***
Заснуть вечером оказалось невозможно, и большая часть толлбоев собралась внизу, в бывшем пабе. В конце концов, кто-то не выдержал мрачной тишины, достал из закромов несколько бутылок не слишком хорошего виски, в барной стойке нашлась коробка с пыльными, но целыми стаканами, и… Капитану, пришедшему на шум, налили тоже. Дальнейшее Девин помнил смазано, но проснулся он в постели и даже раздетым — одежда, педантично сложенная, лежала рядом, на кресле. Оливер похрапывал на соседней кровати, отказываясь реагировать на шум будильника. Эшкрафт никак не прокомментировал изрядно помятый вид толлбоев. Сам он выглядел не лучше — словно и не спал вовсе. Дежурство обещало быть хреновым, несмотря распогодившееся небо, поэтому Торнтон совсем не удивился, когда несколько часов спустя наткнулся на знакомую траурную фигуру в черном плаще. Беда никогда не приходит одна. Китобой, скрестив руки на груди, поджидал его на видном месте — на небольшом плоском козырьке над входом в заброшенную лавку. От высоких стеклянных окон остались одни острые осколки по краям. Побледневшая вывеска была увита нарисованными лозами — бывшая цветочная лавка или, может, аптека. Еретик стоял без какого-либо движения. Видимо, привык ждать. Конечно, оставалась небольшая, совсем ма-а-аленькая вероятность, что это не тот китобой. Но это были проблемы самого китобоя — несмотря на тяжелую голову, стрелял Девин все еще метко. Когда он поравнялся с входом в лавку, еретик задрал голову в маске. Из-за ходуль у них было добрых пол-ярда разницы в росте. — Пошли, покажу, где можно взять ворвань, пока есть время. Придется сойти с маршрута, — дружелюбию в голосе китобоя Девин не поверил ни на миг. Сержант демонстративно осмотрел зажатый в руке лук и сказал: — Веди. — Оскорбительное недоверие, — высказался китобой, но как-то излишне довольно. Он поднял левую ладонь, сжал в кулак и тут же растворился в блестящем черном ворохе. Девин не удержался и негромко ругнулся: опять эта темная магия! И где его искать теперь? — Правее, — послышался ехидный окрик из-за спины. Девин послушался и повернулся — из-за жесткой брони пришлось переступать на месте, как животному. Китобой, не изменив позы, балансировал на плоском неработающем фонаре. Определенно скользком из-за утреннего короткого дождя. «Вот же на голову отбитый», — невольно восхитился толлбой. Китобой снова «моргнул» — и оказалось, что появляется он еще более завораживающе, чем исчезает. В прошлый раз полумрак смазывал всю картину, но сейчас, при свете дня… Будто глянцевый черный цветок раскрывается. Или как та головоломка из стекла — Девин не помнил ее названия, но на краткий миг окунулся в детские воспоминания, вернулся на запутанные дворы вокруг Рынка; от поворота тонкого металлического обруча картинка сдвигалась, менялась на глазах, бросая солнечные зайчики с граней цветных кусочков. Только в этот раз стекло было серебристым в черноту. Стоило признать: магия китобоев очаровывала и одновременно внушала опасение — как хорошее оружие, в котором Девин знал толк. Но ничего не мешает оценить по достоинству смертельно опасные в руках мастера клинок или пистолет, пока их не направили против тебя. Теперь китобой ожидал его на широком вентиляционном коробе на углу, недвузначно намекая свернуть с проспекта. Толлбой поравнялся с ним и вскользь спросил: — Далеко идти? — С твоими ходулями — не особо, — бросил еретик и отвернулся. От короба вдоль стены шла длинная плоская труба, и китобой удивительно тихо двинулся по ней. Чудо, что она выдержала его вес. Торнтон легко подстроился под быстрый темп китобоя, выбиравшего улочки попустынней. Стражник обратил внимание, что перед сверхъестественным переносом тот всегда сжимает левую руку в кулак, и пытался угадать, где убийца появится в следующую секунду. Не угадал ни разу и вынужден был постоянно оглядываться, пытаясь отыскать провожатого среди острой дануоллской архитектуры. Китобой ловко перемещался меж вентиляционных труб, балконов, вывесок, но ни разу не коснулся земли. Он словно наслаждался каждой секундой своего превосходства над обычными людьми, и Девину это не нравилось. Они срезали часть дороги через небольшой неухоженный парк между домами. Ветки деревьев уже вовсю налились яркой, еще чистой зеленью и едва слышно шуршали от ветра. Когти ходуль оставляли на едва подсохшей земле взъерошенные следы. Еретик без труда сменил ровные карнизы на крепкие ветки деревьев и даже не сбавил скорость. От нечего делать Девин размышлял: как такой молодой парень попал к китобоям? Судя по интонациям