Полоски и пятна

Предупреждения для этой главы: 2Р!Канада/fem!Куба; попытка изнасилования Ненавистная мелодия мерзко запиликала где-то сбоку. Мэттью заворочался, но вместо того, чтобы отключить будильник, вжался мордой в подушку сильнее. Всё тело болело. Может, ну её, школу? Он столько лет добросовестно туда ходил и не пропускал занятия, что один разок вполне может себе позволить поволынить. - Мэтт, вставай, - мелодия прервалась. – Мэтт, я знаю, что ты не спишь. Вставай. Ему пришлось открыть один глаз и посмотреть наверх. Альфред в смешной пижаме с белыми кроликами стоял рядом с кухонным столом и держал в лапах его телефон. Мэттью нахмурился, и тут же сообразил, что лежит не в своей постели, а на кухонном диване в квартире своего дяди. И будильник на телефоне отключил, конечно же, не Альфред, а дядя Артур. В заблуждение ввели всклокоченная грива и полумрак. - Я проспал? – он моргнул, пытаясь понять, почему оказался здесь, а не в своей комнате. - Нет, - дядя положил телефон обратно на стол. – Вставай и складывай диван, а то к плите не подобраться. Мэттью медленно сел и, сощурившись, уставился на электронные часы холодильника. Шесть часов утра. Неудивительно, что он ничего не соображает. - Мэтт, иди умываться. Ну же. Всё ещё не до конца проснувшись, он, прихрамывая, побрёл в ванную. Включил холодную воду и ополоснул морду. Было слышно как дядя, что-то ворча, убирает постель. Мэттью поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. События вчерашнего дня прояснились, и он уже не задавался вопросом, почему тело нещадно ныло от ушей и до кисточки хвоста. Отец вчера снова ему как следует всыпал. На этот раз, правда, Мэттью сам подставился – ведь знал же, что грёбаный Ловино Варгас донесёт родакам про приключение с окном. Знал, и всё равно поддался соблазну поставить зарвавшегося койота на место. Видимо, это так придурок-Байльшмидт на него повлиял, заразил своей самоуверенностью. Хотя… Теперь-то чего уже париться. Сам хорош. Варгас рассказал предкам, те позвонили в школу, ну а дальше директриса вызвала на ковёр его и Байльшмидта. Они оба ушли в несознанку, но мадам О’Ллонэ было не так-то просто провести. Она сделала им внушение и предупредила, что если они ещё хоть раз нарушат правила, то сразу вылетят. И, как будто этого было мало, вызвала их родаков. Со стороны Байльшмидта приехал старший Брагинский с какой-то леопардицей, а вместо отца в школе появился дядя Артур. У Мэттью в тот момент отлегло от сердца, но, как выяснилось, зря. Дома ему всё-таки неслабо влетело. Хорошо хоть отец не знал, что в деле был замешан клан Белых тигров. А то бы Мэттью точно костей не собрал. Скотт и так был жутко нервным в последнее время, и часто отвешивал подзатыльники без причины. После избиения Мэттью поначалу отлеживался в своей комнате и дожидался брата. Но Альфред где-то шлялся с Брагинским, не отвечая на звонки. Чтобы понять, стоит спускаться к ужину или нет, пришлось провести разведку боем. Он отправился подслушивать к кабинету отца. Но Скотт так орал по телефону на какого-то подчинённого, что было прекрасно слышно в коридоре. Мэттью тут же принял решение слинять из дома. Он старался не оставаться наедине с раздражённым отцом, а то ничем хорошим это не заканчивалось. Так он и оказался в этой крошечной квартирке. Дядя Артур открыл дверь и молча смерил его взглядом. Всё так же, не говоря ни слова, он впустил Мэттью к себе. Даже предложил нехитрый ужин (подросток, принюхавшись, благоразумно отказался). А потом привычно постелил на кухне – Мэттью ночевал у него не в первый и наверняка не в последний раз. Подросток вообще любил быть с дядей Артуром. Тот не задавал лишних вопросов и, кажется, понимал его как никто другой. По рассказам дяди Скотт часто издевался над ним. И до того, как их братья разъехались, а родители умерли, и после. Общежитие Артуру не дали, и ему пришлось долгое время ютиться в доме со Скоттом. Он не сильно любил говорить о тех временах, обходясь общими фразами. По словам Артура даже сейчас, спустя много лет, старший брат всё еще хотел контролировать его. Поэтому дядя и жил не с ними в особняке, а в крошечной квартире. Скотт часто пенял ему, что он позорит имя Кёрклендов и имидж прокурора. На что дядя отвечал, что лично его всё устраивает. Мэттью казалось, что оно так и есть. Он бы и сам… - Мэтт, ты там уснул? – резкий голос Артура заставил вздрогнуть. – Хватит тратить воду! Мэттью поморщился и, закрутив кран, вернулся на кухню. Дядя Артур возился у плиты, готовя яичницу. Мэттью проверил, есть ли в старом чайнике вода, и включил его. - Там молоко в мягком пакете, я пока не перелил. Можешь добавить в кофе. - Спасибо, - Мэттью принялся нарезать сыр и колбасу для бутербродов. Он бы и яичницу сделал сам, но дядя всегда обижался, когда слышал намёки на то, что готовка – это не его. За завтраком Артур читал новости на телефоне, а Мэттью, рассеянно жуя бутерброд, просматривал страничку пантеры Лусии. Он лайкнул её вчерашний пост о кампании по уборке мусора в парке. Больше ничего интересного она не писала. Даже в личке у них была тишина уже почти два дня. Лусия, наверное, была занята – у неё-то класс был выпускным. Да и Мэттью не сильно хотел продолжать переписку. А ведь на летних каникулах они проводили друг с другом всё свободное время! Постоянно куда-то выбирались: если не ходили в кино, то катались на роликах или просто гуляли по парку. И их разговоры могли длиться часами. Сейчас остались только редкие звонки по скайпу. Былой легкости в общении тоже не было. Всё чаще у Мэттью складывалось впечатление, что они мучительно подбирают темы. Где-то в глубине души он чувствовал облегчение – скрывать от Лусии, что творилось дома, с каждым днём было всё тяжелее. Может, и хорошо, что у него не будет девушки или парня до самого универа. Ему всё равно сейчас не до них. - Надеюсь, ты там не обсуждаешь, кого ещё высунуть из окна? Мэттью поднял взгляд. Дядя хмурил густые брови и по его морде никак нельзя было понять, шутит он или говорит вполне серьёзно. - Мы никого не… - Мэтт, я имею дело с жуликами, - Артур помешал ложечкой чай и положил её рядом с блюдцем. – Не надо держать меня и директрису за идиотов. Байльшмидт своим поведением выдал вас обоих с головой. Тебе и твоему дружку повезло, что прямых улик нет, а то вас бы быстренько турнули из школы. - Байльшмидт мне не друг. - Отрадно слышать, - дядя отправил в пасть подгоревшую яичницу. Прожевав, он продолжил: - Значит то, что вы двое высунули одноклассника в окно, ты больше не отрицаешь? – Мэттью сжал губы. Врать было как-то не очень клёво. Артур всегда старался помочь и часто заступался за них с Альфредом перед отцом. – Тебе очень повезло, что это не Скотт приехал в школу. Меня бы в своё время за подобную выходку он убил… Мэтт, о чём ты вообще думал? - Этот козёл оскорбил маму! – не выдержал Мэттью. Артур замолчал и смерил его тяжёлым взглядом. Но подросток был так зол, что упрямо уставился в ответ. - И поэтому ты с Байльшмидтом почти выкинул его из окна? - Да не собирались мы его выкидывать! Просто припугнули немного! - А если бы вы его не удержали? – дядя раздражённо бросил вилку на стол. – Мэттью, чёрт, тебе же не пять лет. Надо хоть немного соображать. Неужели тебе так хочется сидеть в колонии из-за кого-то шакала? - Он койот. - Да какая разница! – вспылил дядя. – Ты – просто идиот, если поставил своё будущее под угрозу из-за слов какого-то падальщика! Ещё и связался с Байльшмидтом! С этим жуликом! Да его семейка у Брагинских всегда на побегушках была! У него же собственных мозгов нет! Это было хуже, чем вчерашняя взбучка от отца. Мэттью вцепился в стол, пытаясь совладать с эмоциями. - Он хотя бы заступился за меня… - в горле образовался странный комок. Не то, чтобы Мэттью так уж нуждался в его защите. Он привык быть сам по себе, несмотря на огромное количество приятелей и знакомых. Но никого из них не хотелось подпускать слишком близко и рассказывать о своих проблемах и переживаниях. Альфред говорил, что это неправильно, но у него самого дела обстояли также. До появления Брагинского. - Всё равно это не означает, что стоит с ним водиться! Он же бешеный! И наверняка видист, хотя у самого на лбу «Вырождение» крупными буквами написано. Точно скоро загремит в колонию… - …И за маму, - громко закончил Мэттью. Гадости про альбиноса слушать было неприятно. Может, тот и был придурком, зато смелым. – Он свою, кстати, очень любит. Дядя Артур замолчал. Было видно, что он всё ещё рассержен, но, видимо, не знал, что сказать. А может, просто не хотел орать с утра на племянника. Наконец, он заговорил, но уже гораздо тише: - Он сирота. Но не надо думать, что вы похожи. Вы с Альфредом остались без матери из-за несчастного случая. Мамаша