***
Когда Девин добрался до лечебницы китобоя, на улице окончательно стемнело, но духота не ослабла. На горизонте набухла полоска темных, почти черных туч. Поначалу стражник часто и беспокойно оглядывался, но вроде бы на его побег из паба никто не обратил внимания. С каждым шагом по пустынным улицам опасливая тревога заменялась щекочущим нервы слабым азартом и волнением совсем иного толка. В парадной все так же горели тусклые лампы, едва разгонявшие сумрак. Стараясь ступать как можно тише, Торнтон поднялся на последний этаж, к единственной двери, успокаивающе очерченной ярким контуром горящего в квартире света. Сержант внимательно осмотрел широкий косяк, но звонка не нашел, и пару раз ударил по двери кулаком — достаточно громко, как ему показалось. — Открыто! — раздался приглушенный голос Честера. Девин с недоверием нажал на ручку двери. Та поддалась. Несмотря на позднее время, лекарь оказался не один: помимо него в ярко освещенной лечебнице находилось еще двое. На столе в центре комнаты сидел совсем молодой парень — худой и блеклый, с по-юношески длинными ногами, в обтрепанной серой одежде и с закатанным рукавом. Второй стоял рядом, держа парня за плечо — или, кажется, все же вторая. Коротко обрезанные, темные от грязи волосы вводили в заблуждение, но лицо было слишком… гладким. Оба воззрились на толлбоя с нескрываемым, по-детски ярким изумлением. Честер коротко глянул поверх плеча, едва заметно кивнул в приветствии и вернулся к бинтованию узкой руки. Крепко пахло спиртом. — Он вас не тронет, — успокаивающе сообщил китобой. Враждебность во взгляде девушки поубавилась, но она не сдвинулась с места, все еще инстинктивно прикрывая собой раненого. — Не тронешь же? Вопрос был задан из вежливости, но Девин без труда уловил нотку угрожающей прохладцы. Стражник отрицательно покачал головой и отступил ближе к заставленной кухне, освобождая проход. Руки он по-военному демонстративно заложил за спину. Честер, затянув узлы, отошел от стола и потянулся до хруста в спине, отставив в сторону запачканные засохшей кровью ладони. — Еще раз сам будешь менять бинты, Лесли, и лишишься руки, — произнес китобой укоряюще, но как-то без запала. — Я не шучу. — У нас не всегда получается к тебе добраться, — парень осторожно прижал к груди раненую руку и переглянулся с девушкой. Честер шумно фыркнул в ответ: — Напороться на волкодава смотрителей — всегда пожалуйста, а добраться до меня… — Ты ворчишь как старый дед, — голос у девушки оказался сиплый, будто простуженный. Честер молча и очень оскорбленно уткнул кисти в бока, стараясь не испачкать белую рубашку, и мгновенно стал похож на нахохлившегося ворона. Девушка почти что улыбнулась, но осеклась, бросив взгляд на замершего в ярде от них Девина. — Мы пойдем, наверно. Хорошо, что ты еще жив. Она потянула Лесли за здоровую руку, и парочка, не поворачиваясь к толлбою спиной, прошмыгнула к двери. Девин глянул им вслед с невольной беззлобной насмешкой. В этой комнате далеко не он был самым опасным. — Вот кого я уж точно сегодня не ждал, — Честер проскользнул на кухню мимо него с другой стороны, едва не задев плечом — слишком маленькая квартира. Зашумела вода, и сквозь сдержанный бурлящий грохот раздалось невозмутимое: — Но это приятная неожиданность. Выглядишь… не очень-то живым, еще и алкоголем тянет. Что-то случилось? — Нет, знаешь, просто так решил заглянуть, — по привычке съёрничал Девин и осекся. Блядский виски оказался коварнее, чем он ожидал: за языком нужно следить внимательней. Грохот прекратился. Честер вновь прошел мимо, вытирая руки тряпкой в пятнах. — Я польщен, — он широко улыбался, нет, почти скалился, и его темные глаза отчетливо искрились смехом. Толлбой перевел дыхание, крепче сжимая собственное предплечье за спиной, и произнес: — Окей. В сторону шутки. Мне… нужна твоя помощь. — Внимательно тебя слушаю, — подбодрил его Честер, начав неторопливо убираться. Несколько мгновений Торнтон бездумно следил за тем, как тот ходит по квартире, восстанавливая ему одному известный порядок, и неохотно продолжил: — Мне нужно найти одну вещь. Шкатулку, если быть точным. Украденную. Честер остановился посреди движения. — И почему я не удивлен, — пробормотал он риторически, посмотрев на футляр в ладони. — Она всегда получает то, что хочет? Девин сощурился, тщательно обдумывая ответ. Он резко вспомнил, почему подспудно считал идею попросить помощи у китобоя сомнительной. — Ты уже все знаешь, не так ли? — медленно произнес он. Честер ожил, чуть дернув плечом. — Может быть, — невозмутимо бросил он. Девин постарался не выдать своего негодования — по правде сказать, довольно слабого, спасибо виски. — Что поменялось? В прошлую нашу встречу ты не особо хотел ей помогать, да и меня послал. Недвузначно. — Обстоятельства поменялись, — толлбой не стал вдаваться в подробности. — Дай-ка угадаю, — закатил глаза Честер, — в этот раз у нее был вырез на пару дюймов ниже? — А если и да — что с того? — с плохо скрываемым вызовом произнес Девин, скрещивая руки на груди. И ухмыльнулся. — А ведь девчонка была права, звучишь как старый дед. Трезвым он бы точно не стал задирать китобоя. …Наверное. — Ты оскорбил меня до глубины моей черной еретической души, — Честер со стуком поставил на место непрозрачную банку с какой-то жидкостью внутри. — И подожди, ты реально сейчас пытаешься уговорить меня совершить кражу? Ты? Девин задумался. — Хм… Да? — произнес он с долей веселья в голосе. — А тебя, оказывается, еще надо уговаривать? Ты явно прочел письмо, которое мне «вернул», и знаешь о шкатулке. Неужели тебе не интересно, что внутри? Глория так и не призналась. Честер окинул беглым взглядом педантично вылизанную лечебницу и застонал сквозь зубы: — Я планировал украсть ее на Фугу! — он замер и медленно пробормотал: — …Если ее не выкупят раньше. Вот блядь. Наблюдать за сомнениями китобоя было почти забавно: как он хмурился и покусывал губы, как нервно притоптывал носком сапога и легко, на автомате тянул себя за левую мочку уха… Наверно, Девин уставился на него совсем уж в открытую, потому что, пересекшись с толлбоем взглядами, Честер вскинулся. — Ладно! Я передумал. Мы можем сделать это, — уголки тонких губ приподнялись в легкомысленной ухмылке, — сегодня. — Мы? — удивился толлбой. Честер окинул его оценивающим взглядом. — То, что я знаю, у кого шкатулка, не значит, что я знаю, как ее спереть, — пробормотал он в оправдание. — До Фуги еще три недели, и я… Еретик замолчал, не договорив. Похоже, к такой манере разговора стоило начать привыкать, как бы она ни озадачивала Девина. — Тебе бы только другую одежду найти… — протянул Честер в глубокой задумчивости. — Без обид, верзила, стражников там не любят. Девин хотел было предельно вежливо ответить, что другого у него нет, но Честер звонко щелкнул пальцами, явственно озаренный, и ткнул в собеседника указательным. — Жди здесь, у меня есть идея, — и побежал к входной двери, на ходу заматывая ладонь с меткой грязным бинтом, вытащенным из кармана. Остановившись у дверного косяка, еретик через плечо бросил: — Скоро вернусь. Постараюсь. Никуда не уходи. Не успел сержант и слова вставить, как китобой сбежал, хлопнув дверью. Девин медленно вдохнул и выдохнул. Честер был или ужасно самонадеян, или слишком доверчив: Торнтон бы ни за что не оставил кого-то у себя дома в полном одиночестве. Даже кого-то, кому бы доверял. В конце концов, это было просто невежливо. Но китобой все же согласился помочь ему, так что возмущаться ему вслед было бы чистым идиотизмом. Девин неохотно осмотрелся. Без своего болтливого хозяина квартира казалась очень тихой и странно огромной. Он неторопливо приблизился к шкафу, заставленному книгами. Медицинский справочник, анатомический атлас, еще один, что-то из трудов натурфилософов, связанное с — мужчина аккуратно подцепил корешок книги и наполовину выдвинул ее — с психологией и поведением человека, надо же. Книга о травах и их применении толщиной в пару дюймов… Хм, книга рецептов? У матери была похожая, только целее на вид. У самой стенки шкафа притулилось несколько одинаковых на вид тетрадей с потерто-кожаными обложками. Помедлив в раздумьях, Торнтон наобум вытянул одну из них и открыл на случайной странице. «21 день месяца льда. Сегодня зашивал Гранта. Все еще мудак. Судя по пулевому (левое плечо, со спины, крупные сосуды не задеты), не я один так считаю», — прочел он и тут же, от греха, вернул тетрадь на место. Написано было чуть мельчащим раскосым почерком Честера. Быть пойманным за чтением чужих заметок — медицинских журналов ли, личных дневников, чем бы тетради на самом деле ни были, — не особенно хотелось. На полке выше книг стояли те самые плотно закрытые банки темного стекла. Стражник прищурился, мысленно считая. Лауданум был относительно дешевым лекарством, но нет-нет да пробивало на любопытство: как Честер смог найти столько в карантинной зоне? Хотя учитывая, чем он на самом деле занимался… Девин бросил взгляд в сторону тканевой перегородки. А чем он действительно занимается? Это было опасное любопытство. В конце концов, Честер был в первую очередь китобоем. Все вокруг — лечебница, книги по медицине и психологии, прикормленные беспризорники, — наверняка было не больше чем ширмой, удобным прикрытием, чтобы следить за людьми и собирать информацию. Девин задумчиво потер сломанную переносицу, не отрывая опустевшего взгляда от серебристого вензеля на научном труде по психологии. Глянул на входную дверь. В конце концов, он же не собирается прождать все время до возвращения Честера на ногах. Где-то