Lust

Клэр пришла на воскресную службу в скромном черном платье и шляпке, но от чего-то даже в таком сдержанном наряде она привлекала внимание, кое было недопустимо в святом месте. Бледные ее щеки были вновь припорошены персиковой пудрой, а губы обведены еле заметной красноватой помадой. Такая... будто только сбежала со своей свадьбы. У Коннора взволнованно застучало сердце, когда он увидел ее на скамье. ""Причем ты тут, она пришла общаться с Богом", - одернул сам себя мужчина, и все же находя в кармане чётки, мысленно стараясь отвлечься на молитву. Джойс, что стоял рядом, проследил за взглядом Коннора и негромко усмехнулся. - Грехопадение грядет? - усмехается он, болезненно толкая Коннора в плечо, однако, глаза его оставались холодными. - Не говори глупости, - шикнул на него Коннор, чувствуя, как к щекам приливает кровь. - Ничтожные человеческие инстинкты, не больше. Каждый в силах это побороть. - Сказал человек, который распорол спину только из-за того, что не настучал о влюбленной парочке, ну-ну, - Джойс явно был настроен как можно сильнее разозлить своего знакомого, проверить его веру, что иногда казалось, будто тот толкает напрямую его к греху. Оба святых отца болезненно охнули, получив подзатыльники - Алоиз, уступивший кафедру другому святому отцу, спустился в нефу и был явно недоволен тем, что они болтают вовремя молитвы. Коннор зло зыркнул на Джойса и опустил голову. Отец Джойс в последнее время стал замечать перемены в своем приятеле. После того, как тот отдал щенка, Коннор стал нервный и дерганный, на каждую остроту в свою сторону у него же не находилось благочестивой цитаты, только лишь острые зубы. На это все, в добавок, накладывался и плохой внешний вид Коннора, нездоровая бледность и озноб. Его это тревожило, но он не понимал, в чем причина. А Коннор просто пытался сохранить те остатки разума и правды, что принес с собой из семинарии. Там было легче. Там за тобой следили. А в храме каждый предоставлен сам себе. Идут подковровые войны и повсеместно, повсеместно (!) люди падали и падают то в блуд, то в похоть, то в гордыню. Он пытался просто сохранить себя. Получалось как-то слабо. Служба кончилась быстрее, чем обычно. Более того, Коннор вздохнул с облегчением, ведь Алоиз освободил его от проповеди, пригласив к кафедре другого святого отца, видимо заметив плохое самочувствие подопечного. Сам молодой священник чувствовал себя из рук вон плохо. Смятение и смущение ложилось на постоянную то ли простуженность, то ли аллергию, что началась у него с первого же дня в церкви. Но он привычно заставлял себя выходить на улицу, дышать свежим воздухом и наблюдать за миром вокруг. Клэр поймала его за руку в саду, попросив поговорить. И Коннор направился с ней к своей излюбленной скамейке в глубине сада, где так редко ходили люди, что птицы успели вырастить птенцов, и теперь эти маленькие голошеие потребители гоняли своих родителей требовательным писком по саду в поиске еды. Она все еще не отпускала его руки, отчего священнику было неловко. И все же, так делал и Джойс, а значит, в этом не было ничего постыдного. - Как вы себя чувствуете? - спрашивает Коннор, смягченно и тихо, наблюдая за красивыми глазами. - - Гораздо лучше, спасибо, - Клэр заулыбалась, подсаживаясь ближе. - А как... ну... - Щенок? - спросил Коннор, на что девушка согласно закивала головой. - Мой хороший знакомый, полицейский, попросил его забрать. У него сейчас очень тяжелый период в жизни. Он недавно похоронил сына и... надеюсь, вы не против. Клэр смотрела на святого отца с легким интересом, улыбаясь каждому его слову, что Коннору стало неловко. - Раз вы считаете его хорошим человеком, то я не против. Клэр подается чуть вперед, смущенно и быстро оглядываясь по сторонам, и с нежностью касается губ священника своими, оставляя легкий след помады с запахом розового масла, но тут же испуганно отстраняясь. И давая им обоим шанс несколько секунд подумать, вновь тянется вперед. * * * Хэнк Андерсон смотрит с легким ступором на психолога, будто бы не веря его словам. Медленно моргает. Прошло больше месяца с их последнего сеанса. Последний раз, когда он был здесь, он хотел все разломать, перевернуть стол, выкрутить и разбить эти приглушенные лампы, разрезать на мелкие клочки ковер под ногами, а теперь... теперь все казалось ему таким уютным и умиротворяющем. На руках заживали свежие укусы. Маленький Сумо очень любил играть со своим папочкой в перетягивание каната, как и раньше с Коннором, но теперь длинных подолов сутан не было, и щенок пытался перетягивать пальцы. - Вы разрешаете мне выйти на работу? - спрашивает Хэнк, откашлявшись, и даже не веря себе. - Да. Вы прошли полный курс, весь месяц следовали моим рекомендациям. Есть видимые улучшения. Я думаю, вам стоит вернуться к работе. Возможно, не такой интенсивной как раньше, но я рекомендую вашему начальству закрыть вам отпуск. - Спасибо, - Хэнк сердечно жмет руку психологу, уже в нетерпении рассказать все отцу Коннору. Ведь, это его заслуга. И походы в церковь, и разговоры, и, в конце концов, Сумо, что теперь будил его не хуже будильника требованием пойти на улицу. Лейтенант ехал домой в приподнятом настроении. И размышлял, что жаль, святым отцам не выписывают премии. А ведь Коннор ее заслужил.