Трудности перевода

      POV Вонхо       Хенвон заливается смехом, сидя в моих домашних вещах с ногами на стуле, что чуть кофе не расплескал. Причина истерического хохота обсуждается монологом на трех языках, из которого я ничего не понимаю, даже корейские слова, потому что на эмоциях произносит какие-то жуткие вещи. — Не обижайся… — в его взгляде все еще смешинки вперемешку с нежностью. — Просто… — сидит, явно вспоминая слово. — Неожиданно? — подсказываю, получая одобрительное мотание головой в ответ. — Но мне нравятся дети, потому что хорошо с ними нахожу общий язык, — действительно обидно, что появившаяся искренняя мечта никем не поддерживается, кроме мамы, а ведь ЛиЛи и Хенвон — самые близкие мне люди после нее.       Сижу на кухонной столешнице, потупив взгляд в кафельный пол, и даже не сразу замечаю, как Че бесшумно подходит и, слегка согнув колени, заглядывает в самую душу. Руки скользят по бедрам вверх и в итоге обнимают вокруг талии, но не прижимая, а оставляя между нами молчаливую связь.       У нас все еще проблемы с пониманием в разговорной речи, действительно часто не разбираем и слова из сказанного, однако чувствуем — и именно такой способ общения самый надежный. Целую парня в нос и обнимаю крепко вокруг плеч, слыша на ухо довольный вздох и: «Файтинг!»       Хенвон приятно пахнет моим шампунем и гелем для душа, одеждой, от чего кажется, словно парень — целиком мой. От этого и невероятно тепло на душе, и страшно потерять. С ЛиЛи я просто знаю, что куда бы не завели обстоятельства, мы всегда будем вместе, потому что привыкли и не требуем друг от друга ничего.       С Че мне всегда кажется, что он может упорхнуть. Вроде бы здесь, в объятиях, и ощущаю взаимность чувств, поддержку, искренность… а в то же время — будто его что-то держит, словно не уверен, что дальше нам по пути. — Хочу всегда быть с тобой, — шепчу, целуя висок, а Вон молчит, лишь обнимает крепче. Интересно, понял ли он?.. — Мы же всегда будем вместе? — отстраняю и смотрю в взволнованные глаза. Все он разобрал, однако опасения мои не напрасны.       Глажу волосы, с сегодняшнего дня черные, привыкаю к новому образу. Хочется, чтобы парень открылся мне, рассказал, в чем проблема, почему между нами еще остаются барьеры, учитывая неподдельную любовь? Но он должен сам, если буду настаивать и подгонять… Ненавижу недомолвки. Вздыхаю и спускаюсь со столешницы, оказываясь вновь ниже. — Хосок, я так хочу перестать думать, не терзай меня своим вымаливающим взглядом, — переводит часть слов на телефоне и утыкается в плечо. — Просто поделись… На счет Чангюна я все понимаю… — отрицает, лишая последней надежды — ведь в плане ситуации с Имом я смирился. — Мне страшно, что о нас будут думать? Как мы выглядим для общества? Хочется любить и выражать это чувство: ходить, держась за руки, носить парную одежду, пить парные коктейли, украдкой целоваться прямо на улице… — Мы и так это можем… — мотает резко головой. — Послушай… — Хосок, это ты послушай: сейчас мы молодые, это может показаться шалостями, а через десять лет? Мужчины, обнимающиеся в кафе? Возможны проблемы на работе… Боюсь потерять тебя, — кажется, так крепко меня еще Хенвон не обнимал, — и хочу, чтобы все было правильно…       Никогда не думал о будущем в таком ключе, что там — вообще не думал о нем. А сейчас со мной человек, с появлением которого начался новый жизненный этап, и он приносит много фактов и вопросов, иную точку зрения. Для меня быть с Хенвоном — это просто любить друг друга до гроба, потому что происходящее между нами изначально было химией.       