у китобоя должен быть хоть один, мать его, стул. К темной перегородке толлбой приближался уверенным сдержанным шагом. Отодвинув ее в сторону — так, чтобы едва можно было протиснуться боком, — он заглянул в святая святых. Комнатка — если ее можно было так назвать — оказалась невозможно маленькой, но зато с двустворчатым окном, сейчас приоткрытым. В ней едва помещались неширокая одноместная кровать, стул и письменный стол, заваленным всем, чем угодно, только не письменными принадлежностями. На постели, неряшливо накрытой темно-зеленым тканым покрывалом, лежали знакомые ремни с подсумками и черный китобойский макинтош. Маска нашлась на подоконнике, специально или случайно спрятанная под плотными крагами. Внимание Девина привлек широкий кожаный наруч, разложенный на столе. К нему неизвестный мастер приделал компактный механизм, больше всего напоминавший однозарядный арбалет. Рядом вперемешку лежали болты — от привычных, металлических, с остро заточенными концами, до странных небольших шприцов с короткими иглами. Внутри некоторых клубилось что-то зеленоватое, часть была пуста. Толлбой не рискнул касаться арбалета, но внимательно изучил его внешне. Похоже, спусковой механизм был завязан на движение кистью, но на какое именно, оставалось только гадать. Рядом с наручем лежала открытая на середине тетрадь, заложенная авторучкой — точь-в-точь копия тех, в шкафу, — а с другой стороны стояла пустая кружка с темными кофейными кольцами и тарелка с хлебными крошками. В глубине комнаты у ножки стола высилась еще одна стопка книг — как минимум половина от того, что стояло на полках в зале. Из любопытства Девин присел рядом, чтобы посмотреть обложки у верхних трех. Яды и противоядия, кодекс чести — это старье не попадалось Девину с академии, наверно, — и, неожиданно, дешевая фривольная книжка с эротическими гравюрами. Едва не фыркая от смеха, толлбой быстро пролистал ее, особо не приглядываясь к страстно сплетавшимся нарисованным телам, и с удивлением заметил на форзаце чью-то небрежную подпись. Торнтон покачал головой, возвращая книги в первозданное состояние. Стоило ли удивляться. Он поднялся на ноги и еще раз осмотрелся. У него было ни малейшего понятия о том, когда Честер вернется — и чем можно занять себя в это время. Взгляд зацепился за белое пятно раскрытой тетради. «Нет», — подумал Девин слабо, замерев в сомнении. Медленно смочил пересохшие губы кончиком языка, зачем-то вслушиваясь в тишину. Китобой, значит, имел наглость без спросу лезть в его дела, а он?.. Когда входная дверь скрипнула, оповещая о том, что хозяин квартиры вернулся, Девин с трудом оторвался от страниц. — Эй, ты же не ушел, пока меня не было? — напряженно-беззаботный голос Честера и его уверенные танцующие шаги наполнили затихшую квартиру. Девин отозвался: — Нет, конечно. — Ага! — ухмыляющийся Честер появился из-за ширмы. — Все-таки ничто человеческое тебе не чуж… до… Его голос затих, а черные брови изумленно приподнялись. Толлбой сел, оправляя зеленое покрывало, и демонстративно вернул в стопку на полу тяжелую книгу про яды. Написано было удивительно емко, даже сухо, но любопытно — стражник так и не смог заснуть, хотя хотел. Он постарался не усмехаться слишком уж широко. — Если ты читал все это время, то можешь гордиться титулом «самый скучный человек, находившийся на этой кровати», — нашелся еретик и кинул ему на колени свернутую узлом одежду. — Переодевайся. Еще кожанку нашел, она в операционной. Девин с трудом развернул узел. Мятые черные брюки, застиранная мягкая рубашка и широкий пояс под кожу. Обычные, обыденные вещи — но удивительно чистые, будто только что снятые с веревки. — Надеюсь, ты их не украл, — с сомнением пробормотал Девин, откладывая в сторону и их, и принялся за сложную шнуровку высоких берцев. Когда он выпрямился, то встретился взглядом с Честером, все еще стоявшим у ширмы. Вопросительно посмотрев на него, Торнтон встал с постели, вытягивая из-под пояса заправленную форменную рубашку. Он начал неторопливо расстегивать пуговицы с горла, но китобой так и не сдвинулся с места. Он не то чтобы пялился — скорее, был захвачен какой-то мыслью в неудачный момент, из-за которой его удивительно живой взгляд, направленный на Девина — или сквозь него — затуманился и рассредоточился. И даже если нет… Его внимание не было неприятным. Да, оно было неожиданным, невежливым, беззастенчивым и в какой-то степени даже пошлым, но не неприятным. В конце концов, Честер был весьма красивым, как и все морлийцы — Девину нравились его черты. Расстегнув пуговицы до середины груди, толлбой откашлялся. — Тебе разве не надо подготовиться, или что там делают китобои перед миссией? — спросил он с откровенным намеком. Честер очнулся — удивительно было замечать эти маленькие, едва заметные изменения в выражении его лица — окинул фигуру стражника осмысленным взглядом и тут же скрылся за ширмой. — Свои вещи кинь, куда хочешь, все равно вернемся сюда, — уведомил он очевидно невпопад и тихонько добавил: — Да что я там не видел… Торнтон беззвучно рассмеялся: тон китобоя совсем не соответствовал его словам. Это льстило самолюбию… совсем чуть-чуть. Тишину наполнил скрип половиц, сопровождающий звуки чужих шагов, и деревянный шелест выдвигаемых ящиков. — Самое время ввести меня в курс дела, тебе не кажется? — Торнтон скинул с плеч рубашку, сложил ее и, не найдя другого места, уместил в изножье кровати. Туда же легли брюки. За ширмой можно было различить тихий звон стекла. — Ввести… в курс дела, да, — отозвался еретик. Отстраненно, но заметно повеселевши. — Если коротко — шкатулку я нашел чудом, не иначе. Не знаю, на что надеялась Уотберри, поручая поиски тебе. Стоило ворам выйти на Рынок, шкатулку и все остальное мгновенно выкупил некто Ивор Мортон. Как нетрудно догадаться — скупщик краденого, довольно известный в определенных кругах, — парень хмыкнул. — Не самый крупный в городе, но достаточно влиятельный. Официально он на законных основаниях владеет одним паршивым пабом к северу от Рынка. Неофициально… Честер замолк. Девин застегнул брюки, оказавшиеся вполне впору, и присел на одно колено, чтобы привычно затянуть шнуровку берцев обратно. Штанины неплохо скрывали их неуловимо военный вид. — Это довольно сложно объяснить, — в голосе китобоя слышалось неподдельное изумление своей неуспешности. — Дело в пабе. И немного в Мортоне тоже. Даже я не рискну как-то с ним… — Вступать в открытую конфронтацию? — на автомате подсказал стражник, возясь с пуговицами рубашки — она слегка жала в плечах. — Вот это прозвучало реально неприлично, — заулыбался еретик. — Да, сраться с ним я бы не хотел. Нет, я переживу, все-таки лекарей действительно мало. Но его паб считается ничейным местечком. Мортон много сил потратил, чтобы банды уяснили, что на своей территории он склок не потерпит. Любой выпад в его сторону — это… заявление. Неуважение сложившихся традиций. Рискуешь нарваться не на какого-то перекупщика, прячущегося за спинами наемной охраны, а на гнев всей бандитской части Дануолла. Не знаю, как ты, верзила, а я бы не хотел Слэкджову или Лиззи дорогу переходить. Девин сдался: верхние пуговицы никак не хотели застегиваться, пришлось оставить все, как есть. Плюнув, он закатал короткие рукава, обнажая предплечья, и застегнул пояс поверх рубашки. Приладив к бедру ножны с мечом, Торнтон вышел из-за ширмы. Честер в задумчивости проверял на свет небольшой пузырек, наполненный бесцветной жидкостью. Он тоже успел переодеться (и заново крепко замотать левую ладонь, скрывая метку Чужого), и Торнтон совсем не был готов увидеть его в узких кожаных штанах. И в рубашке с оторванными рукавами в сочетании с жилетом, тоже черным и кожаным, которые открывали все его татуировки. Змей на правой руке, оказывается, шел дальше, до самого плеча, и край рисунка темнел в вырезе. Бросив взгляд на Девина, Честер чуть не выронил пузырек из пальцев, но чудом успел его поймать. Торопливо засунув его в знакомый лекарский подсумок, китобой выпрямился, прочистил горло и неожиданно спросил: — Ты высоты не боишься? — Тебе напомнить, что я вообще-то толлбой? — съехидничал Девин, по привычке заложив руки за спину. Честер щелкнул пальцами и неодобрительно ткнул в сторону Торнтона. — Никаких этих твоих я-на-службе поз! Нас спалят в первые же минуты. Расслабься. Представь, что мы, — он замялся, — например, друзья, которые пошли вместе выпить. Девин под его хмурым взглядом медленно расслабил плечи, ссутулился и сунул руки в карманы брюк. Честер кивнул: — Да, теперь ты реально напоминаешь кого-то, кому просто жизненно необходимо выпить, — он подхватил с операционного стола две кожаные куртки и кинул одну из них стражнику. Тот поймал и недоуменно уставился на китобоя. — Наверху ветер. Сильнее, чем ты думаешь. Лишним не будет, — китобой накинул свою куртку на плечи, подошел к двери и щелкнул замком. — Наверху? — понятнее не становилось. Зачем он закрыл дверь? Честер обернулся. — Сократим дорогу до паба… по крышам. И китобой хитро улыбнулся.***
