мои доводы не переубедили их в своём решении. Что ж, ничего удивительного для города, в котором главенствует Гильдия воров. Дома, как правило, были деревянными, старыми на вид, высотой не больше трех этажей и плотно прилегали друг к другу. Идеальная для воров застройка — легко перебраться из одного дома в другой. В нижнем уровне текла вода, по которой без проблем проплывали небольшие суда и лодки. Часть деревянных пристаней, расположенных на сваях почти на уровне воды, как раз были заняты убогими посудинами, люди возле них перетаскивали товар туда-сюда. Я оторвалась от перил и первым делом направилась в таверну, снять комнату. Повезло с «Пчелой и жалом». По сути, мне можно найти Бриньольфа и остаться в обители ворюг абсолютно бесплатно, однако не хотелось показываться ему на глаза. Во-первых, я здесь по-другому поводу, во-вторых, он сразу сообщит родителям, что я прибыла в Рифтен. Вряд ли удастся пробыть здесь незамеченной вообще, но оттянуть момент нежелательной встречи — вполне возможно. В новом городе первым делом, естественно, после поиска места для ночёвки, нужно посетить рынок. Самые главные новости и сплетни всегда можно узнать из разговоров торговцев между собой и с клиентами. Предполагая, что на здешнем рынке карманников больше, чем в любом другом, я взяла с собой всего пятнадцать золотых, крепко повязала на пояс и прикрыла сверху кафтаном, края которого пришлось для этого слегка выпустить с одной стороны. И рукой придерживать не помешает. Рынок, как и сам Рифтен, состоял из двух уровней: несколько магазинов с утварью и алхимией, да пара прилавков с морепродуктами находились внизу у воды, остальная, большая часть, располагалась наверху. И везде сновали люди, меры и представители зверорас — в основном, правда, аргониане. Последние даже стояли за прилавками в качестве продавцов. Особое внимание привлёк аргонианин, торговавший украшениями ручной работы. Различные кольца, подвески, диадемы и броши завораживали переливами всех цветов радуги, стоило лучам солнца коснуться камней и металла. Будь возможность, я бы скупила их все, и хорошо, что такая возможность мне не выпала. Пришлось себя перебороть и шагать дальше. Мимо торговца кинжалами и короткими клинками я так же не смогла пройти и остановилась. Хорошо, что большую часть средств я всё-таки оставила в комнате, иначе сейчас точно бы потратила сто семьдесят септимов на изысканный стеклянный кинжал. Или не потратила бы, потому что его купили прямо на моих глазах, а второго такого у продавца не было (я спросила). Большие и маленькие, с одной большой или множеством средних и маленьких полочек прилавки пестрели и зазывали к себе. Гул переговаривающихся людей приятно грел уши, изредка долетали обрывки разговоров, но не тех, что мне хотелось услышать. «Свежее, утром словили…» «…Дорого, давай сто десять» «Ковёр из Эльсвейра, только сегодня забрал у хаджитов…» «Платье — чистый шелк, бери, не прогадаешь, сразишь его наповал…» «…Есть размер побольше?» «Кузнец — это туда…» «…Это тебе в ночлежку Хельги, к ней самой. Уж она в совершенстве владеет искусством Дибеллы» «…Благородный сиротский приют?» А вот это то, что нужно. Я остановилась позади пары, делая вид, что интересуюсь фруктами на прилавке. Мужчина и женщина средних лет, чуть младше моих родителей, интересовались у какой-то девушки о том, где находится приют, в ответ та лишь печально вздохнула и покачала головой: — Хотите ребёночка усыновить? Увы, Грелод Добрая не отдает сироток на усыновление. И причин не объясняет. Нет — и всё тут. — Мы всё же попытаем удачу. Уж много лет пытаемся завести дитя, а всё не выходит. Не помогают ни врачи, ни алхимики, ни маги. Это последний шанс, — устало призналась женщина. — Как знаете, но я предупредила. Приют находится вон там, — девушка указала пальцем в сторону одного из мостов через ров, — когда перейдете на тот берег, поверните направо и идите мимо замка ярла, никуда не сворачивая, до конца улицы. Самое последнее здание, стоящее у городской стены рядом с речными воротами, и будет приют. Да и название на нём есть, не пропустите. — Спасибо огромное. Да благословят