Монитор расплывался перед глазами, пальцы тряслись, а на лбу выступила испарина. Беннет чувствовал себя не лучше, чем если бы его переехал грузовик. Ломка снова застала врасплох, впилась в горло, не давала дышать. Вчера он снова ходил в клуб, уже особо ни на что не надеясь. Сабмиссив ждал до последнего, но Мастер так и не пришел. И отчего-то Нику казалось, что больше он никогда не увидит того доминанта.
— Беннет, мистер Коулман ждет тебя у себя в кабинете, — совсем рядом послышался голос Уилла.
Ник удивленно вскинул бровь, провожая секретаря взглядом. Странно, что Коулман зовет его. После игры «Быков» они не общались и не виделись уже неделю, и сабмиссив думал, что начальник забыл о его существовании.
Беннет тихо постучал и осторожно приоткрыл дверь, заглядывая в кабинет.
— Вызывали, мистер Коулман?
Начальник сидел за столом и, подняв взгляд от ноутбука, внимательно рассматривал Ника. Тот почувствовал себя совершенно голым и беззащитным.
— Да, проходи, Ник.
Отчего-то собственное имя, произнесенное боссом, теплотой разнеслось по телу. Беннет пересек кабинет и в нерешительности остановился напротив начальника.
— Оливер прислал фотографии, — Коулман открыл ящик стола и достал стопку цветных картинок, протягивая их Нику.
Дрожащими пальцами тот коснулся глянцевого покрытия, румянец появился на бледном лице. На фото были будто не они. Глаза Ника и Коулмана со снимков горели, позы говорили о том, что они страстно желают друг друга. Беннет и не думал, что может выглядеть так жаждуще и раскрыто. И кто бы мог подумать, что Коулман вовсе не ледяной, а горячий и несдержанный. Чувственные, будоражащие кровь, возбуждающие снимки. Между ними явно чувствовалась связь, горячая, пульсирующая и невероятная, как само существование Олимпа.
— Это… Очень красиво, мистер Коулман. Просто потрясающе… — голос Ника дрожал, как и его руки. От присутствия рядом босса лучше не становилось. А еще эти чертовы возбуждающие снимки. До конца рабочего дня еще четыре часа, он просто не выдержит…
— У тебя ломка, Ник, — внезапно сказал Коулман мягко, словно объяснял ребенку, что дважды два равно четыре. Глаза Беннета расширились. Начальник бил не в бровь, а в глаз.
— Мой доминант… Я не видел его уже месяц… И я не знаю, как его найти, — зачем-то сказал Ник, не успев подумать, а после прикусил язык.
О боже, он так долго держал все это в себе, так долго никому не рассказывал, что разоткровенничался при Коулмане. Рассказал, что его бросили. Хорошо, что хватило ума промолчать о том, что он и лица-то своего доминанта не видел, что уж говорить об имени. Как же жалко сейчас он смотрелся в глазах начальника. Чертова ломка!
— Простите меня, пожалуйста, за все это. Я справлюсь. И совсем скоро буду в строю.
—! Сядь на диван, — приказ прозвучал в огромном кабинете неожиданно, коротко и оглушительно громко, словно выстрел, попавший в цель и сразивший наповал. Взгляд Коулмана был прямым и ясным, он знал, что делает, знал, что Нику сейчас необходимо.
Голос разлился дрожью по коже, и сабмиссив чуть ли не застонал, присаживаясь и освобождено выдыхая. Малая толика выполненного приказа немного сбавила темпы ломки, и на какое-то время Ник смог нормально функционировать. Расфокусированный взгляд поднялся к лицу начальника. Еще что-нибудь: «Принеси ручку. Подай бумагу». Он готов был сделать что угодно, лишь бы погасить этот пылающий внутри огонь. Неожиданно перед глазами встала картина — дорога на Портленд, комната отеля. Они вдвоем, и тяжелые вздохи Ника, сотрясающие комнату.
—! Расстегни рубашку.
Глаза изумленно расширились еще больше — Коумлан просто хочет, чтобы Ник глотнул свежего воздуха, или?.. Беннет ненавидел себя за эту слабость, его руки тряслись, когда он быстро расстегивал пуговицы, обнажая бледную грудь.
—! Ласкай свой член, Ник, — полыхающий взгляд Коулмана заскользил по телу подчиненного.
— Что? Мистер Коулман! — изумился Ник. — Здесь же офис, — он пытался сказать что-то еще, но замолчал, расстегивая ширинку.
Сдерживаться не было ни смысла, ни желания. Начальник снова оказался рядом во время ломки, снова поддержал Ника. Сабмиссиву не нужно оправдываться на этот раз, Коулман понял его без слов.
Беннет высвободил твердый, как камень, член. Головка сочилась смазкой, и сабмиссив уже не мог припомнить последний раз, когда он ласкал себя так, словно в нем скопилось возбуждение подростковых лет. Пальцы скользили по бархатной коже, Ник кусал губы и жмурил глаза.
За стеной Уилл распечатывал отчеты, еще через десяток метров кипела обычная офисная жизнь, а Ник ласкал себя в кабинете начальника горячо и исступленно. Румянец горел на щеках, его разрывало на части две силы — стыд и желание. Стоны рвались из горла, но Беннет знал, что тогда все будет слышно в приемной, поэтому сильнее кусал губы, стреляя острым взглядом на могучую фигуру в кресле. В глазах Коулмана что-то полыхало, саб видел, как тот напрягся, следя за извивающимся Ником, как удав, который готовится поглотить свою добычу.
В таком положении начальник видел его не впервые. Но тогда это было вдали от офиса, вдали от работы, а сейчас… Сабмиссив понял, что Коулман переступил через все свои принципы.
— Пожалуйста, мистер Коулман! — он не знал о чем просит, то ли об остановке, то ли о том, чтобы эта сладкая мука никогда не прекращалась.
Начальник поднялся с кресла и направился прямиком к сабмиссиву. Теплые пальцы коснулись подбородка, приподнимая лицо, и Нику неожиданно до жути захотелось почувствовать это тяжелое тело на себе.
—! Не останавливайся, Ник. ! Ласкай себя, — горячий шепот коснулся лица, Коулман сел на диван рядом.
Пальцы прошлись по бледной шее, торчащему соску и судорожно втянутому животу сабмиссива. Ник тяжело дышал, с силой надрачивая, не веря в происходящее. Что Коулман делает?.. Глаза расширились, когда крепкая рука опустилась на сочащийся смазкой член сабмиссива и стала неторопливо ласкать, доставляя неведомое удовольствие. Так сладко и горячо, и Ник чувствовал, что сейчас крик сдержать будет невозможно. Он кусал собственные пальцы, выпуская горячие стоны из истерзанных губ.
—! Тише, — голос Коулмана стал глубже и еще бархатистее, словно разливающийся по коже горячий шоколад. Пальцы свободной руки заскользили по лицу саба и прикрыли ему рот, сдерживая рвущиеся из груди стоны.
Коулман подался вперед, теплое дыхание скользило по шее, горячие губы прихватывали тонкую кожу шеи. Ник дрожал, извивался в этих крепких объятьях и тихо хныкал. Он совсем потерял голову. Коулман ласкал его. Не потому, что они должны были обмануть охранника. Не потому, что они были на фотосессии. Не потому, что на них была направлена камера поцелуев. Коулман ласкал его, потому что сам этого хотел.
Ник уткнулся носом в могучую шею, вдыхая терпкий мускусный запах тела Коулмана, тонкий древесный аромат его одеколона.
Как же он хотел принять в себя сейчас твердый и горячий член своего начальника. Хотел, чтобы Коулман оттрахал его. Хотел быть его, полностью и без остатка.
Рука сама потянулась вперед и огладила каменный член начальника, но тот неожиданно перехватил запястье, не разрешая себя коснуться.
—! Сосредоточься на себе.
Оргазм накрыл с головой. Беннет изгибался, потираясь о крепкие пальцы, сорвано дыша, цепляясь за что попало, и сладко кончил, сдерживая мучительные стоны. Ломка перестала сковывать его тело, сознание прояснилось. О боже, он хотел подрочить начальнику…
Что ж, похоже, на этом диване и закончится его карьера в компании «Вик Ворк».
— Мистер Коулман, простите, я… Это все из-за ломки… — Ник покраснел и попытался отстраниться, но Коулман не торопился отпускать его. Он отправил пальцы в рот, слизывая с них сперму сабмиссива.
— Что вы… — задохнулся сабмиссив, кровь прилила к лицу с новой силой. Он готов был провалиться сквозь пол и пролететь все двадцать этажей офисного здания.
— Ты будешь со мной, Ник?
Вопрос пригвоздил его к месту, дыхание перехватило. Что? Что происходит, черт возьми? Ему это снится? Сабмиссив замер, ожидая продолжения или разъяснения. Он не хотел оказаться в положении еще более глупом, чем сейчас.
— Не отвечай сразу, — голос Коулмана, словно расплавленная лава, текущая по шее и обволакивающая тело. — Дай ответ, когда будешь готов.
Нет, это не сон. Взгляд начальника серьезный и решительный. Коулман не шутил. Но это было невероятно. Почему именно он? Беннет не лучше других сабмиссивов. Он посмотрел на свой золотой браслет. Метка успокоилась, впервые за последнее время. Повинуясь какому-то порыву, Ник сдвинул браслет, обнажая рисунок на запястье. Взгляд Коулмана заскользил по метке, выражение лица не изменилось. Нет, они не Истинные. У Коулмана совершенно другая метка. Внутри что-то сжалось. Не то чтобы Ник надеялся на это, но…
— Спасибо, что подождете.
Беннету хотелось податься вперед и страстно впиться в эти губы. Теперь он имел полное на это право. Но Ник был ошеломлен, обескуражен. Он чувствовал здесь какой-то подвох. Коулман не мог выбрать его. Просто не мог.
Хватка Коулмана ослабла, и сабмиссив поднялся на ноги, поспешно приводя себя в порядок — застегивая брюки и рубашку, приглаживая волосы. Он дошел до двери, взялся за ручку и замер, оглянувшись на Коулмана. Тот все еще сидел на диване, думая о чем-то своем.
Когда он вышел в пространство офиса, все невольно притихли. И ослу было понятно, что Нику помогли справиться с ломкой. Болезненная бледность ушла, а глаза его блестели, как вымытые камни.
— Я же говорил. Коулман трахает тебя, — процедил один из сотрудников, кидая на Беннета ненавистный взгляд. Ник посмотрел ему в глаза, и в голосе зазвенела сталь:
— Это не твое дело, Клайв, — он прошел на свое рабочее место.
***
Только сейчас до Ника стало медленно доходить, что между ними произошло. Боже, Коулман хотел, чтобы Ник стал его сабмиссивом. Но когда все это началось? Когда начальник принял это решение? Он же не заводил отношения на работе, так почему же тогда он решил изменить своим принципам?
Нику было хорошо и спокойно впервые за несколько месяцев. Зайдя домой, он прямо в прихожей снял золотой браслет и оставил его на тумбочке. Он сделал свой выбор. Он больше не пойдет в тот чертов клуб. Он скажет Коулману «да». Счастливо улыбаясь, Беннет прошел в спальню и расстегнул рубашку.
— Ну, привет, Никки.
От этого голоса кровь заледенела в жилах. Беннет не успел пошевелиться — шею что-то перетянуло, его резко дернуло назад. Свет включился. В отражении зеркала он увидел свое бледное, полное ужаса лицо и Шнайдера, душившего его ремнем.
Алвин все такой же красивый и холодный, словно римский бог — светлые пшеничные волосы и голубые злые глаза. Он прижимался грудью к спине Ника, все так же натягивая на себя широкий ремень, сдавливающий горло.
Колени Ника задрожали, пальцы взлетели вверх, сжимая край ремня.
— Неужели ты и правда думал, что сможешь разрушить мою фирму? Я только и ждал, когда ты сделаешь ход, чтобы отследить тебя, мой сладкий, — обжигающий шепот на ухо.
Ремень перестал стягивать горло, заставляя Ника жадно ловить воздух ртом. Беннет обессилено рухнул на пол к ногам садиста, тот схватил его за волосы, не давая отстраниться.
— А ты у нас любишь подставлять свой красивый зад влиятельным и богатым папикам, правда?
Что? Шнайдер говорит про Коулмана? Но откуда... Черт возьми, он директор IT компании, для него взломать телефон, просмотреть звонки, местоположение и сообщения не составит труда. Как же Ник был глуп…
— Да, я знаю про тебя все, мой сладкий мальчик, — Шнайдер прижал сабмиссива щекой к своему паху. — Неужели ты думал, что сможешь уйти от своего Истинного?
Беннет вздрогнул, как от удара кнутом. О чем он говорит? Этот жестокий садист не мог быть его Истинным.
— Это не правда, — прохрипел он, на что немец терпеливо вздохнул.
— Ты снова забыл, Никки?
Алвин отпустил его волосы и присел на корточки, медленно снимая свой браслет и обнажая метку — три параллельные горизонтальные линии.
Глаза Ника расширились, сердце словно сжало холодной рукой, в висках засверлило. Он закричал, схватившись за голову и скорчившись на полу. Алвин ударил его ногой в живот, холодно улыбаясь одними глазами.
— Подожди немного, сладкий. Я трахну тебя в другом месте.
***
Такси остановилось у большого дома, окруженного двухметровым забором. Ник заплатил водителю и вышел, в нерешительности встав перед воротами. Дверь открылась, и Беннет увидел Коулмана с немного взъерошенными волосами, в серых штанах и белой рубашке, расстегнутой на груди.
— Мистер Коулман, простите, что побеспокоил так поздно… Я хотел бы дать вам свой ответ…
Начальник кивнул, цепляя взглядом запястье Беннета, на котором больше не было золотого браслета. Он пропустил Ника в ворота, и сабмиссив в нерешительности задержался у двери еще на несколько секунд.
Двухэтажный довольно большой дом начальника был выполнен в стиле функционализм, с нотками хай-тека — минимум декора, максимум технологичности. Жилище словно олицетворяло своего хозяина, только из бетона, стали и стекла. Именно так и должно было выглядеть убежище его начальника. Надежно, комфортно, лаконично — как и сам Коулман.
Босс провел Ника в просторную светлую кухню, выполненную в серых тонах, и пригласил сесть на диван.
— Хочешь кофе?
Беннет рассеянно кивнул, и начальник, улыбаясь, подошел к плите, принимаясь за приготовление напитка. Он насыпал в турку кофе, налил воды и поставил на плиту, включая газ. Пьянящий аромат свежесваренного напитка наполнил собой кухню. Ник жадно разглядывал доминанта — не каждый день увидишь мистера Коулмана за приготовлением кофе. Удивительно, что он решил сделать его своими руками, а не воспользовался кофемашиной.
Но мечтать было некогда. Беннет медленно поднялся с дивана, неслышно вынимая из-за пояса пистолет и наводя его на Коулмана. Тот повернулся, словно почуяв неладное и вскинул бровь. Его тело словно окаменело, мышцы напряглись, а лицо осталось непроницаемым.
— Простите, мистер Коулман, — во взгляде Ника плескались боль и страх, рука дрожала, рваное дыхание срывалось с губ.
— Это значит «нет»?
Они смотрели друг на друга несколько секунд. Неожиданно дверь открылась, и на кухню вошел Шнайдер, похожий на дьявола из преисподней, его взгляд блестел, на губах была ледяная улыбка.