Пока Честер возился с замком на двери китобойского убежища, внутрь которого они попали через окно мансарды, Девин размышлял. Перенос, как называл его еретик, оказался на деле не такой уж и захватывающей штукой. Перед тем, как переместиться, Честер всегда крепко хватал Торнтона за предплечье, потом появлялось странное ощущение ветра, дующего со всех сторон разом, Девин невольно прикрывал глаза — потому что ветер резал, шумел в ушах так сильно, что остальные звуки стирались, — а когда толлбой поднимал веки, они оказывались на другой стороне улицы. И… все. А, в первый раз Честер удивленно пробормотал что-то про то, что стражник «не слишком-то тяжелый для такого верзилы». Девин не особо понял его, но не стал переспрашивать. И наверху действительно оказалось ветрено, и хотя поначалу ветер ощущался приятным и освежающим, уже через пару минут Торнтон признал, что без кожанки было бы весьма некомфортно. Таким образом они переместились несколько десятков раз, сделав посреди пути только одну короткую передышку, во время которой китобой щедро хлебнул неизвестного ярко-синего эликсира из узкой склянки. Потом было еще несколько потрепанных и загаженных птицами крыш, мансарда с широким окном, которое Честер открыл с помощью валявшейся рядом металлической пластинки, и неосвещенное помещение, в котором среди разнообразного хлама с трудом угадывалась запыленная кровать и удивительно крепкий на вид шкафчик Девину по грудь. Когда еретик открыл его, бормоча что-то про ключи, стражник поразился арсеналу, который китобои предусмотрительно там спрятали. Разнообразные патроны, связки болтов, гранаты, мины, целая двуцветная батарея колб с эликсирами, небольшой запас долгохранящихся консервов и даже одинокий моток бинтов. — Кто, блядь, так хранит бинты, — шепотом выругался Честер, не найдя ключей, и закрыл дверцы, выпрямляясь. Пошарив в подсумке, он вытянул пару отмычек. «То есть замки вскрывать он все-таки умеет, — с облегчением подумал Девин, стягивая плотную куртку и наслаждаясь тем, как без нее кажется одновременно прохладно-легко и тепло из-за духоты. — Хоть какой-то стереотип в итоге оправдался». Негромкий голос Честера, вставшего на колено у единственного выхода, отвлек его от мыслей. — Я захлопну дверь, когда мы будем уходить, так что внутрь ты попасть не сможешь, — замок щелкнул. — Если что-то случится и придется разделиться — встречаемся здесь, на лестнице. Китобой встал на ноги, пряча отмычки, и утер пот со лба. Он скинул с плеч куртку, обмахиваясь полами, скептически нахмурился и пробормотал: — Нет, спрячем поближе. Девин не спорил. Перекинув куртку на плечо, он ожидающе уставился на Честера. — Есть что-то неуловимо соблазнительное в том, что ты все еще не начал возмущаться и спорить со мной, — удивленно заметил китобой, толкая дверь и жестом приглашая стражника последовать за ним. Они спустились вниз по узкой темной лестнице и вышли на улицу. Почти полная луна светила удивительно ярко. Близость Рынка здесь ощущалась особо сильно: невысокие здания, потрепанные, часто обклеенные листовками и объявлениями, слой высохшей до трещин грязи и мусора поверх брусчатки, писк крыс, мелькавших у стен, и запах. Не то чтобы сильный, но… липкий и отпечатывающийся в памяти. Кисловатый. Так пахла бедность. После заката к Рынку стража старалась не соваться, даже небольшими группами, так что Девину было в какой-то степени любопытно, что поменялось с того времени, когда они с матерью снимали комнату на окраине района. Он осматривался, заодно запоминая дорогу, но ночью особо нечего было разглядывать. Самое интересное происходило совсем рядом. Ненавязчиво показывавший дорогу китобой менялся на ходу: походка, темп шагов, возросшая резкость ранее плавных движений. Парень на ходу повел плечами, разминаясь, распустил волосы, собирая их заново в небрежный высокий хвост, и, затянув узел, расплылся в короткой, мельком замеченной ухмылке — Девин назвал бы ее… опасной. — Что-нибудь еще расскажешь перед тем, как мы начнем? — спросил толлбой, не в силах молча наблюдать за таинственными метаморфозами. Честер легко пожал плечами: — План паба в целом известен. Два этажа. Нижний для обычных посетителей — общий зал с баром и пять или шесть комнат, в которых можно уединиться. Верхний принадлежит Ивору, но просто так охрана туда не пустит. Только тех, кого одобрит хозяин. И охранников много, лучше не привлекать их внимание, — он почему-то потер ребра. — Злые они… и резкие, как быки. — Знаешь, что на втором этаже? — Девин старался идти вровень с ним и не обгонять. — Конечно, — фыркнул Честер, зачем-то расстегивая кожаный жилет. — У лестницы — что-то типа небольшой гостиной, там Ивор обычно оставляет особых клиентов помариноваться. Рядом его кабинет и спальня, они смежные и соединены потайной дверью. Еще есть оружейная… — Оружейная? — переспросил Торнтон. Ему показалось, что он ослышался, но Честер кивнул: — Ага. Мортон… Как бы это помягче сказать… Корчит из себя аристократа. Мажордом, личный повар, кровать с балдахином, безвкусные картины, коллекция оружия… — И при этом он торгует краденым, — повторил Девин. Прищурился: — А откуда ты знаешь про кровать? — У всех аристократов есть кровать с балдахином, нет? — изобразил непонимание Честер, но по голосу было слышно, что он едва сдерживал улыбку. — Тебе лучше знать, а, любовничек? От тычка в бок он увернулся, посмеиваясь. — Пока план такой. Зайдем туда, как посетители. Разведаем местность. Может, Ивор сегодня ночует не у себя — тогда нам повезло. Если нет — я как-нибудь проберусь наверх и усыплю его, чтобы у нас было время пошариться. Обычно он параноит и держит все окна закрытыми, но сегодня сдохнуть можно с закрытыми окнами, так что хотя бы одно должно быть открыто. Я знаю пока только то, что у него в кабинете стоит сейф и что все более ли менее ценные вещи он хранит в нем. А шкатулка ему чем-то очень приглянулась. Они завернули в узкий полутемный переулок, и из-под ног с громким писком разбежалась кучка крыс. — Обожаю работать без плана, — выдохнул Торнтон. — А код от сейфа? — Ты умный, что-нибудь придумаешь своими стражницкими мозгами. Не зря ж я тебя в это впутал, — Честер отобрал у Девина его куртку и наклонился, чтобы спрятать обе в щель между стеной и какими-то ящиками, поставленными друг на друга. Толлбой тут же отвел взгляд в сторону — кожаные штаны Честера оказались очень, очень узкими, и даже просто смотреть в его сторону ощущалось как что-то неприличное. Китобой выпрямился, отряхнул руки и очень к месту заметил: — Ладно, тут недалеко осталось, — он поправил бинт на ладони и неожиданно серьезно глянул на стражника. — Я знаю, что ты мне не очень-то доверяешь. Но сейчас мы на одной стороне. Пожалуйста, не играй против меня. Девин засунул руки в карманы. — Я без тебя не справлюсь, — буркнул он неохотно, пытаясь не обращать внимания на крутившую желудок необъяснимую тревогу. — Так что сделаю все, что в моих силах. — Чтобы не подставить меня? — Честер потянулся к нему и крепко хлопнул по плечу. Мелькнула его улыбка — задорная, мальчишеская. — Чтобы не подставить тебя, — согласно вздохнул стражник; он хотел сказать «чтобы мы оба остались в живых». Честер кивнул и развернулся. Они выбрались на широкую улицу с глубокими колеями от повозок в грязи. Тонкая раньше линия туч на горизонте расширилась, мрачно подползая все ближе. Улица заворачивала вправо, и на повороте громоздилось неоправданно широкое двухэтажное здание. Девин сразу понял, что именно к нему направляется Честер. Вход в здание был один — тяжелая деревянная дверь с двумя низкими ступенями; все окна первого этажа оказались забиты, а второго — настежь открыты, бликуя в темноте чистым стеклом. Внимание Девина привлекла вентиляционная труба, выдававшаяся из стены как раз чуть ниже второго этажа. С такой даже ему было бы несложно забраться внутрь комнат. Он переглянулся с китобоем, и тот легкомысленно произнес: — Постарайся не откровенничать особо. И не удивляйся слишком заметно. Кое-где придется мне подыграть. Они приблизились к закрытой двери, вблизи выглядящей еще более внушительной и изрезанной. Честер обогнал Девина, в одно движение взлетел по ступеням и врезал по поверхности кулаком. Молчание. Еретик стукнул еще раз, ругнувшись, добавил ногой. Девин замер за его плечом, молчаливо ожидая результата и подумывая предложить свою помощь. Еще десять секунд спустя дверь открылась, выпуская на улицу яркий свет и густой шум чужих голосов. На них с подозрением смотрели двое мордоворотов — толлбой при всем желании не мог подобрать более точного слова. Коротко бритые, тяжелые; у одного нос бугрился переломами, а у второго все лицо было в глубоких, плохо заживших шрамах. Оба возвышались над Честером — а значит, практически не уступали в росте Торнтону. Тот, что со сломанным носом, процедил: — Чего надо? Честер забавным медленным жестом наклонил голову на бок. Сержант не видел его лица, но шрамированный торопливо ткнул товарища кулаком в плечо. — Это же лекарь, ты чего? Татухи не видишь? — Лекарь он или нет — мне похеру, — бросил первый, скрещивая руки на груди. — Тот самый, который… — шрамированный наклонился ближе ко второму охраннику, пробормотав окончание фразы едва слышно. Перебитый Нос выслушал его и нехотя переспросил: — Который Слэкджову руку зашил? — Живот, — Честер тряхнул хвостом, явно закатывая глаза. — Я зашил ему живот. Подумай еще раз — ты точно хочешь портить отношения с единственным человеком в западном Дануолле, который, если что, может вытащить тебя с того света? Шрамированный сделал шаг назад, пропуская, но второй охранник упорствовал. Не сдвинувшись с места, он исподлобья глянул на Девина. — А этот? — Этот — со мной, — тон у китобоя заметно похолодел. Лекарю явно не нравилось, что его все еще не пропустили. Мордоворот несколько секунд буравил взглядом Торнтона — сохранять равнодушное выражение лица под этим напором оказалось непросто, — но, в конце концов, сдался и тоже отступил. — Сам понимаешь, — второй охранник несколько заискивающе обратился к Честеру. — Всякие пытаются… — Не мои проблемы, — Честер