Байльшмидта делала грязную работу за Брагинского. За это с мужем и поплатилась, - дядя задумчиво провел пальцем по столу, собирая крошки: - Бонфуа наверняка тоже потом огребёт. Неужели не видит, с кем связалась? На нём же клейма некуда ставить, лапы по локоть в крови… Мэттью невольно заинтересовался. Бонфуа – так, вроде, звали ту леопардицу, сопровождавшую Брагинского. Она зашла в холл минут на пять позже тигра. Дядя Артур как раз впал в раж. Он вовсю орал перед кабинетом директора, что если бы кто и высовывал койота из окна, так точно Байльшмидт. Но когда лев увидел её, он сразу замолчал. Зато Брагинский аж весь расцвёл. До этого он сидел со скучающим видом, только не зевал. Но, заметив мадам Бонфуа, белый тигр поднялся и галантно предложил ей своё кресло. Леопардица отказалась и присела на диванчик рядом с Гилбертом. Мэттью тогда ему позавидовал. И дело было даже не в её красоте. Просто она так искренне поинтересовалась, всё ли у него в порядке, что можно было решить, что она – его мама… - Мэтт! – он вздрогнул и перевёл взгляд на дядю. Тот уже доел яичницу, и теперь неодобрительно косился на его почти полную тарелку. Мэттью не чувствовал себя виноватым: на этот раз дядя превзошёл сам себя. Такую бурду не смог бы осилить даже Альфред. - Я наелся. - Тогда нечего тут рассиживаться, иди в ванную, - Мэттью взялся за грязную тарелку, но дядя качнул головой: - Я помою. Мэттью поспешил уйти с крохотной кухоньки. После такого разговора хотелось закрыться в кладовке и никому не попадаться на глаза. Они с дядей закончили собираться практически одновременно. Артур окинул недовольным взглядом его одежду, но промолчал. Мэттью и сам знал, что выглядит не очень: рубашка была маловата, а джинсы – изрядно потрёпаны. Видимо, скоро придётся напомнить отцу, что им с Альфредом нужны новые шмотки. Но не сейчас. Пусть немного отойдёт. - Выходи, - дядя пропустил его вперёд и закрыл входную дверь. Пока они ждали лифт, он снова заговорил: - И ещё кое-что, Мэтт. Скотт не обрадуется, если узнает, что ты всем говоришь, что твоя фамилия Уильямс, - двери со скрипом распахнулись, и они зашли в узкий лифт. Мэттью нажал на первый этаж, пока дядя разглагольствовал: - Кёркленды – могущественный клан, и ты должен гордиться тем, что являешься его частью. Твои предки многого достигли, и это позор, что ты от них открещиваешься. Нельзя не чтить того, чего они добились и… Мэттью молча поправил лямку тубуса. Они с Альфредом давным-давно решили, что возьмут себе другие фамилии, производные от их вторых имён: у Альфреда Джон, у самого Мэттью – Уильям. «Альфред Джонс» и «Мэттью Уильямс» звучали довольно неплохо. Альфред пошёл ещё дальше, и решил сменить себе ещё и второе имя. Пока придумал только, что оно точно будет на «Ф». Мэттью подобным не заморачивался. Всё, что ему хотелось – избавиться от любого напоминания о ненавистном отце. Дядя Артур так завёлся, что продолжил занудствовать даже тогда, когда они дошли до его машины. И заставил Мэттью стоять и слушать свою агитку, пока искал ключи. - Мне пора, - постарался заткнуть этот фонтан красноречия Мэттью. – А то я в школу опоздаю. - …Родства непомнящие, - Артур осекся и фыркнул: - Рад, что тебе не наплевать на образование. Твоё вчерашнее поведение заставило меня думать об обратном. Иди уже, - он взъерошил гриву Мэттью и слабо улыбнулся. – И не вздумай завтра попадать в неприятности – у меня сутки. - Хорошо, дядя Артур. Пока. Мэттью помахал ему и поспешил удалиться, чтобы не нарваться на ещё полчаса нравоучений. На улице для октября было довольно прохладно, и он невольно поежился. Хромота почти исчезла, и он зашагал быстрее, чтобы немного согреться. В итоге к школе он подошёл на полчаса раньше. Сев у растущего рядом с оградой старого вяза, Мэттью достал учебник по Обществознанию. Пусть и идиотский предмет, но подойдёт, чтобы убить время. Когда он заканчивал читать второй параграф, его заставил вздрогнуть приземлившийся рядом огромный рюкзак. Мэттью машинально поднял взгляд и с облегчением выдохнул. - Привет, Ал. - Хэй, бро, - Альфред плюхнулся на землю и широко зевнул. – Ты как? - Норм. - А как там старина Арти? - Да как всегда. Ворчит и проклинает Брагинских, ты ж его знаешь. Кивнув, Альфред немного поёрзал и привалился к дереву. Его плечо будто невзначай прижалось к лапе Мэттью, и тот почувствовал тепло, идущее от брата. Он не стал отодвигаться, наоборот – позволил себе расслабиться. Они сидели в полном молчании несколько минут, однако тишина явно тяготила Альфреда. Он неловко завозился, будто стараясь сесть поудобнее, а потом вообще принялся шуршать фантиками, которые вечно копил в карманах. Мэттью честно попытался сосредоточиться на параграфе, но шуршание усилилось, и пришлось сдаться. Он захлопнул учебник и с укоризной воззрился на брата.Тот без тени смущения улыбнулся: - Прости, - промаявшись ещё пару секунд, Альфред всё-таки не выдержал и осторожно спросил: - Вчера всё норм было? Я тут слышал, что тебя вызывали к директрисе и… - Норм, - коротко ответил Мэттью и сжал губы. Какой смысл говорить об очередном избиении? Альфреду самому наверняка вчера досталось. – Я как тебе смс отправил, сразу свалил к дяде Артуру. - А. Ну, лады. От Мэттью не укрылось, что напряженные плечи брата сразу же расслабились. - Как планетарий? - Подготовка к приезду Лаева идёт вовсю, - Альфред с грустью вздохнул: – Вообще попадос, конечно, с этими билетами. Мэттью рассеянно кивнул. Эту историю он знал наизусть: Альфред давно грезил о встрече с космонавтом Лаевым. А полгода назад планетарий объявил о показе какого-то документального фильма. И вроде как на премьере должен был присутствовать легендарный Лаев. Самые дешёвые билеты стоили баснословные деньжищи, и то их расхватали почти сразу. Альфред пытался сначала уломать отца подарить ему на день рождения денег. Конечно же, отказ. Потом он попробовал подработать: устроился в две смены в Макдак, и рисовал за деньги в Сети. Убил почти всё лето, но даже на десятую долю билета не заработал. К сентябрю ему пришлось признать, что выкупить один из оставшихся билетов за тысячу баксов нереально. Правда, до этого он спросил Мэттью, сколько может стоить почка… - И вообще, можно подумать, что там соберутся учёные! Да откуда такие бабки у… Мэттью, не слушая нытьё брата, перевёл взгляд на школу. Ученики спешили на занятия. Насколько он помнил, в это время должен был подъехать школьный автобус. Когда отец объявил, что ради избирательной компании нужно быть ближе к народу, они с Альфредом собирались ездить на автобусе. Но Скотт не подал заявку, и их район не включили в утверждаемые маршруты. Так что пришлось покупать проездные на общественный транспорт. - Мэтт… Мэтт! Он вздрогнул, и снова сосредоточил свое внимание на Альфреде. Тот сидел, насупившись, и Мэттью с трудом удержался от вздоха. Ну, вот, началось. Надо было срочно отвлечь брата, чтобы тот переключил на какую-нибудь более важную проблему. - Извини, я задумался, - Мэттью закусил губу, делано виновато опуская ресницы. Тщательно выждав несколько секунд, он медленно продолжил: - Как думаешь, отец не разозлился? Альфред снова напрягся. Никто посторонний бы не понял, но Мэттью-то знал его, как облупленного. И там, где остальные видели беззаботную улыбку, он умел различать скованность и еле сдерживаемую боль от побоев отца. - Нееее, - Альфред хлопнул его по плечу.- Ты же знаешь, он злится только когда мы не слушаемся или не предупреждаем. Но это и понятно, верно? Мэттью ответил ему кривой улыбкой. Каждый раз, стоило только Альфреду хотя бы попробовать начать оправдывать отца, на Мэттью накатывала волна ярости. Ладно бы отец не бил Альфреда, но ведь это было не так… Да что там – Альфред часто прикрывал собой Мэттью, и потом обрабатывал порезы и ушибы. Однажды отец так сильно ударил его, что сломал лапу. Но даже после этого идиотская вера Альфреда в то, что отец любит его, не исчезла. Как это уживалось с тем, что брат спал и видел, чтобы сбежать из дома, Мэттью искренне не понимал. - Так что все будет путем, не волнуйся, - брат попытался обнять его, но Мэттью поспешил встать, уходя от прикосновения. Альфред поднял на него отвратительно недоумённый взгляд. – Мэтти? - Пойдем в класс, - коротко бросил Мэттью, надевая свой рюкзак и кидая Альфреду его. - Может, еще посидим? Мэтт? Ну, Мээээтт?.. Мэттью, не слушая уговоров, подхватил тубус и направился к школе. Он не собирался сидеть и слушать идиотские уверения, что всё будет нормально. Будто он не знал, что отцу не нужен повод, чтобы дать ему оплеуху. Мэттью давным-давно стал больше бояться Скотта в хорошем настроении, чем в плохом. Знать, что тебе отвесили подзатыльник не потому, что злились, а потому, что просто могли, было в сто раз хуже.

