А завтра будет рассвет. Часть 1

“Эвелина! Эва, девочка, ты чего?” Я не отвечала, лишь продолжала жадно вдыхать кислород, мысленно пытаясь успокоить колотящееся сердце — перед глазами стояла рыжеволосая девушка, с алыми пятнами крови. “Эвелина!” В голосе Ярила слышалась чуть ли не паника, но я ничего не могла поделать. Непонятно откуда взявшийся страх не отпускал. Солнце за окном уже начало вставать, небо посветлело, и в комнате уже не было так темно, как ночью: не было непроглядной, пугающей неизвестностью темноты, каких-то страшных теней... Я дома. Я у себя дома. Не на той солнечной поляне. Дома. И нет никакой девушки… с алыми пятнами крови на белоснежных рукавах. Ох, да что такого я увидела? Подумаешь, пара кровавых, пусть и больших, пятен! В фильмах и не такое было. Это ведь сон, всего лишь сон! И эту девушку я вообще впервые в жизни вижу! Или не впервые? “Эва, я с ума сейчас сойду! Опусти щит!” Я сжала кулаками одеяло, словно бы пытаясь зацепиться за ускользающую реальность. “Какой щит? Как опустить?” — хотелось спросить мне, но ответ неожиданно сам стал очевидным. Именно сейчас я явственно ощущала некий заслон, стоявший на моём сознании. Он не был чем-то отдельным, а казался частью моих мыслей, текущих почему-то таким образом, что они собой как бы образовывали стену, защищающую моё сознание. И чем сильнее становился страх от увиденного, тем крепче становилась эта стена. Поэтому Ярил и не мог пробиться. Ощущая исходящую от него панику, я велела себя успокоиться. Страх не имел под собой оснований, и причины его возникновения были непонятны, так что я строго напомнила себе, что ничего страшного не произошло. Ну, вроде бы. Медленно, но верно, страх отступал, ритм сердца возвращался в норму, как и дыхание. Вдох, выдох, вдох, выдох, вдох… Заслон пропал. “Есть! Эвелина, ты...” — Ярил вдруг резко замолчал. Некоторое время и я молчала, позволяя ему “считать” воспоминания, и даже помогала ему в этом, воскресив в памяти образ девушки: ярко-рыжая копна кудрей, высокий рост, зеленющие глаза… И при всей этой очень яркой и запоминающейся внешности, далеко не идеальные черты веснушчатого лица. Миловидна? – бесспорно. Симпатична? – очень даже. Но не более того. Но, надо признать, неидеальность черт полностью окупалась красотой волос и глаз. Да и вообще, было в ней что-то такое… Не знаю, как объяснить. Она напоминала золотую осень. Точнее, красную осень. Известно ведь, что русская осень – пора холодов и дождей. Холод неприятен, и хочется поскорее сбежать в тепло. Но ведь ранняя осень, в солнечную погоду, с разноцветными листьями – от янтарного до гранатового – может быть очень красивой, тёплой и… какой-то родной. Даже цветотип девушки был явно осенним. Теплый подтон кожи, веснушки, рыжие волосы… И словно бы последняя дань лету – ярко зелёные глаза. Я уже закончила перебирать в памяти свой сон, а Ярил по-прежнему молчал. И я совершенно не понимала причин этого молчания. Первые секунды не понимала. А потом вспомнились мои ощущение во сне, словно бы мне открылось нечто важное, и я поняла, что ощущения не соврали. Не стал бы Ярил так реагировать, будь это обычный сон. По какому-то наитию, я мысленно потянулась к живущему внутри меня другу, словно бы преодолев какое-то несущественное препятствие, и на меня нахлынули эмоции. Не мои – Ярила. Огромное сожаление, чувство вины, злость на себя, боль… и какая-то весёлая грусть, как ни парадоксально. “Нет, ну это ж надо, ” — тихо усмехнулся Ярил с той же грустью и в голосе. — “Пробилась. Как это на неё похоже...” Та самая несущественная преграда вдруг встала на место, и эмоции Ярила я больше не ощущала. На краю сознания мелькнула мысль, что это был ментальный щит Ярила. — О чём ты? — спросила я, с недоумением слушавшая этот монолог. — Куда пробилась? Кто вообще эта рыжая девушка, что это значит? Снова грустная усмешка. “А ты не помнишь?” — спросил он почти шёпотом. Ничего не понимая, я вновь воскресила в памяти насмешливую улыбку и хитрый прищур глаз той девушки. Нет, мне совершенно точно не знакома эта мимика. Я уже собиралась сказать это Ярилу, как вдруг вспомнилось и другое выражение её лица – грустная улыбка с тоской и горечью в глазах. И тут я вспомнила ещё одно лицо. Точнее, фейсплет. Фейсплет Хранительницы, с тёплой улыбкой и застывшей печалью в окулярах. “— Удачи тебе, милая. Сделай то, что не смогла я”, — сказала она мне тогда, во вне пространстве, за несколько секунд до того, как началась моя инициация. И в её окулярах стоял омыватель. — “Спаси его.” Мозг сделал всё сам – просто как бы наложил фейсплет той Хранительницы, на лицо девушки из сна. — Та Хранительница, — неверяще выдохнула я, вновь воскрешая в голове образ, но уже двух девушек (одна из них, правда, фем, но тоже самое). Выражения лица и фейсплета не совпадали целиком и полностью. Но вот сейчас я могла точно сказать – вот у них была одна и та же мимика. И черты… Черты очень похожи! Насколько они вообще могут быть похожи у трансформера и человека. “Да,” — всё также шёпотом подтвердил Ярил. — “Она самая. Догадываешься, как ее зовут?” Я недолго размышляла. Слишком свежи были воспоминания о кровавых пятнах на белых рукавах, в тех местах, где они соприкасались с грудью. “...когда Хранительницу нашли мёртвой, у неё была порвана грудная пластина”, — как наяву прозвучали в памяти слова Арси. Возможно, мне необязательно было произносить это вслух. Но я устала от бесконечных недоговорок, хотя Ярил не просто так недоговаривал. Я хотела услышать чёткий и ясный ответ. И поэтому также чётко произнесла: — Это была Александрина. Верно? Увы, ответ был совсем тихим, едва различимым, но всё же однозначным: “Да.”

* * *

— В чём её цель? — спросила я после нескольких минут молчания. — Это ведь она сделала? Это был сон-видение, она его послала? “Да”, — всё тот же шёпот, но Ярил говорил уже чётче. — С какой целью? — повторила я, мысленно прося у Ярила прощения. Ему ведь явно больно думать об Александрине, я чувствовала его эмоции, когда он увидел мой сон. Правда о смерти Александрины была мне по-прежнему неизвестна, но, что бы тогда не произошло, Ярил винит в этом себя. А я вновь ему об этом напоминаю... “Не извиняйся”, — тихо, но уже не шёпотом сказал мой внутренний друг. — “Ты имеешь право знать. И об обстоятельствах ее смерти тоже.” Последнюю фразу Ярил произнёс словно бы через силу. И хотя мне очень хотелось знать, что же случилось тогда, много лет назад… и хотя мне было очень любопытно... и хотя мне было важно это знать, как Хранительнице, чтобы со мной не случилось подобного… Я не хотела причинять Ярилу боль этими вопросами. “Спасибо, Эв. Я обещаю тебе рассказать. Но эту историю нужно с самого начала рассказывать. Слишком много всего… Сейчас нет времени на это, и… и я ещё не готов это вспоминать.” Я кивнула. — Конечно. “Обещаю, что расскажу очень скоро! По крайней мере, начну.” — Не обещай ничего. Расскажи тогда, когда будешь готов. “Спасибо. Так, а насчёт сна… Да, его тебе послала Александрина.” — Так зачем же она это сделала? Что она хотела этим сказать? И.., — тут я запнулась, — если этот сон послала она… значит… значит, она… Я не смогла закончить, но Ярил меня понял и так. “Всё ещё жива?” — закончил он за меня. — “Ты это хочешь спросить?” — Угу. Ярил вздохнул, но почти без грусти. Скорее с усталостью. С той усталостью, которая возникает, когда ты долго не можешь решить какую-то сложную для тебя задачу. “Она ведь говорила с тобой тогда”, — сказал вдруг он. — “Перед самой инициацией. Помнишь?” — Ты же знаешь, что да. До меня донёсся смешок. “Риторический вопрос. Я имею в виду, не только она ведь говорила с тобой.” Пара секунд на осознание, а потом я со стоном рухнула обратно на кровать, на которой всё это время продолжала сидеть. Вот бли-и-и-ин… И почему я раньше об этом не подумала? Почему меня тогда не удивило, что со мной общаются мёртвые, по факту, Хранители? Хотя… Мне тогда как-то не до того было. “Часть Хранителя, после его смерти, продолжает жить во вне пространстве”, — пояснил Ярил. — “Возможно, дело в силе жизни, которую в себе несёт любой Хранитель. Не спрашивай меня, почему только часть, что происходит с остальной, и что вообще происходит после смерти. Я не умирал, не в курсе.” — То есть… она мертва? Когда ты впервые заговорил со мной, ты сказал, что её не убивали. Ярил не ответил, и я поспешно сказала: — Да, прости. Расскажешь, когда будешь готов. Так что значит этот сон? Что Александрина хотела этим сказать? “Всё просто. Это было предупреждение. Чтобы ты не забывала того, что произошло с ней.” — Э-э-э-э.., — выразительно протянула я. “Я помню, Лин, что ты пока ничего не знаешь. Но её предупреждение относится не только к тебе… но и ко мне. Этим сном она предупредила и меня. Ну и… заодно, как я понял, посмотрела на тебя.” — Она, что, во вне пространства меня не видела? — не поняла я. “Видела, но мельком, и ты тогда трансформером была. Обратила внимание, что Александрина в твоём сне была человеком?” А ведь правда… Разве Хранители могли становиться людьми? Насколько я знаю, нет. Тогда почему? “Ты видела её такой, какой она является. У вас, на Земле, говорят, что внешность – обманчива, и это действительно так, но не в данном случае. В твоём сне Александрина внешне соответствовала тому, какой она является. И она видела тебя такой, какой являешься ты, какой является твоя личность. Ладно, Лин, подъём. Ты долго спала, да и мы засиделись. Наше время ограниченно, а мы, помимо всего запланированного, должны ещё кое-что успеть сделать...”

* * *

Через полчаса, когда я уже умылась, поела и натянула лёгкий свитер нежно-персикового цвета с тонкими джинсами (на улице после вчерашнего дождя было прохладно), я снова уселась на пол, поставив перед собой миску с радужным пламенем. Её я таскала за собой по всему дому, чисто на всякий случай. Просто потому, что не знала, в каком масштабе та карта, по которой за мной следит Мегатрон. Может быть, что такие мелкие перемещения по дому ему не заметны, но если вдруг он их видит, то было бы странно, если бы я по нескольку часов стояла на одном и том же месте. Ярил со мной согласился. Язычки огня всё также весело танцевали, а их цвет был таким же радужным. Пламя, не имевшее, по факту, топлива для горения, не погасло за ночь, не стало меньше или больше и не покинуло пределов миски. К чёрту физику. И ведь не в первый раз уже это говорю. “Не, ну тут не прям уж такое сильное нарушение физики”, — не согласился Ярил. — “Это не обычный огонь, а твой внутренний. Он возникает за счёт силы твоей магии, за её же счёт и горит. Так что всё логично.” — Не припомню, чтобы мы на физике такой огонь проходили, — фыркнула я, глядя на танцующее пламя. “Туше.” — Так, ладно, — я ещё раз убедилась, что пряди волос, выбившиеся из пучка, убраны за уши (хотя Ярил сказал, что огонь их всё равно не тронет) и быстро оглядела уголок, в котором сидела, убеждаясь, что ничего такого, что я могу случайно сжечь, рядом со мной не стоит. Ну… вроде бы все меры предосторожности приняты. — Чему ты будешь учить меня теперь? “Пока ты спала, Эв, я ещё несколько раз всё перепроверил и понял, что мы едва не упустили одну вещь. Помнишь, я тебе говорил, что могу тебя на некоторое время покинуть?” У меня сердце едва удар не пропустило. — П-помню… Но ты же не... “Покидать тебя конкретно в данный момент я не собираюсь, но на случай форс-мажоров нужно обезопасить тебя и твоих родителей.” Моих родителей? Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. — Причём тут они? Обезопасить от чего? “А ты подумай, Лин. Мегатрон знает точные координаты твоего дома, и у него нет проблем с транспортом. Ни ты, ни я не знаем, чем закончится завтрашний день. Но что мы знаем точно, так это то, что завтра Мегатрон узнает, что ты всё это время водила его за нос. Хотя у него нет носа… Короче, он однозначно будет в бешенстве. Как думаешь, он оставит тебя и твоих родителей в покое?” Меня словно бы ударили под дых. Быстро-быстро забилось сердце, перед глазами от страха за родных потемнело. Я пыталась дышать, но вздохи получались рваными, хриплыми, и кислород словно бы вообще не достигал лёгких. Закружилась голова, и я упёрлась обеими руками в пол, лишь бы только не рухнуть на него полностью. Весь этот месяц меня душил страх близкой гибели… А теперь я поняла, что этот страх был ничтожным по сравнению со страхом за родителей. За самых дорогих мне людей, которые вообще ничего не знают… Я начала задыхаться. “Эвелина, успокойся! Им ничего не грозит, если ты выслушаешь меня до конца!” Титаническим усилием воли я заставила себя вернуться в реальность и слушать, хотя сердце всё также билось в панике. “Мы должны просто защитить твой дом. Игорь и Мария сейчас за границей, как они выглядят десептиконы не знают, и где именно они находятся – тоже. Если вдруг что-то выйдет из-под контроля, к моменту их возвращения я научу тебя ставить щиты уже на людей, а не только на неподвижные объекты. Поставить такой щит на всю планету, чтобы защитить её от десептиконов, увы, нельзя, так как у тебя просто сил не хватит, но вот поставить этот щит на дом и на родителей – вполне достаточно. С таким щитом им и пули не страшны.” Смысл слов доходил до меня очень медленно, но всё же доходил. И когда Ярил закончил говорить, пульс начал приходить в норму, а я вновь смогла дышать. — Ты… Ты уверен? — прошептала я. “Конечно уверен, Эва. Успокойся, милая, с ними ничего не случится. Давай, приходи в себя скорее. Будем ставить щит.”

* * *

В целом, ничего нового в использовании силы для установки щита не было. Основной принцип остался тем же, так что уже через полчаса я уловила смысл и смогла направлять магию нужным мне образом. Но училась я всё так же, сидя на полу. И щит ставила вокруг миски. “Отлично”, — произнёс Ярил, когда у меня получилось. — “А теперь нам пора выдвигаться. Эвелин, сложи сразу в одном месте долгоиграющие продукты питания, чтобы потом их не искать, а миску поставь на кухню. У нас осталось три часа.” От этих слов сердце чуть-чуть ускорило ритм, а в крови, едва ли не впервые за всю жизнь, произошёл выброс адреналина. Меня охватило странное чувство – помимо лёгкого, щекочущего нервы страха, вдруг появился и какой-то азарт. Захотелось поскорее увидеть фейсплет Мегатрона, когда он всё узнает (хотя при этом хотелось забиться в угол и спрятаться от гнева трансформера). Дошло, что уже совсем скоро о моей инициации узнают все, и друзья, и враги. Появилось желание унести тайну моей свершившийся инициации в могилу… И, собственно, желание эту тайну, наконец, раскрыть.

* * *

Конец флешбека. Настоящее время. — ...из дома я выбралась через лес. Бежать для меня не проблема, а как подстроить сигналы Ярил подсказал. Это не очень-то трудно, как оказалось, принцип очень похож на установку ложного маячка, так что у меня всё получилось. Установить тот, который побольше, Ярил помогал, я бы сама не справилась. Если честно, именно он этот сигнал направлял. А вот тот, по которому ты пришла, я установила уже сама. Оставалось только дождаться, когда кто-нибудь из вас появится. Так и вышло. Рассказ наконец подошёл к концу, и я с облегчением замолчала – говорить так много и без передышки было непривычно, хотя рассказ я сократила по-максимуму, убирая ненужные подробности и полностью опустив часть про утренний сон. Всё то время, что я рассказывала, Арси молча слушала меня, периодически удивлённо приподнимая брови. А когда я закончила, та посмотрела на меня таким взглядом, словно бы рентгеном насквозь просвечивала, и медленно спросила: — Почему ты была уверена, что кто-то останется на базе? Вдруг все бы ушли на тот сигнал? Я слегка улыбнулась. Потому что этот вопрос был направлен именно на то, чтобы попытаться выявить нестыковки в моём рассказе, сделать попытку увидеть какой-то нервный взгляд или жест, которые обычно свойственны неопытным обманщикам. Я не сомневалась, что Арси именно с этой целью задала этот вопрос. — Все? Ради какого-то, пусть и сильного, сигнала энергона? А кто бы вам мост открывал? — Агент Фоулер. — Он может, — согласилась я. — Но, как я успела понять, вы почти никогда не покидаете базу всей компанией. А тут не такой уж важный повод, так что кто-нибудь, да остался бы. Да хоть тот же Рэтчет. Где он, кстати? Тоже “за энергоном” поехал? Арси пару секунд молчала, но потом кивнула. — Тоже. Снова молчание. Время поджимало, тянуть больше было никак нельзя, и я уже собиралась это сказать, как синяя сама задала самый главный вопрос: — Ты так и не объяснила, Ангелина. Зачем тебе понадобилось встретиться с кем-то из нас? Вместо ответа я достала из бардачка тот самый предмет, из-за которого мне и пришлось проникать в лабораторию – довольно крупную, но как бы портативную, кибертронскую флешку.