прошел мимо них в полутемный коридор навстречу душному теплу и шуму, и Девин последовал за ним, стараясь не отставать — и не пялиться на узор на открытых плечах. В темноте улиц это было проще игнорировать… Лестница, о которой говорил Честер, находилась прямо напротив входа. С протертым лаком на ступенях, обманчиво доступная и издевательски пустынная: ни охраны рядом, ни каких-то заграждений… Вверху горел свет. «Почему короткий путь всегда самый сложный?» — устало подумал Девин. И вздрогнул, когда ему на плечо, останавливая, тяжело упала чужая ладонь. Мужчина обернулся и оказался лицом к лицу с Перебитым Носом. — Нож. Оставь, — процедил тот, демонстрируя выбитый зуб, и кивнул в сторону длинного стола справа, заваленного разнообразным оружием: от тесаков и коротких багров до пистолетов разной степени паршивости. Девин опустил ладонь на рукоять короткого клинка… медленно вытащил его из ножен и кинул к остальным. Охранник демонстративно разжал руку и отвернулся, окончательно потеряв к нему интерес. Честер, замерший в ярде, коротко кивнул, ободряюще улыбаясь уголками губ. «Не заберу клинок — капитан шкуру снимет за потерю личного оружия», — подумал толлбой с мысленным невеселым смешком. В зал они вошли плечом к плечу. На первый взгляд, это был обычный паб, заполненный к ночи пьяными, перекрикивающими друг друга людьми. Девин с высоты своего роста разглядел и барную стойку на час от них, и видневшийся с другой стороны зала темный проем. Наверняка это были те самые комнаты, о которых говорил китобой. Догадку Торнтона подтвердил кто-то из Шляпников, увлекаемый в проем полураздетой проституткой. Честер не соврал: в зале действительно можно было заметить членов самых разнообразных дануоллских банд, но никто не обращал на соседей внимания. В углу вокруг карточного стола собралась компания парней из банды Слэкджова, резавшаяся в покер. К барной стойке пробиралась парочка Мертвых Угрей: их кожаные жилеты черным пятном скользили через пестроту посетителей. Черные кожаные жилеты. Голые руки, расцвеченные темными линиями татуировок. Девин посмотрел на Честера совсем иначе. Пока они безуспешно искали в заполненной комнате свободный столик, стражник лихорадочно думал. «Совпадение это или нет? Из банды Страйд не выйдешь просто так, только вперед ногами… Как, впрочем, и из любой другой. Значит ли это, что у китобоев свои люди буквально везде, или Честер как-то умудрился сменить сторону и не умереть? Или это просто еще одна маскировка?» Когда они проходили мимо стола, за которым сидело еще трое Угрей, одна из них, худая и короткостриженая, неожиданно вскочила на ноги, для устойчивости уперевшись ладонями в стол. — Ба, кого я вижу? Честер! — ее резкий громкий голос едва можно было разобрать в царившем в зале шуме. Девица, покачнувшись, протянула к ним ладонь, жестом приглашая присоединиться. — Мест немного, но для тебя лишнее найдем! Она прищурилась, заметив Девина. — А кто это с тобой? — взгляд у нее был мутноватый, но неожиданно жесткий. Честер коротко глянул назад, на стражника, и закинул руку ему на плечо, подтаскивая ближе к себе. Он откинул с щеки выбившуюся прядь странным, излишним жестом, захватив ее всеми пальцами… Это было что-то на жестовом? «Извини»? — А ты как думаешь, Кри-кри? — китобой, повысив голос, улыбнулся девице дружелюбно, даже заигрывающе, но улыбка совсем не затронула темных глаз. Угорь нахмурилась на прозвище, но все же добросовестно осмотрела Торнтона с ног до головы, а потом в озарении хлопнула ладонями по столу. — А-а-а, — протянула она и непотребно подмигнула им обоим, — как всегда не размениваешься на мелочи, да? За столом грянул неровный пьяный хохот, но Девин враз ощутил, что градус враждебности к нему поубавился. Что бы ни имел в виду Честер. — Давай, садись, — Угорь похлопала рядом, указывая на один из пустующих стульев. Честер мягко потащил толлбоя за собой, не убирая руки с плеча, а потом подтолкнул, намекая сесть. «А ты?» — едва не спросил вслух мужчина, тем не менее подчинившись его молчаливому приказу. Стоило ему усесться, как он мгновенно получил ответ. Китобой, ничуть не смущаясь зрителей, оседлал его колени, тесно притеревшись боком и бессовестно обняв его за плечи для устойчивости. Пальцы на короткое мгновение сжались крепче, словно удерживая от возможной резкой реакции. До Девина наконец-то дошло, к какому выводу пришла Угорь, и видит Чужой — лучше бы не доходило. От чего-то среднего между удушающим, яростным возмущением и удушающим же смущением явственно заалело лицо, и сержант молча понадеялся, что никто не обратит внимания. Как же. Вес китобоя на коленях почти не причинял неудобств, пока парень не начинал ерзать. Темноволосый висок теперь маячил перед глазами, и Девин, не сдерживаясь, фыркнул от щекотных касаний непослушных волос. Он откинул голову в сторону и, вспомнив просьбу Честера подыграть ему, осторожно опустил ладонь на обтянутое кожаными брюками бедро. Тут же, устыдившись, сдвинул выше, попал пальцами под жилет, прижал ткань рубашки к горячей коже и едва не выругался. Отнимать руку было поздно. Честер повернул к нему лицо, усмехнувшись с одобрением — их разделяли гребанные дюймы, — и неслышно шепнул: «Смелее». Девин заметил, что на левом виске у него почти у края волос пряталась маленькая темная точка родинки, а радужки глаз действительно отдавали тусклой зеленью — с яркими светлыми искрами у зрачка. — Эй, Честер, можно неприличный вопрос по старой дружбе? — гоготнула девица, отвлекая их друг от друга. — А кто кого? Китобой поерзал, и Девин крепче сжал его бок под прикрытием жилета. — Как будто ты не знаешь, Эрика, — тон у Честера остался благодушно-насмешливым. Еретик потянулся к поясным сумкам и кинул на стол пару десяток. — Принеси лучше чего выпить. Я несколько… занят, как видишь. Он едва ощутимо погладил Торнтона по затылку, ероша короткие волосы, и от этого у сержанта мурашки побежали вдоль позвоночника. Невовремя вспомнился совершенно неприличный вид в переулке. Очень невовремя. Девин почти панически начал воскрешать воспоминания о мертвых телах, плакальщиках и омерзительной тишине Радшора. Эрика фыркнула, наконец, рухнув обратно, и толкнула сидевшего рядом Угря, забитого татуировками по шею. — Наши задерживаются что-то, иди проверь их, — она откашлялась и пододвинула к нему монеты. — И возьми заодно Честеру и его ебырю что-нибудь покрепче. Китобой фыркнул с издевательской укоризной, но Эрика даже не заметила. Угорь, к которому она обращалась, покачал головой, но без спора поднялся с места. Они остались за столом вчетвером. — Манеры, как всегда, на высоте, — извиняющимся тоном пробормотал Честер, наклонившись ближе и снова легонько поглаживая по волосам. Девин пожевал нижнюю губу, но промолчал — чего еще ожидать от необразованных бандитов. Он откинулся на жесткую спинку стула, и китобой не задумываясь сдвинулся тоже, растягиваясь на стражнике с максимальным удобством. Снова прижимаясь вплотную. Сквозь тонкую рубашку Торнтон чувствовал все заломы на грубом материале жилета — вместе с одуряющим жаром прижатой вплотную кожи. Эрика оперлась на стол, придвигаясь ближе к ним. — Ну так что, Угорь, чего нового в жизни? Кроме нового члена, конечно, — она грубо засмеялась собственной шутке. — У нас полный тухляк, ни заказов, ни развлечений. Ундина скучает по чистой воде. — У меня тоже затишье. Все клиенты умирают по пути, видимо, — Честер легко и непринужденно включился в разговор, с удивительным хладнокровием игнорируя все те оскорбительные выпады, которые собеседница позволяла себе вворачивать. Видимо, для Мертвых Угрей это было в границах нормального — вот так открыто и бесцеремонно выставлять на свет чужие предпочтения. Хотя, если подумать, это не слишком отличалось от раутов с Глорией: высшее общество сплетничало с той же самоотдачей, только в лицо никогда ничего не говорило, а грубые слова заменяло эвфемизмами, паузами и придыханиями. Что, в общем-то, не делало сплетни хоть немного менее пошлыми. «Ох, говорят, что лорд Блейксли любит, чтобы его жена по вечерам облачалась в костюм слуги. Нет, не служанки, а слуги, можешь себе поверить? Какое непотребство!» «А лорд и леди Уотберри? Я слышал, у них дома целая коллекция плетей, а из поместья недавно уволили садовника — за то, что подглядывал! Вот недоумок, это же надо — попасться… Может, отказался принять участие?» «Ох, а последнюю новость слышала? Леди Эвенри видели в Кошке в компании куртизанок! Была бы она замужем — сказала бы, что леди готовит мужу несомненно приятный сюрприз на круглую дату, но она же вдова!» Не менее отвратительно слышать. Китобой снова сдвинулся, и Девин с усилием вернулся к настоящему: от недосыпа тупо тянуло в сон, а десятки голосов, вразнобой звучавших вокруг, сбивали концентрацию под ноль. Тот Угорь, которого посылали за выпивкой, вернулся быстро — вместе с замеченной ранее парочкой, худощавым высоким парнем и крепкой накачанной дамочкой. Заметив, что стульев теперь на один меньше, парень пожал плечами и без раздумий приземлился на колени к спутнице, копируя позу Честера. Та молча закатила глаза в ответ на его независимое выражение лица, но положила ладонь Угрю на загривок, предупреждающе сжав. Странно (странно ли?), но он, похоже, не был против такого обращения. — Может, вернешься обратно к нашим? По тебе многие скучают. Никто еще не трахался так… с душой, — Эрика вздохнула перед тем, как глотнуть из принесенного стакана. Честер тоже пригубил свою порцию и даже в лице не изменился, хотя в стойком, душном сочетании всевозможных запахов