***

Мэттью зря беспокоился, что брат будет надоедать – увидев Брагинского в холле, Альфред сразу переключился на него. Мэттью уже даже не особо злился. А смысл, как говорится… Зато к нему с первой пары прилип Байльшмидт. Как назло на Технологии была теория, потому барс уселся за одну с ним парту. - Здорово, бро! Зацени прикид, а? - альбинос хвастливо погладил по дорогой с виду ткани. - А где твой пиджак? – Мэттью уставился на красную толстовку и почувствовал укол зависти. - Да порвал. Мэттью поднял брови: - Вообще-то за это могут вызвать к директору. В школе нужно ходить в форме. - Да пофигу, - Гилберт дёрнул плечом. – Толстовка-то зачётная. Мэттью принялся молча выкладывать карандаши и ручки на парту. Не хотелось признавать, но толстовка была реально клёвой. - Я тебе там ссылку на фотку послал. Ты её лайкнешь? - Что? - Я говорю, лайкнешь… - Откуда у тебя мой номер? - Ванька дал, - пожал плечами Байльшмидт. – А ему – твой брательник. Кстати, как насчёт того, чтобы сходить в парк и обновить ту надпись «Пидоры за мэра»? - Тише, - Мэттью бросил настороженный взгляд назад, но, кажется, никто не прислушивался к болтовне Байльшмидта. – Ты сдурел, орать об этом на весь класс? - Да ладно. Что такого-то? - А то, что если тебе всё равно, что тебя исключат, то мне – нет. - Да не исключат нас! Сам же сказал – слово этого нытика против нашего. - Слушай, на нас и так уже косятся, - прошипел Мэттью, раздражённо открывая тетрадь. – Я думал, у вас в мафии не любят болтливых. - Эй! Клан – на светлой стороне! - Угу. Повторяй это себе почаще. От продолжения разговора его спас приход учителя Дина. Тот терпеть не мог, когда ученики шептались на уроке, потому Байльшмидту пришлось молчать в тряпочку. На Родном языке Альфред, наконец, обратил внимание на Мэттью. Правда только потому, что у Брагинского была судебная экспертиза. Стоило тому появиться на Информатике, и Альфред тут же занял место рядом с ним. На смену брату снова пришёл Байльшмидт. Он не затыкался всю теоретическую часть и неудивительно, что, когда дошло до практики, долго тупил, глядя в экран. После урока Байльшмидт хлопнул его по плечу: - Круто ты разбираешься в компах. Мэттью не слушал – он смотрел в спину удаляющегося Альфреда. Тот, размахивая лапами, что-то увлечённо рассказывал белому тигру. - Может, взломаем сервак мэрии? Напишем на главной странице что-нибудь про этого гондона и… - Слушай, - Мэттью закинул на плечо сначала рюкзак, потом тубус. – Не знаю, что ты себе там напридумывал, но мы никакие не друзья. Мне хватает неприятностей. Так что отвали от меня. Байльшмидт, казалось, опешил: - Но… - Сказал же, отвали. Не слушая возражений, Мэттью грубо отпихнул альбиноса и вышел из класса. Чтобы барс окончательно отстал, пришлось есть ленч на свежем воздухе. Зато в голове прояснилось. Он даже попробовал немного почитал материалы по обществознанию, но глаза начали ныть. Вздохнув, Мэттью надел тёмные очки – только они немного помогали. Хотя, конечно, в пасмурную погоду выглядел он по-идиотски. Быстро доев, Мэттью выкинул мусор и засобирался. Засовывать книги обратно было лень, потому он прижал их к груди и заспешил ко второму корпусу. Толпа учеников торопилась перейти из одного здания в другое, и Мэттью сильно пихнули в толчее. Он сжал зубы, чтобы не застонать, и свернул с дорожки. Проще было пройти по длинному окружному пути, мимо стадиона. Лучше терпеть холод, чем давку. Тело болело, не переставая. Подросток даже начал думать, что Скотт всё-таки сломал ему ребро или два, хотя симптомы и не совпадали. Он понимал, что, по-хорошему, ему стоило обратиться хотя бы к школьной медсестре. Но тогда бы сразу начались неудобные вопросы. Отец его точно убьёт, если бы хоть кто-то станет подозревать домашнее насилие. - Эй, придурок! Мэттью, не обращая внимания на окрик, целеустремленно прошёл дальше, оставляя стадион. Оставалось надеяться, что парни занимаются с тренером, и тот не даст увязаться за ним. В это же самое мгновение что-то ударило в спину. Мэттью упал на колени и ладони, хватая воздух пастью. Очки слетели, по траве тут же покатился тубус с миллиметровкой, учебники по обществознанию оказались на земле. - Что, оглох что ли, придурок? – в поле зрения оказались чьи-то белые кроссовки. Через мгновение к ним присоединились ещё две пары: черные и полосатые. Один полосатый кроссовок специально встал на книгу. – Мы к тебе обращались, Кёркленд. - Может, к Байльшмидту и сказали не прикапываться, но про тебя разговора не было, - подхватил знакомый голос. - А, прости, - Мэттью медленно встал. Ну, да. Стив, Шелдон и Стэн. Подпевалы Варгаса. Кто бы сомневался. – Я думал, ты обращаешься к кому-то из своих дружков. - Ах ты педрила, - Шелдон шагнул было к нему, но Стив перехватил друга: - Стой. Ты же не хочешь об него мараться. Стэн, - Стив кивнул волку, и с плеча Мэттью тут же сорвали рюкзак. - Эй, отдай! – он стремительно развернулся, но его схватили сзади за загривок. Лев замер, тяжело дыша и понимая, что не в силах пошевелиться. – Отпусти! - Ну, чё ты. Веселье только началось, - засмеялся Шелдон, и Мэттью от полного бессилия скрипнул зубами. Прямо на его глазах Стэн вытряхнул содержимое рюкзака на землю и принялся шарить в тетрадях и учебниках. Мэттью задышал ровнее, пытаясь заставить себя успокоиться. Да, ситуация была унизительной, но он не должен был драться. Если хоть кто-то доложит о потасовке директрисе, то он вылетит из школы. И тогда отец его точно убьёт. - Что, братик слишком занят, бегая за Брагинским? – издевательски поинтересовался Стив. – Пусть старается получше. Может, мы от тебя отстанем, если Иван попросит Ловино как следует. Мэттью промолчал. Он не очень-то любил, когда Альфред вмешивался в его разборки. Нет, было здорово, что тот заступался и вроде как не давал в обиду. Но вот только Альфред абсолютно не умел быть незаметным. И если о драках Мэттью редко кто-либо узнавал, то вот о потасовках Альфреда знали все. Включая Скотта. А это было куда как хуже, чем пара синяков или испачканные тетради. Отец тут же начинал орать, что Мэттью размазня, и должен уметь постоять за себя сам. Пару раз он даже решал показать, как именно нужно защищаться – синяки потом не сходили две недели. - Хэй, Байльшмидт! – Стив помахал стремительно приближающемуся барсу. Мэттью почувствовал, как шерсть встала дыбом. Альбинос после их разговора наверняка с удовольствием присоединиться к этим хмырям. – Мир! Зачётная тол… Байльшмидт, не говоря ни слова, со всей дури въехал кулаком в морду Стиву. Медведь застонал и прижал лапы к расквашенному носу. Дальше все происходило так быстро, что лев даже опомниться не успел. Стэн замер, держа в лапах тетрадь по информатике, не понимая, что происходит. Шелдон, зарычав, бросился на барса, пытаясь сбить с задних лап. Альбинос двигался быстро и с той самой грацией, которая поразила Мэттью ещё в их первую встречу на митинге. Он легко увернулся, и ударил буйвола куда-то в бок. Якоб завыл, и это заставило очнуться Стэна и Стива. Они вместе бросились на Байльшмидта, но тут не выдержал лев. Может, за это и грозило исключение, но Мэттью не мог допустить, чтобы альбиноса избили потому, что тот за него заступился. Лев напрыгнул на Стива сзади, валя на траву и ударяя в печень – знания анатомии на «отлично» пригождались не только в классе. Выше заскулил Стэн и снова взвыл Шелдон, но Мэттью был слишком занят, чтобы поднимать голову и смотреть, что такого с ними сделал барс. - Отпусти, придурок! Голос Стива звучал гнусаво, и лев удовлетворенно хмыкнул. Он разжал захват, перекатился и вскочил на лапы, настороженно оглядываясь по сторонам. Двое приспешников Стива убегали, а он сам пытался встать на четвереньки, тяжело дыша. Байльшмидт, проводив взглядом своих противников, подошёл медведю и пнул его под зад, придавая ускорения в сторону стадиона. - Держи. Это твоё, вроде, - он протянул Мэттью тёмные очки. Лев молча надел их. – Видел, как великолепный я их уделал? Жаль, ты не снимал. А то бы щас видосик на Ютуб выложили и все заценили, - Гилберт вздохнул и с любопытством посмотрел на него. – А чего ты сам им не вмазал? Я же знаю, ты можешь. - Ты забыл, что говорила директриса? Ещё одна драка – и мы оба вылетим из школы, - вздохнул лев. Он подобрал отброшенный рюкзак и принялся складывать в него раскиданные учебники и тетради. – Надеюсь, им мозгов не хватит нажаловаться. И вообще – чего ты полез? – Байльшмидт недоумённо поднял брови. В Мэттью раздражение боролось с благодарностью. – Тебе полагалось бить меня с ними, а не наоборот. - В смысле, бить тебя? - барс оттянул рукав кофты. Чуть ниже локтя сияла большая дырка. - Твою дивизию, какая срань! Моя толстовочка! Смотри! Теперь выкидывать... Вот козлы – ответят мне за это! Мэттью молча продолжал собирать вещи. Неожиданно пришедшая мысль заставила его остановиться: - Тебя дома за это не съедят? - Меня? – альбинос поморщился и стянул предмет гардероба с плеч. - Никто не смеет меня и пальцем тронуть. Но приятно, что ты за меня так беспокоишься. Вообще я бы мог и сам. Но ты тоже зачётно дрался. Так что… что ещё сегодня замутим? - А тебе мало? - А что, есть ещё кто-то, кому можно навалять? – барс поднял тубус с травы.– Хочешь, Ваньку позову? - Точно откажусь. - А зря. Против него точно никто не пикнет. Может, пойдём пожрём после школы? Мэттью, все ещё сидя на корточках, поднял на него взгляд и несколько секунд просто молча смотрел. Барс, вообще незнакомый со смущением и нервозностью, недоумённо наклонил голову набок: - Чего? - Ты совсем псих или только притворяешься? - Чего? – а вот сейчас альбинос звучал уже немного обиженно, и Мэттью почувствовал, что перегнул палку. В конце концов, Байльшмидт пришёл к нему на выручку. - Это я так, - он, наконец, поднялся с земли, закинул рюкзак на плечо и протянул лапу за порванной толстовкой. – Дай сюда, - к его удивлению, барс послушно её отдал. Мэттью задумчиво осмотрел вещь. Такую было жалко выкидывать. - Можно заплатки на оба локтя поставить. Будет ещё круче смотреться. Лев решительно засунул толстовку в рюкзак. Если он её починит, то ничего не будет должен Байльшмидту. Конечно, было здорово, что барс не держал на него зла. Однако дружба с ним грозила слишком большими неприятностями. И её бы не одобрил не только отец, но и дядя Артур. - Ладно, спасибо, что помог, - он протянул лапу уже за тубусом. – Мне пора. - Эй, - барс почему-то прижал тубус к себе. – Я, вообще-то, тебе предложил сходить пожрать. - Серьёзно? – Мэттью закатил глаза. – Очнись, я из клана Кёрклендов, ты – из Брагинских. И ты реально хочешь сидеть со мной в кафешке за одним столом? - Мы можем заказать еду и в машину. Но ведь между нашими кланами нет кровной вражды? Или я чего-то не знаю? - Нет, - медленно произнёс лев после продолжительной паузы. – Кровной вражды нет. Но Брагинский вряд ли будет рад, что ты тусишь с сынком мэра, лоббирующего взгляды гибридов. - Так я ж не с мэром тусуюсь. Мэттью закусил губу. Все его доводы разбивались об ослиное упрямство барса. И неожиданно он поймал себя на мысли, что не очень-то хочет искать причины, почему им не стоит общаться. Оставалось только прояснить ещё один, принципиальный, вопрос. - Я, знаешь, тоже не вижу ничего плохого в гибридах. - Так это от недостатка воспитания, - высокопарно произнёс барс. – Я тебе сейчас всё растолкую. Гибриды – это… - Я не собираюсь слушать твои видисткие проповеди. Если будешь про это говорить – точно не пойду с тобой в Макдак! - А в Бургер? Мэттью невольно улыбнулся, и тут же одёрнул себя. Но поздно – в глазах Байльшмидта загорелся огонёк удовлетворения, и лев мысленно дал себе подзатыльник. Ещё не хватало, чтобы альбинос считал, что Мэттью легко сдаётся. - Я серьёзно, - он сложил лапы на груди. – Ещё одно видистское замечание и можешь забыть, что мы знакомы. Понял? Барс кивнул: - Понял. Нафига вообще говорить о гибридах. - Хорошо, - Мэттью переступил с лапы на лапу. – Тубус? - А, точно, - барс, наконец, позволил забрать чертежи, и пошёл рядом с Мэттью. – Слушай, если эти придурки ещё к тебе будут приставать, то… - То я сам разберусь, - оборвал его лев. - Да ладно тебе, хорошая же была драка. Я без проблем могу кому-нибудь морду набить, только скажи, кому! Мэттью устало потёр лоб. - Спасибо, у меня и так дофига проблем. Не хватало, чтобы по школе поползли слухи, что я стал твоей подстилкой ради защиты. Байльшмидт неожиданно остановился и дёрнул льва за рукав, разворачивая к себе: - Кто это так говорит? Мэттью машинально взглянул на пальцы, сминающие ткань форменного пиджака, и только потом ему в морду. - Пока никто. Но если ты на каждом углу будешь орать, что за меня пасть любому порвёшь… - Если кто скажет – я и ему порву. С чего ты вообще такое взял? Мы что, похожи на педиков? Ты, блин, дерёшься как нормальный пацан. Вон на митингах… - Я же тебе сказал об этом не орать. Альбинос упрямо поднял подбородок повыше: - Мы с тобой нормальные пацаны… друзья… - Мы не друзья. - Ну, соучастники, - барс подмигнул и оскалился. Мэттью невольно почувствовал, как его губы дрогнули в ответ. – Слишком много компромата друг на друга. Так что ты не отвертишься, и пойдёшь со мной есть. - Я вроде и так иду. Без шантажа, - Мэттью пожал плечами и зашагал дальше. - А то, что Ванька таскается за твоим братом, ну, в том смысле – это никакой не показатель. Тут уже настала очередь льва остановиться. Байльшмидт сразу заткнулся. - В каком это том? - Ты понял. - А поподробнее? - Это его личное дело. Мэттью нахмурился. Впрочем, о чём-то таком он уже давно догадывался. Да и у Альфреда разве что сердечки в глазах не светились, когда он смотрел на Брагинского. - Значит, после школы идём в Макдак? – вернулся к первоначальной теме барс. Мэттью, помедлив, кивнул. – Круто! - они подошли ко второму корпусу, и Байльшмидт хлопнул его по плечу. – Ладно, мне щас на ОБЖ в тир. Увидимся на алгебре. Мэттью даже ответить не успел, как остался стоять на крыльце один.

