***
— Ник, если ты не расскажешь нам все подробнее, я не смогу тебе помочь, — сказала детектив Бони. Нику она напомнила маму: та же уверенность в себе и профессиональная участливость в голосе. Они даже внешне были похожи: хрупкие блондинки с железным стержнем и подавляющим авторитетом. Ник покачал головой — та была словно чугунная. — Я все рассказал, — с трудом сказал он. В горле снова пересохло. — Можно еще воды? Детектив Бони задержала на нем долгий взгляд, не торопясь выполнять просьбу. Первым не выдержал Джейк, сидящий по правую руку от Ника: — Бога ради, вам жалко стакана воды? Бони кивнула одному из своих сотрудников, и тот скоро вернулся с бутылкой воды. Ник понимал, что надо бы притормозить, но осушил ее вмиг, едва пригубив. Детектив внимательно следила за ним, а потом, вздохнув, покопалась в своих записях. — Так под чем вы оба были? — Героин. — Где вы его взяли? — Глория принесла, — сказал Ник, испытывая смутное дежа-вю. Кажется, он об этом уже рассказывал. Полицейские просили его повторять раз за разом одно и то же, видимо, пытаясь поймать на несостыковках. — К чему спрашивать одно и то же? — спросил Джейк. Несмотря на поздний час, он был в идеально выглаженном костюме и до противного бодрый. Детектива Бони он заметно раздражал, что та пыталась скрыть, хоть и не совсем успешно. — Я просто пытаюсь прояснить картину, мистер Отто. — У вас есть показания моего клиента. Сейчас ему нужно отдохнуть. Тут Ник был с ним согласен. Он не знал точно, сколько времени прошло с минуты, как мама и Трэвис приехали в церковь. Трип давным-давно прошел, осталась невыносимая физическая усталость. Сейчас Ника хватало лишь на то, чтобы давать односложные ответы и рассматривать свои коротко остриженные ногти: их обрезали и собрали в прозрачный пакет сразу после того, как привезли Ника в участок. — Еще пара вопросов, мистер Кларк, и обещаю, я отпущу вас отдохнуть. На месте преступления не нашли оружие, которое... использовали против Глории. Вы знаете, где оно? Это нормальный вопрос, мистер Отто, — предупредительно добавила детектив Бони. Джейк все равно хотел возразить, но Нику хотелось, чтобы эта мука поскорее закончилась. Поэтому он быстро ответил: — Нет, я не знаю. — Хорошо, — детектив Бони сделала пометку. — Напомните еще раз имя того человека, что был с вами в церкви. — Джош... — Ник запнулся. — Я не знаю его фамилии. Вы нашли его? Спрашивая об этом, Ник сам не знал, что имеет в виду: живого Джоша или его тело. Сейчас он совсем не был уверен, что смерть Джоша ему приснилась. — Нет, мы его не нашли. Вы уверены, что были не одни с мисс Смит? — Мой клиент уже все сказал, — заявил Джейк. — Я думаю, на сегодня разговоров достаточно? — Боюсь, это нам решать, мистер Отто, — с мягким нажимом сказала детектив Бони. Нику меньше всего хотелось, чтобы они начали препираться. Сам он был на стороне Джейка: на смену оцепенению и ощущению нереальности происходящего пришла тупая усталость. Силы враз покинули тело, Ник с трудом удерживал себя в вертикальном положении. Металлический стол, разделяющий его и детектива Бони, казался заманчивым и удобным, так и хотелось положить на него голову и сладко заснуть. Глаза закрывались сами собой. Нику вдруг показалось, что напротив него сидит мама и смотрит осуждающе. Он мигнул, встряхнул головой, и иллюзия рассеялась. Детектив Бони, видимо, заметила его состояние и со вздохом закрыла блокнот. — Ладно. Мистер Кларк, вас отведут в камеру. Ник с огромным трудом поднялся со стула и зашаркал к выходу вслед за детективом Бони. В коридоре маялись мама и Трэвис. Первая тут же кинулась к Нику, второй маячил в отдалении, глядя, как показалось Нику, с укором. — Я могу забрать сына домой? — спросила Мэдисон, но детектив Бони отрицательно помотала головой: — Мистер Кларк задержан. — Он болен и нуждается в медицинской помощи! — Мы осведомлены о... проблеме мистера Кларка. Если он почувствует себя плохо, ему будет оказана медицинская помощь. Но отпустить его домой, учитывая создавшееся положение, мы не можем. Думаю, вы проявите понимание, миссис Кларк. Пониманием от мамы и не пахло, но ссориться с женщиной, держащей в руках свободу сына, она не собиралась. — Может, возможен выпуск под залог? — Это решаю не я, миссис Кларк. Лучше вам обсудить это с адвокатом. — Я сделаю все возможное, Мэдисон, — пообещал Джейк. — Но пока Нику и правда придется остаться здесь. Тот был согласен на все, лишь бы от него наконец отстали, даже пойти с охранником вглубь мрачно-серого коридора. По крайней мере, в камере есть койка. Но прежде чем это случилось, Джейк, улучив момент, придержал Ника. — Подожди, я должен спросить... — Он понизил голос, чтобы детектив Бони не расслышала. — Ты убил эту девушку? В его глазах Ник прочитал уверенность в положительном ответе, только поэтому он сказал: — Нет. Джейк отпустил его локоть и кивнул, отступая. Сделал вид, что поверил. Как и сам Ник.***
В камере было предостаточно времени, чтобы обдумать вопрос Джейка, собственные воспоминания и подозрения. Сон исчез, едва голова коснулась подушки, хотя Ник чувствовал себя совершенно разбитым. Оставалось изучать невыразительные серые стены, решетку, прикрученный к стене унитаз. И думать. Убил ли он Глорию? Вопрос кажется прозрачным, на него можно дать лишь два ответа. «Да» или «нет», поставь галочку на листочке. Но не все было так просто. Перед тем, как поместить Ника в камеру, его отвели в душевую. Тугие струи смывали кровь с тела, красный поток лениво закручивался спиралью и стекал в слив, как в каком-то дурном ужастике. Крови было так много, больше, чем Нику казалось. Словно вся она вытекла из тела Глории и осталась на нем. Ник был в ней с ног до головы. Разве не это было прямым доказательством его вины? Разве не впиталась кровь Глории в его кожу? Нику показалось, что через запах мыла он чувствует железистую кровавую вонь, от которой желудок подпрыгнул к самому горлу. Ник хотел броситься прочь, но ноги разъехались, и он рухнул на четвереньки, больно ударившись коленями. В следующий момент его вывернуло, желтовато-коричневое содержимое желудка добавилось к растворенной в воде крови. Ник мог только беспомощно наблюдать, как эта дьявольская смесь стекает в водосток. Потом откуда-то сверху, не иначе, как с небес, раздался голос охранника: — Ты что делаешь, нарик ебаный?! Черт, он наблевал! Даже сейчас, стоило вспомнить об этом, к горлу подкатывал комок. Ник повернулся на бок, пытаясь побороть тошноту и