Сейчас наши желания сходятся, и я тоже не хочу думать обо всем этом. — Давай сегодня просто подарим друг другу уютный выходной день, — легко касаюсь губ, — отдадимся чувствам, а мысли от нас никуда уже не убегут, — Че думает и вместо ответа целует.       Вчера, когда забрал от Кихена, мы лишь ласкали друг друга и мастурбировали в душе, поскольку мама была дома. Сегодня мы одни, а потому можно не сдерживаться. Сжимаю ягодицы сквозь ткань домашних спортивных штанов, а Че льнет ко мне всем телом, постанывая в губы от удовольствия из-за массажа. Тонкие пальцы уже считают позвонки под футболкой, а мне хочется его уже здесь, на любой поверхности…       Мама, прости… что-то подобное звучит на задворках сознания, когда нащупываю бутылочку масла, неосторожно лью на пальцы, пол, спущенные штаны и манящую пятую точку. Вон сначала балдеет от скользких и более юрких прикосновений, но потом начинает сопротивляться, от волнения на японском. Ничего не понимаю и проталкиваю под, приглушенный выдохом, стон две фаланги указательного пальца, начиная активно двигать и поливая маслом дальше — вот уж где переборщить к лучшему.       Приподнимаю поочередно под бедра, чтобы ненужная одежда сползла совсем на пол, и подхватываю в итоге под ягодицы, укладывая на стол. Хенвону неловко, но явно нравится, а потому продолжаю растягивать уже двумя пальцами, уложив стройные длинные ноги на плечи. Целую острые коленки и потираюсь щекой о голень.       Че щепетильный и почти всегда заморачивающийся, хотя и может быть строгим и говорящим откровенно правду-матку. Однако сегодня, смотря на него, всего такого готового, гладко выбритого во всех местах, мне и смешно, и приятно осознавать, почему парень задержался на целых полчаса в душе вечером. Ему тоже нужна эта близость. — Хосок… — насаживается на пальцы, которых уже три внутри него, — пожалуйста… войди уже сам, — тяжело выдыхает парень, кладя руку поверх и без того закрытых глаз, второй закрывая рот, сдерживая рвущиеся стоны.       Мне же они нравятся, потому что часто содержат мое имя, сексуальное грудное дыхание, от которого мурашки по коже, и слова любви, доводящие до головокружения. Так увлекся Воном, что даже не прикасался к себе до этого момента, а ведь мое желание ничуть не уступает его.       Размазываю прихваченное масло по фаллосу и стараюсь двигаться медленно, не во всю длину, чтобы не сделать больно, а Хенвону мало, от чего и страшно, и здравый смысл покидает от настойчивых просьб и движений навстречу. Склоняюсь и целую грудь, задирая толстовку, а Че выгибает от смены угла проникновения, и я понимаю, что так как раз попадаю по простате.       Руки уже цепляются крепко за плечи, а глаза, наполненные слезами, замутнены. Опускаю ноги с плеч, вдавливая в свои ребра, и ускоряюсь, не желая больше думать, как и Хенвон. Отбросим все во имя чувств. Оставляю отметины поцелуев на груди, чувствуя, как в волосах путаются пальцы, что резко сжимаются, и все тело парня, выгибаясь, начинает содрогаться подо мной, от чего с глубоким толчком кончаю в него, немного обмякая и переводя дух, однако не отпускаю бедер, в которые крепко вцепился. — Хос… — как-то жалобно шепчет Че, и я понимаю, что мне катастрофически необходимы его губы, обнимаю и тяну за собой, усаживая на стол, сразу целуя и понимая — Хенвону нужно то же самое. Обнимает вокруг плеч, совсем невесомо, устало, зато языком проникает энергично, страстно.       Оплетает ногами вокруг талии, и я подхватываю под ягодицы, в глубине души извиняясь перед мамой и ужасаясь бардаку, что развели, но быстро забываюсь в Хенвоне и направляюсь в душ для продолжения «банкета», оставляя позади разбросанную одежду, следы разлитого масла и спермы.       Вот бы каждое утро начиналось так же прекрасно.