толлбой легко уловил крепкий спиртуозный душок — в его бокале был далеко не эль и не вино. — Ни за какой секс мне не будут платить столько, сколько я получаю в свободном плавании, — легко ответил китобой, покачивая зажатым в пальцах стаканом. — Без обид, Кри-кри, но лечить выгоднее. — Как всегда, в первую очередь думаешь о выгоде, — шутливо пробасил татуированный Угорь. — Кое-кто не меняется, да? — Помнишь, как ты отказывался помогать новичкам с морской болезнью, когда Ундина выходила в шторм? — мускулистая бандитка наклонилась ближе к столу, придерживая Угря на ее коленях за плечо. Честер закатил глаза. — Один раз… — пробормотал он. Эрика отставила стакан в сторону и потянулась, откидываясь на спинку и демонстрируя бицепсы и шрам от кислоты на левом локте. — А не стоило им лезть в его каюту, когда за пять ярдов слышно, чем он занят, — хмыкнула она, скрестив руки за головой. — А точнее, что им кто-то занят. Я б тоже нахер послала, проблюются пару раз и притерпятся. В принципе, к грубости Мертвых Угрей можно было привыкнуть. Бандиты продолжили перекидываться с лекарем фразами, вспоминая общее прошлое — в основном почему-то связанное с сексом, неловкими ситуациями и пьянками, а чаще — всем сразу, — а Девин, скользя незаинтересованным взглядом по людям вокруг, неожиданно понял, что уже какое-то время на полном автомате медленно поглаживает теплый напряженный бок. Честер продолжал прижиматься к нему, старательно сохраняя неподвижность, и это было… в какой-то степени приятно. Не то, что его обнимал убийца и бывший Мертвый Угорь, а сам факт объятий, довольно сдержанных и уважительных. Дистантных. Честер не испытывал неловкости из-за того, кого он обнимал, и делал это не только по необходимости — в этих двух вещах Торнтон почему-то был уверен… и обе они вызывали реакцию, в природе которой Девин до конца не хотел разбираться. Точно не сейчас. Честер неожиданно обернулся к нему и, стрельнув глазами, порывисто придвинулся ближе. Стражник не успел среагировать, но китобой всего лишь прижался к нему, чтобы негромко сообщить на ухо: — Есть идея. Жди. Парень оставил свой стакан рядом с нетронутым Девиновым и легко соскользнул с его колен. Угри продолжили смеяться над чем-то, не обратив внимания на исчезновение одного из собеседников. Только Эрика с недоумением обернулась, ища Честера в толпе, и когда она снова выпрямилась, едко-разочарованное выражение ее лица Девину необъяснимо не понравилось. Стражник потянулся к своему стакану, чтобы хоть чем-то занять руки — он и не понимал, как хорошо до этого Честер отвлекал все внимание на себя. Люди входили и выходили из зала, и пока сержант не заметил ни одного посетителя, принадлежность которого к какой-либо дануоллской группировке нельзя было бы угадать по внешнему виду. Ивор должен был отличаться от остальных — если он действительно «корчит из себя аристократа», как сказал китобой, то он будет так же заметен, как павлин в курятнике. И все же, Чужой бы побрал этих орущих бандитов… — Тебе п‘везет, парень, если Честер д‘гов‘рится, — Эрика несильно толкнула Торнтона под столом, привлекая внимание. Девин вопросительно изогнул бровь, опуская нетронутый стакан обратно. Девица вздохнула, катая свой бокал, давно пустой, меж ладонями. — А он д‘гов‘рится. Мог бы и меня п‘просить, я б н‘тк‘зала. Опьянев, она начала говорить совсем невнятно, глотая звуки. Все еще не понимая, о чем речь, Девин обернулся, ища в толпе посетителей китобоя. Честер, заложив пальцы за пояс брюк, бессовестно флиртовал с проститутками, занявшими стойку у стены. Те выглядели заинтересованными его речами и даже очарованными. Зрелище толлбою не понравилось, и он отвернулся, крепче сжимая пальцы. — Ого, — Угорь смотрела на него с пьяным, рассеянным удивлением. — С‘всем не любишь девочек? — Я не… — на автомате попытался оправдаться Девин и заткнулся. «Я не что?» — досадливо подумал он. Эрика уронила голову на вовремя подставленные руки. — Н‘угадала? Б‘з разницы? — Девин отрицательно мотнул головой, снова краснея. — А, Честер для т‘бя это… как его, блядь… Ис-клю-чение, — последнее слово она произнесла тщательно, по слогам. И вздохнула: — Н‘чего, он мн‘го для кого им становится. Н‘ты первый, н‘ты п‘следний… Угорь окончательно улеглась на столешницу, уткнувшись в сгиб локтя. — Н‘верно, — стражник едва расслышал ее голос. Остальные Угри яростно о чем-то спорили, не обращая на них внимание; кажется, речь шла о проигранной карточной игре и взимании долгов, но в такой мешанине звуков толлбой мог только догадываться. Злясь на себя, Торнтон усилием привел мысли в хоть какой-то порядок. Они пришли за информацией о Мортоне. И за шкатулкой. Бездна, Девин совсем бесполезен — только и может, что «отвлекать» внимание Угрей, пока китобой Чужой знает о чем общается с куртизанками. Не снимает же он одну из них исключительно для легенды? Не снимает же?.. К некоторым вещам Девин определенно не готов даже ради поддержания чужой репутации. — Мне сказали, что я ужасен, — раздавшийся рядом голос китобоя заставил Торнтона вздрогнуть. Эрика с трудом подняла голову. — Н‘жели т‘бе ‘тказали? — спросила она едва ли разборчиво с совершенно отупелым выражением лица. Честер пожал плечами: — Какую бы цену я не предлагал, все отказывались, стоило сказать, что нас будет двое. Ты умеешь внушать страх, милый, — это он бросил Девину; тот милостиво пропустил последнее мимо ушей. — А я уже настроился… А, в Бездну! Пошли! Он схватил стражника за предплечье, и тот с готовностью поднялся. Эрика проводила их все еще ошарашенным взглядом, но Честер кинул на стол перед ней пару монет, и этого оказалось достаточно, чтобы отвлечь ее. Китобой действительно вел его к выходу. «Что-то узнал? Или расстроился из-за куртизанок?» — так и крутилось на языке, но Торнтон молчал, отлично понимая, что для вопросов время неподходящее. Они покинули шумный зал, и Девин, памятуя слова Эшкрафта про потерю (больше тянуло на проеб…) личного оружия, направился к заваленному столу, чтобы найти свой меч. Куча не вызывала ничего, кроме брезгливости — грубое, тупое оружие, опасное скорее для владельца, чем для его возможных противников. Исключая багры и некоторые палаши — к слову, запрещенные для ношения низшему сословию. Хотя в какой-нибудь короткой драке в закоулках западного Дануолла может и этого хлама хватить. Стражник равнодушно откинул в сторону несколько мечей, чтобы добраться до принадлежащего ему — темно-синяя кайма на рукояти служила хорошим ориентиром, — и краем уха услышал резкий скрежет дерева о дерево. Как будто кто-то вскочил со стула, заставив его проехаться ножками по полу. Выудив свой меч, Торнтон обернулся, на ходу пряча его в набедренные ножны… и замер. Мимо вытянувшихся в струнку охранников и слившегося со стеной Честера шел Ивор Мортон. Неопределенного возраста, бледный, с зализанными назад редкими волосами, в белой рубашке с пышным воротником, внутри которого темнела шейная заколка, и серым камзолом, перекинутым через локоть. Никто из местных не пришел бы в рубашке с жабо. Внимание Девина тут же перескочило с совершенно непримечательной внешности скупщика на перевязь с богато украшенной рапирой. «Серконос, изготовлена не больше четырех-пяти лет назад, судя по ножнам и эфесу — декоративка, сломается в первом же бою. Кошмар и безвкусица», — пронеслось у сержанта в мыслях; стоило Мортону поравняться с ним, как он негромко, но уважительно протянул: — Серконосская рапира с парным кинжалом, надо же. Не Риева ли? — тут он безжалостно польстил: Риева считались одними из лучших и редко делали оружие красивым в ущерб практичности, а еще всегда задирали цены до абсурда, если появлялся хотя бы намек на то, что настоящий покупатель — не с Серконоса. Ивор остановился, и Девин ощутил на себе по-крысиному цепкий, испытывающий взгляд. Стражник не изменился в лице, продолжая изображать почтение с легкой примесью любопытства. — Да, парный кинжал действительно имеется, — протянул Ивор медленно. Голос у него оказался гораздо богаче внешности — и совершенно не крысиный, глубокий, а еще скупщик хорошо подражал аристократической, слегка ленивой манере речи. — Мне хватает рапиры, чтобы защитить себя. Людям, увешанным оружием, обычно не доверяют. Он покачал головой, выражая изумление. — Редко в мой паб заходят настоящие ценители. Девин развел руками: — Хорошее оружие — моя страсть, что поделать, — он едва не заложил их за спину по привычке, но успешно остановил себя и спрятал их в карманы брюк. Ивор буравил его взглядом еще несколько долгих секунд, пока не смягчился. — Думаю, в моей коллекции найдется то, что удивит даже мастера. Вы продаете или?.. — Или. По большей части занимаюсь ремонтом, изредка — реставрацией. С удовольствием ознакомлюсь с вашей коллекцией, о ней ходит множество любопытных слухов, — оживился Девин. Нести чушь оказалось неожиданно легко. Скупщик развернулся к нему и протянул руку: — Ивор Мортон. — Девин, — ответил стражник, отвечая на рукопожатие без промедления. — Девин… Ридж. В последний момент он подумал, что вряд ли откликнется на другое имя, все же не китобой; пришлось пойти на риск. Сообщать еще и настоящую фамилию было бы по меньшей мере недальновидно. Ивор кратко кивнул. — Идемте. Перед тем, как последовать за их целью, Девин обернулся к китобою. — Не жди меня, я доберусь сам, — пробормотал он, гадая, как еще донести до того, что он будет занимать Ивора столько, сколько сможет. Честер медленно кивнул в ответ, покосился в сторону охраны и напоследок быстро постучал согнутым указательным по скуле. Размышляя, что