мыслить логически. Перегруженные сильным стрессом нервы снова напряглись, накатил приступ паники. Но Ник все равно заставил себя воссоздать картину. Она получалась на редкость неприглядной: выходило, что он убил Глорию (Ник произнес это, внутренне содрогаясь), спрятал оружие и лег спать рядом. Но зачем? Как? Они ссорились? Все говорили, что Ник под кайфом был удивительно спокойным. Кого-то одолевала агрессия, кто-то начинал параноить, другие видели монстров на месте своих же товарищей. С Ником не случалось подобного никогда, для него трип был бесконечным приятным сном, который ничто не тревожило. Так неужели эта особенность организма вдруг дала сбой? Ник повернулся на другой бок так резко, что его затошнило. Он закрыл глаза, пережидая дурноту, а мозг тем временем безостановочно работал, пытаясь выжать из темноты памяти хоть крупицы воспоминаний. Если правда он убил Глорию — Ник повторял это, чтобы привыкнуть к такой возможности, но сама мысль вызывала у него протест и отторжение, — если он ее убил, откуда он взял оружие? И куда положил потом? Они ничего не приносили с собой в комнату, кроме шприцов. Так или иначе, Ник мог позавидовать собственной логике и самообладанию: избавиться от орудия убийства так ловко, что его не могут найти даже полицейские, нужно умудриться. Но если он такой умный и ловкий, зачем вернулся в постель, почему не ушел прочь? И почему не тронул Джоша? Ник даже сел на кровати. Джош. Он вспомнил, взгляд, которым Джош провожал Глорию. Хорошенькие девушки такие взгляды коллекционируют, потому Ник не особо напрягался по поводу Джоша. Что бы тот себе ни думал, он никогда не переступал границы. Мог ли он это сделать сейчас? Мог ли он ранить Глорию из ревности и мести, или... Ник представил, что еще Джош мог сотворить с Глорией — или ее бездыханным телом, если на то пошло, — и желудок скрутило новым спазмом. Приступ был таким сильным, что Ник едва успел добежать до унитаза и согнуться над ним. Изнутри изверглись жалкие остатки желчи, но тело все равно сотрясалось в попытках избавиться от любого содержимого желудка. Когда приступ стих, а подергивания внутри стали слабее, Ник отвалился от унитаза и прислонился к стене. Легкий озноб, который он чувствовал до этого, сменился жаром, лоб покрылся испариной, мокрая рубашка облепила спину. Если бы не эта сырость, холодок бетонной стены был бы очень приятным. Ник не решился вернуться на кровать, боясь, что его снова вывернет, и на этот раз он не успеет добежать до унитаза. Да и сил двигаться у него не осталось. Он вдруг почувствовал себя очень и очень одиноким. Словно люди по ту сторону тюремной решетки исчезли, земля опустела, и на земле не осталось никого, кроме него. Одиночество никогда не было для него проблемой, но сейчас Нику остро захотелось, чтобы рядом был хоть кто-то. Например, Трой. Тот наверняка поверил бы ему сразу, не стал сомневаться или выжимать из него признание. Парадокс, но ему стало легче, будто Трой услышал мысли Ника и протянул ему руку через разделяющее их расстояние. Пусть это было лишь воображением Ника, но это теплое ощущение успокоило его и одновременно ослабило его внутренний стержень. И Ник наконец смог сделать то, что не удавалось все это время, — оплакать Глорию. Слезы покатились по щекам — сразу много, крупными каплями. Скопившееся в груди напряжение отпустило, прорвалось вместе с рыданиями. Ник закусил кулак, глуша рвущиеся наружу крики, ничего не видя от застивших глаза слез. А потом и от темноты: раздался резкий гудок, и свет в крыле погас, оставив Ника одного в кромешной темноте.***
— Мне удалось договориться о залоге, — сказал Джейк. — Но сумма... оказалась выше, чем мы думали. Твоей матери понадобится какое-то время, чтобы собрать деньги. Ник, ты меня слушаешь? Ник с трудом оторвал взгляд от столешницы, голова так и норовила упасть на грудь. — Да? Что ты говорил? — Я сказал, что договорился насчет залога. — Так меня выпускают? — обрадовался Ник. Нестерпимый зуд, как душевный, так и вполне реальный, требовал от него выбраться за пределы тюремных стен. Прошлая ночь была ужасной, и Ник не был уверен, что переживет еще одну. — Меня выпустят, Джейк? — повторил Ник с надеждой. — Не совсем, — вздохнул тот. — Сумма достаточно большая, и Мэдисон потребуется время, чтобы собрать ее. — Сколько? Джейк сказал. Ник почувствовал, как надежда угасает в нем. — Почему столько? Словно я... Ник осекся. Словно он убийца? Полицейские ведь так и думают. Черт, даже его отчим так думает. И Джейк с мамой. И, может, Алисия тоже. Подумав о ней, Ник ощутил нестерпимый укол совести. Больше всего он боялся разочаровать сестру. Если бы он и смог когда-нибудь завязать, то сделал бы это ради Алисии. Хотя зачем врать себе — он бы этого не сделал. Даже сейчас Ника гнала на свободу злобная подружка любого наркомана — ломка. Он понимал, что здесь, в тюрьме, ему ни за что не достать дозу, но на воле будет шанс. Из-за того, что желанное свидание с наркотиком откладывалось, он чувствовал себя вдвойне разбитым. — А она сможет собрать такую сумму? — спросил Ник, понимая, что цепляется за соломинку. — Возможно, — уклончиво ответил Джейк, и Ник даже в таком состоянии понял, что тот что-то недоговаривает. — Да или нет, Джейк? Мама... собирается платить залог? Ник прикусил язык, когда понял, как жалко и обвиняюще это прозвучало, но слова были сказаны. — Собирается, да. Просто ей нужно время. — Я здесь не протяну, Джейк, — сказал Ник, с трудом разлепив ссохшиеся губы. Тот вздохнул и впервые за их встречу внимательно посмотрел на Ника, хотя до этого едва скользил по нему взглядом. Нику удалось разглядеть свое отражение в одностороннем зеркале, и он понимал, что перед Джейком открывается крайне неприглядное зрелище. Волосы после вчерашней мойки высохли кое-как и торчали вихрами. Ник пытался их пригладить, но смог лишь немного упорядочить шевелюру. Поспать Нику толком не удалось, из-за чего глаза приобрели вид черных провалов. Кожа, обтянувшая враз похудевшее лицо и превратившая его в маску скелета, красоты тоже не добавляла. Кроме того, она шелушилась от обезвоживания. Ник глотал воду из-под крана, пытаясь унять мучительную жажду, но вода моментально покидала его тело, усиливая страдания. Сейчас о ломке напоминали только немного ноющие мышцы и слабость, от которой клонило в сон. Но выглядел Ник все равно ужасно. Неудивительно, что даже Джейк, никогда не проявлявший к нему симпатии, смягчился. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил он. — Принесешь пару доз, будешь другом? — попытался пошутить Ник, но и сам расслышал прозвучавшую в этом вопросе безумную надежду. Джейк выдал подобие улыбки, несильно растянув уголки губ. — Прости, Ник, но это под запретом. — Хотя бы оксикодон. Наверняка у тебя есть знакомый врач... — Ник, — предостерегающе сказал Джейк, быстро приложив палец к губам. Ник проглотил оставшиеся слова и кивнул. Пожалуй, в такой ситуации и правда лучше оставить сознание трезвым. Но правда была в том, что он как никогда нуждался в своем волшебном зелье, способном забросить его прямо отсюда на радугу, подальше от камеры и детектива Бони. — Я попытался договориться, чтобы тебя на время вернули в клинику, — сказал Джейк. — Или допустили к тебе врача. — И? — Мне отказали. У Ника зачесались руки, так хотелось вмазать по этой лощеной, чистой, невинной физиономии. — Тогда какого черта ты мне об этом рассказываешь? — выпалил Ник. — Чтобы подразнить? Конечно, святой Джейк Отто не повелся на провокацию. Вместо этого он ответил самым терпеливым, самым спокойным тоном: — Я стараюсь, Ник. Я правда стараюсь. — Так, может... — Стараться лучше? Скажу как есть: дело непростое. Это убийство, Ник. А ты — единственный подозреваемый. Естественно, полиция в тебя вцепилась. Каждое слово Джейка вбивалось в Ника, словно гвоздь. — Ты говоришь так, будто шансов нет, — скзал Ник. — Шансы есть. И чтобы их увеличить, мне нужно твое сотрудничество. Мне нужен ты с трезвой головой. Джейк зарылся в бумаги. Сейчас он выглядел совсем не таким спокойным и уверенным, как несколько секунд назад. — Мне придется задать тебе несколько вопросов, — сказал он. — Что хочешь, ты же адвокат. — Твой секс с Глорией... был по взаимному согласию? По крайней мере, Джейку хватило совести посмотреть ему в глаза. Иначе Ник возненавидел бы его до конца жизни. Хотя вмазать Джейку все равно хотелось. — Ты думаешь... Думаешь, я ее изнасиловал? — Ник, я не говорил такого... — Прямо нет! Но ты спросил! — Это моя работа, как ты правильно заметил, я твой адвокат! — Тогда почему ты мне не веришь?! — вспылил Ник. Он приподнялся над стулом и наклонился к Джейку. Джейк не дрогнул перед этим приступом истерики. Он переждал возмущение Ника и сказал: — Я тебе верю, но спросить обязан. Нам обоим будет проще, если ты просто ответишь на вопрос. Ник понял: Джейк не отступит. Только поэтому он с усилием сказал: — Да, секс... был по взаимному согласию. Он попытался усмехнуться, но это была плохая идея: голова от этого простого жеста чуть не взорвалась. — Дальше ты спросишь, убил ли я Глорию? — Обязан, да. И прежде чем ты ответишь, скажу: я твой адвокат, и все останется между нами. Ник откинулся назад, покачиваясь на задних ножках стула. Ему хотелось одновременно смеяться, но смех почему-то не шел. — Говоришь, что веришь мне, а сам... Но я отвечу: я не убивал Глорию. Я не причинил бы ей вреда, я любил ее, Джейк. Джейк хотел что-то сказать, но Ник остановил его движением руки. — Подожди, я не закончил... Я думал всю ночь, мог ли я сделать это ненамеренно. Всегда ведь есть такая возможность, да? Но потом я понял: нет, я не смог бы сделать ей больно. Даже под самым сильным кайфом, даже в полном невменозе — я бы ее не тронул. Да я бы никого не тронул! Джейк выслушал его внимательно, не перебивая, а потом кивнул, ставя точку. — Хорошо. Я тебе верю. — Да брось, не веришь. — Я тебе не враг, Ник, — напомнил Джейк. — Я здесь затем, чтобы помочь. — Сейчас мне бы помог только Джош. То есть, его арест. Его не нашли? Пожалуйста, скажи, что нашли! Джейк покачал головой. — Нет. У полиции недостаточно сведений, только фоторобот. Если бы ты рассказал чуть больше... Хотя бы его фамилию. Сейчас искать его — все равно что иголку в большом городе. — Он же наркоман, Джейк. И сам приторговывает. Такие люди фамилией не светят. — Тогда нам придется искать другие ниточки. Ты говорил, что в церкви были только вы трое. Ты в этом уверен? — Да, на все сто. — Подумай еще раз. Может, с вами был кто-то еще. — Я не... — Подумай, — с нажимом сказал Джейк. Его взгляд стал пристальным и колючим, совсем как у этой чертовой детективши. Ник не понимал, в чем причина, но честно напряг память. ...Глория, склонившаяся над Джошем... Кровь, капающая с ее рта... Он встряхнулся. — Нет, никого больше не было. Или я его не видел. — Уверен? — спросил Джейк как будто с облегчением. — Черт возьми, да! К чему вообще эти расспросы? Что, полиция нашла кого-то еще? Есть подозреваемый? Джейк покачал головой. — Я просто решил уточнить. Если бы там был кто-то еще, это здорово нам помогло бы. — А пока я в полной жопе, да? Ник хотел пошутить, но шутка вышла так себе, страшноватая и слишком похожая на правду. — Ты в жопе, — подтвердил Джейк, и Ник чуть не рассмеялся, услышав это словечко из невинных уст своего адвоката. — Но не в полной. Сейчас ты подозреваемый номер один, и во всем будут пытаться обвинить тебя. Но предъявить тебе обвинение не смогут, пока не найдено орудие преступления. Эксперт пока тоже на нашей стороне. Он подтверждает наличие половых контактов у жертвы, но считает, что они не относятся к насильственным действиям. Ника покоробила сухая речь, будто Джейк зачитывал дело перед судом. Она не жертва, хотелось сказать, она Глория. Ее звали Глория. — Так что нам остается только тянуть время и искать Джоша, — закончил Джейк. — А если его так и не найдут? — Я все равно тебя вытащу. Раз нет орудия преступления с отпечатками пальцев, нет и обвинения. — Как удобно для меня, — усмехнулся Ник. Джейк посмотрел на него внимательнее и сделал невероятную вещь: перегнулся через стол и накрыл его руку своей. Ладонь у Джейка оказалась именно такой, как Нику и представлялось: мягкой и гладкой. — Я обещаю, что все будет хорошо, Ник. Я не позволю отправить тебя за решетку. — Боишься, Алисия не даст тебе жизни? Или просто не даст? Губы Джейка брезгливо дернулись, он убрал руку. — Я сам не дам себе жизни, если с тобой что-то случится. Джейк захлопнул папку. — Потому что, что бы ты там ни думал, я знаю, что ты невиновен. И буду на твоей стороне.***
