Трудности перевода

      POV Минхёк       Долго задаюсь вопросом, в какой степени я идиот, и прихожу к выводу — на всю голову. Осознаю столь простой и важный факт, когда уже два часа сижу на бордюре у дома Ю в ожидании неизвестно чего. Возможно, даже больше, чем просто идиот, если это вообще возможно. После разговора с Чангюном я не знал, что мне стоит сделать, но держать в себе эмоции — не мой вариант, просто не умею, а лезть к объекту моей одновременной ненависти и любви чревато лишь ссорой. И все же я подпираю спиной и тупой головой его высокий кирпичный забор в элитном квартале Сеула в надежде, что смогу нормально поговорить.       Если подумать, то единственный наш нормальный разговор был в первый день дополнительных занятий на первом курсе, когда мы сели вместе за первую парту. Кихён решил, что я — тоже отличник и зубрила, потому так стремлюсь к знаниям. Однако осознав, насколько противоположен его представлению, только и делает с тех пор, что задевает по поводу моей глупости.       Зазнавшийся клоп — вот кто он, до сих пор кровь кипит, как вспоминаю! Однако стоит воспроизвести в голове, как Ю выглядел в тот день, когда был заплаканным и слабым после первого поцелуя Хёнвона и Вонхо… Черт. Черт-черт-черт!       Кихён нужен мне беззащитным, таким же вредным и сопротивляющимся, но не в силах мне противостоять. Возвращаюсь в реальность, замечая, как его ведет Чангюн, положив руку на плечо. Поднимаюсь им навстречу, но в свете фонаря, на который Ю жмурит опухшие глаза, Им прикладывает палец к губам. — Подожди, — шепчет Чангюн, проходя вплотную мимо.       Кихён так и не замечает моего присутствия. Замираю и пересиливаю себя, чтобы не влететь в дом следом. Я сделаю только хуже, всегда только хуже и делаю, даже когда хочу, как лучше. Жду уже минут десять, вновь усевшись на бордюр и гадая, что же произошло. — Ю признался Хёнвону, — отвечает на мой немой вопрос Чангюн, очень тихо вышедший ко мне. Как этот парень умудряется залезать людям в голову? Смотрю на него немного в шоке. — Пожалуйста, не трогай его. — Садится рядом.       Не думал, что мне от этого будет больно. Кихён высказал мне все неделю назад, помню каждое слово и то, что он не может быть с Че нормальными друзьями. Так зачем признаваться? Он мог бы подавить эти чувства, пусть и не быстро, но все же… — Кихён кажется очень рассудительным, потому что умный, но на самом деле это не символ. — Символ чего? — Не символ, а синоним, — произносит Чангюн по буквам, заставляя чувствовать меня еще более неуверенным в разговоре с ним, где больше английских слов, нежели корейских. — Рассудительный и умный — вещи разные. Кихён тоже поддается эмоциям, ему трудно сдерживать себя, когда видит понравившегося человека с другим. Ю влюбился очень по-детски, контролировать он себя не сможет, соответственно, и общаться с Хёнвоном тоже. А последнему же все равно хочется понять, почему человек, с которым все было замечательно, стал его избегать. Я понятно объясняю? — Вполне. — И знаешь что, — он внимательно изучает мое лицо, будто там же и ищет текст того, что хочет сказать, и очень тихо продолжает. — Не думаю, что его чувства к Че — что-то серьезное. — У меня не грудь, а мешок камней, который только и делают, что пополняют. Чангюн не будет говорить то, что не считает нужным, это я понимаю, каким бы ребенком он ни казался. — Тогда… Что же мне делать? Совершенно не понимаю, а ведь что-то делать надо! Я не могу стоять в стороне! — Тише, тише, — черт, опять я срываюсь. — Минхёк? — Кихён стоит у калитки, прячась за нее наполовину, уже одетый в домашнюю одежду. Такой замученный и бледный, что даже сердце щемит. — Чангюн, почему ты с ним? Тебя долго не было… — С грустью смотрит на Има и, не продолжая мысль и не дожидаясь ответа, уходит.       