we're a mess (let's finish what we started)

Ее голова болела, и казалось, что во рту целая пустыня. Сана нахмурилась, ее веки были тяжелыми, как и конечности, и ей потребовалось некоторое время, чтобы снова начать нормально функционировать. Некоторое мгновение она неподвижно лежала и просто дышала. Шестеренки в ее голове снова начали медленно двигаться, но казалось, словно они заржавели, как и остальное тело. Наконец открыв глаза, Сана застонала от дискомфорта по поводу того, насколько ярким было это место. Занавески были слишком тонкими, и позволяли солнечному свету просачиваться в комнату, что вследствие обостряло ощущения девушки. Она резко вдохнула и обернулась — плохая идея, как оказалось. Комната закружилась, и Минатозаки взялась за голову, кряхтя. — Ауч… — несмотря на свое состояние, она узнала несколько вещей — вернее, узнала отсутствие знакомства. Запах ее подушки, мягкость ее постели — всего этого просто не было. Где бы она ни была, это была не ее комната. Волна паники начала подниматься у нее в груди, и Сана заставила себя осмотреться. Комната была чистой и красивой, несколько мест с беспорядком тут и там, но в целом очень организованное место. На открытой дверце шкафа висело множество полароидных фотографий, а на окне отдыхали кактусы. Каким-то образом она знала эти детали, но не могла вспомнить, где видела их раньше. Потом кто-то открыл дверь у нее за спиной и вошел в комнату. Минатозаки обернулась на звук, ее глаза все еще болели, но постепенно становилось лучше. Вид Чжихе приносил огромное облегчение. — Чжихе-а… — прошептала Сана, в горле пересохло. Пак села на кровать рядом с девушкой и ласково погладила ее по волосам. — Утра. Как ты себя чувствуешь? — Голова болит. И хочется пить. — Вот, выпей, — Чжихе достала какое-то лекарство из тумбочки и передала девушке вместе со стаканом воды. Все мышцы в теле Саны заболели, когда она села, и она не могла перестать бормотать жалобы. Раньше у нее уже было похмелье, но было редко, чтобы все было настолько плохо; у нее было больше самоконтроля, чем сейчас. — Спасибо, — Минатозаки вернула девушке стакан и вздохнула, потирая больные глаза. — Я действительно пошла во все тяжкие вчера, да? — Я говорила тебе притормозить. — Говорила? — Сана пыталась вспомнить прошлую ночь, но абсолютно ничего не приходило в голову. Она вспомнила, как пришла на вечеринку с Чжихе, поговорила с несколькими людьми и взяла несколько напитков. Все остальное после этого было полностью стерто из ее мозга. — Вероятно, говорила. — Да, говорила, — тон Пак был загадкой; не казалось, что она сердилась, но так же и не вела себя тепло. Было легко догадаться, когда Чжихе была расстроена, но в настоящее время это было не так. Во всяком случае, она казалась разочарованной. Разочаровывать Чжихе было одним из худших ощущений в мире. Сана чувствовала себя ужасно. — Мне в самом деле жаль, — смиренно пробормотала девушка, глядя в пол, как ребенок, которого отругала мама. — Я, наверное, доставила тебе много хлопот. — Да, не стану врать, — это было сказано откровенно, пробивая сердце Саны. — Я… сделала что-то плохое? — Сане не хотелось знать, но она была вынуждена. Если она навредила кому-то, ей нужно было признать это и исправить. -…Да, — выражение лица Чжихе, наконец, расслабилось, и она вздохнула, вернувшись к своему обычному «я». Переживать за своих друзей и хотеть помочь им — это была знакомая территория. Сана не знала, как ее подруга так умудрялась нести бремя каждого; это было нездорово. Но прямо сейчас она ничего не могла с этим поделать, она хотела знать, насколько сильно проебалась. — Ты отключилась посреди танцпола, и мне пришлось нести тебя обратно. — Ох, — это не совсем то, чего она ожидала. — Прости. — Ты пила так, как будто хотела забыть все вчера. Дело не в этом. — Да, я облажалась. Это было глупо. — Да, — Чжихе остановилась, и казалось, что она скрывала информацию от Саны — что-то важное, что