Ник обдумывал эти слова позже, оставшись один в камере. Он не мог назвать Джейка своим другом, отношения между ними были ровными, иначе и не скажешь. Брат его друга, парень его сестры — и только. Ник изредка видел Джейка, приезжая к Трою, когда тот еще жил с отцом: привет-привет, пока-пока. Роман Джейка с Алисией прошел мимо Ника. И получалось, что об этом человеке он не знал совершенно ничего. И еще этот жест, слишком интимный и дружеский... На мгновение Нику пришла в голову шальная мысль: что если интерес Джейка тоже... интимный? Он тут же отмел эту идею. Нет здесь никакого потайного дна. Просто дружеский жест, просто желание помочь. Не без того, конечно, чтобы красавица-сестра горячо отблагодарила героя за спасение непутевого братца. И только. Лежа на кровати, Ник закрыл глаза и надавил на глазные яблоки, пока перед внутренним зрением не появились цветные и темные пятна. Они переплывали одно в другое, трансформировались, пока из них не вылепилось что-то кровавое. Ник убрал руки от глаз. «Кто», — это слово висело в воздухе гигантским восклицательным знаком из компьютерной бродилки. Ник искал ответа и не мог найти. Он думал над этим вопросом все время, пока голова не начинала болеть. Мозг постепенно прочищался, освобождался от липкой паутины, но лучше не становилось. Напротив, чем трезвее был Ник, тем сильнее возрастало его желание окунуться в блаженную дрему. Реальность — такое дерьмо. Когда лежать становилось невмоготу, он вставал и прохаживался по камере: три шага в ширину, пять в длину. Серые скучные стены, невыразительный кусок неба за окном. Никаких книг или интернета. Нику казалось, что, попроси он, книга бы нашлась, но читать ему не хотелось. Мозг бездействовал и одновременно чувствовал себя слишком утомленным. Концентрация внимания была такая, что Ник чуть не пропустил визит охранника. Тот распахнул дверь и отрывисто скомандовал: — Кларк — на выход! — Вы меня уже допрашивали, дайте отдохнуть. — На выход! За тебя внесли залог. Несмотря на профессиональную этику, голос охранника был очень кислым. Перспектива отпустить на волю убийцу и наркомана его не радовала. Ник приподнялся на постели. — Залог? За меня? — Идешь или нет? Ник подхватился и быстро, насколько позволяло ноющее тело, вымелся в коридор. — Давай, давай, — сказал охранник, несильно пихнув его в спину. «Только бы мама не увидела», — подумал Ник. Она, конечно, поднимет скандал. Но у Ника сейчас совершенно не было сил, чтобы выдержать подобную бурю. Но его ждала не мама. У стойки дежурного маялся Трой. Он казался зверем, засунутым в тесную клетку: переступал с ноги на ногу и явно мечтал вырваться отсюда. Но при виде Ника оживился, поприветствовав его белозубой улыбкой. Не каждый калифорниец мог бы похвастаться такой, даже после упорных трудов дантиста. Природа щедро осыпала Троя Отто милостями. — Ты как? Ник не успел ответить на этот вопрос, его тут же сгребли одной рукой, не смущаясь присутствия дежурного и охранников. Объятие было некрепким, но Нику показалось удушающим, кости словно взвыли от боли. Чувствуя, как подступает дурнота, он спросил: — Где мама? — Наверное, дома. Я не уточнял. Ник не глядя подписал подсунутые ему бумаги и сгреб с подноса личные вещи: полупустую пачку сигарет, зажигалку, горстку мелочи. Руки дрожали, и он с трудом рассовал все это по карманам. — То есть — дома? Она не приехала? — Я не говорил ей, что еду сюда. Трой задумчиво разглядывал его, видимо, решая, дойдет Ник до машины своими ногами, или лучше ему помочь. Предпочел первое, за что Ник был ему даже благодарен. Хотя, стоило выйти на улицу, от жары с него пот покатил градом, а ноги чуть не подогнулись. Мать или Трэвис начали бы носиться вокруг него кругами, но Трой и виду не подал, что что-то не так. Хотя, когда сели в машину, включил кондиционер на полную. От заполнившего салон холодного воздуха Нику стало чуть легче. Он собрал в кучу расползающиеся мысли и потребовал ответа: — Почему мама не с тобой? Или почему она не послала Трэвис? Они что, просто передали тебе деньги за залог? Трой как раз выруливал с парковки, пытаясь разминуться еще с парой машин, поэтому кинул на него лишь быстрый и косой взгляд. — Они не давали мне деньги. Я сам внес залог. — Ты? Не гони, это же куча денег. — Я бы сказал, кучища. Но ты же не собираешься снова сбежать и кинуть меня? Ник устроился поудобнее и потребовал ответа: — И откуда у тебя такие деньги? — Заложил свою треть от ранчо в Техасе. — Отец и Джейк в курсе? — Нет. Это не их дело, со своей землей я могу делать, что хочу. — Он же снова тебя изобьет, — тихо сказал Ник. — Как в тот раз. Шрам Троя вдоль предплечья давно затянулся и поблек, от него осталась узкая полоска. Зато воспоминания оставались все такими же яркими.***
Кроме глубокого пореза у Троя были сотрясение мозга, перелом двух ребер и рваная рана на правом предплечье. Но Ника почему-то больше всего испугал кровоподтек на подбородке. Он смотрел на этот синяк все время, что навещал Троя, взгляд сам собой возвращался к одному и тому же. Трой неудобств, казалось, не испытывал. Он был смущен и заторможен из-за обезболивающего (тогда Ник еще не оценил всех прелестей трипа, и мысли об оксикодоне, который Трой получал в избытке, его не взволновали). Разговор не заладился, Ник совершенно не знал, что сказать. Видеть Троя в больнице было непривычно и неправильно, словно животное в клетке. Ник уже знал, что произошло: Трой упал с подвальной лестницы. — Теперь я знаю, какое место самое опасное у вас в доме, — неловко пошутил Ник. Он не мог сидеть на месте, рвался то принести воды, то поправить подушку. Больницы его угнетали. — Серьезно, какой высоты была та лестница? Трой проверил, не услышит ли их кто, и поманил Ника поближе. — Хочешь правду? — Давай. — Я не упал. Это отец... Нику понадобилось несколько секунд, чтобы понять, о чем Трой говорит. И еще больше времени — чтобы поверить в это. Джеремайя всегда нравился Нику. Если Трой мечтал о такой матери, как Мэдисон (они не обсуждали это, но его трепетное отношение Троя к ней говорило само за себя), он, Ник, хотел бы, чтобы его отец был больше похож на Джеремайю Отто. Конечно, у того в прошлом были проблемы с алкоголем, литры спиртного отразились на внешности, но не притупили острый ум, не повредили деловой хватке или своеобразной харизме. Объединить бы Кларков и Отто — что за чудная семейка получилась бы... До того случая Ник с Джеремайей могли считаться друзьями. Ник, ощущая уколы совести, охотнее проводил время со старшим Отто, чем с собственным отцом. Именно тот научил его рыбачить, впервые взял на охоту наравне с собственными сыновьями (родители Ника об этом так и не узнали) и даже дал пару неожиданно деликатных советов, когда Ник начал встречаться с одноклассницей. Но сейчас прежние чувства Ника дали трещину. Наверное, так