***

Мэттью пробежал по лестнице наверх, в свою комнату, и с облегчением выдохнул. Отца дома не было, но лев решил не рисковать – тот мог вернуться в любую минуту и потребовать отчета о проведённом дне. А если бы он увидел, что одежда на Мэттью в грязи, то одной лекцией дело бы не ограничилось. Быстро переодевшись и кинув вещи в стирку, лев достал из рюкзака толстовку Байльшмидта. Мэттью критически осмотрел её со всех сторон. Пожалуй, зашить дырку будет действительно не так сложно. Главное – хорошенько порыться в своих запасах, чтобы найти что-нибудь подходящее для модных заплаток. Он задумчиво помял ткань между пальцев. Мягкая, приятная на ощупь. Она просто кричала о своей дороговизне. О такой толстовке он мог только мечтать. Отец бы никогда не дал денег на подобную вещь, а подработок обычно хватало только на то, чтобы оплачивать мелкие расходы. Машинально оглядевшись по сторонам, Мэттью нерешительно натянул толстовку на себя. Накинул капюшон, повертелся перед зеркалом. Она была идеальна. И самому Мэттью шла гораздо больше Байльшмидта. Конечно, у льва были красные худи, но они меркли перед этой толстовкой. Она была так зашибенна, что снимать не хотелось. «Может, сказать, что починить не удалось и оставить себе? – мелькнула в голове мысль. – Байльшмидт всё равно хотел купить новую». Однако это было как-то… стрёмно. Тяжело вздохнув, лев стянул с себя толстовку. Ещё не хватало, чтобы он опускался до мелкого воровства. Тем более – у Байльшмидта, который оказался нормальным пацаном. Конечно, он очень много и громко хвастал, но у Мэттью (благодаря брату) развился иммунитет на болтовню. Так что можно было посмотреть, что выйдет из их… соучастия. Мэттью провозился с толстовкой почти до ужина, зато остался доволен результатом. Никто бы никогда не подумал, что заплаток не было там с самого начала. Он нехотя отложил иголку и, потянувшись, бросил взгляд на часы. Почти семь. Странно, но он так и не услышал, как брат вернулся домой. Лев вышел в коридор и постучал в дверь Альфреда. Никто не откликнулся, так что он осторожно заглянул в комнату. Там было пусто. Не похоже, что Альфред возвращался из школы. Тем не менее Мэттью на всякий случай обошёл весь особняк, надеясь, что брат просто сидит в одной из комнат. Его нигде не оказалось. Чертыхнувшись, Мэттью написал в ватсапе «Ты где?» и принялся ждать. Сообщение упорно висело в непрочитанных. Тогда он попробовал позвонить, но Альфред так и не взял трубку. Видимо, он всё ещё тусил вместе с Брагинским, и поставил телефон на виброрежим. До ужина оставалось пять минут и Мэттью, послав «Я скажу, что ты в планетарии», отправился в столовую. Отец уже сидел за накрытым столом и читал газету. Мэттью тихо поздоровался и отодвинул стул, стараясь не задевать ножками пол. Оставалось надеяться, что Скотт сегодня был в нормальном расположении духа. - Где твой брат? Мэттью, вздрогнув, поднял взгляд и почувствовал, как душа уходит в пятки. Отец, сощурившись, смотрел на него поверх газеты. Выражение его морды не сулило ничего хорошего. - Ну? Ты оглох? - Он… он в планетарии. - Неужели? – Скотт отложил газету на край стола. – Он у меня не отпрашивался. - Занятие поставили неожи… Мэттью не успел договорить – отец схватил его за запястье и больно сжал. Мэттью стиснул зубы, чтобы не закричать от боли. На секунду ему показалось, что хрустнули кости. - Ты не сказал, что он задержится. Скотт все ещё не начал орать, и потому у Мэттью была надежда обойтись просто подзатыльником. Сердце стучало безумно быстро, но подросток постарался ничем не выдать волнения. - Прости, пап. Он только что написал. Хватка на запястье стала ещё сильнее. Скотт наклонил голову набок, и поднял лапу. Мэттью невольно задержал дыхание и сжался, готовясь к удару. - Пап! – Альфред ураганом ворвался в столовую. Скотт от неожиданности разжал пальцы, и Мэттью тут же отступил на безопасное расстояние. – Прости, я опоздал! - Я заметил. - Просто, - они с Альфредом встретились взглядами, и брат заговорил чуть увереннее, - неожиданно поставили занятие. Я думал, что успею. А потом понял, что нет. Ну, и Мэтту написал. Вот только что. Скотт снова взялся за газету: - Переоденься и спускайся к ужину. Альфред быстро кивнул и опрометью кинулся наверх. Мэттью не успел выдохнуть, как ему отвесили оплеуху. В ушах зазвенело. - Ты должен был сказать сразу, что брат задержится, - отец зашуршал газетой. - Прости. Я не подумал. Отец фыркнул, и Мэттью поспешил сесть, чтобы не злить его ещё больше. Ужин проходил в привычном молчании. Впрочем, Мэттью это устраивало: чем меньше привлекаешь к себе внимание, тем лучше. Жалко, что до брата эта простая истина всё никак не хотела доходить. Альфред, закончивший запихивать в себя еду за пять минут, теперь вертелся на стуле. Читавший газету отец пока ничего не говорил. То ли действительно не замечал, то ли его больше волновала статья. Мэттью опустил взгляд и сосредоточился на еде. Если Альфред хочет проблем – его дело. В последние дни он думал явно не головой. Мэттью страшился, что ещё немного, и отец таки догадается проверить телефон Альфреда. Или почту. И если Мэттью поставили в вину, что тот не предупредил о задержке брата, то страшно представить, как Скотт разозлится, когда поймет, что Мэттью всё это время покрывал Альфреда. Интересно, Альфред хотя бы осознавал, как сильно подставляет его под удар? У Мэттью было поганое ощущение, что нет. Альфред эгоистично думал только о себе. Наслаждался своей чёртовой дружбой с Брагинским, совершенно позабыв о нём. Брат проводил с тигром всё свободное время, звал его в кино, таскался по планетариям и распродажам комиксов… Даже пригласил пойти на фестиваль. Мэттью для него будто перестал существовать. Если Альфред раньше постоянно присылал смешные картинки или короткие смс-ки, то сейчас телефон Мэттью мог молчать почти целый день. Это было обидно и больно. Стараясь не торопиться, он отрезал небольшой кусочек от куриного филе и отправил его в пасть. Альфред, фыркнув, ткнул вилкой в горку зеленого горошка, и тот разлетелся во все стороны. Брат чуть съёжился: - Прости, пап. - Ты когда-нибудь научишься себя вести за столом? – отец раздражённо посмотрел на Альфреда. – Ешь как свинья. Брат открыл было пасть для ответа, но Мэттью успел пнуть его в голень. Альфред надулся, но промолчал и принялся собирать горошины со скатерти. Мэттью бросил настороженный взгляд в сторону отца. Тот наблюдал, брезгливо наморщив нос. - Кстати, па… - Небо, неужели Альфред не мог держать пасть закрытой хотя бы пять минут? - У меня тут куртка порвалась… - Опять? - Ну… я просто потянулся… И джинсы плохо застёгиваются. Отец фыркнул: - Жрать надо меньше. У тебя уже пузо висит. Ещё немного, и превратишься в борова. Альфред как-то сжался на стуле, и раздражение Мэттью улетучилось. Да, брат поднабрал за это лето, но не слишком много. И пусть Мэттью иногда сам дразнил Альфреда, намекая на его вес, но это были просто шутки. Отец же явно не шутил. - Мэтту тоже малы его вещи, - сдал его любимый братец, и сочувствие к Альфреду мигом испарилось. Внимание отца переключилось на Мэттью: - Неужели? – пришлось нехотя кивнуть. Глаза Скотта сузились, и Мэттью невольно втянул голову в плечи. – У тебя что, язык отнялся? - Мне кое-что мало, пап, - тихо отозвался он, и снова гневно посмотрел на Альфреда. Тот как ни в чем не бывало продолжал: - Так вот, можно нам немного денег? Я спросил у дяди Арти, и он сказал, что сможет в это воскресенье пойти с нами в магаз. - Неужели? – процедил отец сквозь стиснутые зубы. Его ярость ощущалась так явно, что даже Альфред притих. – Больше он ничего не сказал? - Ну… нет. - На чердаке куча вещей. Поройтесь там с братом и найдите себе что-нибудь подходящее, - Скотт свернул газету и отложил её на край стола. Мэттью заметил, что его пальцы чуть подрагивали. - А если Артуру нечем заняться в выходные, то мы с ним обсудим кое-какие семейные дела. - Но, пап… Скотт так пристально посмотрел на него, что Альфред заткнулся. Он принялся катать горошек по тарелке, а Мэттью вернулся к остывшему филе. Доедали они ужин в полной тишине. Пожелав отцу хорошего вечера, братья пошли наверх. Уже на лестнице Мэттью позволил себе выплеснуть раздражение: - Ну, спасибо тебе, Ал. Мало того, что мне прилетело за то, что ты шляешься до ночи… - Я просто забыл посмотреть на часы! - …Так ещё теперь я буду ходить в обносках, - не обращая на него внимания, продолжал Мэттью. Хвост с кисточкой сердито бил по задним лапам. – Тебе-то пофиг, что носить. - Эй! Вовсе нет! - Серьёзно?! Ал, на тебе вчерашняя майка! И на ней пятно от соуса, которое так и не отстиралось! - Ну… она же ещё хорошая… И не пахнет. И пятно никто не видит, кроме тебя! Иван вот мне ничё не сказал! Мэттью раздражённо закатил глаза. - Да ладно тебе, Мэтт. Ну, подумаешь, походим немного в старых шмотках. Ну, чего ты. Он остановился и повернулся к брату: - Ничего, блин. Ал, у тебя совсем мозг из-за общения с Брагинским отказал? Ты, вообще-то, ещё и из-за шмоток меня подставил. - Да кто знал-то. Он же всегда разрешал… - И не хило так подставил Артура. Плечи Альфреда поникли. Вот тут ему точно крыть было нечем. Они оба знали, что отношения между отцом и дядей были довольно… напряжёнными. Если не сказать плохими. И Артур наверняка не обрадуется, когда узнает, что старший брат решил навестить его на выходных. Однако Альфред выглядел так убито и жалко, что Мэттью невольно смягчился. - Ал, не грузись, - брат поднял взгляд. – Отец всё мог отменить и в последний момент. И ты реально не знал, что он так отреагирует. - Да... Но я должен был успеть к ужину. Мэттью потёр ноющее запястье. Конечно, следовало дать Альфреду понять, что тот был идиотом, но он никогда не мог долго сердиться на брата. Даже когда тот был действительно виноват. - Мэтт… - Альфред сглотнул и прижал уши к голове. Вид у него был совсем подавленный. Сердце Мэттью невольно сжалось. - Я и правда толстый? - Что? Блин, Ал! … И всё же часто злости на брата не хватало. Мэттью стремительно развернулся и продолжил подниматься по лестнице. Альфред догнал его и принялся ныть: - Мэтт, я серьёзно. Я что, толстый? Ну, скажи мне! Я толстый, да? Толстый? - Ты нормальный. Но если будешь продолжать жрать в том же духе, то точно растолстеешь. Их комнаты находились на втором этаже, но Мэттью решил не откладывать поручение отца в долгий ящик. Тот очень не любил, если его приказы не исполнялись сразу. Он прошёл ступенек десять, прежде чем понял, что Альфред не идёт за ним. Обернувшись, он увидел, что брат остался стоять на пролёте второго этажа. - Отец же велел разобрать чердак, - нахмурился Мэттью. - Да ну… Может, завтра? Я тут последних «Мстителей» купил… - Ал, помнишь, что было, когда отец узнал, что ты не прибрался в комнате после вашего разговора? Альфред тут же скис, и нехотя потащился за ним. Вещи обнаружились в нескольких коробках. Альфред объявил, что поищет что-нибудь ещё и принялся бродить по чердаку. Пока он отлынивал, Мэттью терпеливо перебирал одежду. - Ал! – Мэттью помахал лапой, подзывая брата к себе. - Кажется, я нашёл. Вот в этих коробках есть подходящие размеры. Одежда, в принципе, была в неплохом состоянии. Не новая, конечно, но без дырок и подозрительных пятен. Альфред мгновенно напялил на себя джинсы. Они были немного длинноваты, так что пришлось подвернуть штанины. Мэттью же решил примерить всё более или менее подходящее в своей комнате, и начал складывать понравившиеся вещи в аккуратную стопочку. - Интересно, чьё это? - Кого-нибудь из клана, - Мэттью пожал плечами и отложил в сторону ещё одни брюки. Он внимательно осмотрел свою коробку и хмыкнул: – Тут написано имя Артура. - Прикольно. Надеюсь, огромные брови не заразны, - Альфред наклонился к коробке, из которой вытащил джинсы. – О, а у меня вещи дяди Шеймуса! - Поздравляю, - рассеянно ответил Мэттью, критично осматривая рубашку. Он был чуть шире в плечах, чем Артур, но навряд ли настолько, чтобы она была ему мала. Решив дать рубашке шанс, Мэттью отложил её вслед за брюками. - А там что? Пришлось отвлечься и посмотреть в сторону, куда указывал Альфред. Тот заинтересовался коробками, которые Мэттью забраковал, едва заглянув внутрь. - Вон в тех слева совсем детские вещи, а в этих – слишком большие размеры. - Я всё равно пороюсь, - Альфред притянул одну из коробок к себе. Мэттью удивленно поднял брови – брат никогда не отличался любовью к одежде. Тот, поймав его взгляд, развёл лапами: - Куртки-то у меня нет. - Отец купит. Он обычно не злится долго… - «на тебя» осталось так и не сказанным. - Да ладно, гляну. Мы ж всё равно здесь. Пока брат сосредоточенно рылся в старье, Мэттью вернулся к сортировке вещей. Он уже складывал не подошедшее обратно, когда Альфред неожиданно вскочил на задние лапы. - О, Мэтт! Смотри! – он тряс чем-то коричневым. – Я буду самым крутым в школе! Мэттью присмотрелся и фыркнул – брат достал из недр коробки изрядно потрёпанную кожаную куртку. - Ал, это же хлам. - Что? Мэтт, глаза разуй! Это самая офигительная вещь! – брат влез в неё и принялся вертеться. – Это же куртка пилота! Всегда такую хотел! Мэттью, заинтересовавшись, встал и подошёл поближе. И правда, это был самый настоящий кожаный бомбер. Конечно, не сильно-то вычурный по сравнению с другими «лётными» куртками, которые Мэттью видел в кино. Можно даже сказать, чуточку скучный: на груди слева была нашита звезда в белом круге, а на спине – огромные цифры пять и ноль; на левом рукаве белел схематично изображённый самолет. Воротник был отделан тёмным, почти чёрным искусственным мехом. Брат, явно не замечая его скепсиса, с абсолютно счастливым выражением на морде уткнулся носом в рукав и шумно вдохнул: - Мэтт, она до сих пор пахнет порохом и авиатопливом! - Ага, конечно. Однако Альфред его не слушал: - Офигеть, она такая потёртая, наверняка её надевали в бою! Ооооо… Мэтт, смотри, тут даже есть карманы на рукавах! - Ал, серьёзно? - Мэттью сморщил нос. - Она тебе велика размера на три. - Нифига! – Альфред застегнул куртку. – Я зашибенно выгляжу, да? Я как летчик! Блин, сфоткай, сфоткай меня! Мэттью вздохнул, но послушно достал телефон. Через пару секунд Альфред уже листал полученные по мессенджеру фотографии. - Ооо, крутяк! Сейчас поставлю на авку! И Ване отошлю! - Кто бы сомневался… - Блин, не терпится ему вживую показать, - Мэттью раздражённо закатил глаза. Опять брат завёл шарманку про своего любимого Брагинского. Слушать тошно. – Это же этот… как его, а, Мэтт? - Винтаж? - Да, точно. Он самый, - Альфред что-то сосредоточенно печатал. Наверняка катал сообщение тигру-придурку о том, какую куртку нашёл. Ещё, поди, и все фотографии скопом приложил. Сердито взмахнув хвостом, Мэттью принялся складывать раскиданные вещи обратно. - Надеюсь, - делано задумчиво протянул Мэттью, отряхивая лапы, - отец разрешит тебе её оставить. Брошенная невзначай фраза враз вернула Альфреда на землю. Он оторвался от телефона и обеспокоенно посмотрел на Мэттью. Ему явно не приходило в голову, что глава семейства может быть против. - Ну, она же тут валялась, забытая и ненужная… - Скорее была в полной безопасности. - Не будь занудой, - Альфред обхватил себя лапами, будто пытаясь защитить куртку. – Ему же не обязательно о ней знать. - Ал, отец не слепой. Он с тебя шкуру спустит, если ты её утаишь. А меня прибьёт за то, что я… Мэттью сглотнул и на секунду прикрыл глаза. Его снова захлестнула та самая горечь, которую он обычно ощущал перед сном. - Мэтт?.. - Он же нас ненавидит! - Мэттью с силой поставил коробку на другую. – Если бы не его имидж, он бы давным-давно от нас избавился! И знаешь… лучше бы он отдал нас в приют сразу! - Мэтт, не глупи! В приюте в сто раз хуже! - Не уверен. - Мэтт, перестань! - Альфред положил лапу на его плечо. – Что на тебя нашло? Всё же норм было… - Норм? Это, по-твоему, норм? Он нас бьёт, тратится на нас по минимуму, вечно всем недоволен… Я… я его ненавижу! - Мэтт… Альфред прижал его к себе с такой силой, что выбил из лёгких весь воздух. Мэттью, зажмурившись, обнял его в ответ. Может, они не были также близки как в детстве, но до этого сентября Мэттью был уверен, что Альфред всегда будет рядом. Сейчас всё изменилось. В этом месяце Мэттью жутко недоставало поддержки брата. Однако гордость и страх не позволяли ему подойти и поговорить с Альфредом начистоту. Поэтому он почти постоянно злился и на себя за свою слабость, и на Альфреда за то, что тот вечно пропадал с Брагинским. - Я оставлю куртку тут, не волнуйся, - шепнул Альфред ему на ухо. Мэттью тут же стало стыдно за все свои мысли. Может, Альфред и уделял ему меньше внимания, но любил он его также. А Мэттью попытался мелочно отомстить. Он отстранился и опустил взгляд, не в силах смотреть на брата: - Знаешь… Это реально хорошая куртка. И отец сам сказал, что мы должны взять одежду на чердаке. - Мэтти… Он поднял голову и слабо улыбнулся: - Всё окей, Ал. Не парься. Но насчёт куртки – я серьёзно. Она и правда зачётная. И если ты сейчас её снимешь, то я заберу её себе. - Не дождёшься. Они спускались с чердака, шутя и смеясь, как ни в чем не бывало. Но ночью, лежа в кровати, Мэттью снова вернулся к мыслям о приюте. Он перевернулся на бок. Всё чаще он думал, что в приюте было бы легче. Да, тогда у них не было бы дяди Артура, и наверняка бы приходилось туго… Ну и что? Они ведь были, по сути, сиротами. Мама, которая их любила, умерла почти сразу после их рождения. А отец… У них с Альфредом всё равно не было нормальной семьи. Зато было вдосталь унижений, побоев и ненависти. И чем дальше, тем их становилось больше. Телефон завибрировал, и Мэттью, потянувшись, взял его с тумбочки. «Хэй бро завтра тусанем?». Он фыркнул. Байльшмидт питал к знакам препинания такое же презрение, как и к здравому смыслу. Однако на сердце почему-то стало чуточку легче.