и голосу, пусть и искаженному фильтрами, он был не особо старше Торнтона — а может, и младше. Откуда он? Что в нем такого, что Клинок Дануолла согласился обучать его? Талант к темной магии? Верность? Что вообще нужно сделать, чтобы стать китобоем? Еретик привел его в район доков — воздух тяжелел и дурнел от близости Ренхевен. Ассасин разумно не стал соваться дальше, туда, где был шанс встретить людей, вместо этого повернув к цепи огромных складских помещений, подозрительно заброшеных. Металлический забор без единой щели с редкими арками ворот отделял их от улицы, и даже с высоты ходуль все выглядело слишком уж… тихо. Вскоре китобой остановился на верхушке кирпичной колонны, служившей когда-то давно указателем. Снизу колонна была щедро оклеена промокшими листами объявлений. Убийца осмотрелся и призывно махнул рукой. — И где? — Девин попытался смягчить устало-равнодушные нотки, но не преуспел. Все крупные китобойни и жироварни находились выше по течению. — Лишний шаг ленишься сделать, верзила? — едко ответил еретик и снова поманил к себе. На всякий случай положив свободную руку на колчан, толлбой подчинился, подойдя к забору так близко, как позволял механизм. На территории склада, широко распахнувшего высокие двери, действительно стояло несколько контейнеров, в которых обычно перевозили обработанную ворвань. Девин насчитал семь штук. Яркие потеки у крышек наполовину смыл дождь, отчего лужи на земле слегка светились. — Внутри склада есть еще пара-тройка, точнее не скажу, — добавил стоявший чуть позади еретик. — А почему ты так уверен, что эти контейнеры — полные? Бездна знает, откуда они здесь вообще взялись, — произнес Девин, не скрывая скептицизма — он не замечал на земле каких-то следов, но не из воздуха же контейнеры здесь появились! Вместо ответа раздался краткий, полный разочарования стон. — Чтоб я еще раз кому-то помогал по доброй воле, — процедил китобой. — Ты вроде умным был две недели назад, что изменилось? Если обратишь внимание, то противоположной стеной склад почти к самой реке подходит. Внутри — нелегальная китобойня, у них не было разрешения на добычу ворвани. И если бы не чума, хрен бы здесь оставили что-то. Слышишь? Там плакальщики. Что-то, подтверждая слова еретика, крайне подозрительно шевелилось на грани неяркого уличного света и полумрака, царившего внутри склада. Наверняка шум, который издавал механизм Соколова, спугнул чумных. — А погрузка баков требует времени и аккуратности. Уходили в спешке, побросав инструменты и даже, как видишь, не закрыв склад. Я уверен, что контейнеры полные, и уверен, что их больше десятка, но даже я не рискну туда лезть, чтобы просто их посчитать. — Ладно, ладно, — пошел на попятную Девин. Он с неудовольствием признал, что и сам бы пришел к похожим выводам, если бы здраво оценил обстановку, но недоверие к убийце перевесило. — Значит, просто перебить плакальщиков? — И не подорваться на ворвани, — все также язвительно сказал еретик. — Но можешь попробовать пострелять своими взрывными стрелами, раз мне не веришь. Может, от стенки что-то да отскребут и отправят семье. — Некому отправлять, — машинально огрызнулся Девин, уже раздумывая над тем, как лучше зачистить территорию «китобойни». Привычная тактика не сработает, тут с китобоем не поспоришь. Вот же… Блядь. Еретик пялился. Молчание затянулось, и Торнтон, в душе досадуя на свой не к месту длинный язык, буркнул: — Что? Китобой неопределенно взмахнул кистью. — Иногда прибить тебя хочется и не мучиться больше с долгами, — наконец, произнес он. — Но не могу. Интересно же. Стражник, который так не любит людей, спасает жизнь случайному китобою. Почему? Потому что он — хороший парень? Из милосердия? Может, ищет выгоду? — ассасин выдержал паузу. — Нет. И я ведь не единственный твой секрет, не так ли? Противогаз глушил и искажал тембр голоса, но не интонацию — шелковисто-насмешливую, беззлобную. Заинтригованную. Девин тут же поймал кончиками пальцев стрелу, ощутив на миг успокаивающий холод, и едва не выругался. Три года прошло, а он все еще не может нормально в руках себя держать, когда кто-то лезет в личное. Стражник едва не рассмеялся, иронично и невесело: угроза смотрителей, прознавших о его «знакомствах», маячит на горизонте, а он боится любопытства какого-то мальчишки с китобойским ножом. А еретику ведь даже не надо подталкивать его к нарушению Семи Запретов — слово здесь, анонимное письмо там… И Торнтона наизнанку вывернут. Интересно, китобой сам осознает, какую власть имеет над ним? — Груз моих секретов столь тяжел, что