Ну, раз уж я признал, что идиот, то буду им до конца, опираюсь на плечи Чангюна, чтобы тот сел обратно и не обогнал меня, и влетаю за Ю, запирая железную двухметровую преграду перед носом расстроенного паренька. — Мин, не твори глупостей, отопри щеколду! — не знаю, какое лицо у Има сейчас, но Ю точно в шоке, поскольку не ожидает, что за ним следую именно я. — Уходи, — холодно говорит, даже не зол — измучен. А я как всегда игнорирую его желания. — Ты последний человек, которого бы я хотел видеть. Хотя теперь не знаю, как относиться и к Чангюну. — Он увидел меня, когда вы возвращались, я ждал, чтобы поговорить. Просто ты не заметил меня, а этот парень, — показываю в сторону забора, за которым Чангюн пытается воззвать к моему здравому смыслу, хотя взывать-то не к чему, — решил выйти и сказать, чтобы я не ошивался рядом с тобой. — Он все правильно сказал. Не ошивайся рядом со мной, — я — мазохист или все-таки садист? Мне больно от этих слов, но я все равно хочу быть ближе. Кихен же хочет пройти и открыть Чангюну, но не решается, потому что я на его пути. — Минхёк, почему ты опять делаешь какую-то фигню? Почему именно меня решил доставать? Мы же выросли из того возраста, когда хулиганы обижают зубрил, разве нет?       Ни одной эмоции, даже злобы или раздражения. Мне вдруг неинтересно? Или проснулся стыд? Но я хочу уже сам уйти, а лучше — повернуть время вспять, чтобы не быть таким придурком. Это все-таки стыд, который сейчас я смешаю с еще большим стыдом и смущением, ведь я без тормозов, никому не привыкать. — Подумай о том, кого еще дети обижают, если не зубрил.       Разворачиваюсь и ухожу, лицом к лицу сталкиваясь с взволнованным Чангюном, вбегающим к Ю, у последнего очень потерянный вид. Закрываю за собой дверь и думаю, что Кихён должен понять, что я имел в виду. Вот только я, кажется, опять сделал только хуже, ведь теперь ему придется переваривать не только собственное признание, но еще и мое.       POV Кихён       Кажется, или этот придурок Ли Минхек только что… Он что, в любви мне признался?! Что за нахрен происходит?! В течение одного часа меня официально отвергли и очень ебануто признались в любви… Чангюн все спрашивает, как я. Как? Охуевши пополной, даже ответить не в силах. Просто обнимаю его вокруг талии и шепчу в плечо, что сил нет. — Пойдем в дом. Не разобрал, что он тебе сказал, но, кажется, попозже тебе захочется высказаться.       Киваю. Какая компьютерная инженерия? Тебе на психологию надо. Меня пошатывает от усталости, и Им помогает дойти, а через полчаса под одеялом в темноте все-таки нахожу необходимым сказать: — Чангюн? — В ответ слышу сонное мычание, — я запутался. — Еще бы. — Ворочается он и уже более бодро констатирует. — Однако предполагаю, что мои выводы тебе не придутся по душе. — Чангюн всегда говорит прямо и иногда резко. Главное — он смотрит со стороны и может адекватнее рассудить. Тем более, у меня на счет себя самого уже нет хороших мыслей в связи с последними событиями — особенно из-за ощущения рук Минхёка на коже уже в течение недели. — Почему-то и мне так кажется. И все же. — Лучше услышать мнение друга, нежели путаться в одиночку дальше. — Ты не любишь Хёнвона… — Это слишком! — Перебиваю его в моментально подступившем возмущении. — Только что ему в любви признался, от всего сердца, еле пережил!.. — Дослушай, — перебивает на этот раз он, а у меня все равно дыхания не хватало продолжать. Как так не люблю?! — Ты влюбился, как фанатка в айдола, потому что он красивый, высокий, очаровательный и на удивление еще и не глупый, хотя тот еще идиот, конечно. Весь такой почти идеальный. Недоступный, потому что натурал. Ну… Был им. — Им молчит. Я молчу. Перевариваю сказанное им и ожидаю продолжения, как новую главу запутанного фанфика. Мне уже просто интересно его видение, с которым я правда не согласен. Следующий вопрос немного странный. — В общем, ты же признаешь, что ты ботан? — Вынужден, да. Но к чему это? — Приглядываюсь к Чангюну в темноте, но тщетно, потому просто кладу голову ему на плечо, придвигаясь ближе. Пусть то, что Чангюн рассказывает мне, неприятно, сейчас только он со мной, даже если и не на моей стороне, не врет мне, не утешает, главное — не лукавит и не бросает. — Так вот. — Има не смущают мои подвижки. Проводит пару раз всей ладонью по волосам, продолжая, — у тебя из-за учебы копится стресс. Как ты от него избавляешься? — Чувствую, как он повернул голову к моему лицу. — Все, как и у других: винишко, клубы, секс. И? Не улавливаю суть. — И — идеальный парень. Идеальный секс. Неважно, на самом ли деле идеальный, фантазии-то нет предела. Переживания твои просто из-за того, что ты привык быть первым. А тут какой-то гопник увел мистера совершенство из-под носа. Задета твоя самооценка, похоть не удовлетворена. Но так как ты знаешь, что правильно, а что нет, то тебе не хотелось признаваться самому себе, что ты на столько низок в этих чувствах.       