мальчики разочаровываются в отцах, понимая, что те — не небожители и герои, а всего лишь люди. И подчас — очень жестокие. Дождавшись, когда Джеремайя придет навестить сына, Ник поймал его в коридоре. Тот не удивился, увидев насупившегося мальчишку, усмехнулся: — Пришел меня ругать? — Удивляюсь, какого черта вы вообще явились! Не сдержавшись, Ник добавил еще пару выражений, из-за которых проходящая медсестра резко обернулась к нему и явно собиралась указать на дверь. Джеремайя поднял руку, успокаивая ее, сказал примирительно: — Сын немного разошелся. Ничего. А когда медсестра отошла, сказал Нику: — Можешь меня ненавидеть, твое право. Но у медали всегда две стороны. Знал бы ты, что случилось, не стал бы меня осуждать. Все, что я с ним делаю, Трой заслужил целиком и полностью. Это «делаю» больно царапнуло Ника. Он враз припомнил все «несчастные случаи», когда-либо происходившие с Троем. За шесть лет их скопилось немало: ушибы, синяки, два перелома. На каждый у Троя находилась гладкая, не придерешься, история: упал, нарвался на хулиганов, поскользнулся в душе, играл в лакросс. Хотя в команде он не продержался и трех месяцев, да и ни у кого из игроков Ник никогда не видел таких больших, во весь бок, кровоподтеков. Но тогда все встало на свои места. Ник даже поразился, отчего принимал все сказки Троя на веру, почему такое катастрофическое невезение не показалось ему странным. Может, потому, что в доме Кларков рукоприкладство было не принято. Ник, разумеется, слышал, что некоторые родители не брезгуют телесными наказаниями. Но все это было так далеко, не в его мире, который внезапно показался таким мирным, почти идеальным, а собственные проблемы — надуманными и глупыми. Потому что если у кого и были проблемы — так это у Троя. Стоило об этом подумать, как в голове помутилось. Ник будто со стороны увидел свой замах и то, как его кулак врезается точно в нос Джеремайи, совсем как тот сам научил Ника. Глаза у старика изумленно распахнулись, в них мелькнули невольно проступившие от боли слезы. Джеремайя отшатнулся, зажимая закровивший нос, и выдохнул: — Щенок! Прозвучало это не зло, скорее, одобрительно. И подоспевшему на помощь охраннику Джеремайя сказал, что претензий не имеет. Но Ника все равно выставили из больницы. Джеремайю он не видел уже два года. Троя встретил через две недели, когда тот приковылял после выписки. Несмотря на сковавший его корсет и явную боль от движения, он выглядел умиротворенным и почти лучился от счастья. Ник, который за эти недели извел себя мыслями и сожалениями, боявшийся, что Джеремайя отыграется за его удар на том, кто ближе всего, впервые не сдержал эмоций и сгреб приятеля в охапку. Перестарался: Трой охнул и даже осел от боли. — Извини, — спохватился Ник. — Я просто так рад, что ты выкарабкался. — Еще пара таких объятий — и обратно на койку. Трой с преувеличенным старанием аккуратно ощупал корсет, проверяя, цел ли. А потом осторожно, стараясь не морщиться, сел на кровать, посмотрел на устроившегося напротив Ника. — Я пришел сказать «спасибо». Отец рассказал, как вы... поговорили. Ник помрачнел: — Он злится? Он тебе что-то за это сделал? — Нет. Но он был впечатлен. И я тоже. Никто никогда для меня ничего подобного не делал. — Не бил твоего отца? — Не заступался. — А Джейк? Ник не раз задавался этим вопросом за прошедшие недели. Неужели старший брат спокойно наблюдал за издевательствами? Ведь не мог он не знать, не замечать. Трой неопределенно дернул плечом. — Джейку давно плевать. — И черт с ним! Ты должен съехать. Ты говорил, у тебя осталось что-то после смерти матери. Сними квартиру! Или останься тут. Уверен, родители разрешат тебе пожить у нас, маме ты нравишься. А когда они узнают, что Джеремайя сделал... Ник даже приподнялся на кровати, собираясь немедленно спуститься вниз и спросить разрешения у матери. Но Трой остановил его, положив руку на плечо. Для больного у него оказалась очень крепкая хватка. — Нет, Ник. Мэдисон не нужно об этом знать. Никому не нужно. — Хорошо. Тогда давай просто подыщем тебе квартиру... — Нет. Я останусь с отцом. Ник был одновременно потрясен и зол. — Чтобы он и дальше продолжал тебя избивать? Он часто так делает? — Только когда я заслуживаю, — ответил Трой. — Да что ты такого сделал?! Ни один проступок такого не стоит. — Некоторые стоят. На лице Троя были спокойствие и непоколебимая уверенность в правильных действиях отца. Ник как-то сразу понял, что уговоры здесь бесполезны. Он, конечно, знал о стокгольмском синдроме, но наблюдал его воочию впервые. И у кого — у человека, который, казалось, был крепче кремня. Конечно, Ник предпринял еще ни одну попытку уговорить Троя съехать от отца. Даже подумывал подключить к этому мать: хотя она не могла найти язык с ним или Алисией, с другими людьми ладила прекрасно, и профессионалом считалась не зря. Да и Трой благоговел перед ней, хоть и не подавал виду. Пожалуй, вдвоем они смогли бы уговорить Троя покинуть отца. Но потом Ник вспомнил обещание, данное Трою, и ничего не сказал матери. Хотя понимал, что теперь каждый раз, увидев на Трое очередной синяк, будет знать: это его вина. Странно, но после того раза Джеремайя больше не трогал младшего сына, или тот скрывал свои синяки тщательнее. Постепенно произошедшее забылось, у Ника появились свои заботы, а Трой ни словом не упоминал про отца или про то, что творилось дома. Лишь спустя несколько месяцев сказал, что все-таки снял квартиру в городе. И, как потом понял Ник, ждал одобрения. Но Нику уже было все равно. Туманная дымка наркоты заставила окончательно позабыть обо всех проблемах, кроме одной: где взять дозу. Возможно, в том, как охотно Ник покатился в пропасть, был виноват и Отто-старший. Благодаря ему мир стал чуточку хреновее.***