Аббатство устанет бичевать, — мрачно отшутился он, ежась под доспехом от поднявшегося ветра. — Знаешь, как говорят? «Доверяй, но проверяй», — не сдержал глумливого смешка китобой. Торнтон медленно повернул голову и посмотрел прямо в тусклые линзы. Он же не?.. Еретик, явно наслаждаясь результатом, снова рассмеялся. — Вот поэтому и не могу убить. Слишком забавный. Девин коротко, раздраженно выдохнул, но не ответил. «Забавным» противники его еще не называли — наверно, мешали почти шесть футов роста и комплекция хорошего фехтовальщика. Или, может, здравый смысл? Вместо бессмысленных пререканий толлбой отступил от стены, вытянул из кармана карту и постарался понять, в каком квартале они примерно находятся. Выходило, что не очень-то далеко от толлбойской базы, меньше часа ходьбы. Даже странно, что они все еще никого не встретили: совсем рядом находился крупный разгрузочный причал для проплывавших мимо кораблей и барж. Торнтон бросил взгляд в сторону наконец-то заткнувшегося китобоя — и никого не увидел. Еретик предпочел исчезнуть, оставив последнее слово за собой. Не то чтобы Девина это не устраивало. Первую мысль — напрямик сообщить капитану о своей «неожиданной находке» — толлбой, продолживший патруль, после недолгих размышлений отверг. Не хотелось лишний раз привлекать его внимание. Эшкрафт и так откуда-то узнал, что его подчиненный обучался в Гристольской академии, в которую можно было поступить только за счет благородной крови или больших денежных затрат. Он мог начать копать глубже — и, например, узнать, почему и как Девина оттуда исключили. Торнтон снова мазнул кончиками пальцев по режущему оперению стрел — их металлический холод странным образом успокаивал. Отвлекал от неприятных воспоминаний. Все равно изменить уже ничего нельзя. В Бездну. В Бездну их всех, и академию тоже. Но подливать масла в огонь чужого интереса отчаянно не хотелось, так что пришлось выдумывать обходные пути. После дежурства и значительно более короткого, чем обычно, отчета Девин, подгадав момент, присоединился к одиноко курившему Оливеру. Тот поприветствовал напарника молчаливым кивком. — Знаешь, я тут во время патруля склад нашел странный. В сорок восьмом квартале, — сказал Торнтон задумчиво. Он закурил, дав напарнику время заглотить наживку, и, намеренно подпустив в голос ноток сомнения, добавил: — Куча плакальщиков и контейнеры с ворванью. — Откуда там ворвань? Китобойни же выше по реке, — недоуменно нахмурился Оливер, стряхивая пепел. — Вот и я так подумал. Но контейнеры не пустые, похоже, — Девин задумчиво пожевал кончик сигареты. — Проверить не смог, сам понимаешь — чужая территория, да и как? Вдруг рванет. А они так ровно стоят, как будто грузить собирались. — Действительно странно, — напарник вплел ладонь в свои вьющиеся волосы, зачесывая их назад, да так и замер. Сощурился. — Не помнишь, там на воротах не было никакой таблички? Владельца бы нашли… Девин попытался припомнить, как выглядели ворота, но не смог и отрицательно покачал головой. В голову лезло совсем иное. Забавный он, как же. — Не помню. Если завтра отправят в те же кварталы на патруль — покажу место, идет? Оливер кивнул, не выпуская шевелюры. Торнтон прямо видел, как крутятся шестеренки в его красивой голове, просчитывая плюсы и минусы возникшей идеи. Что ж, можно было поздравить себя с удачным первым ходом. Главное, чтобы ворвань не понадобилась совсем уж срочно, а то напарник побоится присвоить все лавры себе и обязательно проговорится, кто на самом деле нашел склад. Конечно, назавтра их шестерку отправили в другие кварталы, дальше от реки, но Оливер был настойчив, и на обратном пути они все же сделали необязательный крюк. Девин не стал усложнять себе жизнь и просто повторил вчерашний маршрут китобоя, невольно цепляясь взглядом за места, где тот оказывался после очередного переноса. Когда знакомая тусклая складская улица открылась их взгляду, Оливер огляделся и пробормотал: — Обычные склады. Руду в таких хранят, дерево, сталь, но не ворвань. Как ты на него вообще наткнулся? Девин отвел взгляд от щербатой кирпичной колонны, покрепче сжал лук и пожал плечами. — Мимо шел. Вон, видно же, — он указал оружием в сторону нужного здания. Оливер первым делом подошел к месту, где забор разделяли ворота — вчера Девин не обратил внимания, что они были закрыты на два оборота цепи в дополнение к обычному навесному замку. Конечно же, никакой таблички рядом не висело, только стандартный, отпечатанный белым номер складского блока. Оливер хмыкнул и глянул поверх забора. Во дворе лениво шаталась пара плакальщиков. Один копался в мусорном баке, второй, обхватив себя за плечи, застыл посреди двора и покачивался, смотря в никуда. Контейнеры с ворванью стояли на том же месте и все так же мерцали бело-голубыми разводами. — И на складе ни одного опознавательного знака. Нечисто дело, — Оливер вытащил свою карту, огрызок карандаша и тщательно записал на обороте листа номер блока. — Теперь я тоже начинаю думать, что контейнеры не пустые. «А ты мне не верил?» — хотел было возмутиться Девин, но промолчал. Сам ведь до последнего не доверял китобою — да и сейчас не хотел, но слишком близко оказалось желаемое, чтобы не рискнуть.***