определенно сделает ей больно. Пак пыталась решить, стоит ей рассказать или нет, поняла Сана. Она протянула руку вперед и коснулась бедра девушки. -…Что я еще сделала, Чжихе-а? Чжихе отвела взгляд от подруги, прикусила губу, нащупывая простыни, и Минатозаки поняла, что сильно облажалась. Теперь, когда она еще больше проснулась, тысяча вещей пронеслась у нее в голове, и она заставила себя вспомнить все по максимуму, что могла, но ничего не было. Сожаление сразу же переполнило девушку, и она собиралась начать много извиняться, когда Чжихе заговорила. — Дахен видела, как ты целовала кого-то. Ох. Это было похоже на холодный меч, пронзивший ее душу и разрезавший пополам. Я сделала больно Дахен. Ее эмоции проявлялись двумя различными способами, создавая то, что казалось двумя отдельными сущностями внутри ее разума. Разве ты не этого хотела? Нет. Не так. Я никогда такого не хотела. Но ты это сделала. Этого не должно было случиться. Прошла секунда, потом две, и Сане нужно было что-то сделать. Ее трясло, она была разрушена изнутри, но ей пришлось притвориться, что все лучше, чем на самом деле, только до тех пор, пока не покинет комнату. Всего на несколько секунд. Подожди еще немного. — Как неловко, — издала девушка смешок, почесывая затылок. — Этот кто-то был хотя бы красивым? Чжихе ошарашенно моргнула. — Сана… — Стой! Который сейчас час? Пак нахмурилась, но глянула на телефон. — Половина двенадцатого. — О, черт! Я совсем забыла вернуть книгу в библиотеку и скоро крайний срок! — это звучало притянутым за уши, но Сана молилась, чтобы ее похмелье послужило оправданием. — Чжихе-а, мне правда жаль, но мне нужно идти. Минатозаки изо всех сил пыталась встать, голова все еще болела, но боль в груди была настолько сильной, что она притупила другие чувства. Она ощутила руку Пак на своей спине, поддерживающую ее, и нервно сглотнула. Чжихе была слишком близко, и она, вероятно, услышала, как сильно ее сердце колотится о грудь. — Спасибо за все, — Сана слегка поклонилась, хватая сумочку. — Да… Конечно, — Чжихе не хотела отпускать ее, но в то же время знала, что Сане нужно пространство. Она правда была бесценной подругой. Ее я тоже не заслуживаю. — Что ж, до скорой встречи! — девушка ярко улыбнулась, открыв дверь, и ей было все равно, что на ней пижама Чжихе — не было ничего необычного в том, что студенты ходили по коридорам общежития в такой одежде или без верха. Она ушла в спешке, и Пак наблюдала за ней, пока девушка не исчезла из поля зрения. Она тяжело вздохнула и закрыла дверь. Как только Сана была вне поля зрения, слезы начали течь из глаз, но девушка не останавливалась — ее шаги ускорились, поскольку зрение постепенно размывалось, и она почувствовала, что комок в горле грозит задушить ее. Дойдя до лестницы, Минатозаки пошла еще быстрее, окончательно сбив дыхание, и не смогла сдержать выбивающегося всхлипа. Почти на месте. В конце концов она добралась до первого этажа и не поняла, что уже бежала. Сана прошла мимо двух человек, сталкиваясь с ними плечами и слабо извиняясь. Душевые были так близко, еще немного и ей будет позволено спокойно расплакаться под горячей водой. Когда она добралась до общих душевых, там никого не было. Сана расправилась с одеждой, небрежно бросая на пол, и, наконец, зашла в кабинку. Она включила душ, прислонилась спиной к холодной кафельной стене и сползла вниз, уткнувшись лицом в ладони. Слышали, что сделала Минатозаки Сана? Как только вода стала достаточно громкой, девушка позволила себе разрыдаться. Она плохой человек. Слезы обжигали, но она не могла остановиться. Ты плохой человек. — Хватит. Плохой человек. — Прекрати это… Я плохой человек. — Я знаю об этом! — закричала Сана, и эхо громко отозвалось по всему помещению. — Я знаю об этом… — дрожащие плечи сжались, девушка свернулась калачиком на полу в душе, обнимая себя так, словно это поможет не развалиться на части. Минатозаки Сана абсолютно ненавидела себя.