***

Если бы кто-нибудь три недели назад сказал Мэттью, что он будет хотеть провести Хэллоуин вместе с альбиносом, он бы покрутил пальцем у виска. Однако сейчас идея не казалась такой уж безумной. Да что там, теперь он удивлялся, как они с Гилбертом (фамилия как-то отпала сама собой) не сдружились раньше. Конечно, того иногда заносило на поворотах. А ещё он то и дело отпускал замечания насчёт гибридов. Но в целом он был отличным малым: честным, верным, прямолинейным. И упрямым. Гилберт легко ломал все барьеры, которые обычно ставил Мэттью между собой и окружающими. Он будто не замечал попыток отстраниться. Не слушал оправданий, почему им не стоит дружить. Не обращал внимания на странные взгляды. Гилберт шёл напролом, крепко держась намеченной цели. И так получилось, что своей целью он поставил дружбу. Уже на третий день лев поймал себя на мысли, что ему нравится тусить вместе с альбиносом. Тот напоминал брата, только без морализаторства и попыток играть в героя. Гилберт был искренен во всём. Он говорил, что думал, и не боялся поступать по совести. С Гилбертом Мэттью в кои-то веки мог быть самим собой. Они вместе ходили на митинги, рисовали граффити, пили пиво. Даже травку пробовали курить, но не срослось: произошёл скандал в особняке Брагинских, и Гилберту здорово влетело. Конечно, они не делали ничего… слишком противозаконного. Клан на светлой стороне и всё такое. В остальном альбинос был за любую движуху. Так что они проводили вместе все дни напролёт, изредка отвлекаясь на борьбу (Гилберт) или дополнительные занятия (Мэттью). Никто не задавал неудобных вопросов: Брагинский и Альфред были слишком заняты друг другом. Лусия вообще почти перестала выходить на связь. Так что их дружба, поначалу такая невозможная, спустя три недели казалась само собой разумеющейся. Конечно, они не только дурачились. Гилберт сдержал обещание, и потихоньку учил Мэттью всяким классным приёмчикам. А сам лев решил помочь барсу с некоторыми предметами. Альбинос ведь не был тупым, что бы там не думали учителя. Просто ему не хватало усидчивости. Однако стоило только проявить немного терпения, и Гилберт тут же превращался в прилежного ученика. И уж чего-чего, а терпения у Мэттью было навалом. Так что он принялся разжёвывать другу теорию, проверять домашку и доводить до ума проекты. Гилберт, недолго думая, дал ему удалённый доступ к своему компу. Мэттью, конечно, пошутил, что теперь взломает систему Брагинских, но он никогда бы не стал этого делать. Не стал бы предавать. Он честно попытался отплатить добром на добро, и втянуть Гилберта в школьную гик-тусовку. Правда, барс туда не сильно вписался. Ему были не слишком интересны фандомы и фесты. Поэтому лев, подумав, зазвал его в театральный кружок. Логика была простая: Гилберт постоянно болтал о девчонках, а их в постановках участвовала просто куча. Выбирай – не хочу. Мэттью надеялся, что там ему кто-нибудь приглянётся, и оказался прав. Вот только он ставил на всяких тонких-звонких типа Бонфуа. Но Гилберт, к некоторому удивлению Мэттью, запал на Эржебет. Хотя, если подумать, это было не так уж странно. При нём своенравная волчица отметелила двоих парней, дёрнувших её за хвост. А уж если барс что и уважал, так это умение драться. У друга вечером только и разговоров было, что об Эржебет. Мэттью не стал говорить Гилберту, что её саму барс не сильно впечатлил. К тому же она встречалась со своим очень дальним кузеном Родерихом, и шансы у Гилберта были нулевые. Впрочем, тот не предпринимал каких-то активных попыток за ней ухлестнуть. Да, болтал. Да, восхищался. Пытался пару раз подкатить. Но всё это выглядело как-то… несерьёзно. Словно альбинос чувствовал необходимость кому-то что-то доказать, но не был уверен, что это действительно стоит делать. Мэттью ждал, что альбинос пригласит волчицу на школьный бал в честь Хэллоуина (благо, Родерих свалил куда-то с концертом), однако Гилберт тянул ящерицу за хвост. До вечеринки оставалась всего неделя, но барс молчал. Лев даже начал подозревать, что он всё-таки предложил Эржебет пойти вместе, но был послан. А рассказывать другу не стал из-за раненого самолюбия. Случай расспросить Гилберта представился только в пятницу, ровно за неделю до вечеринки. Мэттью помогал ему с проектом по продвинутой биологии. Переговариваться приходилось через наушники, поскольку обе лапы были заняты – Мэттью то печатал, то подправлял фотографии. Друг щедро раздавал «ценные» указания. - Мэтт, смотри, вон то чёрное пятно нужно убрать, - лев вздохнул, но принялся послушно чистить фотографию. Гилберт тут же поспешил с новым замечанием: – Ага, а теперь как-нибудь туда сдвинь правый угол. - Я понял. Помолчи пару сек. - Круто у тебя выходит! Мистер Стивенсон выпадет в осадок, когда увидит мой проект. Мэттью невольно улыбнулся от похвалы – Альфред обычно не придавал значения его умениям. - Да-да, твой супер-мега-видистский проект, - он сместил фотографию еще правее. Пожалуй, видизм был единственным, что по-настоящему не нравилось ему в Гилберте. Но лев твёрдо решил изменить мнение друга о гибридах. Ведь тот был не виноват, что с детства слушал россказни Брагинского-старшего. - Он точно выпадет – у него же жена другого вида. Особенно за третий лист презентации… - Все будет шикарно, - он почти видел, как довольно оскалился Гилберт. – Вдруг, проникнется и бросит её? – Мэттью закатил глаза. – Представь: я, может быть, ему одолжение сделаю. Но ты же всё равно поменял пару страниц на менее, как ты выразился, видистские. Лев фыркнул: - На более нейтральные. Гилберт продолжал, как ни в чем не бывало: - Так что может до него и не дойдёт. А я могу параллельно играть в Контру? - А я могу тогда заняться своими делами? - Ну, нет так нет, - смирно произнёс альбинос. Мэттью нахмурил лоб. В принципе, сейчас настал удобный момент, чтобы расспросить Гилберта. Пригласил он Эржебет или нет? А если нет – то потому, что стеснялся? Или из-за того, что та была другого вида? Он уже собирался задать вопрос, как в трубке что-то грохнуло, и раздался грозный рык «Твою мать». Мэттью невольно поднял брови. - Не трогай мою мать. Она почила с миром, - сказал Гилберт куда-то в сторону удивительно спокойным голосом. Как будто пытался усмирить разъярившегося быка перед атакой. – Вань? Ты это… Лев не расслышал, что ответили альбиносу. Видимо, случилось что-то серьёзное, так как тот поспешил свернуть разговор: - Мэтт? Я могу тебе потом перезвонить? Тут у меня… меня ща убивать тут будут. - Брагинский? - Ага. Пока не знаю за что. Давай до завтра. На митинге увидимся. Отбой. - Покедова. После этого Гилберт как в воду канул. Мэттью напрасно прождал звонка весь вечер пятницы и утро субботы. На сообщения он тоже не отвечал. Лев начал беспокоиться за друга всерьёз. Он решил, что если барс не объявится в воскресенье на митинге, то он пойдёт в особняк Брагинских. Оставалось надеяться, что сам митинг в воскресенье состоится: погода испортилась окончательно. Всю неделю стояла типичная осенняя хмарь, а вечером в пятницу зарядил ливень. Утром он утих, превратившись в изморось, которая могла идти сутки напролёт. В такую погоду только и оставалось, что читать, не вылезая из кровати. Именно так лев и поступил: надел поверх пижамы красную толстовку, подаренную Гилбертом, сделал горячий шоколад и закутался в плед. Только вместо увлекательной книги пришлось взять учебник по продвинутой биологии. И вылезать из своей комнаты до завтрашнего утра он не собирался. Даже предложение пойти на пижамную вечеринку от лани Эммы отклонил. Мэттью зевнул и потёр слипающиеся глаза. За окном дождь выстукивал мерный ритм, ветки вяза то и дело царапали по стеклу, и больше всего хотелось свернуться клубочком и уснуть. Однако оставалось еще три непрочитанных главы, а откладывать их на воскресенье точно не стоило. В дверь громко постучались, и Мэттью, не отрывая взгляда от учебника, крикнул «Заходи». В комнату тут же влетел улыбающийся Альфред. - Ты не представляешь, что сейчас произошло! – выпалил он, сверкая глазами. Пятнистый хвост с кисточкой беспокойно бил его по икрам, но брат не обращал на это внимания. Хорошо хоть постучаться не забыл – это правило они установили после того, как пару раз заставали друг друга в несколько… компрометирующих ситуациях. Мэттью, запомнив страницу, захлопнул учебник: - Дай-ка угадаю. Тебе позвонил Брагинский? Альфред недоуменно нахмурился, и даже хвост настороженно замер: - Как ты догадался? - М… считай это даром предвиденья. Ну так что? - Иван за стопятьсот миллионов достал билеты на «Первых», представляешь?! – на недоуменный взгляд Мэттью он нетерпеливо объяснил: - Помнишь, я тебе рассказывал про фильм о первом полете в космос? Ну, в который включили рассекреченную видеосъемку? А ещё там будет экскурсия и интервью с Лаевым! - Аааа, точно, - хмыкнул Мэттью, еле сдерживая зевок. Альфред тут же виновато прижал уши к голове и принялся неуклюже извиняться: - Ты прости, Ивану удалось достать только два билета, а Гилберт не смог пойти, и он позвал меня, а я ему такой говорю «Как же я без Мэтти», а Иван такой, мол, билетов нет, а я… - Ал… Ал! - Мэттью пришлось повысить голос, чтобы