Месяц леса незаметно сменился месяцем рода — и окончательно забрал с собой дожди и шторма, рождавшиеся далеко в море. В первый день лета Эшкрафт созвал весь отряд в бывший паб на первом этаже — видимо, привык уже использовать его для важных объявлений. Инвентарь и тренировочные манекены сдвинули к стенам, освободив достаточно большую площадку по центру. Светильники горели приглушенным желтым светом, и из-за досок, которыми забили окна, непослушно прорывались золотисто-оранжевые полосы рассеянного закатного света. Капитан занял свое место у пустой барной стойки, устало опершись на нее спиной, скрестил руки на груди и несколько минут молчал, собираясь с мыслями. Девин обратил внимание, что Эшкрафт заметно осунулся, и кривая скептическая усмешка никак не хотела покидать его лицо. Капитан уже не выглядел вымороженным аристократом и все больше напоминал обычного, хоть и очень заебавшегося человека. Наконец, Эшкрафт поднял голову и обвел взглядом замерших перед ним толлбоев. — У нас кончается ворвань, — рублено произнес он. Помолчал. — Хватит еще на два-три полных дежурства, но тогда мы останемся без энергии вообще. Остальные отряды с такой проблемой не столкнулись. Я склонен полагать, что это была попытка дискредитировать меня как капитана, и попытка, к сожалению, вполне успешная. Я не знаю, что будет, если мы прекратим дежурства. Возможно, меня заменят. Возможно, будут какие-то последствия лично для вас. Прецедентов еще не было. — Хоть где-то мы будем первыми, — сдавленно фыркнул Генри, и его поддержали парой мрачных смешков. — Если у вас есть какие-то идеи — самое время их озвучить, — Эшкрафт ограничился быстрым укоряющим взглядом в сторону нарушителя тишины. — Кап’тан, — поднял ладонь Норт; Девин знал, что до того, как попасть в стражу, тот успел поработать в море, и оттуда привез шрам на виске, умение сносно стряпать и это дурацкое произношение звания. — Мы не можем просто запросить лишнюю поставку? — Нет. Императрица готовит город к блокаде. Создает запас ворвани на случай, если блокировать будут всё, даже китобойные суда. — Хреново, — Норт переступил на месте. — А купить? — Законно — нет, — капитан устало потер подбородок с уже заметной щетиной. — Если об этом кто-то узнает, могут возникнуть неприятные вопросы. Попахивает казнокрадством, хоть и крайне… идиотским. Продавать то, что принадлежит императрице… — А забрать ворвань у кого-нибудь — я имею в виду, у жироварен — по праву военного времени? Эшкрафт покачал головой: — Официально его еще не ввели, так что это будет воспринято как пиратство, — похоже, капитан много у кого в досье порылся, раз позволяет себе такие намеки. Норт пожал плечами — мол, я попытался. Стоявший рядом Оливер выглядел слишком незаинтересованно, и Девин старался не коситься в его сторону. «Ну же, — думал сержант в нетерпении, покусывая свежую трещину на губе, — я подкинул тебе решение, озвучь его!» Желтоватая лампа под потолком тихонько гудела. Отряд молчал. — А если, — наконец, медленно произнес напарник, — мы заберем то, что никому не принадлежит? Эшкрафт перевел пронизывающе-внимательный взгляд серых глаз на Оливера и сдержанно заметил: — В Дануолле сложно найти ничейную ворвань. — Конечно, она чья-то, — поправился Оливер, заложив руки за спину. — Наверное. Территория заброшена, принадлежит непонятно кому, там куча плакальщиков — а рядом рабочий причал. Не слишком ли это опасно? В этот раз Эшкрафт не стал насмешничать. Он задумался, уставившись куда-то в потолок. Напарник торопливо добавил: — Я проверил — склад принадлежит компании, которая уже лет пять как признана банкротом. И он взят в аренду уже после банкротства. — То есть, — медленно произнес капитан, — ты предлагаешь… — Уничтожить плакальщиков, — твердо ответил Оливер. — Подробности Ее Величество не заинтересуют. Капитан оттолкнулся от стойки. — Мне нужно больше информации, — довольным Эшкрафт