***

Мягкий солнечный свет затопил общежитие, когда ранним утром запели птицы, крошечные пылинки танцевали в воздухе. Кровать в правой части комнаты была пуста, но два тела занимали ту, что была слева, под окном. Ноги переплетены, две девушки дышали синхронно, медленно, словно весь мир был в их власти — это было одним из наступлений утра, когда все было настолько тихо, что казалось, что Земля перестала вращаться. Момо и Мина удобно прижались друг к другу под покрывалом, их тяжелые сердца на данный момент исцелялись. Хираи наблюдала, как ее лучшая подруга выдыхала через приоткрытый рот, и нежно провела пальцами по ее черным локонам; шампунь Мины всегда пах приятно и знакомо, и Момо улыбнулась глазами. Они находились в таком положении довольно долго, брюнетка была слишком очарована миролюбивостью обстановки, чтобы позволить себе разрушить магию. Ее рука оставила волосы Мины, затем девушка провела тонким пальцем по ее чертам лица — сначала по лбу, затем по челюсти, затем по щекам и носу, заканчивая нижней губой. Момо облизнула губы, вспоминая, каковы были ощущения, когда она целовала Меи, и усмехнулась. Затем она ткнула верхнюю губу Мины, наконец, получая беззвучный смешок девушки в ответ. — Проснись, проснись… — пробормотала Момо, прижимая язык к зубам. Мина не двигалась, и Момо игриво ущипнула ее за щеку. — Минари… Мина застонала, теперь уже с полной улыбкой на лице, и ближе прижалась к Момо. Обе тихо рассмеялись, рука Хираи вернулась к волосам девушки, снова играя с ними. — Не будь такой сложной. — Хм-м… — Разве у тебя нет занятий по утрам? — Не сегодня. — Врешь? Минутная тишина, следом еще один смешок. — Да. Момо вздохнула, все еще улыбаясь, и притянула Мину к себе. Она поцеловала ее в макушку, а затем зарылась носом в ее волосы, закрывая глаза. Руки Меи охватили ее тело, и девушка приподняла подбородок, чтобы расположить мягкий поцелуй на впадинке на горле. Момо задрожала. Все казалось таким нереальным. Им все еще было больно, но из-за того, что они были вместе вот так, вся ситуация была похожей на плохой сон. Момо снова почувствовала себя ребенком, ночующим в загородном доме Мины; на мгновение она представила, как мама Мины заходила в комнату, чтобы предложить им завтрак, в то время, пока брат девушки чертовски их раздражал. Хираи усмехнулась воспоминаниям. — Что? — прошептала Мина, ее дыхание щекотало кожу девушки. — Помнишь, когда твой брат посмотрел фильм ужасов в тайне от твоих родителей, и поздно ночью он постучал тебе в дверь, вообще боясь спать одному? Мина рассмеялась над этим. — Да. Мама отругала его, и он был наказан на день. — Сколько нам было лет? Семь? — Восемь. Это был первый раз, когда твоя мама разрешила тебе остаться с ночевкой. — Хм-м, — мечтательно прогудела Момо. — Это мое любимое воспоминание, — Мина отстранилась, чтобы посмотреть на девушку. — Позже в тот день пришла и Сана. Я никогда не чувствовала себя счастливее. Взгляд Момо бродил по чертам лица Мины, и она мягко улыбнулась. — Мы были вместе долгое время, не так ли? — Да, — воспоминания о ее любимых моментах из прошлого невероятно исцеляли, и в этот момент она была рада, что Момо рядом с ней. — И мы будем вместе намного дольше. Наша тройка. Хираи вроде как хотела ее поцеловать. Ее взгляд переместился на пустую кровать рядом с ними, и она нахмурилась. — Кстати, а где Сана? Мина повернула голову, оглядываясь через плечо. — Не знаю. Похоже, она не вернулась вчера. — Теперь я начинаю беспокоиться. Меи вздохнула. — Я тоже. Они не двигались еще несколько минут, собирая силы, чтобы снова встретиться с реальностью. Было бы здорово, если бы не было сложных чувств, связанных с их близкой компанией друзей, подумала Мина. Каждый мог просто жить счастливо и спокойно, делясь историями и споря о том, какой сезон "Дигимона" был лучшим. Сцена, которую она пыталась стереть из памяти, снова начала воспроизводиться, и она закрыла глаза. Чонен и Наен были так далеко, но было ясно, что этот поцелуй был чем-то, чего они обе хотели — и на самом деле, Мина задавалась вопросом, есть ли еще у этих двоих давние чувства друг к другу. На короткий, счастливый момент в своей жизни, она убедила себя, что это не так. — Нужно вставать, — пробормотала Момо в волосы девушке. — Ладно, — Мина вздохнула и медленно села, потянув другую девушку за собой. Они быстро проверили свои телефоны, и Меи пробормотала что-то о пропущенном уроке. Момо все еще нужно было вернуться в свою комнату и принять душ, но перспектива увидеть Чонен расстраивала ее. Потом она расстроилась из-за того, что расстроилась. Это был глупый порочный круг. После того, как она окончательно встала и взяла свои вещи, Момо потянулась, а затем повернулась к Мине. — Мне нужно идти, — она моргнула. — С тобой все будет в порядке? — Да, — Мина подошла к ней, поправила ее топик. — А с тобой? — Да. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, руки Мины все еще держали ее за топик, и Момо открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем снова закрыла, словно рыба без воды. Она опустила взгляд вниз на ботинки, а затем почесала шею. Мина просто улыбалась тому, какой восхитительной была ее лучшая подруга, когда хотела что-то спросить, но была слишком смущена, чтобы сделать это. Поэтому она шагнула вперед и поцеловала ее. Глаза Момо расширились, но тут же закрылись. Это было мягкое касание их губ, не продлившееся долго, но это определенно повысило ее уверенность на день. — Ты такая милая, когда неловкая, — пробормотала Мина напротив ее рта. — Я не… Я прост… — Момо покраснела. — О, заткнись. Мина хихикнула и отступила назад. — Увидимся позже. Хираи кивнула, прикусывая губу. — Хорошо. Когда она уходила, ее сердце не болело так сильно. Она не знала, что произошло между ней и Миной, но ей это вроде как нравилось.

***

Им Наен была великолепной актрисой. С тех пор, как она присоединилась к драмкружку, люди хвалили ее, давая ей главные роли в своих выступлениях, и спрашивали у нее советов по поводу того, как играть. «Некоторые люди были рождены, чтобы стоять на сцене», говорил всему актерскому составу ее профессор актерского мастерства, но именно на нее он смотрел, когда произносил эти слова. Любой мог сказать, что Им Наен была гением. Создание большого количества персонажей было веселым. Она могла притвориться кем угодно и чем угодно, и люди все еще были очарованы ею. Они аплодировали ей за то, что она героиня. Они аплодировали ей за то, что она злодейка. Наен улыбалась и благодарила всех за то, что пришли на ее шоу. И когда свет гас, занавес опускался, и публика расходилась, Наен могла вернуться к своей первоначальной роли. Ей так нравилось быть одной после того, как она так долго притворялась — потому что, когда никого не было рядом, она наконец-то могла снять маску. Разве что она этого не делала. Больше нет. Потому что был еще один член аудитории, которого нужно было одурачить; единственный человек, который отказывался верить в ее ложь. И она не разрушит образ, пока этот человек не будет полностью убежден. Наен медленно открыла глаза, проснувшись не на своей кровати. Она была удобной и пахла как дом, но девушка знала, что это место не было тем, где она должна была быть. Чувство вины разрывало ее желудок, как яд, и ей хотелось плакать — но она не собиралась. Ей нужно было собраться и держать образ, продолжая притворяться перед человеком, спящем на диване рядом с ней. Не похоже на то, чтобы это было трудной задачей; притворяться, что у тебя похмелье, было одной из самых простых ролей. Она проворачивала это тысячу раз. Сделав глубокий вдох, Наен, наконец, села и огляделась. Первое, что она увидела, были медали перед кроватью Чонен, выровненные и организованные. Она позволила себе искреннюю улыбку. Чонен была ее гордостью, и хотелось бы ей сказать это так, чтобы это никак не повлияло на девушку. Затем она повернулась и уставилась в спину Ю на диване, готовясь. ДЕЙСТВИЕ I. СЦЕНА I. Наен громко захрипела, облокотившись лбом об обе руки. — Ух… Это и сделало свое дело. Чонен поежилась, немного двигаясь. Ей требовалось время, чтобы просыпаться по утрам, так что все происходило медленно. Сначала она зевнула, потом почесала глаза и, наконец, открыла их, глядя на несчастную фигуру Им. — Привет. — Привет, — голос Наен был хриплым, и она откашлялась. — Как ты себя чувствуешь? — Как будто умерла, — девушка ощутила вкус во рту и застонала. — Мне нужно немного воды. — Прямо рядом с тобой. Наен перевела взгляд на тумбочку и увидела стакан с водой, ожидавший ее, с запиской под ним. Ее грудь словно могла лопнуть от внимательности ее подруги. Она взяла его и осторожно выпила содержимое, словно пила из Святого Грааля. Как только закончила, Им почти застонала от удовольствия. — Спасибо. — Не проблема, — Чонен села, потянулась и похрустела костяшками пальцев — ужасная привычка, над которой ей действительно стоит поработать. — Так… ДЕЙСТВИЕ I. СЦЕНА II. — Думаю, вчера я переборщила с этим, — закончила за нее предложение Наен. — Это не требует особого внимания, — ответила Ю, все еще немного сонная — это было мило и несправедливо. — Ну и что заставило тебя захотеть напиться? — Почему мне кажется, словно мама ругает меня? — Я просто волновалась, — она не могла скрыть, что ей тоже было немного больно. — Ты редко теряешь контроль над собой. — Теперь это похоже на комплимент. — Наен. Хорошо, Чонен устала от ее маленькой игры. Наен вздохнула и поставила стакан на место, стыд явно проявлялся в ее чертах лица. — Возможно, я позволила своим друзьям повлиять на себя. — И что это значит? — Это значит, что у нас был конкурс выпивки за кулисами перед вечеринкой, — она чуть не засмеялась от того, как жалко это прозвучало. — Вчера агентство связалось с моим профессором. У них был долгий разговор, и в конце концов они позвали меня сняться в серии рекламных роликов. Все оплачено и остальное в этом духе. — Что? — в глазах Чонен проскочил огонек. — Это замечательно. — Замечательно, — Наен немного улыбнулась. — Драмкружок хотел устроить мне небольшой праздник перед вечеринкой, так что я согласилась. Я не могла сказать «нет», они были в самом деле любезны. — Поняла… — после этого девушки замолчали, впитывая все. Раздался внезапный звук шагов над ее комнатой, но ничего страшного; просто соседи Чонен собирались на занятия. Стены были очень тонкие. — Ты… помнишь что-нибудь? ДЕЙСТВИЕ II. СЦЕНА I. — После этого? Ни единой вещи, — Наен снова схватилась за голову со вздохом. — Чувствую, что сделала что-то глупое. Ее сердцебиение участилось после этого предложения, но лицо оставалось бесстрастным. Вот оно; настоящее испытание. Наен абсолютно ненавидела себя за то, что делала это, манипулировала одним из самых важных людей в мире для нее, но ей нужно было знать, что собирается делать Чонен. Ее варианты были просты, на самом деле: либо сказать ей правду о поцелуе, либо соврать и попытаться вернуть все в нормальное русло. Девушка чувствовала отвращение к себе. Но опять же, это не было необычным чувством. — Можно сказать и так, — произнесла Чонен после дрожащей паузы, заметно нервничая. Она не привыкла лгать — вся ее индивидуальность была построена на слоях искренности и уважения. Вся ситуация была совершенно некомфортной. — Ты взяла микрофон на сцене и прокричала всем о шотах текилы. -…Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, — застонала Им. — Потом ты позвала меня на сцену. — Мне не нравится, к чему все это идет. — Все… — Ю тяжело сглотнула. — Все нормально. КУЛЬМИНАЦИЯ. — Ничего не было. Я просто убедилась, что ты в порядке. Ох. Это почти заставило ее выйти из образа. — Слава Богу, — Наен вздохнула с облегчением. — Ты знаешь, какая я, когда нахожусь на сцене. Я думала, что втянула тебя в это с собой. Чонен издала корявый смешок. — Ты хотела выступить со «Звуками музыки» ночью. Наен засмеялась вместе с ней, отводя взгляд в сторону. Ей нужно было выбраться из этого места. Ни одна сцена не была настолько сложной для исполнения. — Почему я в твоей комнате? — тонко поинтересовалась девушка. — Что ж, я пыталась отвести тебя к тебе, но Чжихе была там с Саной. Она была в очень плохом состоянии, и ей нужно было спать на кровати. — О, нет. Она в порядке? — несмотря на то, что ее поглотила собственная ложь, она хотела знать текущее состояние Саны; вчера девушка выглядела ужасно. — Я не знаю… тебе стоит спросить Чжихе об этом. Наен кивнула, затем зевнула. Оставаться рядом с Чонен становилось все труднее, поэтому она переместила ноги и встала. ДЕЙСТВИЕ III. ФИНАЛЬНАЯ СЦЕНА. — Что ж, мне нужно принять душ и проверить социальные сети, чтобы я смогла умереть от смущения, — тихо проговорила Наен, все еще потирая голову. — И еще принять лекарств от похмелья. — У меня есть немного в ванной, если хочешь. — Все в порядке, у меня есть в комнате, — она медленно огляделась, пытаясь найти свои вещи, и собрала их, напевая что-то из «Ла-Ла Ленда». Именно тогда она заметила, что кровать Момо не тронута. Ее сердце почти остановилось. — Момо не вернулась вчера? — Нет, — Чонен взяла свой телефон. — Вчера она мне прислала сообщение, что у нее есть, где остаться, но без подробностей. Наен прокашлялась. — Ну, по крайней мере, она в порядке, — как только девушка закончила собирать свои вещи, она пошла к двери. — Спасибо, что позаботилась обо мне, Чон. Прошу прощения за беспокойство. — Ничего… — Чонен подавилась слюной. — Ничего страшного. Просто… следи за собой в следующий раз. — Хорошо, — Наен улыбнулась ей и открыла дверь. — Увидимся. — Пока. Опустите занавес. Выключите свет. Наен облокотилась спиной о стену на секунду, едва не теряя сознание. Это было утомительно, как физически, так и эмоционально. Переведя дыхание, она снова начала идти, руки дрожали, а лицо было бледным. Если бы кто-нибудь прошел мимо нее, он бы определенно заметил, что что-то было ужасно неправильно; Им была в холодном поту. Все, что заставляло ее поверить в то, что она монстр, обрушилось на нее. Она обманом заставила Чонен думать, что она была пьяна. Она заставила Ю соврать о поцелуе. Она поцеловала Чонен на глазах у Момо. Она знала, что Момо наблюдала; она сказала ей, что будет на той вечеринке, и Наен взяла долбанный микрофон, чтобы обратить на себя внимание всех. Хираи, несомненно, видела каждое ее движение. Она разбила сердце Момо. Твоя ложь разбила сердца двух людей, в которых ты влюблена. — Заткнись, — про себя прошептала Наен, прислоняясь к стенам коридора. Сворачивая налево в общую уборную, она встретилась лицом к лицу с зеркалом, и посмотрела на свое отражение — и все, что она видела, была сломленная, отчаянная, эгоистичная девушка, которая устала врать. Но она не могла остановиться. Пять лет лжи удерживали ее. — Я в них не влюблена, — вслух сказала Наен своему собственному отражению в зеркале. Но отражение в зеркале не выглядело убежденным. Все еще был один член аудитории Наен, которого нужно было одурачить; единственный человек, который отказывался верить в ее ложь. И она не разрушит образ, пока этот человек не будет полностью убежден.

