***
»…Есть такая разновидность силы, которую можно приобрести, только если потеряешь что-то важное.»
***
Холод в очередной раз пробивает юное тело, словно тебя всё глубже и глубже погружают в ледяную воду. Голова жутко болит, не давая рассудку трезво осознать своё местонахождение. Влажная поверхность. Трава. Грязь. Слышны отчаянные крики, которые приводили в чувство Императрицу на пять дней. Когда-то великолепное кимоно акцентировало всё внимание на стройную и непорочную фигуру, но сейчас дорогие одеяния были похожи на обрывки самой дешевой ткани, вмиг пропитавшиеся кровью, смешиваясь с грязью. Капли дождя непрерывно смывали следы прошлой ночи. — Фугаку-сан, тут член клана Узумаки! Человек, который сотворил с ней такое — тиран. Самая большая ошибка в жизни Мито уже была совершена, и она не оставила ничего живого в душе бывшей супруги главы великой страны — Цинь.***
Солнце уже во всю освещало Сяньян*. На центральном рынке легкий беспорядок: торговцы зазывают покупателей, моряки продают рыбу, которую выловили не совсем законным способом, дикая кошка заканчивает пить свежее молочко, которое ей налили сердобольные прохожие. Сегодня особенный день. Вся страна собирается в столице, дабы лицезреть новую Госпожу Цинь — Мито Узумаки. Договор о браке между императорской семьей и старшей дочкой второй ветви клана был заключен еще с ранних лет. Пришел этот день. День, которого до слёз боялась молодая девушка. Она догадывалась, каким может быть жестоким человеком её будущий муж. Она точно знала, что ей будут нагло изменять, не пытаясь как-то скрыть данные деяния. Она понимала, что скорее всего от неё избавятся, используя очередную песню про самоубийство.***
Много незнакомых людей, которые кидают недоброжелательные взгляды на новоиспеченную Императрицу. Рядом с министрами страны стоят их дочери, которые, как поняла Мито, жутко ревновали и завидовали ей. — «Возможно, Тао обещал им золотые горы и сладкую жизнь», — неосознанно пронеслось в голове невесты. Шикарный зал павильона, построенного специально к торжеству, отделан золотом и обрамлен утонченной резьбой из белого мрамора. Столько подготовки и сил ради одной церемонии?.. Ну, конечно же, иначе быть не может, ведь Узумаки Мито становится первой женой Императора Тао. И новый статус Императрицы теперь полностью меняет её положение в обществе. Все враги, которые часто высказывали всё свое недовольство в глаза девушке, быстро стали «лучшими» друзьями. А близкие люди, словно боясь пострадать от такой близости с властью, отдалились. Мито было больно и обидно. До глубины души. — «Теперь тебя никто не поймет. Ты одна», — твердило сознание. Все высокопоставленные и приближенные люди Императора перешли на улицу, где находилась огромная площадь. Народ приветливо улыбался, поражаясь невероятной изящности супруги. — «Перед тобой весь город. Весь народ. Я — Госпожа. Меня никто не сломает, даже собственный муж». Мито с обаятельной улыбкой смотрела на обычных жителей, которые почему-то видели в ней надежду на лучшую жизнь. Она боялась ответственности. Она не хотела, чтобы от неё что-то ожидали. Взгляд чистых и невинных глаз перешел на своего супруга, который не снимал каменную маску. Страшно. Народ боялся его. Кланы не вступали с ним в союз, ибо знали, что их используют, не отдавая ничего взамен. Мито понимала, что он уже манипулировал ею. — Да будьте счастливы! — кто-то начал выкрикивать из толпы зрителей. — Да здравствует Госпожа! — хором кричали люди, подбрасывая вверх фиолетовые платки, и легкий ветерок, подхватывая их, плавно и красиво спускал их обратно на землю.***
— Саске! — послышался крик Мито, которая, казалось бы, не была способна на такой тон в личных покоях Саске, да ещё и в обращении к нему. Она влетела в помещение, словно ошпаренная. Она хотела узнать правду, которую поведать ей мог только наследник клана Учиха. Сомнений не было, ведь он всё знал. По правде говоря, Узумаки догадывалась о родстве с Харуно, вспоминая изумрудные глаза невинного ребенка, а затем глаза семнадцатилетней девочки. Перед глазами Госпожи постоянно встает из пепла тот вечер, после которого жить стало бессмысленно. Она отдала частичку себя, частичку своего сердца. Как же долго она пыталась найти её, обнять и закрыть от всех стрел, которые так и норовят пронзить нежную молодую кожу. У Учихи округлились глаза: его застали врасплох. Неужели она догадалась? Как? Сейчас он видел перед собой не ту холодную и вечно рассудительную Мито, а волчицу, у которой украли самое дорогое и ценное — ребенка. Грудь женщины тяжело вздымалась, глаза переполняла ярость, непонимание и шок. Простое аккуратное кимоно