Вас Боги. Я выждала некоторое время и двинулась вслед за парой. Я видела, как они зашли в двухэтажное здание. Над главным входом висела большая ржавая вывеска «Благородный сиротский приют». Окна на первом этаже были открыты, к ним и направилась. Да только не дошла. На моё плечо опустилась тяжёлая широкая ладонь. — Изольда, ты что ли? — послышался насмешливый мужской голос. — А? — я вздрогнула от неожиданности и обернулась, рука остановилась на рукояти кинжала на поясе. — Дядя Бриньольф! Привет, — мда, не удалось всё сделать скрытно. — Не думал, что между магией и воровством ты выберешь второе, — дядя широко улыбался. Он не был мне кровным родственником, однако являлся названным братом папы, так что я всегда называла его дядей в те редкие моменты, когда он навещал нас, так и привыкла. — Мама твоя вряд ли обрадуется. Может, она и не высказывала никогда открыто своего недовольства, но глаза её часто выдавали. — Это точно, дядь Бриньольф, — я обняла его и, не отпуская, посмотрела ему прямо в глаза, состроив как самую жалостливую рожицу. — Поэтому не говори ей пока, что я Рифтене. Пожа-а-алуйста. — Ну, малышка, я так не могу, — хмыкнул он. — Она ж мне голову оторвёт, а перед этим хорошенько поджарит. — Всего пару дней! Покажешь, как всё устроено, — я предприняла последнюю попытку. — чтобы определиться, моё ли это. Если нет, я отправляюсь в Винтерхолд. — Эх, как скажешь, малышка, — сдался дядя. Отлично, моя взяла! — Пойдём, покажу, как попасть в Гильдию. Мы стали отдаляться от Благородного приюта. Сейчас я ничего не могла сделать, так что его посещение придётся перенести на завтра или послезавтра, как пойдёт. Дорогу я запомнила, найти его теперь не составило бы особого труда. Жаль, что всё пошло не так, как планировалось изначально. Переулками мы дошли до городского кладбища и сразу же направились к одному из находящихся здесь склепов. Дядя Бриньольф указал мне на знаки из камня по бокам от входа и пояснил, что это теневая метка. В любое место, где находится такой же знак в виде ромба, в середине которого круг, можно спокойно зайти и оказаться в безопасности. Такой же знак, кажется, высечен слева от двери родительского дома. Про другие метки мне обещали рассказать позже. Посередине склепа, вплотную к стене, стоял каменный гроб. В центре его длинной боковины так же красовался ромб с кругом внутри, который оказался кнопкой. Стоило нажать на него, как где-то внутри склепа заскрипели и задвигались механизмы. Спустя несколько секунд плита, на которой стоял гроб, стала двигаться внутрь стены. Под ней находились несколько ступеней вниз к люку в земле, накрытому деревянной крышкой. Когда мы спустились, дядя потянул цепь слева, и плита над нашими головами стала закрываться. Следом он открыл люк и кивнул вниз. Самодельная на вид лестница не казалась надёжной. Она жалостливо скрипела под весом двух людей, да ещё и угрожающе пошатывалась. Высотой она оказалась примерно в три моих роста, однако это не помешало всему моему нутру дрожать, пока я спускалась вниз. Короткий коридор привёл к двери. За ней в свою очередь образовался высокий круглый зал, похожий на громадный цилиндр, в центре которого есть небольшой перекрёстный мостик над водой. В стороны выходили четыре коридора, ведущие к тренировочному залу, к казне гильдии, в «Буйную флягу» и в скрытый выход, у которого мы сейчас стояли. Запах… как в канализации, хоть не такой едкий, так как его перебивали ароматными маслами. В глаза сразу бросилась красивая статуя Ноктюрнал и большой шкаф с цветастыми трофеями от мала до велика. Первым делом я направилась к нему, когда мне разрешили осмотреться и побродить здесь. Мама частенько называла меня сорокой — из-за любви к различным блестящим побрякушкам, как у этих птиц. Однажды в детстве я даже залезла на крышу нашего дома, где поселилась сорока, и пыталась отобрать у неё стеклянную заколку. Это могло закончиться печально, если бы не Грегор, вовремя меня заметивший. Удивительно, как я тогда не осталась без пальцев и даже хуже — без глаза или двух сразу. Но ссадины на руках ещё долго болели, и даже сейчас, если приглядеться, можно