бы это могло значить, Девин в три шага догнал Мортона, который высокомерно не стал его дожидаться. Никто не остановил толлбоя, когда он поднимался за скупщиком на второй этаж. На последних ступенях до Торнтона дошло: жест Честера читался как «осторожней». Лестница, огороженная по верху резными деревянными перилами, упиралась в стену с огромной картиной. Художника Девин не узнал — не Соколов и не Келлер (которого он знал только потому, что ему из любопытства покровительствовала Глория), — но и без этого мысленно согласился с китобоем: вкус у Мортона действительно отсутствовал. Большое темное полотно не вписывалось в антураж гостиной, которая находилась с другой стороны перил. Серо-зеленая доминирующая палитра, пара диванов со столиком между ними, шкаф со стеклянными дверцами у дальней стены и несколько зажженных ламп. Открытое настежь узкое окно не давало света, как и хоть какого-то притока свежего воздуха: плотные шторы не колыхались. Ивор на ходу бросил камзол на спинку одного из диванов. — Значит, о моей скромной коллекции ходят слухи? — его благодушный тон значительно контрастировал с тем презрительным выражением, которое Торнтон заметил несколько минут назад. — Стараюсь держать нос по ветру, — неловко ответил Девин, следуя за хозяином в оружейную через проем с, мать его, полностью стеклянной дверью. Денег Мортон не жалел. — Помогает… в работе. Электрический теплый свет, пустив по чисто натертому паркету лаковые блики, осветил большую, полупустую комнату — с десятком крепких на вид витрин, прижавшихся к стенам. Сержант двинулся к ближайшей витрине и заметил еще одну дверь, ведущую в коридор. Но у этой хотя бы только сердцевина была из стекла. Навскидку в коллекции Мортона было предметов двадцать. Его предпочтения было легко проследить: золотая чеканка и травление, тонкие лезвия, прихотливо украшенные ножны — полудрагоценные и драгоценные камни, перламутр, витиеватые узоры. Оружие, несомненно, красивое, но слишком церемониальное, не предназначенное для сражений. Взгляд на таком быстро замыливался и уставал от излишней — а, скорее всего, и фальшивой — дороговизны. Но Девин, памятуя про то, что ему нужно тянуть время, осматривал их тщательно и ужасно неторопливо, витрину за витриной; к тому же в отражении он заметил, что после пары не слишком осмысленных, но восхищенных комментариев — вроде «удивительно!» или «какая работа…», — Ивор буквально расцвел самодовольной улыбкой. «Главное — не повторяться», — мысленно усмехнулся стражник и прошел дальше. — Хм, тот самый парный кинжал, узнаю, — обронил он. — Недешевый, наверное, был заказ. — Две с половиной тысячи за комплект, — Мортон с наигранно-равнодушным видом поправил манжет. — Но оно того стоило. «Некоторые в год меньше получают», — Девин покачал головой в не менее наигранном изумлении. — Не думал, что в вашей коллекции и огнестрельное оружие есть, — слегка удивился он, шагнув к витрине в углу. Парные пистолеты внизу, в специальном сундучке, и длинное ружье сверху; с него он и решил начать. — Хм, охотничье? Гладвины, кажется? Похоже на их работу. Старый вариант колесцового замка, да и калибр… Раритет. Такие уже не найти в продаже. — Из самой первой партии, — прокомментировал Морнтон довольно; он уже и не пытался это скрыть. — Когда они только занялись огнестрельным. Не жемчужина моей коллекции, конечно, но хорошее приобретение. — А что насчет пистолетов? Знакомые узоры, что-то серконосское? Неужели вы тоже заядлый дуэлянт в прошлом? — не удержался Девин. Ивор встал рядом с ним, глядя на открытый сундучок, и вздохнул: — Если бы… Большая часть людей, с которыми я вынужден вести дела, не признает никаких кодексов. А это сделало бы жизнь немного проще… «Потому что если все следуют правилам, то нарушать их — неожиданно выгодно?» — насмешливо подумал толлбой; вслух он, конечно, сказал иное. — Да, жаль, что императрица два года назад осудила дуэли между аристократами. Самый быстрый способ помирить нобилей, как по мне. Никто не ожидал такого решения — он мягко фыркнул, — и последовавшего за ним стремительного падения спроса. — Падение было незначительным, всего на несколько месяцев, — Ивор усмехнулся. — Но паника среди мастеров поднялась знатная. Девин приблизился к соседней витрине. Почти пустая, по сравнению с соседними. Мгновением спустя он понял, почему. — О. Какой… экспонат, — ровно произнес он, разглядывая запертый в стекло меч. Обломки меча, если быть точным. Грубовато обработанный металл, гуляющая заточка, щербина на середине длины, переходящая в разлом — из-за плохого качества лезвие не выдержало удара. Темная, медно-рыжая ржавчина у рукояти, обмотанной потрепанными кожаными полосами, — ржавчина, наползшая на клеймо неровными жадными пальцами. Конечно, Девин узнал его. Вытянутое, морлийское. Времен мятежа. — Думаю, заполучить вот это было весьма непросто, — он глянул поверх плеча на Мортона. Тот важно кивнул в ответ. — К сожалению, меч сломался при доставке, но это не уменьшает его ценности, как мне кажется. — Да… не уменьшает, — Торнтон снова посмотрел на затемненную сталь и покрытое ржой клеймо. Один из трех кланов потомственных морлийских оружейников, поддержавших восстание и втайне снабжавших повстанцев. Называть их фамилии в Гристоле считалось… плохим тоном. Как будто это помогало игнорировать тот факт, что войска императрицы, захватив мастерские, первым делом перевешали всех мастеров за измену, что фактически привело к исчезновению трех хороших, не в первом поколении занимающихся оружием семей. Этот клинок сломался в бою — или сразу после. И за ним никто и не думал ухаживать, даже не отмыли хорошо перед продажей. — История бывает безжалостна к проигравшим, — философски заметил Ивор, перемещаясь к витрине в противоположном углу. — Но я лично горжусь вот этим. Стоило огромных трудов выкупить ее и провезти в Дануолл… скрытно. Меньше всего тогда мне нужно было чужое внимание. Девин послушно проследовал за хозяином коллекции, и в этот раз его изумление было вполне искренним. — Я… даже не знаю, чья она, — растерянно признал он после тщательного осмотра клинка. Прямой, не очень длинный, но с широким, в три пальца, лезвием, на котором виднелись грубо вытравленные символы. Узкая рукоять без украшений и довольно интересная, почти отсутствующая гарда что-то напоминали, но толлбой, как ни старался, не узнал мастера. — Гристольские смотрители используют сейчас грубую копию этого меча, — заговорщицки наклонился к нему Ивор, — включая эти странные знаки. Продавец сказал, что в старых хрониках Аббатства написано, что мечи были выкованы специально для Войны очищения и защищают от влияния Бездны, а еще — светятся при контакте с темной магией… — Как сейчас? — неуверенно произнес Девин. Они переглянулись и в один момент шагнули ближе к витрине, пытаясь разглядеть что-то за идеально отполированным стеклом, но темная бархатная внутренность превращала поверхность в издевательски зеркальную. Спустя пару минут молчания Ивор все же произнес: — Нет, думаю, это вам все же показалось. Блики, отражения в стекле… Не может же металл действительно светиться! — он покачал головой. — Это старая байка смотрителей, которая не имеет ничего общего с реальностью. — Да, показалось. Смотрителям не откажешь в таинственности, — с облегчением поддержал его Торнтон. — Но добавить такой клинок в коллекцию — смелый ход. Я бы не рискнул. Несмотря на его уникальность и неоспоримую ценность. Смотреть на довольную от похвалы улыбку Мортона было даже забавно. — А последнее мое приобретение — реплика, к сожалению, — кинжала, который Соколов обнаружил в Пандуссии… — скупщик быстро переместился к витрине у окна, но в тишине большого зала Девин услышал не только его звонкие шаги, но и другие — отдаленные, тяжелые и быстрые. В распахнутые стеклянные двери забежал шумно дышащий охранник — тот, со входа, шрамированный. — Сэр, там… — он перевел дыхание. — В зале разбуянились. Что с ними делать? Ивор недовольно нахмурился. — Как невовремя… Необразованные ублюдки, — процедил он, мгновенно теряя хорошее расположение духа, и перевел потяжелевший взгляд на Девина. — Мне жаль, но мое присутствие внизу действительно необходимо. Вы… — Не смею вас задерживать. Спасибо, что показали свою коллекцию, она и правда… поражает воображение, — Девин постарался улыбнуться, но в голове билась мысль, что он совершенно не представляет, хватило ли этого времени Честеру — и не связан ли он как-то с этой потасовкой… совершенно случайно. Ивор кивнул, принимая комплимент, и молча последовал к дверям, где его дожидался мордоворот. Торнтон тоже поторопился: охранник, будучи на взводе, глянул на него не очень-то дружелюбно. Он спустился с Мортоном на первый этаж, где тот свернул направо, в основной зал. Мельком толлбой разглядел кутерьму в центре: охранники и знакомые черные жилеты Угрей. Судя по всему, справиться с пьяными контрабандистами оказалось не такой уж и тривиальной задачей. Пара Шляпников без сознания валялись на полу, а охрана заметно осторожничала: один из них, получив удар в пах, корчился у барной стойки. Сбегая через оставшиеся без охраны двери, Девин невольно посочувствовал несчастному. Снаружи, о чудо, дул ветер — усиливающийся и почти холодный после духоты в пабе. Толлбой прикрыл рукой глаза от поднятого порывом песка и торопливо зашагал по пустующей дороге. Для начала он решил проверить тот переулок, где китобой спрятал куртки; если Честера там не будет, то, наверно, стоит вернуться к запертому убежищу и ждать, как договорились. Крысы разбегались из-под