фиолетового цвета чуть ослабло в районе талии, давая понять молодому Господину, что эта фурия бежала, снося всех и вся на своём пути. — Сакура?.. — женская особа не узнавала свой голос, но он интересовал сейчас её в последнюю очередь. — Да, — как всегда сухо и безразлично отрезал Учиха, смотря прямо на неё. Саске не глупый. Ему не надо целиком задавать вопрос, когда он уже всё понял сам. Сейчас мужчине предстоит нелегкая задача: объяснить, не дать уже бывшей Харуно узнать правду благодаря Узумаки. Военачальник знал историю своей «воспитательницы», но то, что она успела родить, а потом потерять дитя — было потрясением для него. Скорее всего, он не ожидал того, что именно Сакура дочь Императора Цинь — Тао, с которым идёт на данный момент кровопролитная война. — Саске… — крик резко сменился на шепот после недолгой паузы, — Я должна сейчас… К ней… Дама развернулась, а её тело продолжало всё биться в крупной дрожи. Слёзы отчаяния уже невозможно было остановить. Сердце Саске сжалось от переживаний за его Госпожу и… За Сакуру? С каких пор он стал так часто о ней задумываться и беспокоиться? — Мито, нет. Доля секунды, и реформатор резко развернул женщину к себе, придерживая нежную и миниатюрную кисть. Наследнику стало жаль этих двоих, которые потерялись в этом грязном мире, но жалость — главный враг власти, поэтому Учиха быстро выкинул ненужные мысли из головы, тщательно обдумывая свои дальнейшие действия. И вот, спустя несколько минут нахождения под полным боли взглядом, он решился заговорить. — Сейчас опасно как и для тебя, так и для Сакуры выдавать свои истинные связи, — бархатный голос не дрогнул, — Ты прекрасно знаешь, что Цинь до сих пор подозревают ребенка, поэтому ищут тебя везде, используя различные методы. Узумаки молчала. Свободной рукой она со всех сил сжимала края изысканного одеяния, вспоминая события семнадцатилетней давности. — Если взять ещё то, что все предполагают будущий государственный переворот, то это тем более опасно, — Учиха продолжал смотреть прямо в мудрые глаза, — поэтому не выдавай ни себя, ни Сакуру. Я тебе обещаю, что вы ещё успеете всё обсудить. Слова Господина были здравомыслящими и в отличие от её, наверное, верными. Но, черт возьми, как они ранили мать прямо в сердце. Грудь разрывалась от боли, слёзы не проходили. Как только в рыжеволосую голову приходили мысли перевороте и поисках Цинь, то становилось страшно, появлялось всё большее беспокойство за дочь. Чувства нахлынули за все семнадцать с лишним лет, и даже эта стойкая женщина не сдержала-таки слёз. Саске мягко, что казалось невозможным для него самого, отпустил женскую ладонь. Мито гордо развернулась к выходу, пытаясь найти в своей раненой душе место для слёз, дабы суметь сдержать себя в руках при девушках. И при взгляде на Сакуру…***
— Твою мать! Что эти ублюдки из Цинь о себе возомнили?! — Наруто не находил себе места. Уже в который раз проходит кратковременное собрание реформаторов в рабочем кабинете Учихи Саске, где, чисто теоретически, и решаются дальнейшие действия. — Брат, всё именно так, как мы и предполагали, — Итачи стоял в дыму от успокаивающих трав, а голос был с мягкой ноткой сожаления, — Узумаки оказалась биологической матерью Харуно Сакуры, а далее грядёт восстание. Саске озадаченно сидел за своим столом, который был весь завален свитками с жалобными прошениями солдат и новостями о потере окрестных владений Корё. Всё это жутко тревожило, учитывая нынешнее шаткое состояние страны. Надо было срочно находить выход из этих всех ситуаций, ибо данное положение — сладкий мёд для консерваторов. Конечно же, ведь проблемы у власти создают благоприятную среду для государственного переворота, ибо многие перестали понимать действия Императора, который метался по разным сторонам: то к консерваторам, то к реформаторам. Как-никак Мунджон любит свою страну и пытается сделать её лучше, но отсутствие опыта, многочисленные враги и их заговоры не дают возможности выйти ему на верный путь. Это, естественно, огорчает. Поэтому около него и собрались две группировки, которые манипулируют Императором. Каждая сторона преследует свою выгоду. Только цели у них отличаются. — М-мда… — устало выдохнул Наруто, — Всем нам предстоит объясняться перед чиновниками по поводу затрат на восстановление… Нельзя не отметить то, что при восстановлении севера Корё, действия реформаторов пошли не по плану. Они превысили сумму, выделенную лично Мунджоном, что является неуважением. Также доставили множество проблем населению, совсем не замечая этого. Семьям пришлось разделиться из-за надвигающейся угрозы от Цинь, от чего и поступали жалобы. Солдатам не