увидеть мелкие белые шрамики на тыльной стороне ладони. — Впечатляет, не правда ли? — справа от меня остановился молодой парень. — Не то слово, — я согласно кивнула, продолжая рассматривать трофеи Гильдии воров. — Эту коллекцию собирали много лет. А вот это, — он указал на два огромных овальных драгоценных камня в центре, — называется «Глаза Фалмера». Говорят, его раздобыл Соловей, бывший некогда главой Гильдии, потом женившийся и отошедший от дел. Мировой мужик был, — грустно и одновременно с восхищением вздохнул парень. — С чего ты взял, что это был мужчина? — усмехнулась я. Про историю этих драгоценностей я не раз слышала из уст отца, он не видел смысла скрывать своё прошлое от семьи. «Глаз», что принадлежал ему, он добровольно отдал Гильдии, за что она ему помогала в строительстве поместья, доставляя задаром материалы. В детстве я считала историю сказкой, однако мама подтвердила её правдивость, когда я немного подросла. Но не говорить же своему собеседнику, что я знаю, кем был тот самый Соловей. Аж уж новость о том, что он ещё и Довакин, а я его дочь, вообще поразила бы вора. Хотя, в это он вряд ли поверил бы. — А… — он на мгновение запнулся. — О… Хм… Об этом я не задумывался. Никто не говорил, кем он являлся. Даже расу. Действительно. Нужно будет спросить у Бриньольфа, — парень встрепенулся и повернулся ко мне. — Я тебя здесь раньше не видел. Новенькая? Меня зовут Риндил. Можно просто Рин. — Изольда, — мы пожали друг другу руки. Ладонь у него оказалась тёплой и гладкой. — Не то, чтобы новенькая. Пока осматриваюсь. — Понятно. Могу тебе здесь всё показать, если хочешь. — Почему нет, — я пожала плечами, в ответ Рин широко улыбнулся и повёл меня в один из четырех коридоров, в конце которого оказался большой тренировочный зал. При более ярком свете я внимательней осмотрела нового знакомого. Он оказался босмером — выдавали острые кончики ушей, торчащие из-под каштановых волос, заплетённых в хвост, светлые карие глаза круглой формы, нос с маленькой горбинкой и, главное, светло-бронзовая кожа при небольшом росте. Парень был ниже меня примерно на полголовы (а я, к слову, метр шестьдесят пять). — Здесь можно натренировать взлом замков, — он указал на различные во виду и размеру сундуки и шкатулки, возле которых возилось несколько человек, — в комнате слева — стрельбу из лука и метание кинжалов, справа — бой на мечах и прочем оружии. Для новичков первые две недели групповых занятий бесплатно, дальше придётся раскошелиться. На индивидуальные чуть больше. Можно заниматься и самостоятельно, смотря, насколько ты уверена в своих способностях. Следом Риндил показал казну. Внутрь, конечно, мы не зашли, доступ к ней имели ограниченное количество людей и только проверенные, но зато полюбовались мощными железными дверьми, украшенными различными узорами. Потом меня сопроводили через секретный проход в «Буйную Флягу». Воры здесь сбывали товар, покупали или обменивали свою броню и оружие, брали задания или просто отдыхали, выпивая и поглощая пищу в приятной компании своих друзей. Освободился один столик и мы тут же его заняли. Рин заказал нам мяса и бутылку вина. А я и не против, раз угощают. За ужином мы разговорились и продолжили знакомство. — Что привело тебя в Гильдию? — поинтересовалась я, делая глоток вина. — Если кратко, — задумался эльф. — искал себя и нашёл здесь. — А если чуть подлиннее? — Хм, — парень посмотрел на меня исподлобья и улыбнулся одним уголком рта. — Я родился и рос в глухом уголке Валенвуда. Мать умерла от чахотки, когда я был совсем мал, отец со старшим братом промышлял строительством, тем и жили. Но потом болезнь забрала и их. Я оказался в приюте, мой дом и землю разграбили и уничтожили, а позже он и вовсе развалился при потопе. — Сочувствую, — я почувствовала себя виноватой, что разворошила старое. — Это случилось давно, так что всё уже зажило, но спасибо, — Рин кратко улыбнулся. — Начал подворовывать, накопил на пропуск через границу и остался в Скайриме. Понравилось больно. — Да уж, помотала некоторых жизнь. — Не то слово, — кивнул Рин и допил второй бокал вина, давно расправившись с