***
Мы с Кощеем стояли в пустоте… Что, с Кощеем?! Я с трудом разумела, что происходит. Одно я ведала точно — близость Кощея меня радовала. Против стояла Видана. Тут же лежал труп князя. Ведьма высосала из него всю силу, так что я не была уверена в том, что он дойдёт [до мира мёртвых]. Плоть без главы выглядела жутко. Бледный, почти прозрачный. Хоть и привычная я к таким вещам, но тут и у меня медленно, но настойчиво душа уходила в пятки. Взор Кощея тоже был напряжён, уста сжаты. Я залюбовалась его мужественным станом, поджарым телом… Куды ж меня понесло-то! О Кощее мечтаю! Нет, вестимо, я тешилась со смертными мужчинами, даже заводила семьи — жила обычной жизнью, но это было совершенно иное. Вдруг Видана зарычала и я взглянула на неё: о, Боже (тут и в Бога, и в чёрта поверишь) — кожа белее полотна, вместо двух передних зубов клыки вылезли! Но очи — они горят жестокостью и ненавистью. И жаждой людской крови. Меня пробрала дрожь. Да, за свою долгую жизнь я много упырей зрела, но каждый раз — будто первый. Кощей, видно, почувствовал мой страх, прижал к себе. Да я и не сопротивлялась. Сознание говорило «нет», а плоть возражала: «Да!», и я не могла ей противиться.Часть 2
4 июля 2018 г. в 19:00
Что с ним случилось? Я, конечно, разумею, что Кощей — тот ещё фетюк, но не будет же он бросать меня за просто так.
Дуб! Там его смерть. Только из-за этого он мог меня покинуть. Я забеспокоилась. Взяв метлу, спустилась, села в ступу и направилась к нему. