***
Ник не особенно помнил дорогу домой, не помнил, как попрощался с Коулманом и вышел из машины. Все было словно в тумане. Реальность смазывалась, тело еще горело от каждого прикосновения. Ему нужна сессия. Сессия с тем доминантом. Потому что только так можно разрядиться, только так можно стереть стыд желания. Беннет ждал Мастера в общем зале до двенадцати. Его обхаживали несколько доминантов, но сабмиссив лишь отрицательно качал головой. Он ждал здесь другого. Прошло почти две недели после их последней встречи. И в этот раз Мастер снова не пришел. Ник был разбит, расстроен и обессилен. Почему он больше не приходит? Если так пойдет и дальше, у Ника снова начнется ломка. Ему нужно отдаться другому. Ему нужно сделать выбор. Под конец Беннет не выдержал и потянул первого попавшегося доминанта в коридор. — Оттрахай меня пожестче, — жарко прошептал саб мужчине, пока тот справлялся с ширинкой. Однако, только увидев эрегированный член, Ник неожиданно оттолкнул его и позорно ретировался в кабинку туалета, закрывая за собой дверь. Беннет яростно дрочил, и не знал, о ком думал кончая — о Мастере или о Коулмане.***
Зайдя домой, Ник поспешно разделся и лег на кровать. Телефон мигнул, и он прочитал обновление в новостной ленте: «Глава немецкой IT компании «Натз» Алвин Шнайдер начал расследование по факту утечки информации». Ник улыбнулся. Пусть ищет, он все равно ничего не найдет. Что же, это достаточная месть за то, что он совершил с Беннетом. Ник был скромным старшекурсником, проходившим практику в «Нэтз», а Алвин Шнайдер — красивым и обворожительным доминантом, тогда еще заместителем генерального директора. Его улыбка была ослепительна, а голос сладок, как мед. Он сразу обратил внимание на молодого студента. — Какой талантливый мальчик, — сказал он, останавливаясь перед рабочим столом Ника и улыбаясь. — К тому же очень красивый. У тебя большое будущее. Беннет смущенно улыбнулся в ответ. Но Шнайдер на этом не остановился. Он подвозил Ника до хостела, водил в кино, дарил цветы и подарки. Сабмиссив влюбился в него без памяти — Алвин был идеален. Красивый, заботливый, успешный и сильный. Поэтому, когда однажды вечером доминант пригласил его к себе домой, Ник согласился. Они поужинали и поднялись в спальню. Ник смотрел на Шнайдера влюбленными глазами, но тот изменился, как только за ними закрылась дверь. Взгляд стал ледяным, движения резкими. Он с силой ударил Ника в живот кулаком так, что сабмиссив согнулся пополам. — Мистер Шнайдер, что вы… — прохрипел Беннет, падая на пол и хватаясь за место удара. Он почувствовал, как сильная рука взяла его за волосы. Доминант кинул Ника на кровать на живот, рывком снимая с зада джинсы вместе с бельем. Он почувствовал, как пальцы раздвинули ягодицы, как Алвин слюной увлажнил проход, как грубо вставил сразу два пальца. К тому времени Ник не был девственником, но Шнайдер запомнился ему как первый. Ник кричал и пытался сопротивляться, но это был неравный бой. Пальцы исчезли, и их место занял член. Большой и твердый, разрывающий на части. Доминант вдавил сабмиссива в матрас, сразу взяв быстрый темп. Шнайдер трахал жестко и долго. Наконец, он кончил в Беннета и лег рядом. Сабмиссив отходил от шока, на щеках высыхали слезы. Как он мог быть таким наивным? Алвин, прикрываясь любовью, обманул его, заманив к себе и изнасиловав. Зачем он сделал это? Ник же добровольно пришел сюда. Он попытался натянуть на себя одежду, чтобы уйти, как услышал ледяной голос. –! Не двигайся. Тело сковало судорогой. Ник замер, подчиняясь приказу. Шнайдер получил то, что ему было нужно, так что он хотел теперь? –! Засыпай. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Что? Это какое-то безумие. Ник почувствовал, как сильные руки раздели его и накрыли одеялом. Шнайдер выключил свет в комнате и вышел, а Беннет, дрожа от страха, унижения и обиды, провалился в дрему.***
Его разбудил поцелуй в губы, ароматный запах еды и до боли знакомый голос. — Доброе утро. Ник открыл глаза и увидел перед собой Шнайдера, рядом на тумбочке стоял поднос с горячим кофе и завтраком. Немец ослепительно улыбался, но теперь Ник знал, что скрывалось за этим очарованием. Он попытался сесть и поморщился — все тело отозвалось волной боли. — Мистер Шнайдер… Можно я пойду? Мне нужно вернуться в хостел, — голос Ника дрожал, он смотрел в сторону, не смея пересечься взглядом с доминантом. Одним движением Алвин сорвал с Ника одеяло и перевернул на живот. Волна страха снова накрыла сабмиссива с головой. Он попытался вырваться, умоляя. — Мистер Шнайдер… пожалуйста, не надо… прошу, я больше не могу… У меня все болит… –! Замолчи. В нос ударил запах трав и лекарства, боковым зрением Ник увидел, как доминант выдавил на пальцы какую-то мазь. Беннет почувствовал, как что-то густое и прохладное коснулось его порванного зада. — Боль уйдет, — пояснил Алвин, но сабмиссив знал, что она останется с ним навсегда. –! Поешь. Я отвезу тебя на работу. Ник лениво ковырялся вилкой в тарелке, не понимая вообще, что происходит, краем глаза наблюдая, как Шнайдер надевал костюм. — Зачем все это? Я бы и так вам отдался. Шнайдер посмотрел на сабмиссива, улыбнулся, но так ничего и не ответил.***
Ник думал, что теперь Алвин оставит его, но этого не произошло. Для Шнайдера словно ничего не изменилось. Он также оказывал Беннету знаки внимания в офисе, только теперь вел себя более вольно, так, словно Ник стал его сабмиссивом. А когда Беннет отказался ехать с ним, немец затолкал его на заднее сидение силой. — Мистер Шнайдер… — Ник старался казаться спокойным и держать себя в руках, хотя ему было очень страшно. — Я не понимаю, что происходит… Объясните мне, пожалуйста. Этой ночью мне было очень плохо. Мне не понравилось. И я больше не хотел бы это повторить. Беннет прятал взгляд от доминанта, ощущая на своих плечах его крепкую хватку. Он боялся, действительно боялся. Сабмиссив понял, что Алвин может сделать с ним все, что захочет. — Я люблю жесткий секс, — Шнайдер взял сабмиссива за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Ты был так сексуален, что я не удержался. Этого больше не повторится. Дай мне еще один шанс. Пожалуйста, Ник. Ник посмотрел на Алвина с недоверием. Немец не был похож на человека, который может остановиться на пути к своей цели. Беннет должен был уехать. Исчезнуть, раствориться, прямо в тот же день, сесть в самолет и никогда больше не видеть Шнайдера. Но… — Я не смогу так быстро перестроиться… — начал Ник, и доминант кивнул, перебив его. — Конечно, я дам тебе время. Столько, сколько хочешь. И все снова стало, как прежде — рестораны, прогулки, подарки. Ник был настороже, но Алвин не настаивал на сексе. Шло время, и Шнайдер приручал Беннета, словно собачку. Он предложил сабмиссиву переехать из хостела к нему, но тот все осторожничал. Однажды вечером Алвин подвез Ника с работы до хостела, и они поцеловались. Поцелуй вышел более горячим и долгим, чем ожидал Ник и перерос в жаркий секс на заднем сидении. Шнайдер был очень нежен и внимателен, сладко целовал все его тело, двигался медленно и осторожно, и Беннет плавился от ласк и наслаждения. Он все еще был влюблен, несмотря ни на что. А еще через неделю сабмиссив переехал к доминанту со всеми вещами. И это было его роковой ошибкой. Алвин не изменился. За очаровательной улыбкой и привлекательной маской скрывался жестокий садист. Тот их первый секс оказался ванильным, по сравнению с тем, что было потом. Шнайдер больше не выпускал Ника из дома. Доминант избивал его, жестко трахал во всех возможных позах, доводил до грани. Сабмиссив умолял прекратить, изнемогая от боли, унижения и страха. И Шнайдер наслаждался его страданиями. — Я сделаю из тебя настоящего сабмиссива, — говорил он каждый раз, когда трахал Ника. Шнайдер главный. Его приказы не обсуждаются. Он может сделать с Ником все, что захочет. Его запреты непререкаемы. Его наказания должны приниматься, как должное. Приказы Алвина всегда были обстоятельные и длинные, не оставляющие лазейку, но один раз и он совершил ошибку. Нику удалось сбежать. Он добрался до полиции и дал показания против немца, но понял, что его слово иностранца ничего не стоит против заместителя генерального директора крупной компании. Беннет с первым же рейсом улетел на родину, пока еще мог. Странно, но после всего этого Ник полюбил жесткий секс. И еще заметил, что стал обходить приказы доминантов. Именно после Шнайдера сабмиссив не мог найти по-настоящему сильного доминанта, пока не встретил Мастера. Пока не встретил Коулмана. Но сейчас Ник уже не тот слабый и испуганный мальчишка. Прошло время, и он нашел в себе силы противостоять бывшему любовнику, сделавшему с ним такое. И теперь Шнайдер будет по кускам собирать свою фирму по всему миру.***
На следующие выходные Остин слился с их уикенда, и Ник написал сообщение на рабочий номер Коулмана: «У меня есть билеты на пятничную игру «Быков». Не составите компанию?» Только после отправки до сабмиссива дошло, что он сделал. Обычно сотрудники не предлагали своим начальникам так панибратски пойти на бейсбол. Особенно таким, как Коулман. Ник понял, что поступил слишком опрометчиво. Но он отлично справится с отказом, в этом нет ничего стыдного. Через полчаса в ответ пришло сообщение: «Заеду за тобой». Беннет смотрел на телефон, и на минуту мир перестал существовать. Это было невероятно — Коулман согласился.***
На центральном стадионе собрались люди со всех уголков Сиэтла — от простого продавца мороженого до мультимиллионера, чтобы посмотреть на игру «Быков» против «Чикаго Уайт». Протискиваясь на свое место, Беннет по привычке прихватил Коулмана за локоть, как всегда делал с Остином. На поле вышли две команды по девять человек — крепкие, широкоплечие доминанты и встали напротив друг друга для приветствия. — Вперед, «Быки»! — звонко закричал Ник вместе с тысячами фанатов, приветствуя игроков. Голос комментатора разливался по стадиону, красные и зеленые пятна рассредоточились по полю, занимая свои места. Ник, в шляпе с рогами, одной рукой сжимая содовую, а второй размахивая, распевал кричалки. Сегодня он был расслаблен и счастлив — все проблемы забываются, когда ты растворяешься в толпе, становясь ее частью. Сабмиссив уже и не помнил, когда в последний раз ему было так весело. Беннет не был ярым фанатом бейсбола, но игры посещал с удовольствием. И ему стало интересно, каково это — провести время с мистером Коулманом на стадионе. Тот сосредоточенно смотрел на поле, наверняка просчитывая ходы и возможности, и Ник тепло улыбнулся. Интересно, тот всегда думал о чем-то. Планировал ходы, как шахматную партию. — Мистер Коулман, надеюсь, вам нравится? — с надеждой спросил сабмиссив. — Люблю спорт. Он многому учит — выдержке и выносливости, мечте о том, чтобы стать лучше. Лучшим, — на губах доминанта появилась сдержанная улыбка, он оглядывал стадион и разгоряченных фанатов. — Нападение, защита — в спорте все как в жизни. Будь сильным и ловким, умей играть в команде, но не упускай случая проявить свои индивидуальные способности. Большой спорт — большие деньги. Большие травмы. Объявили перерыв, и на поле выбежали черлидеры, подбадривая команды и развлекая оставшуюся на рядах публику. — Лично мне нравится в бейсболе то, что двухметровые широкоплечие мужики гоняют средь бела дня с битами на перевес, и им за это ничего не бывает, — с улыбкой сказал Коулман, — вот представь такого парня, скажем, на главной площади. Его быстро скрутит полиция. Ник засмеялся, переводя взгляд на начальника. — Уверен, если бы вам не понравился питчер, вы просто бы подошли и размозжили ему голову. Не на стадионе, а так, где-нибудь в укромном месте, — ляпнул не подумав Ник и осекся. Черт, что он мелет?.. Коулман ему не друг, нельзя вести себя так панибратски. — Ну что ты, Ник, я не настолько кровожадный. Неужели похож? — начальник ослепительно улыбнулся, и у Беннета отлегло. Босс не рассердился, но в следующий раз нужно быть осторожнее со словами. Второй иннинг «Быки» слили, но в конце сделали хоумран три раза подряд, и их сторона стадиона ликовала. Ник прыгал, кричал, хватая Коулмана за руку и вскидывая вверх. Перед решающим таймом включилась «Камера поцелуев» — любимое развлечение подростков на стадионе. На большом экране транслировали фанатов с трибун, и те, на кого наводили камеру, должны были поцеловаться. Ник с улыбкой наблюдал за сладкими парочками, а потом широко распахнул глаза, увидев на экране себя и Коулмана. На них смотрели сейчас несколько тысяч человек, кто-то рядом крикнул: «Какие горячие!». Беннет растерялся, не зная, что делать. Нужно отшутиться и уйти от камеры или просто переждать, когда ее наведут на кого-то другого. — Слышишь, Ник, про нас говорят, что мы горячие, — услышал он голос начальника совсем рядом. Саб видел все словно в чертовой замедленной съемке. Вот Коулман приблизился, уверенно укладывая руку Беннету на затылок. Вторая заскользила по талии и прижала ближе, давая понять, что Нику никуда так просто не деться. Теперь у сабмиссива не было никаких путей к отступлению, но более — не было желания. В следующую секунду губы доминанта смяли его губы в поцелуе. Коулман целовал медленно, проталкиваясь все глубже, лаская язык своим, исследуя все новые и новые миллиметры рта Ника. Сабмиссив просто растворился в начальнике. Его совершенно не волновало то, что они коллеги, что вряд ли доминант поцеловал бы Уилла, будь тот на его месте. Беннет тонул в поцелуе, где ему не давали вести, где у него не было выбора. Где совершенно неважно, что вокруг орала толпа, буквально сходя с ума от такого горячего столкновения рук, бедер, груди. А потом — словно наваждение прошло — Коулман отпустил Ника и устремил взор на поле, словно между ними ничего и не было. Игру сабмиссив досматривал практически в автономном режиме. Кажется, он вообще не понимал, что произошло, только чуть розоватые зацелованные губы горели, как и взгляд Беннета. Все девять иннингов прошли незаметно. «Быки» выиграли, и толпа ревела, кидаясь обниматься друг с другом. Коулман тоже обнял Ника, но уже обычно — не дольше, не сильнее и не горячее. Беннет спокойно улыбался, не обращая внимания на дрожащие пальцы. Взгляд неловко зацепился за золотой браслет, но сабмиссив просто натянул манжет рубашки пониже. — Спасибо за игру, Ник. Я получил непередаваемое удовольствие. — Мне тоже очень понравился вечер, — искренне улыбнулся Беннет, и вместе они пошли к машине. Авто остановилось около дома, и на секунду какой-то демон овладел Ником — прохладные пальцы сжали широкое теплое запястье. Беннет смотрел и будто проваливался в темную глубину глаз Коулмана. Сабмиссиву хотелось вновь впиться в эти губы, снова быть помеченным этими сильными ладонями. Ник гулко сглотнул, но нашел в себе силы выбежать из салона, скомкано прощаясь. Он ехал в лифте, прислонившись затылком к стене и прикрыв глаза, прислушиваясь к сумбурным ощущениям внутри. Мысли раз за разом возвращались к моменту поцелуя. Кажется, Ник увязал в Коулмане с каждым разом все больше и больше.