ног, и Девин едва подавил инстинктивное желание задавить парочку особо наглых комков меха. Вдалеке громыхнуло — звук пока был отдаленным, глухим, одиноким, но мысленно стражник взмолился: только бы гроза дошла до города, только бы… Он свернул в полутемный переулок — и сразу же заметил знакомую худощавую фигуру, меряющую нервными шагами улицу. Честер обернулся и облегченно разулыбался. — А вот и ты, верзила. Как коллекция? — Да плевать на нее, — отмахнулся Девин, — ты успел хоть что-нибудь найти? Честер потер обнаженные предплечья, ежась от ветра. — Не то чтобы много, но основное я успел, — поделился он. — Не знаю, что за аристократскую хрень Ивору приготовили на ночь, но это явно пахло съедобно. Добавил туда снотворного. Осталось дождаться, пока он это выпьет, и можно даже не слишком скрытничать — не проснется еще часов шесть. — Аристократская хрень? — переспросил Девин насмешливо — и нет, он не дразнился. Честер закатил глаза. — Высокий стакан, длинная ложка, темное, очень густое, сладко пахнет… — Неужели горячий шоколад, — Торнтон оперся спиной на стену рядом с китобоем и скрестил на груди руки. Похоже, придется подождать. Честер глянул на него с недоумением, и он пояснил: — Делается из серконосского какао. Без сахара и молока — очень горькая и терпкая штука, почти как черный кофе, но с ними больше напоминает десерт. Помню, когда он только вошел в моду, среди друзей Глории считалось обязательным пить хотя бы по небольшой кружечке перед сном — вроде как успокаивает. Он замолчал и прищурился с подозрением. — Неужели ты никогда не пробовал шоколад? — Даже если и пробовал, то я этого не помню, — равнодушно пожал плечами Честер. Девин прикрыл глаза и откинулся на стену. — Значит, это был плохой шоколад, — пробормотал он. — Сколько будем ждать? Честер остановился перед ним и поскреб затылок. — Не знаю даже. Надо дать охране разобраться с Угрями, и еще накинуть десяток минут на то, чтобы Мортон уснул. Полчаса? Девочки поделились, что он сегодня весь день был занят, и утром особо бодрым и радостным не выглядел. Могу предположить, что дела были не из приятных, и ко сну он отойдет сразу же, без отвлечений, но… Все возможно. — Девочки? — спросил Торнтон, и почти тут же его озарило. — А, проститутки. Тебе что, правда отказали? — Даже не знаю, посмеяться с твоих убогих шуток или пожалеть тебя, — вздохнул Честер. — Я не покупаю то, что могу и так получить без проблем, и я — в отличие от тебя, похоже — действительно думал о миссии. Жаль, что Эрика… Стражник вынул из кармана портсигар, нашел там предпоследнюю сигарету и пощелкал зажигалкой, прикуривая. Честер почему-то замолк, внимательно следя за ним темными глазами. — А ты действительно был в Мертвых Угрях? — поинтересовался Девин, пряча портсигар и костяную зажигалку обратно в карман. — Да, и во многих, — после краткой паузы протянул еретик, расплываясь в довольной и ужасной ухмылке. — Во многих?.. О нет, не продолжай, — Девин закрылся от него кистью, затягиваясь и жмурясь. И словно этого было недостаточно, он опять вспомнил диалог с бандиткой, и — блядь — залился краской пуще прежнего. «Я не…»! Прекрасное красноречие, Торнтон, ничего не скажешь. — Ты сегодня бьешь все рекорды недогадливости, верзила, — иронии в голосе Честера было хоть отбавляй. — Твоя аристократка плохо на тебя влияет. — Плохо на меня влияет виски, бессонница и полчаса, которые чем-то надо занять, — отрубил Девин, не открывая глаз. — Ты мог и не быть в банде, а точно так же работать на себя, откуда мне знать? Страйд и за меньшее фаланги отрубала, а ты, похоже, умудрился ее здорово кинуть — но твои пальцы вполне целы, и Угри не пытаются тебя убить, едва завидев. — Ну, может, я действительно настолько хорош, — довольный голос китобоя лучше не делал. — Не попробуешь — не узнаешь, а? — Я определенно слишком трезв для этого, — пробормотал Девин себе под нос, крепче сжимая сигарету меж пальцев. Прозвучавший гром — он надеялся — скрыл его невнятное бурчание, но все равно, давать китобою возможность продолжать этот опасный диалог было нельзя. Поэтому толлбой повысил голос: — Окей, Мортона ты усыпил. Остаются охранники на первом этаже? Ухмылявшийся Честер несколько мгновений смотрел на него испытующе, но все же сдался. — Да, но нужно сделать что-то действительно громкое, чтобы они что-то услышали, учитывая шум в пабе… — он огляделся и неожиданно шагнул ближе, хватая Девина за руку; от неожиданности тот выронил недокуренную сигарету. — Что-то мне здесь не нравится. Еретик задрал голову, и знакомое ощущение несуществующего ветра заставило стражника зажмуриться. Один удар сердца спустя ветер исчез, но крепкая хватка Честера на предплечье — нет, и едва слышный шепот коснулся слуха Девина. — Тихо. Ты на самом краю. Девин аккуратно, не отрывая стопы от поверхности, сдвинулся ближе к китобою. Теперь их разделяло не больше двух дюймов, а костяшки Честера впивались ему в живот, но тот не сдвинулся, и Торнтон открыл глаза. — И места мало, — китобой, на удивление, даже не улыбался. Толлбой бросил взгляд вниз — они стояли на узкой, не больше пятнадцати дюймов в ширину, вентиляционной трубе, и за спиной Девина начиналась бездна второго этажа. Они оба замерли, обратившись в слух и молча пялясь друг на друга. Спустя секунду или две Торнтон понял, что заставило китобоя взволноваться: он тоже услышал шаркающую поступь и чей-то стон. Первой мыслью его было «плакальщик», но он быстро понял свою ошибку: идущих было несколько, с разным ритмом шагов. — Вот блядь, Эрика, кто тебя просил? — странно знакомый голос разлетелся по узкому переулку. Честер удивленно вскинул бровь. — Не умеешь пить — не пей! Из-за тебя уже из третьего паба выгоняют. — А что я сразу, — прогнусавила Эрика и снова застонала сквозь зубы. Другой Угорь едко заметил: — Твоего милашки лекаря здесь нет, чтобы вправить тебе вывих. И сломанный нос. И мозги заодно. — И н’чего он н’мой, — ощетинилась Эрика. Девин едва не рассмеялся беззвучно, глядя на вытянувшееся от удивления лицо обсуждаемого лекаря — кажется, до него только сейчас дошло, чем были вызваны все эти грязные шуточки про «новые члены». Честер выдал недовольную гримасу в ответ, но помешать стражнику веселиться он не мог — они и дышали-то через раз. — В этом и суть, — встрял третий голос. Угорь угрожающе заклокотала, но сорвалась на болезненное шипение. — Но нарываться-то на драку нахуя? От неожиданного глухого раската грома китобой ощутимо вздрогнул, и Торнтон на автомате крепче прижал его к стене. Просто… на всякий случай. — У эт’го Шляпника б’ла слишк’м мерзкая рожа, — Угри отдалялись от них все дальше и дальше. — Так и пр’сила… кулака. — С этим не поспоришь, — согласился один из бандитов. — Но к Мортону нам теперь путь заказан. — Ну и нахрен, — буркнула Эрика издалека. — Идти далеко, да и все равно разбавляли… Дружный усталый вздох был едва слышен: Угри свернули на соседнюю улицу. Честер неожиданно положил свободную ладонь Девину ниже лопаток, снова — снова! — обнимая, и выглянул из-за него на переулок, проверяя, действительно ли тот пуст. Толлбой стоически (старался не расслабляться) не двигался, памятуя про два этажа за спиной, и с облегчением зажмурился, когда китобой нашел новое место для переноса. Сержант открыл глаза, уже будучи на твердой земле. Чужие прикосновения пропали сразу же — Честер отступил и быстрым шагом двинулся к нычке с куртками. Удивительная тактичность для человека, который неоднократно без спроса нарушал его границы, залезая глубоко в личную жизнь. — Давай, надо еще добраться по верхам до паба, — наконец-то собравшийся китобой с безразличным выражением лица сунул ему кожанку и сам накинул свою, тут же застегивая ее на все пуговицы. В этот раз они переместились на ту же трубу, но уже без необходимости тесниться, и для одного человека она оказалась в самый раз — если двигаться боком. Они дошли до конца трубы, загибавшейся вверх, и Честер переместил их на соседнюю крышу. Ветер наверху поднялся нешуточный, предштормовой, и кое-как ползти по краю, изо всех сил цепляясь за старую неровную черепицу, оказалось не так уж и весело. Хорошо, что они никуда не торопились. Когда здание паба оказалось в границах еретической магии (о, Девин быстро понял, что китобой не всесилен), Честер протянул стражнику руку. Девин ухватился за него, гудение перекрыло все звуки, но в последний момент неожиданно сильный порыв ветра столкнул их с крыши, и мужчина ощутил, как они падают в бездну. Он не успел испугаться — в тот же момент его грубо, до боли в плече и звона в ушах, впечатало в стену. Рядом, сдерживая ругательства, закряхтел Честер. — Жестковато… вышло, — выдохнул китобой, и Девин согласно замычал, стараясь не дышать глубоко — бок и плечо подозрительно болели. — Выбираться надо будет как-нибудь иначе. — Надеюсь, мы никого не напугали, — ответил Торнтон, ощупывая холодную и грубую, но такую неподвижную и реальную кирпичную кладку, — там, внутри. Честер глянул на него снизу вверх и едва сдержал рвущийся наружу хохот, слабо стукнувшись лбом о стену. Отодрав себя от стены, он поманил толлбоя следовать за ним и двинулся по трубе дальше, к ближайшему открытому окну. Китобой ловко скользнул внутрь дома, беззвучно спрыгнув с подоконника, а Девину пришлось пригнуть голову, чтобы хотя бы пролезть в проем. Они с хирургической точностью оказались в кабинете Ивора: письменный стол перед окном, громадный сейф сбоку, несколько шкафов в дальних углах и обещанные безвкусные картины на стенах говорили сами за себя. Китобой обернулся и приложил палец к