брат обратил на него внимание и перестал мямлить. - Ничего страшного, Ал. Я всё равно хотел сегодня позаниматься дома. - Да? Ну, клёво! – брат радостно улыбнулся, но почти тут же нахмурился: - Просто… Иван должен за мной заехать в шесть, а сам показ будет в планетарии… и ночью… и до города потом добираться тоже прилично… Так что мы переночуем в отеле рядом. Прикинь, там всем желающим дают номера бесплатно! Мэттью тут же насторожился и сел прямее. - Вы с ним будете спать в одном номере? - А? Нет, конечно, - Альфред глупо засмеялся. Его нос запунцовел. – У нас разные комнаты. Мэттью сжал губы, и, отложив книгу, встал. Обычно он сутулился, но ради серьёзного разговора выпрямлялся. Потому что следовало быть одного роста с братом, чтобы смотреть ему в глаза. - Он тебе нравится, Ал? - Что? Н-нет! То есть… он мой друг… Я… он… - Мэттью терпеливо ждал, склонив голову набок. Наконец, брат выдавил еле слышное: - Я… я не знаю, - и тут же быстро добавил: - Но я не собираюсь с ним спать или что-то такое делать. - Ал, это опасно. - Иван не опасен! - Его отец – мафиози! - Мистер Брагинский исправился… Мэттью почувствовал непреодолимое желание закрыть лицо ладонью от непроходимой наивности брата. И Гилберт, и Альфред эту фразу повторяли как попугаи. - Ты его видел вообще? Я вот – да, - Мэттью сложил лапы на груди. – Дядя Артур про таких говорит, что на них клейма негде ставить. Он весь какой-то… - Мэттью замялся, не зная, как точнее описать тигра. Светский лоск нисколько не приглушал ощущение опасности, исходящей от Брагинского-старшего. – Мутный. - И что? Его теперь что, в тюрьму сажать, если тебе его вид не понравился? Мэттью успокаивающе поднял лапы: - Ал, не горячись. Просто у Брагинских репутация не очень. Сам ведь знаешь. А ты ещё и ночуешь с Иваном… который участвует во всех этих оргиях…В школе и так ходит куча сплетен. Нос Альфреда приобрёл угрожающий бордовый оттенок. - Прекрати! Мы… мы же не будем!.. Причём тут это-то… - брат отвёл взгляд. Мэттью вздохнул и потёр лицо. - Просто мне с ним интересно, Мэтти. Понимаешь? – Альфред говорил тихо-тихо, всё ещё смотря в сторону. – Мы с ним постоянно что-то обсуждаем, спорим, и у него идеи такие клёвые! И он очень умный, и про космос не меньше меня знает! И когда я его вижу, мне так тепло становится… и я всегда улыбаюсь, когда о нём думаю. И мы с ним переписываемся постоянно. Я вчера уснул, пока ему сообщение набирал… Может, я ему ТАК и не нравлюсь, но мне просто хочется с ним общаться, - он сглотнул и твердо закончил: - И мне всё равно, что об этом думает мой отец… или его. Мэттью медленно кивнул. Альфред тоже предпочитал не навлекать на себя гнев Скотта (отчасти прекрасно осознавая, что из-за этого будет плохо не только ему, но и Мэттью), однако он был упрям. И если что-то втемяшил себе в голову, то свернуть с пути его не могли ни побои отца, ни просьбы брата. Иногда Мэттью ненавидел его за это, иногда – восхищался. Но уже давно принял его упрямство как данность. Спорить с Альфредом было бесполезно. Всё, что мог Мэттью – минимизировать потери. - Но вообще я не поэтому зашёл, - Альфред снова поднял голову. - Меня не будет до завтрашнего дня, и… Мэттью закатил глаза: - Да понял я, понял. Свалю из дома до этого времени. - Тебе есть, куда? - Да. Попрошусь к Эмме переночевать, - Мэттью потянулся. – Так что не беспокойся и иди, готовься. А то зная, как ты собираешься, Брагинскому тебя придется ждать часа два. - Нормально я собираюсь, - фыркнул Альфред, выходя из комнаты. - Зубную щетку возьми. - Хорошо! – раздалось из-за закрывшейся двери. - И презервативы! - Броооо! Лев хмыкнул – зная своего брата, он был уверен, что тот обязательно оставит дома что-нибудь важное. Например – сменные трусы. Или ключи. Дай ему волю, он бы и хвост забыл. Мэттью снова упал на кровать и уставился на потолок. За стеной шебуршался брат, лихорадочно собираясь, по подоконнику тихо барабанили капли. Надо было написать Эмме, что он передумал, но тянуться за телефоном было лень. Мэттью на секунду прикрыл глаза, прислушиваясь к мерному стуку… …И распахнул веки уже в полной темноте. Лев сел и дезориентировано огляделся. За окном всё ещё шумел дождь, только вот дробь капель стала куда как чаще и сильнее. Мэттью нахмурился. Он мог поклясться, что задремал всего на пару минут, но в комнате было слишком темно для пяти часов вечера. Дотянувшись до телефона, он включил дисплей. Равнодушные часы показывали без трёх девять, и у льва вмиг похолодели лапы. Если бы не гром – видимо, где-то неподалеку шла гроза – он бы проспал до самого прихода отца. Тот как раз был на какой-то презентации, и собирался подъехать домой к десяти вечера. Надо было срочно собираться, чтобы с ним не столкнуться. Мэттью поспешно сменил домашнюю одежду на джинсы и старенькую рубашку, и схватил рюкзак. Там, наученный горьким опытом, он таскал сменную одежду, кошелёк и запасную зубную щетку. Помедлив, он снял подаренную Гилбертом толстовку и надел старую, принадлежавшую когда-то дяде Артуру. Может, она и была похуже, зато не промокала. Накинув капюшон, лев отправился вниз, на первый этаж. Прислуга уже ушла в свой домик, и потому верхний свет был везде выключен. На стенах горели эргономичные светильники. В их тусклом свете особняк казался давным-давно заброшенным. В отличие от Альфреда, Мэттью не очень-то верил в потустороннюю лабуду, но даже у него мурашки пробежали по спине. У подножия лестницы Мэттью остановился. Чёрт, он совсем забыл предупредить Эмму. Пожалуй, стоило напечатать сообщение прямо сейчас, чтобы, в случае чего, поискать другие варианты для ночлега. Достав телефон, он принялся набирать смс, когда тяжёлая лапа легла на плечо. Мэттью в ужасе замер. Шерсть разом встала дыбом, рюкзак выпал из ослабевших пальцев. Подросток медленно обернулся, уже зная, кого увидит. Отец стоял позади него, слегка покачиваясь. Даже в скудном свете Мэттью мог разглядеть, что его грива была всколочена, рубашка – выпростана из штанов. А ещё от отца воняло алкоголем. Видимо, презентация закончилась раньше… или кто-то заставил Скотта её спешно покинуть и отправиться пить домой в одиночестве. - Куда ты собрался? – несмотря на то, что отец явно был в драбадан, говорил он всё ещё внятно. - Я… - Мэттью, сглотнув, развернулся к нему полностью и быстро сунул телефон в задний карман. – В гости. - Сейчас ночь, - отец сделал шаг к нему, и Мэттью поспешно отступил. Колени предательски подгибались от страха, и он пожалел, что не остался в своей комнате. – Куда ты собрался идти на ночь глядя? - У нас… у нас пижамная вечеринка, - он попытался отступить, но Скотт внезапно оказался рядом и схватил его за подбородок. Мэттью снова замер, не в силах пошевелиться. Он готов был сцепиться с кем угодно в школе, не боялся ОМОНа… но прикосновения собственного отца ввергали его в панику. Мэттью зажмурился. – Пожалуйста… - Ты расстраиваешь меня, - большой палец Скотта погладил его против шерсти на щеке, заставив содрогнуться. – Вечно шляешься где-то… С какими-то подонками… которые думают только об одном… - Мэттью втянул голову в плечи. Беспомощные слёзы жгли глаза. Жёсткие усы отца задевали его вибриссы, заставляя ощущать каждое слово как удар. - Ты же не спишь с ними? – он сглотнул подступившую к горлу рвоту, и только когда Скотт повторил вопрос громче, нашёл в себе силы помотать головой. - Хорошо, - дыхание отца обожгло его лицо. Оно разило виски, и Мэттью машинально попытался отвернуться. Пальцы на его подбородке сжались с такой силой, что он зашипел сквозь стиснутые зубы. – Не смей! Мэттью послушно замер. Скотт тяжело дышал. С каждым выдохом дрожь, бьющая Мэттью, нарастала. Это была самая мучительная из всех пыток. И в тот момент, когда он уже был готов сорваться с места, отец заговорил: - Постоянно куда-то сбегаешь от меня, - в ушах Мэттью шумела кровь, сердце колотилось как бешеное, но он слышал каждое слово, произнесенное отцом шепотом. – Я же просто хочу для тебя лучшего, - Скотт снова неуклюже погладил его по лицу. – Я так горжусь тобой, Харт… - Пожалуйста… - Тшшш, - Скотт прижал к его губам палец, заставляя замолчать. – Ты же не хочешь огорчать меня, верно? Пойдём, посидим, поговорим… Я теперь так редко вижу тебя из-за универа… Отец обнял его одной лапой за плечи и повел в гостиную, где слабо горел камин. На чайном столике рядом с диваном стояла полупустая бутылка виски и полный стакан. На полу валялись осколки. Мэттью сглотнул. Так вот, значит, что его разбудило. Не гром, а звук разбившейся бутылки. Если бы он понял сразу… если бы просто схватил рюкзак и, неслышно пробравшись к двери, выбрался из дома… - Садись, - Скотт подвёл его к дивану и с силой нажал на плечо. Мэттью послушно опустился на мягкое сидение вместе с отцом. Они прижимались друг к другу так сильно, что он мог практически чувствовать биение чужого сердца. Пальцы впились в его плечо, не позволяя отодвинуться. – Ты замёрз? – прошептал отец на ухо, и только тогда Мэттью понял, что всё ещё дрожит. – Давай, выпей… Мы же давно не пили вдвоём… Ты согреешься. Он не посмел отказать. Да, отец говорил с кем-то другим, видел какого-то Харта, – но боль от удара испытал бы не призрак, а он, Мэттью. Потому он протянул трясущуюся лапу к стакану и послушно взял его, едва не расплескав виски. Мэттью сделал глоток под испытующим взглядом отца, и закашлялся – янтарная жидкость обожгла горло. Скотт тотчас отобрал у него виски и, выпив залпом, поставил стакан обратно. - Ну как, лучше? – голос отца был так ласков, что Мэттью снова зажмурился. Отец почти никогда не говорил с ним с такой нежностью. Пальцы принялись едва ощутимо поглаживать его плечо. – Вот… хорошо… - Пожалуйста, - он ненавидел себя за эту слабость, но ничего не мог с собой поделать. – Меня ждут... - Ты вечно от меня сбегаешь, - Скотт звучал по-настоящему расстроенным, и Мэттью, против воли, почувствовал себя виноватым. Он всегда огорчал отца, не соответствовал его ожиданиям, не был идеальным сыном. Скотт наклонился ниже и уткнулся носом ему в ухо. – Никогда меня не слушаешь, Харт… никогда… - Не надо… - Тшшш… Губы прикоснулись к его щеке, и Мэттью дернулся, уходя от контакта. Он попытался вскочить, но тут же получил оплеуху. В ушах зазвенело. Он упал на спину, между диваном и столиком, задев последний. Незакрытая бутылка оказалась на ковре, и в воздухе разлился торфяной запах виски. Сверху на него навалилось тяжёлое тело, и из горла Мэттью вырвался полускулёж-полухрип. Он попытался оттолкнуть отца, но тот легко удержал его лапы, и потерся носом об открытую шею. Мэттью лежал, боясь шелохнуться. Во рту был солоноватый привкус крови, но он не чувствовал боли. Только мерзкий, сковывающий всё его существо страх. - Прости, прости… Мой хороший… мой маленький… - Мэттью не сдержал всхлипа, когда ощутил на шее поцелуй. – Я так люблю тебя… так люблю… Харт… прости… Он беззвучно плакал, пока с него стаскивали толстовку и вылизывали лицо и шею, но когда джинсы потянули вниз, Мэттью не выдержал. - Нет! С непонятно откуда взявшейся силой он принялся отчаянно брыкаться. Скотт охнул, и на секунду тяжесть придавившего его тела исчезла. Мэттью рванулся в сторону, и пальцы сами собой сжались на лежащей рядом бутылке. Удар пришелся вслепую. В следующую секунду стальная хватка разжалась, и этого хватило, чтобы сделать рывок. Он даже не заметил, как оказался в коридоре. - Стой! СТОЙ! Мэттью не слушал. Он бежал, не оглядываясь и не разбирая дороги. Запинаясь за углы, вешалки и столики. Не чувствуя боли. Бежал-бежал-бежал. Во входную дверь Мэттью врезался со всего маху. Вцепился в дверную ручку в панике, подёргал её. Та никак не желала поворачиваться. Услышав приближающийся топот отца, он выбил локтём витражное стекло и выскочил на улицу. Ледяной промозглый воздух ворвался в легкие, как глоток свободы. Из глотки вырывался уже шумный хрип. Сердце стучало как бешенное, но Мэттью не остановился. Он бросился вперёд, к окружавшему участок забору, и сам не понял, как перемахнул через него. А потом он бежал и бежал по улице, не глядя под ноги, не обращая внимания на горящие от нехватки кислорода лёгкие, падая в лужи и тут же поднимаясь. В голове билась единственная мысль: оказаться как можно дальше от дома… Через какое-то время он выбился из сил. Вокруг всё было как в тумане. В очередном переулке он остановился. Кирпичная кладка резко приблизилась, и Мэттью опёрся на неё ладонью. Он судорожно ловил пастью воздух, пытаясь отдышаться. Задние лапы подкосились, и он опустился прямо в лужу. К горлу подкатил комок. Мэттью сглотнул раз, второй. Что-то внутри сжалось, и его вырвало виски и остатками обеда. Подросток попытался выпрямиться, но его тут же скрутил новый спазм. Какое-то время его тошнило желчью. На глазах выступили слёзы, и Мэттью с облегчением заплакал. Сначала тихо-тихо, а потом зарыдал, отпуская всё напряжение и пережитый ужас. К тому времени, как он успокоился, дождь снова стих. Мэттью глубоко вздохнул и вытер морду трясущимися лапами. Потихоньку дышать и думать становилось легче. Он попытался сосредоточиться не на воспоминаниях о грубых лапах (Небо, это был отец… это был отец… это был…), а на том, где он находится. Мэттью сидел посреди какой-то подворотни, заставленной картонными коробками и другим мусором. Было темно, воняло рвотой и помойкой. Он поднялся на задние лапы и, держась за кирпичную стену здания, выглянул за угол. Улица как улица, широкая и достаточно хорошо освещённая. Прищурившись, он разглядел на аншлаге название улицы с номером дома. Подросток порылся в памяти и сглотнул. По всему выходило, что он каким-то образом оказался за несколько километров от особняка, в одном из спальных районов, находящихся под контролем клана Газелей. Мэттью поспешил вернуться в подворотню и спрятаться за картонными коробками. Пришлось снова сесть на мокрый асфальт, но это было не важно. Главное – не попасться никому из банд рогатых на глаза. Те терпеть не могли хищников, и постоянно патрулировали улицы. Даже полиция предпочитала не вмешиваться в то, что происходило в подконтрольных им районах. На обнаружившемся в кармане телефоне горели цифры «23-18». Индикатор батареи тревожно мигал. Ещё раз вытерев морду, лев попытался нажать на первый номер, забитый в быстрый вызов – телефон брата. Лапы так тряслись, что это ему удалось не сразу. - Давай… Давай, возьми трубку, - он приложил телефон к уху и зажмурился, отчаянно желая услышать голос Альфреда. - Абонент не отвечает или временно не доступен… - Чтоб тебя! Экран потускнел, сообщая, что заряда осталось всего ничего. Немеющими пальцами Мэттью нажал на цифру два. Дядя Артур. Зубы отбивали дробь, и он боялся, что ещё немного, и он просто не сможет нормально продиктовать адрес. Спустя пару секунд равнодушный женский голос проскрипел: - Абонент… - Чёрт! Он едва не бросил телефон на асфальт в приступе ярости. Глаза снова принялось жечь, из горла вырвался странный всхлип. Мэттью подтянул колени к груди и уткнулся в них носом. Он беззвучно плакал, судорожно сжимая телефон в лапе. Подросток чувствовал себя абсолютно беспомощным. Он ничего не мог сделать. Совсем ничего. А против него был целый мир. Им овладело такое отчаянье, что хотелось выть. В это мгновение он бы отдал всё, чтобы рядом оказались Альфред с дядей Артуром. - Пожалуйста… пожалуйста, помогите… - шептал Мэттью, сам не зная, к кому обращается. – Помогите… Его привела в чувство боль. Сначала стала ныть левая половина морды, потом – горло. Подушечки лап подозрительно щипало. Выдохнув, Мэттью закрыл глаза и принялся считать вслух. Дойдя до пятидесяти, он также медленно начал считать обратно. Он старался не думать ни о чём, кроме цифр, и отчаяние отступило. Открыв глаза, лев осторожно прикоснулся к щеке и поморщился от боли. Потом он пригляделся к свободной лапе. Шерсть скрывала многочисленные порезы, оставленные разбитым стеклом, зато они были прекрасно видны на ладони. Адреналин постепенно уходил из крови, и он почувствовал, как ноют изрезанные задние лапы, а ещё – что он сидит октябрьской ночью на улице в одних джинсах и рубашке. К тому же мокрых. Он не мог никуда идти в таком виде. Даже если бы Мэттью удалось выбраться из этого района целым и невредимым, он не мог пойти ни к кому из своих приятелей. Они все жили с родителями, и те бы наверняка вызвали полицию. И, конечно, позвонили ему домой. От одной мысли об отце Мэттью опять почувствовал тошноту. «Не думай, не думай, не думай!» - Мэттью сжал голову что есть сил, чтобы жуткие воспоминания убрались прочь. Он не мог вернуться домой. Не сейчас. Мэттью снова посмотрел на телефон. Оставался только один зверь, которому он мог позвонить. Гилберт точно не будет ничего выспрашивать. Вот только… у него не было машины. Да и соваться представителю клана Брагинских в район Газелей без охраны было чистым самоубийством. И всё же… Решившись, Мэттью нажал на кнопку вызова. Гудки шли так долго, что он уже потерял надежду. Наконец, с другого конца трубки раздался заспанный голос: - Чго? - Гил, это Мэтт. - Мэтт? – альбинос, кажется, сразу проснулся. – Чт случлось? – он говорил всё ещё невнятно, но в голосе чувствовалась настороженность. Лев сглотнул и выпалил: - Гил, у меня телефон щас сядет. Я на Рогатой авеню, рядом с шестым домом. Пожалуйста, - он судорожно выдохнул, - забери меня. - Мэтт? Мэтт? Ты че… Звук внезапно пропал, и лев посмотрел на экран телефона. В чёрном дисплее отражалась немного опухшая морда Мэттью с разбитой губой. Видимо гаджет окончательно разрядился и выключился. Сглотнув комок в горле, лев сунул телефон в карман джинсов и, обхватив себя лапами, принялся ждать. Время тянулось как жвачка. В голову лезли разные мысли, но Мэттью упорно отгонял их прочь. Он не хотел думать о том, что случилось. Не хотел вспоминать. Ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо ещё. Чтобы хоть чем-то заняться, он попытался привести себя в порядок: вытер подолом рубашки морду и попытался пригладить шерсть языком. Было бы хорошо, если бы Гилберт не понял, что его вырвало. Наконец, со стороны дороги раздался шум колёс и Мэттью на секунду ослепили фары. Испугавшись, что барс не заметит его в темноте, он бросился на улицу. - Гил! Медленно едущая машина остановилась, едва он выбежал из подворотни. Мэттью настороженно замер. Четыре двери открылись почти синхронно.