Ник беспокоился. Сумма залога была большой, а ранчо, пусть не приносящее особого дохода, — главной ценностью Джеремайи, над которой он трясся. — Ты зря это сделал, — сказал Ник. — Но сделал же. Что теперь об этом говорить. Трой остановил машину на светофоре и открыл бардачок. — Я еще кое-что прихватил. Он протянул Нику шприц, заполненный прозрачной жидкостью. Что-то подсказывало Нику, что внутри не вода. — Бери, — поторопил его Трой. — Я слышал, что резкий отказ вреден. — Это если долго употреблять, — сказал Ник, едва ворочая языком. Его внимание было приковано к шприцу: несколько миллиграмм спасения. — Значит, он тебе не нужен? Ник заставил себя отвести взгляд от шприца и взглянуть на Троя. — Зачем ты это делаешь? Залог и вот это... — Я же твой друг, — просто ответил Трой. Поток машин снова тронулся, и Трой оставил шприц впереди, у лобового стекла. Ник смотрел, как еле заметно покачивается внутри жидкость, и все сильнее ощущал разгоравшийся в крови пожар. — И тебя не смущает, что я убил человека? — спросил Ник. — Ты этого не делал, — сказал Трой спокойно и уверенно. — А если... — Ты этого не делал. Копы пытаются заставить тебя в это поверить, потому что им так проще. Меньше работы. Но я знаю тебя, и знаю, что ты не убийца. Ника поразила прозвучавшая в голосе Троя уверенность. Поразила и тронула. Словно он все это время пробирался по хлипкому карнизу вдоль пропасти, но вдруг под ногами возникла прочная опора. И внезапно пропасть перестала казаться такой уж страшной. На следующем светофоре Ник взял шприц и быстро, чтобы не передумать, стянул обувь и ввел иглу между пальцев.***
К тому моменту, когда они добрались до дома Кларков, к Нику вернулись расслабленность и умиротворение. Нестерпимый жар и ломота в теле прекратились, он чувствовал себя на миллион долларов. Что бы ни принес ему Трой, он не поскупился и взял самое качественное зелье. Будто через толщу воды Ник наблюдал, как выбегают из дома мама и Алисия, как его тормошат, задают вопросы. Но Трой взял ответы на себя, и Ник мог позволить себе молчать. Он лениво подумал, что мама наверняка догадается, что он под кайфом. И, конечно, поймет, кто привез ему дозу. Меньше всего ему хотелось сейчас неприятностей для Троя. Но мама списала его вялость на шок и усталость. — Иди к себе, отдохни. Мы потом поговорим. Трой, задержись, пожалуйста. — Только прослежу, чтобы Ник добрался до комнаты. Трой крепко ухватил Ника, засмотревшегося на игру солнца в окнах дома, пониже плеча и потащил за собой. — Ты палишься, — сказал Трой негромко, когда Мэдисон и Алисия не могли их слышать. — Ты сам виноват. Зелье убойное. Что это? — Понятия не имею. Попросил твоего лучшего друга подогнать самого лучшего. — Ты мой лучший друг, а Келвин — просто дилер. Трой рассмеялся: — Под кайфом ты просто душка. В комнате он аккуратно посадил Ника на кровать и добавил: — Тебе бы душ принять. Сам справишься? — Справлюсь, — ответил Ник с уверенностью, которой совсем не ощущал. Трой с сомнением оглядел его. — Тогда пойду вниз. Мэдисон наверняка захочет снять с меня стружку. — Она не должна... Подожди, я пойду с тобой. Ник начал вставать, но Трой удержал его за плечо и мягко надавил. — Я справлюсь и без адвоката. Отдыхай, — Трой погладил его по плечу. — Это была последняя доза, Никки. Тебе стоит завязать. — Будь уверен, — пообещал Ник, прежде чем Трой скрылся за дверью. Сейчас давать обещания было легко. Больше всего Нику хотелось завалиться в кровать. В камере ему так и не удалось поспать. Относительно чистая, она все равно невыносимо пахла безнадежностью, и этот запах мог бы выбить из колеи и более крепкого духом. Но Трой был прав, в душ правда следовало бы заглянуть, пока кайф снова не утянул его в свои сети. В ванной Ник, раздевшись догола, застыл, увидев свое отражение в зеркале. Конечно, он видел ужас и жалость, мелькнувшие в глазах Алисии, когда та его увидела, но не думал, что все настолько плохо. Но теперь вполне понимал сестру: он напоминал восставшего мертвеца. Лицо еще бледнее, чем обычно, глаза — провалы с покрасневшими белками, волосы всклокочены еще сильнее. Да и пахло от него наверняка не розами. Полноценный душ ему принять так и не удалось, успел только смыть с себя кровь. Ник коснулся правого бока. От крови Глории не осталось и следа, но Нику казалось, что она навечно впиталась в его кожу. Даже погрузившись в ванну с горячей водой, он ощущал этот кровавый след на себе.***
Весь следующий день Ник проспал. Периодически он видел возле постели то маму, то Алисию. Иногда заходил Трэвис, а раз мелькнуло лицо Троя. Но Ник не мог сказать, снятся они все ему, или он правда просыпался в эти минуты. Из сна его вырвал резкий звук газонокосилки. Судя по падающему в окна свету, было позднее утро. Простыни промокли насквозь от пота и неприятно липли к телу. Голова гудела и будто прибавила несколько фунтов веса. Ник с трудом оторвал ее от подушки. Словно по волшебству рядом оказалась Алисия. — Хочешь пить? Я не больной, хотел возмутиться Ник. Но подсунутый стакан с прохладной водой был как нельзя кстати, он выпил все до капли, сам не заметив, как. — Еще? — спросила Алисия, но Ник уже снова провалился в сон. Когда он проснулся второй раз, солнце уже село, окутав комнату сумерками. Сон наконец освежил его, и Ник даже смог одеться и спуститься вниз. Голова кружилась, очевидно, от голода. В последний раз Ник ел еще в тюрьме, а это было — когда? День, два назад? Может, и неделю. Снизу аппетитно пахло мясом. Ник отправился на этот запах, словно ребенок на звук дудочки крысолова. Яркий свет с кухни ослепил его, он остановился на пороге, моргая. — Ник! Он скорее угадал, чем увидел мамин силуэт. Нежные руки обвились вокруг его шеи, губы прижались к щеке. Пахнуло знакомым неброским ароматом туалетной воды. Он окутал, словно облако, принеся с собой ощущение защищенности. Ник обнял маму в ответ, с удивлением поняв, что правда этого хочет, а не просто отвечает на ее жест. С другой стороны его обняла Алисия. Ник сгреб ее в объятья второй рукой. Длинные волосы сестры тут же полезли ему в нос и рот. «Чертова Рапунцель», — ворчал Ник, отплевываясь от ее волос после объятий или находя черные волоски в ванной. Это была его Рапунцель. Он дома. Наконец-то. Проморгавшись, он увидел за маминой спиной Трэвиса и Джейка, обоих с одинаково обеспокоенными лицами. Но присутствие этих двоих уже не могло его остановить: на глазах сами собой вскипели слезы, и Ник молча заплакал, прижимая к себе своих самых дорогих людей.***