мясом. — Тут и не такое услышишь. А, главное, почему мне нравится в Гильдии — никто не осуждает. А ты что мне поведаешь? — Ничего особенного, — после рассказа о его жизни я испытывала некий стыд, что моя жизнь протекала спокойно и размеренно, и единственными тяжелыми моментами было, когда родители в детстве отказывались покупать мне сладости и игрушки на рынке. Но я продолжила: — Родилась в семье довольно известных родителей, воспитывалась в любви и согласии, окруженная хорошими и верными друзьями. Хочу найти своё место в мире. Уже бывала у Соратников, ушла от них не так давно. — Ух ты, — восхитился босмер, — у самих Соратников? А правда, что они все оборотни? А ты тоже? — вопросы посыпались на меня снежным комом. — Наше поместье недалеко от Вайтрана, и родители хорошо знакомы с Предвестником Соратнков, так что они первые, у кого я решила попробовать себя. Быстро надоело. Вот и оказалась тут. И нет, они не все оборотни, и я тоже не оборотень. Меня это обошло стороной. — А есть у них чем поживиться?.. На вопрос я не ответила, так как к нашему столику подошли. — Ты здесь, малышка? Обыскался тебя. Смотрю, уже с кем-то познакомилась. — Прости, дядь Бриньольф, забыла сообщить. Риндил мне уже здесь всё показал. — Дядя? Вы родственники? — удивился эльф. — Не кровные, — пояснил за меня дядя. — Её отец мне как брат родной. — А я просто привыкла его так называть. — А ещё её отец, — пока дядя не закончил фразу, я многозначительно кашлянула в кулак. — Тоже был членом гильдии и немало сделал для неё. — По стопам родителей, значит? — спросил Рин. — Твоя мать тоже отсюда? — Нет, она выпускница Коллегии магов. — Неплохо, — присвистнул парень. — Раз тебе тут уже всё показали, я продолжу заниматься своими делами, — откланялся дядя. — Если всё-таки надумаешь остаться, падай на любую свободную кровать, и она тут же станет твоей. Завтра вечером можем попробовать тебя в деле. — Хорошо. И он ушёл. Мы с Риндилом ещё посидели и поговорили о всяком: как идут дела у Гильдии, ещё немного о наших семьях и детстве, друзьях, путешествиях, коих у парня предостаточно. Он открыто говорил обо всём, о чём бы я ни спросила. Единственное, о чём он умолчал — свой настоящий возраст. Лишь сказал, что на человеческую манеру ему где-то между двадцатью и тридцатью годами. Так же он вызвался проводить меня до комнаты в таверне. Я постаралась настоять на том, что дойду сама, но парень отказывался принять моё «нет». Мне было приятно такое внимание, однако вида я старалась не подавать, хотя уверена, глаза меня выдавали. Когда мы выбрались из тайного прохода на улицу, в него тут же в прыжке влетел небольшого роста паренёк. Рин быстро повёл меня к могиле, у которой лежали свежие цветы. Я недоумевала, зачем это, но спрашивать не стала. Парень прислонил палец к губам, после моментально принял скорбный вид и уставился на могилу. Я последовала его примеру, для пущей убедительности прислонила свою голову к его. Тут же на территорию кладбища ворвались стражники. Они бегло осматривались по сторонам, разыскивая, видимо, того самого парнишу. В итоге они разделились и побежали в разные стороны: кто-то дальше по тропе мимо кладбища, кто-то в арку под храмом Мары, остальные в переулки между домами. — И вот так постоянно, — усмехнулся Риндил. — Этот парень каждый раз попадается на карманных кражах, тащит с собой стражников, и каждый раз проход в Гильдию для него вовремя открывается и вовремя закрывается. И его не ловят, и вход не раскрывается. Видимо Ноктюрнал его любит. — Что, убежище ни разу за много лет не раскрывали? — не поверила я. — Бывали случаи, на самом деле. Но среди стражи достаточно наших людей, так что до сих пор в Гильдию никто не пробрался. — Стражник, который содрал с меня десять золотых на входе — тоже ваш? — возмутилась я. — Тогда дядя Бриньольф должен мне денег. Мы посмеялись, эльф галантно подставил мне свой локоть, я взялась под него и мы направились к таверне. Рынок и окружные лавки понемногу закрывались. Продавцы убирали товар, деньги скрытно пытались убрать в сумки, но мало у кого получалось. За всем этим наблюдали стражники, выискивая