***

— Ты уверена, что чувствуешь себя лучше? — спросила Чеен буквально в пятый раз, пока они шли на занятия. — Да, Ченг, — несмотря на постоянное нытье, Цзыюй отвечала ей с нежностью в голосе. — У меня есть лекарство и бутылка воды, и я позвоню тебе, если мне что-то понадобится. — Что ж, тогда все в порядке, — наконец, убедившись, Чеен отпустила руку девушки и отступила назад. — Увидимся за обедом. — Спасибо тебе. Пока-пока. Цзыюй смотрела, как она уходит, с нежной улыбкой, потом, наконец, прошла к своему месту. Было приятно вернуться на занятия после трех дней, проведенных взаперти в комнате, питаясь только супом, сопровождаемым распитием чая. Не поймите ее неправильно, она любила быть в центре внимания Чеен, просто стала беспредельно скучать. Она без остановки смотрела две драмы. Ее друзья тепло поприветствовали ее, когда она села, и Цзыюй почувствовала себя счастливо и комфортно; она абсолютно любила фотографирование и скучала по прикосновениям к своей камере и обмену идеями со своей группой. Время, проведенное в постели, оказалось полезным для новых идей — она не могла дождаться, чтобы рассказать о них своему профессору. Чжоу почувствовала, как вибрирует ее карман, и достала телефон, чтобы прочитать сообщение. [Ченги, 9:06]: угадай, какое задание нам только что дали подсказка: я получу 10/10 на этом Цзыюй прикрыла рот, чтобы улыбнуться, а затем начала перебирать пальцами по экрану, набирая ответ. [Чжоу Йода, 9:06]: Хм-м… Что-то творческое! :о [Ченги, 9:07]: Я имею в виду да, но попробуй угадатьььььььььь это не картина [Чжоу Йода, 9:09]: Что-то, в чем ты хороша, и это не картина? Тогда, может быть… Забота о заболевших людях? ;) [Ченги, 9:10]: цзыюййййй Девушка могла услышать интонацию небольшого завывания Чеен, и она засмеялась на это, теплое ощущение осело у нее в груди. [Чжоу Йода, 9:11]: Я думаю, клянусь! Она посмотрела вверх, пытаясь вспомнить, в чем еще ее маленькая подруга была хороша, что не включало рисование, а затем подпрыгнула на месте с осознанием. [Чжоу Йода, 9:13]: Это писательство??? Стихотворение? [Ченги, 9:16]: динь-динь-динь бинго ! а в качестве приза ты получишь… возможность прочитать его первой, когда я закончу [Чжоу Йода, 9:17]: Не могу дождаться! Ты отлично справишься, как всегда! <3 [Ченги, 9:17]: Знаю, знаю <3 В этот момент профессор зашел в класс, и Цзыюй отправила последнее прощальное сообщение, прежде чем снова засунуть телефон в карман. Ее мысли были наполнены широкой улыбкой Чеен и невероятными писательскими способностями, и она честно почувствовала себя немного лучше после небольшого обмена сообщениями. Сообщениям Сон всегда удавалось поднять ее настроение таким образом, каким не мог никто другой. Чжоу задалась вопросом, было ли странным то, что ей уже не хватает девушки рядом с собой.

***

С последним прощанием Цзыюй, Чеен убрала телефон, вздыхая. Одна ее часть давала ей пинки, говоря взять себя в руки и перестать расширять границы, которые она испытала очень хорошо; а другая была довольна тем, насколько веселой казалась Цзыюй. «Я просто беспокоюсь о ней», сказала девушка сама себе. «Перестань придумывать оправдания», парировал ее мозг. В конце концов, она не знала, что должна чувствовать. Очень знакомая фигура села перед ней, не удостоив ее и взглядом, и Сон приняла это как предлог, чтобы перестать спорить со своими проклятыми мыслями. Она ткнула Дахен в плечо. — Привет. Ким не двигалась некоторое время, но в конечном счете обернулась. — Привет. Ее безжизненный голос застал Чеен врасплох. — Выглядишь ужасно. Похмелье? — Если бы, — Дахен усмехнулась, затем отвернулась назад к доске. — Я немного устала, Че. Может позже. Профессорка объявила о своем присутствии, и все заняли свои места. Чеен нахмурилась, теперь переживая о том, какого черта случилось с ее обычно гиперактивной соседкой, потом вспомнила небольшой разговор между ней и Саной накануне. Вздохнув и закатив глаза, Сон облокотилась на спинку стула. Она была абсолютно уверена, что что-то пошло не так с этими двумя идиотками. Взяв свой личный дневник, она позволила карандашу делать свою работу, записывая свои мысли. Пятница, Их было двое, бездумно плывущих в космос, звездная пыль сопровождала путь, пока их путешествие продолжалось. Они были одинаковыми, и все же неполными. Тьма заполнила пустоту, но только до тех пор, пока таймер не достигнет нуля — именно тогда они встретятся. Им потребовалось время; они видели восход и падение цивилизаций, и эволюцию пространства-времени, простирающуюся до бесконечности, затем скручивающуюся в себе, и все же, они были далеки. Потому что что-то, к чему они должны были приблизиться, было чем-то слишком абстрактным, неосязаемым и искаженным — даже у Старых Богов не было ответа на их загадку. Ирония творения в том, что оно никому не принадлежит. И это было настолько просто. Одно слово, тихо произнесенное шепотом в темноте. Если бы они только рассказали друг другу о своих чувствах. Ее рука остановилась, а потом подвела черту под всем: Лицемер.