не выглядел, но и угрюмым, как в начале диалога, тоже. — Завтра покажешь мне этот склад. Как я догадываюсь, о каких-то проблемах ты умолчал? — Сами увидите, — расплывчато сказал напарник, отступая на полшага. Его кто-то хлопнул по плечу, потом еще кто-то — и мгновение спустя Оливеру на спину обрушился вал сурового толлбойского одобрения. Голос Эшкрафта легко перекрыл поднявшийся шум. — Дежурства завтра никто не отменял. Кроме… Оливер, покажешь дорогу. Стефан, идешь с нами. И… — капитанский взгляд прошелся по отряду, остановился на Торнтоне, и тон приобрел какие-то зловещие, по мнению Девина, нотки, — и Девин. Вот это в его план не входило. Сержант беззвучно выругался. Видимо, достаточно экспрессивно, чтобы вызвать у Эшкрафта усмешку. — А капитан что, на ходулях ходить умеет? — шепотом спросил Закари откуда-то из плотной толчеи, центром которой стал Оливер. В воцарившейся тишине его низкий голос прозвучал неожиданно отчетливо. Усмешка капитана стала шире. — Ничего сложного в этом нет, — ответил он с выдержанной прохладцей. Закари охнул и постарался слиться с толпой, что при его росте было непросто, но Эшкрафт явно не собирался устраивать охоту на еретиков. Скорее, он… веселился. По-аристократски. — Вы трое — к десяти, остальные — по плану. Свободны. — Да, капитан, — нестройно отозвался отряд, впервые исполняя его приказ с готовностью. Девин уходил с тяжелыми мыслями. Пристальный интерес Эшкрафта мог быть вызван чем угодно. Пока они на одной стороне, но один Чужой знает, что может случиться. Неопределенность тревожила. Мужчина серьезно задумался, когда он в последний раз не чувствовал этого непонятного внутреннего напряжения. Слишком давно. Утром Девин был хмур, собран и молчалив. Словно подчиняясь его настрою, Дануолл явил себя мутно-серым, с забитым облаками небом и стелющейся по брусчатке полупрозрачной дымкой. Капитан, к его чести, действительно знал, как обращаться с ходулями, и выглядел, может, самую чуточку напряженней, чем обычно. Он не стал брать с собой лук и колчан, и с непривычным поначалу балансом освоился быстро — быстрее, чем добрался до арки выхода. Шли быстро, не отвлекаясь. Небольшой отряд возглавлял Оливер, на ходу сверявшийся с картой. Девин брел в арьергарде. Лук оттягивал плечо. Хотелось лишней кружки горячего кофе и тишины, а не тащиться балластом в район доков. До склада они добрались в рекордные полчаса. Толлбой сделал вид, что вместе со всеми внимательно слушает напарника, перечислявшего очевидные для Торнтона вещи, но на самом деле пустил его речь фоном, на уровне далекого шума Ренхевен и криков чаек. Он лениво оглядывался — хотя что интересного можно было найти в одинаковых, как под копирку, махинах складов, в безлюдной улице, в до зубовного скрежета ровной ленте забора, в кирпичном указателе, облепленном размытыми бумагами, словно днище корабля — моллюсками? Случайно пробежавшую бездомную кошку? Темный силуэт на плоском гребне крыши соседнего здания? Стоп, что? Девин прищурился и едва удержался от восклицания. Знакомая темная фигура опустилась на одно колено, определенно смотря куда-то в их сторону. Толлбой крепче прижал к плечу лук. За спиной китобоя появился второй, в плаще темно-синего оттенка. Темно-синий, не размениваясь на слова, отвесил его знакомому затрещину — Девин не сдержал беззвучного смешка — и когда еретик, держась за затылок, обернулся, что-то показал жестами. Мгновением позже они оба «моргнули» и исчезли. И хотя теперь сержант знал, что за ними следили (и крайне вероятно, что от самой казармы), и даже не представлял, где сейчас затаились китобои, он все равно не смог сдержать довольной ухмылки. Потому что нет чувства искренней, чем злорадство. Даже мерзкая бесцветная погода стала чуть менее мерзкой. — Лучше бы не ворон считал, Торнтон, а принимал участие в обсуждении, — от упрека в голосе Эшкрафта захотелось втянуть голову в плечи. Слишком уж напоминало наставников из академии. — Я взял вас со Стефаном, потому что вы чаще всего сталкивались с плакальщиками. — Да? — удивился Девин и кашлянул, торопливо припоминая все, что он знал о больных крысиной чумой. Неловкие и неторопливые в спокойном состоянии, при виде здорового человека они проявляли небывалую агрессию и нападали, не заботясь о последствиях. Толлбои пугали их или вгоняли в ступор, как будто бы плакальщики чуяли, что человек где-то там есть, но не знали, как до него добраться. А еще… Тогда, у баррикады, китобой, убегая, отвлекал их… — Хорошо горят, — негромко подсказал Стефан, посмеиваясь. Торнтон показал ему