губам, лишний раз призывая к молчанию, а после двинулся направо. По пути он на что-то нажал, и часть стены с металлическим щелчком отъехала в сторону, открывая проход, из которого лился слабый свет. Девин из любопытства заглянул поверх плеча китобоя. За скрытой дверью оказалась спальня — и кровать Мортона действительно была с темно-зеленым балдахином, изрядно потрепанным. Сам Ивор обнаружился в кресле рядом. Скупщик спал, уронив голову на грудь и съехав с сидения; на полу обложкой кверху валялась книга. Пустой стакан стоял на столике рядом. Честер прокрался внутрь спальни, но Девин подумал, что для этого сам он недостаточно смел. Чтобы не тратить время зря, он решил уделить внимание сейфу. Металлический, тяжелый — на специально укрепленной подставке, — с вмятинами и потертостями, с тремя цилиндрами на дверце и круглым вентилем, который ожидаемо не поддался. «Значит, код — не три единицы. А жаль», — подумал стражник и осмотрел скрытую в темно-синих тенях комнату. В худшем случае Мортон держал код в голове — но Ивор был слишком… нааристокрачен, чтобы беззаботно доверять своей памяти. Он, наверно, вообще никому не доверял. Какое бы число выбрал такой, как он? Что-то сентиментальное, значимое для него? Случайную комбинацию, пришедшую на ум? Красивое сочетание цифр? Примитивный перебор — слишком долго, да и есть шанс пропустить верную комбинацию, если кодовый замок имел люфт. Теоретически, можно было бы угадать код по стертости краски на цилиндрах, но света для этого определенно не хватало. Девин по долгу службы слышал, что воры наловчились взламывать такие устаревшие сейфы на слух — но как-то не углублялся в расспросы и не представлял, как это делается. Честер задерживался. Девин глянул в сторону приоткрытой секретной двери, из которой лился желтоватый свет, но отвернулся. Проверив на всякий случай, легко ли меч выходит из ножен, он переместился к письменному столу с намерением его обыскать. Но тут его ждало разочарование — на столешнице ничего, кроме письменного набора и гладкой каменной фигурки кита, не обнаружилось, а все ящики оказались закрыты на замок — хотя на паре нижних даже скважин для ключа не было. «Дерьмово», — признал стражник и переключил внимание на шкафы — может, любимая книга? Автор? Или еще какой-то секрет? После спрятанной в стене двери такое со счетов сбрасывать не стоило. Он обогнул стол и на полпути замер. Где-то, он мог поклясться, мягко шелестел пересыпаемый песок, и звук был почти противоестественно умиротворяющий. Он огляделся внимательней — на стол, на фальшивую каминную полку, мимо которой прошел, на картину на стене, на шкафы — но нигде не заметил ничего, что могло бы издавать этот бесконечный песчаный шелест. Стоило ему сделать несколько шагов ближе к шкафу, как звук затих. Девин с подозрением обернулся. Два шага обратно — и он снова слышит этот приятный шелест, нет — треск, как тонкий лед по утру зимой; еще два в направлении окна — опять ничего. Девин вернулся в место, где странный звук был сильнее всего, и, сложив руки на груди, в задумчивости уставился на висящую на стене картину. С академическим натюрмортом. Маслом. Сзади раздался знакомый металлический щелчок закрывшейся потайной двери, и стражник почти подпрыгнул. Честер помахал ему небольшой книжкой. — Все аристократы ведут дневники? — шепотом спросил он, и Девин пожал плечами в ответ. — Подойди, пожалуйста, — попросил он негромко, и Честер послушно встал рядом, не глядя протягивая ему дневник. — Слышишь что-нибудь? — А должен? Ветер на улице шумит. Или это гром? — с сомнением отозвался китобой. Девин промолчал, листая дневник в поисках последней записи. В полумраке ничего было не разглядеть. Толлбой, поморщившись, отошел ближе к окну. Створка колебалась от порывов с улицы, слегка позванивая стеклом, но была слишком крепко привязана к стене. Это был больше ежедневник, чем дневник: последняя запись датировалась десятым днем месяца земли — больше чем через месяц, уже после Фуги. Торнтон нашел сегодняшнюю дату. 6 число месяца песен Крайний срок для должников Узнать причину пропажи последней партии виски со склада. Паб без виски — это смешно. Склад — менять? Поставщик — ? Рабочие — уволить? Вечером: Райли обещала прийти. Сказать, чтобы держали бутылку красного в холоде. Со шкатулкой вышло, как она хотела. Надеюсь, ее намеки не просто так. Девин нахмурился. Подошедшему китобою он молча протянул открытый дневник; тот вчитался и постучал пальцем по записи: — Поэтому и согласился. Я слышал, что Мортон отказал какому-то коллекционеру, сказал, что уже нашел покупателя. Видимо, это она, — он открыл форзац книжки и показал стражнику. — Меня больше вот это заинтересовало. Мог бы и что-то оригинальней придумать. Вся обложка была исписана ровными столбцами трехзначных чисел, и еще одно находилось чуть в отдалении, в левом нижнем углу страницы, обведенное в кружок. Девин запомнил его — 753, — и двинулся к сейфу. Он установил цилиндры в нужное положение, потянул неровный вентиль… Тот остался неподвижным. — Попробуй вот этот, — предложил Честер, указывая на последнее в столбцах число. Девин поменял код на 491, и в этот раз вентиль поддался. С тихим клацаньем запорный механизм пришел в движение, и дверца открылась. Внутри было много чего: какие-то бумаги, кошели с монетами, золотые и серебряные слитки, замшевые мешочки — наверняка с драгоценными камнями… Только шкатулки не оказалось. — Что за хрень, — пробормотал Честер, в третий раз обшаривая довольно маленький внутри сейф. — Я точно знаю, что шкатулка должна была быть здесь. Не мог же он отдать ее раньше, нет? Не мог? В его тоне проступало разочарование напополам с раздражением. Девин молча листал книжицу в поисках других подсказок. Он нашел лишь запись недельной давности о том, что Мортон «нашел шкатулку, о которой говорила Райли» и что он «убрал ее подальше». «Подальше» оказалось немного более растяжимым понятием. Девин снова открыл форзац и посмотрел на обведенное число внизу страницы. Неужели второй сейф? Молча он подошел к натюрморту — шелестящий треск стал каким-то привычным, почти неуловимым, — и подцепил пальцами деревянную раму. Та не сдвинулась, хотя он приложил силу. — Как думаешь, какой механизм здесь? — негромко обратился он к китобою. Тот отозвался, не отрываясь от перекладывания бумаг: — Скрытые в неожиданных местах кнопки, — Девин заскользил пальцами вдоль деревянной кромки, пытаясь нащупать что-то похожее. Когда он перешел на боковую часть, Честер переспросил: — В смысле «здесь»? Торнтон наткнулся на какой-то небольшой выступ и надавил на него; картина тут же сдвинулась вместе с деревянной панелью за ней, и мужчина едва успел поймать ее за раму — до того, как она с грохотом бы рухнула на пол. За снятой панелью обнаружилась дверца с кодовым замком, вмотированная в стену. Цилиндры издевательски стояли на трех нулях. Девин прокрутил их, набирая не подошедший к первому сейфу код, и довольно улыбнулся мягким щелчкам открывающегося замка. Створка окна на мгновение перестала дрожать и позванивать, на улице воцарилась мертвая тишина; в ней странный потусторонний треск стал только громче. Честер подлез сбоку, бесцеремонно оттесняя Торнтона в сторону и распахивая дверцу маленького сейфа с поистине кошачьим любопытством. — …Ого, — охрипло выдавил он после нескольких секунд молчания и вытащил на свет две вещи — шкатулку с кисточкой, поблескивающую боками в полумраке, и округлое светлое что-то… Шелестящий треск стал больше напоминать жужжание осиного гнезда за стенкой. — Думаю, это можно и забрать… — Честер покрутил нечто в руках, и Девин заметил темную глубокую гравировку с другой стороны. Треск приобрел ритм пульса, и слышать его стало невыносимо. Яркая вспышка молнии на мгновение осветила кабинет светло-серым, сделав тени еще чернее, и последовавший за вспышкой гром, кажется, сотряс здание до основания. Тяжелые капли забарабанили по металлическому карнизу и вентиляционной трубе под ним, быстро набирая темп. В спину задуло свежим холодом. — Делай, что хочешь, но отдай мне шкатулку, — произнес стражник негромко, но угрожающе. Честер отступил от него на шаг, прижимая обе вещи к груди. — Что за недоверие, верзила? — прошептал китобой, фальшиво изобразив удивление в шуме набирающей силу грозы. — Давай сначала… — Не беси меня, — Девин скривился: от пения еретической руны тянуло в голове и почему-то ныли зубы. — Ой да ладно, — бросил Честер беспечно, засовывая обе найденные вещи в карманы куртки — и краем глаза Девин заметил, что дверь в кабинет открывается. Видимо, его лицо изменилось заметно, потому что еретик без лишних вопросов схватил его за плечо и потащил за собой к окну. Но китобой был щуплым, а Девин — большим и неловким, и… — Вы кто такие? — раздался полный недоумения женский голос, а потом — гневный крик: — Охрана! Охрана! Девин оглянулся назад — и заметил силуэт на фоне ярко освещенного проема. Женщина вытянула из кобуры на боку пистолет, и Девин дернул Честера вниз, прячась за столом. Вовремя — громыхнул выстрел, в тот же момент сверкнула молния, и стеклянное окно перед ними осыпалось со звоном. Честер сразу же, не обращая внимания на осколки, ловко вскочил на подоконник и растворился в глухой пелене ливня. Взмолившись, чтобы пистолет был не многозарядным, Девин последовал за ним. Наверное, ему повезло. Или нет. Стоило ему оказаться на подоконнике, как раздался второй выстрел — и острая, раздирающая боль в бедре вырвала вскрик, пошатнула его, яростно толкнула вперед, под теплый тяжелый дождь. Он оступился и начал падать.