нерадивых воришек. Центр города понемногу пустел. Большая часть людей направлялась к воротам, некоторые везли перед собой повозки с товаром, который не смогли продать. Так получилось, что мы оказались в середине движущейся толпы. Я видела, как хитро блестят глаза босмера. Он искал некрепко пристёгнутые кошельки и открытые карманы и сумки. Заодно посмотрю, как это происходит, вблизи. Всё произошло за несколько секунд: повозку справа повело влево, прямо нам под ноги, я стала отскакивать в сторону, толкнув Риндила, сзади заохали, спереди стали оборачиваться на грохот, кто-то громко ругнулся. Мы с эльфом врезались в толстого мужичка, нёсшего большой мешок с мехами, они его перевесили и тот упал. Моментально в толпу ворвались стражники, стали распихивать людей и помогать пострадавшим, одновременно высматривая, не случилось ли преступления. В руке Риндила мелькнул толстый кошелёк, а затем перекочевал в корзинку с цветами прошедшей мимо девушки. Стало не по себе. Хоть это и не моих рук дело, я почувствовала себя соучастницей. Эльф снова подставил свой локоть, и мы направились дальше, свернув с главной улицы и решив дойти до таверны по подворотням. Так будет короче и быстрее, по его словам. Пришлось довериться, ведь город он знает лучше меня. Не выдержав, я поинтересовалась, как он это провернул и кем была та девушка. Он ответил, что немного владеет магией телекинеза и лишь слегка толкнул колесо тележки, а дальше только дело случая и ловкость рук. Девушка же — одна из тех, кого называют подстраховщиками. Они всегда находятся в городе, следят за своими и помогают быстро избавиться от только что украденного, чтобы вор не попался. В Гильдию их не пускают, так как часто ими являются не особо зажиточные граждане, которым просто нужен дополнительный заработок, или воры, отошедшие от дел, но которые не хотят просто сидеть дома без дела. Распознать их можно по теневой метке на одежде или предметах в руках. Чаще всего метка является частью рисунка. " С подстраховщиками работают не все, так как приходится отдавать тридцать процентов добычи… По крайней мере, до первого привода в тюрьму,» — усмехнулся мер. Вскоре мы дошли до дверей таверны и попрощались. Я пожелала парню удачи, он мне — найти своё место в жизни и скорой нашей встречи. Девушке за стойкой я показала ключ от своей комнаты и спокойно прошла мимо. Вдоль столов, за которыми ужинали постояльцы и гости сего заведения, прямо по жилому коридору первого этажа, поворот налево, последняя дверь справа. Заперев за собой дверь на ключ, я тут же умыла руки и лицо. Прохладная вода из умывальника немного отрезвила. При всём желании лечь спать, мне нужно было заглянуть в Благородный приют. Меня будто обвязали верёвкой и тянули в ту сторону, и я не в силах сопротивляться. Когда на улице стало относительно тихо и достаточно стемнело, я потушила свечи в комнате, аккуратно открыла окно и выбралась наружу. Чтобы оно не захлопнулось, подложила тонкую книжку под раму. Я вышла на главную улицу, ведущую к рынку и далее мимо замка ярла к приюту, завернула в подворотню и шла параллельно ей, петляя между домов. Вскоре показалось кладбище. Я прошла сквозь него по тропе и уткнулась в городскую стену. Повернула направо. Предположительно в той стороне должен стоять приют. Первое, что попалось на глаза — калитка в огород. Она оказалась не заперта. Как и несколько окон первого этажа. К одному из них я подошла и осторожно заглянула. — Да, Грелод, — хором послышались детски грустные голоса. — Да, вот ещё что! — щуплая старуха сложила руки на груди. — Чтоб я больше не слышала про усыновление! Никого из вас, оборванцев, отсюда не заберут. Никогда! Никому вы не нужны, никто вас не хочет. Поэтому, дорогие мои, вы и здесь, — женщины злобно ухмыльнулась, — поэтому вы здесь и останетесь до совершеннолетия, когда вас выкинут пинком в большой ужасный мир. Теперь — что надо сказать? — Мы тебя любим Грелод. Спасибо за доброту, — всё те же грустные голоса. Кто-то тихонько всхлипнул. — Так-то лучше. А теперь брысь отсюда, беспризорнички мои. Грелод махнула рукой и дети моментально направились к лестнице на