грубый жест и ответил: — Они чутко реагируют на звуки, видят хуже. Капитан удивленно хмыкнул. — Интересное наблюдение. Жаль, не проверишь. — Почему же? — Девин начал перебирать стрелы, осматривая их и убирая обратно в колчан. Оливер сделал движение вперед, как будто хотел остановить его, но тут же качнулся назад — они едва не столкнулись щитками. — Там ворвань, Девин, — тревожно-грозно напомнил он. Девин кивнул сам себе, найдя то, что искал — бракованную стрелу без капсулы, которую он постоянно забывал выложить. Отсалютовав относительно безопасным снарядом, сержант обогнул троицу толлбоев и подошел к границе заброшенного склада. Скинул лук, прицелился, мысленно делая поправку на загубленный баланс — и металлический стержень полетел в открытый мусорный бак. Грохот вышел не то чтобы оглушительный, но в сонной тишине улицы — весьма раскатистый. Торнтон безмолвно наблюдал, опустив лук. Он уже слышал далекие завывания. Из склада выбежало… Толлбой сбился со счета на седьмом, слишком быстро и дергано они передвигались, но в итоге вокруг бака столпилось около двенадцати плакальщиков. Они, смешно прижав руки к груди, вразнобой дергали головами, выискивая источник шума. Пара уставилась на толлбоев, возвышающихся над забором. Капитан откашлялся. — Наглядно, — признал он с легким оттенком неодобрения. — Похоже, ведут они себя еще по-людски… Жаль, что внутрь склада на ходулях не зайдешь. Без них — самоубийство. — Да в-вы-выкурить их оттуда к Чужому, как к-крыс, — произнес Стефан отрывисто. В этот раз он не смог справиться с заиканием, обычно практически незаметным. Похоже, вид давно больных людей — изможденно-сутулых, покрытых неприятными струпьями, в грязных обносках с засохшими пятнами крови, рвоты и серой ворвани — произвел на него впечатление. Или их количество. Девина, если честно, тоже пробрало: он ожидал шести-семи, но никак не двенадцати. — А это вариант. Были бы дымовые шашки… — пробормотал капитан, короткими движениями зарисовывавший в блокнот план прискладского двора. Оливер уж слишком сухо произнес: — Предположим, шашки мы найдем. В чем план? — Выкурить чем-нибудь едким, Стефан правильно сказал. Зачищать придется без ходуль и луков, вручную, с земли. Рисково, конечно, но с достаточной защитой — перчатки, маски — может сработать… Заодно проверим, есть ли польза от эликсира Соколова, — Эшкрафт жирно подчекнул что-то. — Скажу удвоить дозу. Плакальщиков потом сожжем. Он добавил последний штрих, спрятал блокнот и жестом приказал следовать за ним. — Когда нужны шашки? — подал голос Оливер. Капитан знакомым жестом выправил покосившийся деревянный щиток. — Завтра, — кратко приказал он. Напарник молча наклонил голову. Следующим утром на казарменную барную стойку к уже собранному (эликсирам, респираторам, пяти парам кожаных краг до локтя и плотным курткам взамен обычных кителей) легла связка из десяти шашек. Капитан, задумчиво осмотрев одну — металлический тубус без какого-либо клейма или обозначения, — перевел взгляд на угрюмого невыспавшегося Оливера, смотревшего исподлобья, и произнес безо всякого удивления: — Какая удача. Точно дымовые? Оливер молча кивнул. Эшкрафт преувеличенно аккуратно вернул шашку на место и повернулся к отряду, вновь занявшему помещение паба. С озвученным ранее планом никто спорить не стал — и потому не рискнул спорить с разделением ролей. Капитан поступил умно, разделил задачу на более мелкие и простые: зачистить, погрузить, довезти в целости, разгрузить и вывезти контейнеры, — и задействовал весь отряд. Общее дело и общий секрет — теперь, если что, они все в одной лодке. Девину досталось место в группе зачистки. Сначала он хотел возмутиться — честное слово, этот склад у него уже в печенках сидел, — но потом представил тягостное ожидание тех, кто останется на базе… А вдруг китобой о чем-то умолчал? А вдруг что-то пойдет не так? На зачистке территории держался весь план. Поэтому толлбой безропотно принял выданное ему снаряжение, проверил, легко ли достается клинок из набедренных ножен, зарядил и убрал в кобуру пистолет и накинул куртку, свежо пахнущую кожей. Оливер лениво помахал на прощание, явно собираясь потратить оставшееся до их возвращения время с умом — завалиться досыпать. Оказывается, Торнтон изрядно привык к ходулям. Без них путь до сорок восьмого оказался долгим — и полным сосредоточенного молчания, и Девин впервые вполне искренне пожалел об этом. Их план был ужасно сырым, ужасно самонадеянным, и сержант не мог перестать прокручивать в голове все возможные негативные сценарии. Спокойствия