платили месячную плату, а это для них всё равно что оскорбление. Саске пытался всегда всё держать под контролем, но частенько он забывал о каких-то из своих поданных из-за большой нагрузки, но потом приносил свои извинения армии и компенсировал расходы, что было немаловажно. Сейчас надо было тщательно обдумать последующие шаги, но в голову, как назло, ничего не приходило. Они в тупике. Невозможно предсказать выходки консерваторов, которые так и норовят прибрать власть к своим рукам. Конечно, и первые, и вторые хотели расположить к себе правителя, дабы воплотить свои личные амбиции. После этого тишина царила в помещении уже около пятнадцати минут: Итачи разбирал те самые жалобы, Наруто редактировал карту, Саске смотрел на своё перо, пытаясь подобрать правильные слова на совете, который состоится совсем скоро. — Мы отступили, — признал военачальник армии страны Корё, рвано выдохнув и опустив тяжелые веки, — Мадара не забудет нам такой оплошности. Саске привстал, свернул пару свитков, а далее передал их какой-то служанке, которая, как понял Наруто, отнесёт бумаги в архив. Узумаки скривился, выдавив усмешку, когда заметил пожирающий взгляд дамы, прикованный к его союзнику. Да, Саске был грозой местных женщин, полностью подчиняя их себе. Помнится, когда они были ещё совсем юношами, тогда — просто самодовольными выходцами из великих кланов, то им дали одно странное задание: раздобыть информацию о торговце поддельных монет у кисэн Хва Су. Ну, как все уже поняли, своей внешностью и харизмой воспользовался именно Учиха, разузнав всё, что надо было. Это было нелегко для наследника: пришлось кормить её, называть котёнком и послушно слушать очередные сплетни, от которых молодой Господин уже закатывал глаза.***
Спустя четыре дня с последних событий. Целую ночь бушевала непогода, сопровождающаяся сильным ливнем, громом и грозой. Жители после ночных капризов природы проклинали её, ибо множество семян приходилось снова перекупать, пересаживать, поливать и полоть. Эх, какой нелегкий труд… Зато утром солнце светило настолько ярко, что вся влага мигом испарилась. Вот так на улицах Кэсон не осталось и следов от ночной бури. Сквозь просветы меж молодыми листочками, которые только-только распустились, выглядывало чистое голубое небо без всяких изъянов в виде туч. На центральных улицах уже вовсю разошлись торговцы, некоторые люди кричали, что их, мол, обвесили. Какая-то бабушка кричала что-то о мудрости и неуважении, цитирую, «мелких выпросков». Чуть дальше, когда заходишь за поворот от лавки со свежей рыбкой, красовался деревянный мост, который уже оброс какими-то сиреневыми цветами, что смотрелось очень даже интересно. Мостик чуть кривоватой дугой соединял два края берега в месте, где речка сужалась. В покоях командира как всегда стояла тишина, только был слышен шорох ткани кимоно. Раннее утро… Свеча тихо и ровно горела себе, редко подрагивая, будто танцуя только ей известные танцы. Красноволосая девушка попыталась поправить рукав своего Господина, но тот лишь резко откинул женскую кисть от своей, не забыв скривиться от свойственного ему раздражения. Карин опустила голову, отдалившись от Учихи на два шага, поклонившись. — Мой Господин, я не понимаю, чем заслужила такое отношение к себе, — неуверенно промямлила дама, сжимая пальцами, на котором красовался ажурный перстень, дорогое и изящное убранство. Саске стоял в чёрном кимоно, проверяя катану и цепляя её на свой левый бок. Медленный разворот и осуждающий взгляд ониксовых глаз, которые готовы были без каких-либо прикосновений уничтожить Узумаки. — Карин, ты уже несколько раз позволяешь себя вести недостойно моей наложницы, — грубый и безразличный бас продолжал глубже вонзать нож в грудь девушки, — Ступай. Больше не мешай мне. С этими словами начальник покинул свои собственные покои, оставив служанку в одиночестве приходить в себя. Со скучающим видом идёт он, ничего не подозревая. Стража, как ей положено, сопровождает Господина. Из левого поворота резко вылетает розоволосый ураган, а за ней такой же, только блондинистый. Они бегут, ничего не замечая: Ино падает со всей силы под ноги Саске, а Харуно влетает ему в грудь. Учиха отпрянул, но это не помогло. В неловкой картине поучаствовали все. Действительно, было бы спокойное утро, спокойный путь к совету всех чиновников и только спокойствие, если бы во дворце не находились две фурии — Сакура Харуно и Ино Яманака. — Сакура, — в голосе медленно закипало неподдельное раздражение, — Дитя моё, ты мне, пожалуй, сейчас всё объяснишь. Ино испуганно переглянулась по сторонам, а Сакура нервно сглотнула. Сейчас кому-то не поздоровится.