У меня начинает идти кругом голова, а шестеренки заработали похлеще, чем перед подготовкой к итоговому экзамену по матану. Но Чангюну моих мозгов и чувств не жаль. — Ты знаешь, что ты должен чувствовать, и потому запрограммировал себя на эти переживания.       Им закончил мысль, а я продолжал молчать, переваривая. Есть в этом смысл, если посмотреть со стороны, а я именно того и ждал — стороннего мнения. Но все же я считаю свои переживания настоящими. Эта боль была настоящей, мне было плохо, я переживал, ревел, терял сознание, сердце болело и жить не хотелось без взаимности от Хёнвона. — Кихён? — Видимо, я слишком долго пребывал в размышлениях. — Тогда почему мне было так больно, почему было выплакано так много? Почему? — Не все еще выплакано, предательские слезы даже сейчас стали скапливаться в уголках глаз. — Хен… — берет мою ладонь в свою и сплетает пальцы, — не хотел тебя обидеть. И все же, раз мы тут на чистоту, то дело в том, что твои чувства в любом случае задеты, просто не те, что ты думаешь. Это самообман. — Такое ощущение, что это обман. Что ты пытаешься внушить мне самообман, чтобы я мог отпустить ситуацию. — Нет, Кихён, я сразу видел твою одержимость и видел чувства Вонхо. Абсолютно разные. Ты смотрел на Хёнвона, как на картину в музее, восхищаясь. Хосок же — как на солнце, будто смысл жизни. — Звучит так, будто ты просто больше симпатизируешь Вонхо… — Я расстроен его словами все больше и больше, довольно трудно принять такое видение, когда ты отрицательный персонаж. — Что ты! Я вообще его боялся поначалу, но именно из-за его отношения к Че изменил свое мнение. И именно поэтому не помогал тебе добиться Хёнвона, думал, ты сам отрезвеешь, поняв, что и шансов нет, и все это ненастоящее. — Все равно не могу поверить, ведь я страдал так сильно… — Вот и потекли предатели соленые. — Даже учиться не мог. Я не смог изменить своим чувствам к Хёнвону, когда… — Когда нашел тебя пьяным на лавке в сквере универа рано утром? Ты так и не рассказал, что тогда произошло. — Да, пообещал позже объяснить, как оказался в таком состоянии, но умело избегал этого разговора, теперь бежать некуда, хотя история и ни о чем, но опять я не в выгодном свете. — Я встречался раньше кое с кем из универа, встретил его, мы выпили очень много, но я не смог с ним даже поцеловаться, потому что это непра… Неправильно же. Чангюн. Ну вот что за дерьмо? — Именно. Это неправильно. Ты будто ненадежный и неверный, а быть таким плохо. Потому такой хороший парень, как ты, не может просто взять и сосаться с другим. Еще и признался Хёнвону. Теперь если начнешь с кем-то мутить, будет выглядеть так, будто был несерьезен. Сам себе вставляешь палки в колеса, придумывая правила. — Но без правил я могу пуститься во все тяжкие… — Так пустись, хватит держать себя. Будь собой, иначе никогда не поймешь, что тебе на самом деле нужно. — Чувствую себя омерзительным. — Нет, ты прекрасен, Кихён, просто запутал сам себя, — расплетает пальцы и обнимает, переворачиваясь на бок, лишая меня своего плеча, но не тепла. — Почему я не влюбился в тебя? — Смеюсь сквозь отступающие слезы, хотя действительно немного горько. — И правда, почему?       Странная реакция на мою шутку, что не нахожу, что ответить. Чангюн. Я хочу, чтобы и он тоже когда-нибудь доверил мне свои тайны, наверняка их много. Глажу по голове этого взрослого интеллектом ребенка и думаю, как же ему тяжело по жизни, а еще с нами, недоумками, возиться умудряется. — Что будешь делать дальше? — Спать, уже два часа ночи, а завтра ко второй паре. — Серьезно заявляю ему. — Учиться пойдешь? А как же любовные страдания? — С тобой поговорил и больше мне не нужен любовный больничный. — Действительно должен посмотреть на все со стороны уже сам, отвлечься от своей несчастной любви. Вдруг и правда это был самообман? Мне нужны подтверждения или опровержения словам Гюна. — Хм, надо будет переименовать свой профиль в какао на Лечебный Чангюн, — чувствую улыбку в интонации. — Тебе определенно подходит! — Я рад, что тебе помог разговор со мной, и что ты не распсиховался на мои не самые приятные выводы. — Мне обидно, но я еще не смирился с тем, что ты можешь быть прав, я должен убедиться. — Понимаю. Но… Каким образом? — Для начала я взгляну правде в глаза, то есть на Хёнвона с Вонхо. — Самоубийца, — укутывает меня одеялом с головой и крепко обнимает. — Я скорее умру от твоих объятий. — Хотя это не самая плохая смерть, думаю я, не произнося.