никак не добавлял толлбой, шедший за отрядом след в след. От его тяжелых шагов дрожала земля, и это было… Словно ты крыса, а рядом уже гремят чьи-то недружелюбные сапоги. Становилось понятно, почему их так не любили горожане. Недалеко от доков толлбой отстал от них, свернув на параллельную улицу. Его задачей было удостовериться, что никто не наблюдает за складами, а в крайнем случае… Девин постарался не думать о крайнем случае. Тот включал в себя слишком много трупов, ненужных свидетелей и трупов ненужных свидетелей. Старый кирпичный указатель, ставший хорошим ориентиром, с земли казался высоким и изрядно потрепанным. Кое-где зияли дыры отсутствующих кирпичей. Среди потерявших цвет рекламных афиш преобладали неуместно изысканные изгибы Золотой Кошки. Девин усмехнулся, натянул респиратор, глубоко вдохнул отдающий резиной отфильтрованный воздух и дал остальному отряду отмашку. С закрытыми воротами разобрались легко — покрытую ржавыми разводами цепь перекусили кусачками из ремонтного набора, с замком повозился Джереми. Массивная створка отъезжала с едва уловимым скрежетом давно не двигавшихся петель. В образовавшуюся щель первым проскользнул Девин. Снаружи склада плакальщиков не наблюдалось. За Торнтоном на запретную территорию последовали и остальные толлбои, и последний из цепочки прикрыл за собой ворота. Девин старался не упускать из внимания широко открытые складские двери. На краю сознания нервно промелькнуло, что в бесшумности и незаметности их отряд здорово проигрывал одному безымянному парню в черном макинтоше, но толпа плакальщиков на шум не выскочила, так что сержант смирился и направился к контейнерам. Открутив туго идущую крышку на крайнем, он осторожно заглянул внутрь. Китобой не обманул — внутри мягко переливалась ворвань. Девин жестом показал, что все в порядке, и они двинулись дальше. Отряд подобрался ко входу в склад на расстояние броска. Пока парни потрошили связку шашек, Торнтон мимолетно порадовался, что поджигать их — не его задача. Терпения бы не хватило заставить фитиль тлеть, как нужно, а не гореть. Девин, не убирая руки с рукояти пистолета, внимательно следил за полумраком меж нагроможденных внутри склада ящиков. Одну за другой шашки осторожно забрасывали внутрь, в узкие проходы. Предпоследняя оказалась с браком и сразу же выдала густой клуб белого дыма. Не оценивший этого толлбой выматерился вслух, но даже Девин его за это не винил — от едкого дыма резало глаза. Где бы Оливер ни достал эти шашки, делали их не очень-то человеколюбивые люди. Девин вытащил меч из ножен и крепко сжал рукоять — ради нескольких секунд обманчивого спокойствия. Без лука и ходуль он чувствовал себя слишком беззащитно, хотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда — или хотя бы повыше. «На нас держится весь план», — снова напомнил он самому себе. Помогло хреново. Дымило, конечно, здорово — и минуты не прошло, как белая пелена скрыла очертания ящиков, металлической лестницы на второй этаж и даже странного механизма под потолком. Отряд молчаливо ждал, и растерянное, полное боли мычание услышали все. Первый плакальщик вывалился из едкого тумана совсем рядом, запутался в собственных ногах и рухнул на землю. Его пристрелил стоявший слева толлбой, поборовший оцепенение раньше остальных. За первым пошли остальные — дезориентированные, они стонали, слепо отмахивались от людей, не попадая, и Девину стало мерзко на мгновение, когда он обошел согнувшуюся в кашле женщину, схватил ее за спутанные волосы и быстро и глубоко полоснул ножом по горлу. Но толлбои вокруг занимались тем же — медлить не следовало, кто знает, как быстро плакальщики придут в себя. Площадка у входа в склад быстро напиталась гнилой темной кровью. Когда плакальщики закончились, Джереми, брезгливо отряхнув клинок, окликнул Торнтона: — Сколько их было? — толлбой то и дело поглядывал в сторону лениво рассеивающейся мутной дымки внутри склада. — Дюжина? — без особой уверенности ответил Девин. Сослуживец покрутил головой, явно подсчитывая трупы на земле, и желчно произнес: — Если дюжина, то лучше надеяться, что последний задохнулся. Стараясь не присматриваться к лежащим на земле телам, Девин пересчитал сам — да, одиннадцать. Семь мужчин и четыре женщины. — Лучше бы ты ошибся, — в сердцах буркнул он. Джереми прищурился, но Торнтон поднял ладонь, не дав ему нахамить в ответ: — Я проверю склад. Стаскивайте трупы в одно место. Подальше от контейнеров. Толлбой молча кивнул, но глубокая складка между его бровей исчезла. Лезть внутрь склада было не самой