***

Ким Дахен была проклята. Вначале их было всего шестеро. Дахен, Чеен и Цзыюй были одного возраста и были в одном классе в средней школе, поэтому подружились довольно быстро. В старшей школе они встретили Чонен: спортсменку, которой было трудно открыться. Девушка чувствовала давление, сохраняя классный образ, но все, чего ей хотелось, это поделиться своей страстью к аниме-фигуркам и мультсериалам. Ким была первой, кто заговорил с ней об этом, и ей не потребовалось много времени, чтобы влиться в компанию. Затем появились Наен и Чжихе, словно сиамские близнецы, два-в-одном комбо. Чонен влюбилась в Наен, и вскоре все они были вместе ежедневно. Дахен была в восторге. Она, наконец, почувствовала себя любимой и принятой такой, какой она была — энергичным нердом, который любит обсуждать сериалы и радовать других своими шалостями и глупым поведением. Они обращали на нее внимание. Им нравились ее шутки, а ей нравился звук их смеха. Было легко быть известной как глупенькой, той, которая всегда улыбалась, несмотря на трудности, витаминкой команды, наполненной энергией и позитивом — вот роль, которую она взяла на себя в их компании. Никто не сказал ей, что когда она чувствовала себя подавленной, вся компания останавливалась. Дело было не в том, что они не позволяли ей грустить; ее друзья слушали и поддерживали ее, независимо от ситуации. То, что произошло, беспокоило ее больше, чем кого-либо еще; вскоре она поняла, что быть солнцем означало постоянно освещать всех. Как только становилось облачно, люди чувствовали смену настроения. Дахен не хотела этого. Она хотела, чтобы ее друзья продолжали улыбаться, несмотря на ее усталость. Ей хотелось бы, чтобы кто-то еще разделил с ней эту роль. Потом появилась Сана. Три лучших подруги были неразлучны. Их звали Сана, Мина и Момо, и они никогда не расставались. Ким даже не могла вспомнить, что именно побудило ее это сделать, но однажды, часами наблюдая издалека за Минатозаки Саной, она решила подойти к ней и начать разговор. Как только Сана улыбнулась в ее сторону, Дахен знала. Она была солнцем в своей группе друзей. Девушка, наконец, нашла кого-то похожего на себя. Сана, Момо и Мина вписались так, словно они должны были быть там. Все это чувствовали — будучи вдевятером, это просто казалось правильным. Момо и Чонен сблизились до абсурда быстро, Чжихе, Сана и Наен понимали друг друга так, как никто другой не понимал, а Мина любила смотреть, как рисует Чеен. Все они были очень похожи, но также невероятно сильно отличались друг от друга. Вот, что делало их идеальными. И не замечая, Дахен стала строить ожидания относительно Саны. Она постоянно смотрела на нее, замечая ее игривое поведение и восхищаясь ее легкомысленностью, тем, как она улыбалась, и тем, как она смеялась. Таким образом, Ким хотела быть уверенной, что Сана играет роль «солнца» правильно. В конце концов, они разделяли эту роль. Она была шокирована тем, что Минатозаки делала это неправильно. Дахен потратила так много времени на строительство стены, которая блокировала ее грусть от внешнего мира, потому что ей хотелось, чтобы ее друзья продолжали улыбаться — но у Саны вообще не было этой стены. Эта девушка держала свои чувства на виду. Все знали, когда ей было плохо, все знали, когда она злилась, и все знали, когда ей было больно. Сана была честной и абсолютно открытой, и Дахен не понимала. Зачем говорить всем, что тебе грустно, когда вместо этого ты можешь шутить? Ким быстро поняла, что причина, по которой она так восхищалась Саной, была в том, что она была всем, чем не была сама Дахен: честной, и не боящейся собственных эмоций. Для Дахен Минатозаки Сана была прекрасным человеком. И если кто-то такой прекрасный, как она, избегал Дахен, значит, она сделала что-то ужасное. Ким положила голову на стол, голос преподавателя был далеко, и только одна мысль крутилась у нее в голове. Если я позволю своим эмоциям высвободиться, ты дашь мне еще один шанс?