второй этаж, где, судя по всему, были спальни, так как время позднее и все они в ночнушках. Около трёх десятков разного возраста детей и одна злобная старуха. И они не могут с ней ничего сделать? Хотя, старуха была не одна. Я заметила молодую девушку с таким же затравленным взглядом. — Грелод, — обратилась она к хозяйке приюта, — ты бы… чуть подобрее к ним. Всё же дети. — А ты мне не указывай, Констанция! — шикнула та в ответ и замахнулась рукой. — То, что я разрешила тебе тут остаться после твоего совершеннолетия и помогать мне, не значит, что ты можешь мне указывать! Я всё так же могу надавать тебе тумаков плетью, как и раньше! — Да, Грелод, извини. Пойду, уложу детей. — Давно пора, а ты тут языком треплешь. Если кто-то расшумится, всю ночь будет стоять коленями на горохе. — Да, Грелод. — А я погрею свои кости у камина. Меня не беспокоить. — Да… Грелод. Девушка ушла, а старуха осталась в комнате. По размеру и обстановке можно предположить, что это игровая комната: несколько полуразрушенных детских столов, стульев и лавочек вдоль стен, старые игрушки, сложенные в ящики. Ярко контрастировало со всей этой рухлядью новое кресло у камина и мягкий коврик для ног, на который Грелод с хриплым стоном поставила ступни, прежде сняв с них ботинки. Я продолжала стоять под окном и ждать. Со второго этажа доносился тихий шепот. Когда он стих, сверху захлопнулись ставни. Заскрипела лестница. Констанция спустилась вниз, переодетая в белую ночную рубаху длиной до колен. Она задула несколько свечей на стенах. К окнам мимо старухи проходить не решилась. Та, в свою очередь, протяжно храпела. Огонь в костре мирно потрескивал. Когда девушка снова ушла наверх, а шаги её стихли, я собралась с духом и забралась в окно. Половицы по ногами тихо скрипнули. Как можно тише я подобралась к спящей Грелод. Голова её завалилась на бок, рот был приоткрыт, седые волосы слегка растрепались. Я стояла сбоку от неё и крепко сжимала рукоять клинка. Что стоит просто вытащить его из ножен и вонзить в шею? Раз — и готово, казалось бы. Но в действительности… Одно дело — когда на твоих руках погибает человек, убитый не тобой, когда видишь, как глаза потухают и жизнь покидает тело. Другое — самому занести руку и отобрать самое ценное у человека, хоть эту ценность он не всегда бережет и осознает. А вообще, сколько стоит человечкская жизнь?.. Пока я размышляла над этим всем, старуха завозилась и открыла глаза. Она повернула голову в мою сторону. — Я же сказала, не беспокоить меня, — сонным голосом проворчала Грелод. Я замерла от страха и неожиданности. — Паршивка, а ты чего не в постели? — она проморгалась и осмотрела меня с ног до головы. И тут я поняла, что совершила очень серьёзную ошибку. — Ты… не здешняя. Что ты тут делаешь? Кто ты такая?! — она начала подниматься с кресла. Мой разум помутнел. Я сделала резкий выпад вперед, левой рукой затыкая рот старухе и сильным напором усаживая её обратно в кресло, одновременно правой доставая клинок из ножен и подставляя его острый конец к горлу женщины. Её глаза наполнились ужасом, всё тело мелко задрожало. Лицо. Она увидела моё лицо. Моя ошибка в том, что я ничем его не прикрыла. И если я сейчас уйду, она вызовет стражу и меня начнут искать. Скрыться я не успею. Даже если побегу в сторону кладбища, то проход в Гильдию воров попросту не успеет открыться. Подставлю и себя и их. А потом найдут мои вещи в таверне, об этом узнают родители, которым придётся меня вытаскивать. Если, конечно, они успеют. …У меня просто не осталось выбора… — Авентус Аретино передаёт привет, — слова сами вырвались наружу. Глаза Грелод Доброй расширились ещё больше, она вздрогнула, попытавшись вскрикнуть и вырваться. В этот же момент я вонзила кинжал в её шею. Кровь хлынула, когда я вытащила лезвие, стала заливать старое серое платье старухи. Я не убирала ладонь от её рта и смотрела прямо в глаза. Они затухали, с каждой секундой сильнее покрывались стеклянной плёнкой. Когда тело перестало содрогаться, я отступила на пару шагов назад и посмотрела на содеянное. — Что ты делаешь? — тихий детский голос, будто молот, ударил по затылку.