умной и безопасной идеей — в конце концов, они столько сил угрохали на то, чтобы до этого не дошло! — но от одной мысли, что они задержатся здесь, среди мертвых плакальщиков, еще хотя бы на десять минут, Девин передернулся. Ему хватило отвратительного ощущения разрезаемой плоти и последовавших за этим звуков, которые он бы предпочел не слышать никогда. Торнтон встал у входа, выжидая, пока выжимавший слезы дым выветрится. Сквозь фильтры респиратора уже пробивался слабый аммиачный душок, но в этом был, пожалуй, как минимум один плюс — наверняка столько плакальщиков (да и само место их обитания) должны были источать непередаваемый смрад, а специфичный химический запах напрочь перебивал все. И к нему хотя бы можно было привыкнуть. Легкий сквозняк оглаживал коротко выстриженный затылок. Пелена спадала быстро, отходила вглубь опадающей пенной волной, и вскоре Девин уже мог разглядеть одну из выгоревших шашек на полу. Ужасно невовремя зачесалась переносица. Толлбой фыркнул, пытаясь сбить зуд, и шагнул внутрь склада. Внутри было сумрачно, освещение сдохло вместе с работниками склада. Пришлось потратить лишний десяток секунд, чтобы глаза свыклись с полутьмой. Девин цепко осмотрелся, размышляя, откуда лучше начать — с верхнего этажа, тонкой полосой протянувшегося вдоль левой стены, или с низа, плотно заставленного ящиками и контейнерами. Какое-то странное крысиное шебуршение в глубине склада привлекло его внимание, и он решительно двинулся на звук, стараясь придерживаться правой стороны. Быть обблеванным затаившимся на втором этаже плакальщиком как-то не особо хотелось. Узкий путь между неровными, незаконченными блоками составленных друг на друга ящиков оказался неожиданно коротким, всего ярдов десять. Оставшаяся часть складского помещения оказалась почти пустой — если не считать небольшого, давно мертвого левиафана, подвешенного над самодельной системой для слива крови. Серые и бурые потеки на шкуре вперемешку, серый отупевший глаз, неровно вспоротое брюхо, подъеденная, наверняка гнилая требуха… Девин скривился и постарался не дышать глубоко — с запахом тухлого китовьего мяса респиратор мог и не справиться. А еще он наконец-то увидел последнего плакальщика. Лежащего с пробитой шеей у ног знакомого китобоя в черном макинтоше. — Вот же блядство, — дернулся толлбой от неожиданности, едва не встав в классическую дуэльную стойку. Негромкое восклицание разлетелось по складу с легким эхом, и китобой испуганно замахал на него руками, а потом приложил палец к фильтру противогаза, недвузначно предлагая заткнуться и не орать. Девин кивнул, стараясь унять подскочивший от неожиданности пульс, и толкнул ненужный уже меч обратно в набедренные ножны. Китобой сделал короткий жест ладонью от себя, словно смахивая что-то в области шеи, и Торнтон несколько мгновений судорожно вспоминал, как это переводится с жестового языка. Сбивало с толку отсутствие артикуляции, Далия всегда очень четко «проговаривала» слова, когда учила его, а тут… Не в противогаз же пялиться, честное слово. Кажется, это было «спасибо» — и, судя по отрывистости движения, крайне злобное «спасибо». Недолго думая, Девин указал на труп и, не утруждаясь сложными емкими жестами, спросил на дактиле: «последний?». Китобой утвердительно качнул головой и отвернулся, стягивая с плеча не замеченный ранее заплечный мешок. Не удержавшись, толлбой подошел поближе, пытаясь понять, что тот собирается делать. Еретик выгребал из деревянного лотка немытую китовью кость, нарезанную кусками размером с кулак. Последний кусочек мозаики в голове Девина с громким щелчком встал на место. Вот почему китобой пришел «возвращать долг», вот откуда он знал и про ворвань в контейнерах, и про плакальщиков внутри! Вот почему ерничал, давил и намекал на Аббатство, когда ему не поверили! Конечно, где еще можно найти столько никому не нужной кости для своих еретических амулетов, как не на черной китобойне? Девина разобрал неожиданный, неуместный, клокочущий в горле смех. Китобой остановился, медленно поднял на него взгляд, и толлбой не удержался — постучал кулаком по виску и быстро добавил дактилем: «выгодно обоим, мог бы просто попросить». От брошенного в него куска кости Девин с легкостью увернулся. Не переставая беззвучно посмеиваться, он сделал шаг назад, звучно хлопнул ладонью по ближайшему контейнеру для ворвани и с беззлобной мстительностью вернул еретику его же совет. «Поторапливайся». Как Девин и предполагал, жест взбесил китобоя до скрипа зубов — второй кусок кости ощутимо врезался толлбою в плечо.