— Умница, Никки, оставил для своего доминанта дверь открытой. Ты всегда был моим самым любимым мальчиком, — он поцеловал сабмиссива в висок и забрал пистолет, заменив его веревкой. — А теперь крепко ! привяжи своего любимого босса к стулу.
— Ты еще кто такой? — Коулман прищурился, внимательно разглядывая Шнайдера тяжелым, полыхающим взглядом, пока Ник связывал его руки за спиной.
— О, мистер Коулман, опасно не знать своих врагов. Но я впечатлен вашими успехами, — оскалился немец, — и личными тоже. Ник… весьма своеобразный сабмиссив, не находите? Чувствую гордость за свое творение.
Алвин приказал Беннету подойти к нему ближе, схватил за талию и посадил на стол, раздвигая бедра, проводя дулом пистолета по его груди.
— Может мне оттрахать тебя у твоего доминанта на глазах? Что скажешь, Никки? Соскучился по моему члену? — Шнайдер расстегнул ширинку, и Беннет зажмурился, вздрагивая всем телом. Ничего, он переживет и это, главное не паниковать и успокоиться. Но немец неожиданно остановился, задумчиво на него смотря.
— Нет, это было бы слишком скучно. Может мне вплотную заняться твоим боссом?
Шнайдер положил пистолет на стол, взял кухонный нож и пошел к Коулману. Острое лезвие прошлось по груди доминанта, разрезая рубашку и верхние слои кожи. Белоснежная ткань тут же пропиталась алым. Коулман молчал, лишь с силой сжимая челюсти, желваки ходили ходуном.
— Нет! Не надо, Алвин! Прошу, остановись! — Ник кричал, слезы побежали по его щекам, он закрыл глаза, чтобы не видеть весь этот ужас. — Я вернусь к тебе! Сделаю все, что ты хочешь, только не трогай его!
Все это походило на какой-то кошмарный фильм. Беннет мотал головой из стороны в сторону, скулил как побитая собака, но ничего не мог сделать. Метка на руке жгла до боли. Жизнь будто бы утекала из него вместе с кровью Коулмана.
—! Смотри, Никки. Смотри. Твой доминант не сможет защитить тебя. Он не может защитить даже себя, — на губах Шнайдера появилась улыбка садиста, которую Беннет видел у него на лице не раз.
Одним резким движением немец порвал рубашку на груди Коулмана, провел рукой по ране, отправляя пальцы в рот, слизывая кровь.
—! Возьми пистолет, Ник.
Сознание было словно в тумане, Беннет протянул руку, беря со стола оружие.
—! Убей его.
Что?.. Нет, все это ему только снится. Он проснется в своей постели, и весь этот кошмар кончится.
— Нет, Алвин, нет! Только не это! Пожалуйста!
— Какой непослушный мальчик. Тебе всегда нужно было приказывать дважды.
Руки Ника дрожали, по щекам текли слезы, сердце стучало где-то у горла. Он смотрел на Коулмана, связанного и окровавленного. Взгляд заскользил по торсу, по разорванной рубашке, по яркой крови на груди, по шраму, похожему на звезду, расположенному чуть выше тазовой кости. Он уже видел его. Сабмиссив знал этот шрам очень хорошо.
— Мастер?..
Беннета затрясло, как при лихорадке, глаза расширились, сердце бешено застучало в груди. Этого не могло быть. Коулман не мог быть доминантом из клуба. Не мог быть его Мастером.
—! Стреляй в Коулмана, Ник.
Так вот почему он предложил Беннету встречаться, вот почему изменил своим принципам. Начальнику понравилось трахать его в клубе. Он все знал. Он знал все с самого начала и не рассказал Нику. Все это время Коулман обманывал его. Сабмиссив до боли закусил губу. Коулман ничуть не лучше Шнайдера.
—! Стреляй!
И Беннет выстрелил.