Как всегда, приступ сентиментальности спустя день сменился неистребимой жаждой. В этот раз ломка прошла легче. Может, потому что он был дома. Может, потому что никто не напоминал ему о том, что случилось в Молле. Лишь однажды его посетила детектив Бони, привезя с собой фотографии задержанных и найденных мертвецов в надежде, что он сможет опознать среди них Джоша. Ник старательно изучил все снимки, даже те, на которых были мертвецы – все в разной степени разложения, калифорнийская жара не щадила никого. Плоть на мертвых телах словно осела, расплылась, словно скелет больше не держал ее. Наверное, и Глория стала такой после смерти – груда плоти без каркаса. Тогда Ник и ощутил возвращение жажды. — Джоша тут нет, — сказал он, возвращая детективу Бони снимки. Вечером они всей семьей собрались у телевизора, совсем как в детстве, когда шли повторы «Сумеречной зоны». Только сейчас по телевизору бубнили новости и каждый занимался своим делом: мама читала, Трэвис дописывал статью для педагогического журнала, Алисия сразу надела наушники и явно присоединилась к ним только из вежливости. Ник был единственный, кто смотрел в экран. Потому он первым увидел – и сразу узнал – полуразрушенное здание. Церковь, где скончалась Глория. Вокруг толпился народ с транспарантами. Мама наконец заметила происходящее на экране. — Ник, я выключу… Она потянулась к пульту, но Ник поспешно сказал: — Нет, не надо! Он подался к экрану, всматриваясь в него до боли в глазах. В ушах зашумело, он с трудом разбирал слова дикторши. Общественность возмущена… От мэра потребовали снести церковь и расчистить район… Давно пора навести здесь порядок… Ник встал и вышел из гостиной, не в силах больше слушать это. Телевизор за спиной тут же замолчал. — Ник! – одновременно окликнули мама и Алисия, их обеспокоенные голоса звучали одинаково. Он вернулся в комнату и запер дверь изнутри, чего не делал очень давно. А после какое-то время, сам не мог сказать, сколько, метался по комнате. Но движение не помогало. Перед глазами вставала то старая церковь, то Глория (картинка до и после), то лица всех тех живых и мертвых, что могли оказаться Джошем, но не оказались. Наконец картинки слились в одну, и Ник видел перед собой только шприц, лежащий перед лобовым стеклом машины. Сначала он хотел позвонить Келвину. Даже если тот не захочет иметь дела с убийцей, он все равно поможет. Конечно, поможет. Он же наркоторговец, ради прибыли он пойдет на все. Продал же он Трою дозу. Трой. Ник пытался представить, как тот едет к Келвину, договаривается о покупке, меняет деньги на шприц, полный удовольствия, которое сам Трой не понимал и не одобрял. Но все же поехал — ради него, Ника. «Тебе стоит завязать», — сказал Трой. Ник провел ночь, вцепившись зубами в подушку и пытаясь думать о чем угодно: о маме, сестре, о лакроссе и единственном матче, на котором был, когда Трой еще входил в команду, об отце, о том, как тот учил его крыть крышу, о том, учит ли Трэвис чему-то Криса с тем же рвением, передает ли свои отцовские знания следующему поколению… И так пока за окном не рассвело, а жажда из нестерпимой превратилась в привычную, ноющую, словно больной зуб.***
— Что со следствием? — спросил Ник Джейка несколько дней спустя, подкараулив на первом этаже. Джейк, вздрогнув, тоскливо посмотрел на дверь: хотел снова сбежать, но не успел. — Пока без подвижек, — сказал он. Ник будто невзначай заступил ему дорогу к двери. — Ты ведь скажешь мне, если появится что-то новое в деле? — спросил он. — Конечно, — ответил Джейк, явно мечтая убраться отсюда поскорее. Ник же не собирался отпускать его просто так: с его возвращения домой Джейк упорно избегал его, даже почти не приезжал к Алисии. «Джейк много работает», — говорила та на все вопросы Ника. Тому лишь хотелось знать, как эта работа продвигается. Но Джейк явно решил сократить контакты с Кларками, избегая даже общения с Мэдисон, что можно было счесть высшим пилотажем. — Разве детектив Бони не говорила с тобой? — спросил Джейк. — Говорила, — Ник привалился спиной к двери. — Привозила фотографии, спрашивала, нет ли среди них Джоша, а также еще раз спросила, точно ли я не убивал свою подружку. Наверное, надеется пробудить мою совесть. Джейк поморщился: — Будь с ней осторожнее. Она может исказить твои слова. Вырванное из контекста часто звучит на руку следователям. — Может. Но ведь со мной не было моего адвоката, который мог бы вовремя меня остановить. Джейк молчал, рассматривая пол у себя под ногами. Вид у адвоката тире любовника сестры был, надо сказать, не слишком бодрый. Ник заметил залегшие под глазами мешки и плохо пробритый участок на подбородке. Джейку захотелось посочувствовать, но Ник временно задвинул эмоции. — Что не так? — спросил он в лоб. — Ты бегаешь от меня, как от огня. Дело плохо, но ты боишься мне об этом сказать? — Нет, — поспешил его успокоить Джейк. — В деле, как я и говорил, пока простой. Полиции нечего тебе предъявить, кроме косвенных обвинений. Ты пока останешься дома, возможно, даже до самого суда, который неизвестно когда состоится. Не волнуйся. — Но я волнуюсь, — сказал Ник, подойдя к нему ближе и понижая голос, чтобы никто их случайно не услышал. — Ты ведь скажешь мне, если что-то случится? Даже если... Если выяснится, что это я убил Глорию, но полиция об этом пока не знает, — ты ведь скажешь мне? — Думаешь, это сделал ты? — спросил Джейк. — А что мне думать? Ни следа Джоша, я не помню, что делал, не могу быть уверен в своих воспоминаниях. Может, я и его грохнул... — Ник сглотнул. — А мой адвокат ведет себя так, словно покрывает преступника... Ник и сам испугался произведенного эффекта: Джейк отшатнулся, уставившись на него почти с ужасом. — Что? — спросил Ник, борясь с накатившей слабостью. Коленки предательски подрагивали. — Ты думаешь, это я? — Нет, — сказал Джейк поспешно. — Нет, я... Он подался вперед к Нику. Глаза лихорадочно заблестели, на щеках Джейка проступил нездоровый румянец. Он выглядит точь-в-точь как измученный наркоша, подумал Ник. Это пугало. Действительно пугало. — Запомни, — начал Джейк с горячностью. — Ты не виноват... Его перебил стук в дверь. Джейк резко замолчал, а Ник чуть не подпрыгнул от внезапности. Он помедлил: открыть или нет? Но Джейк, только что готовый к откровенности, снова закрылся в себе. Секунда — и перед Ником снова был подтянутый и невозмутимый выпускник юрфака. Только красные пятна на щеках выдавали недавнее волнение. Ник, пытаясь подавить разочарование, повернулся к двери. — Привет, — сказал стоящий на пороге Трой. Заметил брата, и некоторое время его взгляд перебегал от Джейка к Нику. — Что за собрание? Джейк мотнул головой: — Я уже ухожу. Пока, Ник, я позвоню, если что. Джейк поспешно протиснулся мимо них, задев плечом Троя, который даже не подумал подвинуться — так и стоял в дверях, провожая брата задумчивым взглядом. А потом повернулся к Нику: — И что у вас тут происходит? — Сам не понял. Ник поднял руку, прощаясь с уже севшим в машину Джейком. За лобовым стеклом выражение лица было не разобрать, но Ник был уверен, что Джейк смотрит на них. На прощание он не помахал. — Не обижайся, — сказал Ник, — но иногда твой брат бывает... странным. — Какие тут обиды. Трой поднял бумажный пакет. — Впустишь меня? Я пришел с дарами.***
— О чем вы говорили? — спросил Трой позже. Они с Ником обосновались на кухне. Ник, сидя за барной стойкой, с некоторым удивлением наблюдал, как Трой деловито обшаривает шкафы, расставляет посуду и шинкует овощи и мясо. — С Джейком? Я спросил, не нашли ли Джоша, есть ли подвижки в деле... — И? — Ничего. Слушай, ты правда будешь готовить? Трой пожал плечами. Смотреть на его широкоплечую фигуру, мягкие завитки волос на шее и быстрые руки в закатанных рукавах рубашки было даже приятно. — Просто решил поддержать друга. И отблагодарить Мэдисон за ее гостеприимство. Это будет чили. Настоящий, техасский, а не то, что предлагают в местных ресторанах. — Это лишнее, — пробормотал Ник. Сегодня день странностей, братья Отто показали себя с неожиданной стороны. — Извини, — не выдержал он, — но разве ты умеешь готовить? — Я вырос на ранчо, там тот, кто не работает, не ест. Что тебя удивляет? Все, подумал Ник. Все удивляет. Но этот сюрприз был хотя бы приятным. Внезапно он ощутил прилив беспричинного хорошего настроения, отчего освещенная косыми солнечными лучами кухня стала еще светлее. В воздухе поплыл аппетитный запах обжариваемых овощей. Казалось, стоит присмотреться — и различишь, как аромат сбивается в легкие облачка, как в мультике. — Я думал про Джоша, — сказал Трой, не оборачиваясь. Хорошее настроение тут же улетучилось. — Правда? — спросил Ник без энтузиазма. За эту неделю ему пришлось не раз рассказать свою историю, и он не желал в сотый раз углубляться в подробности. — Я мог бы его поискать. Трой обернулся, глядя внимательно. Да он же всерьез, понял Ник, которому предложение сначала показалось высказанным для вежливости. Сейчас он уже думал, что это неплохая идея. Но все же он сказал осторожно: — Полиция его ищет. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Это же наверняка незаконно. Препятствие следствию и все такое. — Проблем не будет, — уверенно ответил Трой, снова берясь за нож. Мясо под его руками было невыносимо красным, словно вот-вот истечет кровью. Ник отвел взгляд. — Я не могу тебя об этом просить, — сказал он. — Ты и не просишь, я сам предлагаю. На самом деле, я уже начал поиски. Но мне не хватает информации. — Ты... серьезно? Но с тобой же никто не станет говорить... — Станут. Деньги творят чудеса. — Это уже чересчур, — пробормотал Ник. — Сначала залог, потом это... — Просто помогаю другу. — Просто помочь — это прийти навестить друга, обвиненного в убийстве, и приготовить ему чили. А не стать ради него мстителем! — Ты бы сделал для меня то же самое, — уверенно сказал Трой, хотя сам Ник той же уверенности не испытывал. Стал бы он прикрывать Троя, если бы того обвинили в убийстве? Вносить залог, искать подозреваемого? Ник отнюдь не был в этом уверен. Только это и мешало ему принять помощь Троя. — К тому же, ты еще не обвиняемый, — продолжил Трой. Его руки ловко сновали над доской, и это зрелище даже завораживало. — Ты просто подозреваемый. Есть разница. — Это ты от Джейка нахватался? — Он бесится, когда путают такие вещи. Трой накрыл сковороду крышкой и сел напротив Ника. — Если хочешь, чтобы я тебе помог, мне нужно больше информации про Джоша. Особые приметы, где вы познакомились, где он может быть сейчас. — Я как на допросе, — проворчал Ник. — Неправда! Я нежнее, чем копы. Ник посмотрел на него с подозрением. Трой рассмеялся. Но все же на его лице промелькнуло странное выражение — неуместная серьезность, словно Трой не шутил, а лишь прятался за шуткой, как за щитом. Он волнуется обо мне, предположил Ник. Да, наверное. Неожиданно приятное чувство: знать, что за тебя переживают. Конечно, мама только этим и занималась, а сам Ник с маниакальным упорством подбрасывал ей все новые поводы для волнений. Но это было совсем другое дело: маме полагалось переживать. Такова была ее социальная роль, и Мэдисон Кларк придерживалась этой роли искренне и с удовольствием. Но Трой был не из родственного круга. Он вполне мог выразить вежливое сочувствие, как сделали другие приятели, и с чистой совестью выкинуть Ника из своей жизни. Кто осудит тебя за то, что ты не хочешь общаться с убийцей? Однако вот он Трой — рядом, добровольно связавший себя с Ником. И потому эта связь была особенно крепкой. — Ладно, слушай, — сдался Ник. — Хотя толку от этого будет немного. Я ведь даже фамилии его не знаю. — Может, есть тот, кто знает? Что насчет Келвина? Ник замер как громом пораженный. Про Келвина-то он и забыл. — Точно, Келвин! Он ведь нас и познакомил! — Отлично. Тогда я снова повидаю твоего бывшего лучшего друга. Ник рассмеялся, пытаясь проигнорировать пробежавший внутри холодок. — Эй, ты этого, может, не понимаешь, но прозвучало это зловеще! Ты ведь не сделаешь ничего такого? Конечно, если мы будем соседями по камере, мне не придется опасаться за свой зад. Но не советую спешить в тюрьму. Кормят там паршиво. На этот раз Трой улыбнулся самую чуточку, обозначив веселье приподнятыми уголками губ. Обычно в его улыбке было что-то дикое, звериное, но сейчас Трой выглядел как актер из подросткового сериала, мечта девочек-подростков. — Не бойся, — сказал Трой мягко. — Я прекрасно себя контролирую. Можешь спросить Джейка. Ник отметил нотку напряжения в голосе Троя, но не стал вдаваться в подробности. Влезать в отношения братьев — последнее дело. — Если так — я согласен, — решительно сказал Ник, отрезая себе путь обратно. — Найди Джоша, прошу. Только обещай, что ничего не будешь делать, не сообщив мне. Я хочу сам с ним поговорить. И если окажется... Говорить вдруг стало трудно, горло сдавило. Трой посмотрел на него с любопытством: — Если окажется, что это он, то?.. Ник сам точно не знал, что хотел сказать. — То я с ним... поговорю, — сказал он неопределенно. Трой удовлетворенно кивнул: — Это другой разговор. Он снова повернулся к плите и спросил так, будто до этого они говорили о планах на уик-энд или о новом фильме: — Готов попробовать лучший чили в своей жизни? — Без обид, чувак, но лучший чили готовит моя мама. Мамы всегда и во всем лучше всех. Ник с сомнением осмотрел поданное блюдо, исходящее паром: — А где бобы? — Просто попробуй. Ник осторожно взял ложу в рот. Потом еще одну, уже решительнее. Хотел что-то сказать, но не смог из-за набитого рта, потому просто поднял большой палец. — Так-то, — сказал Трой довольно.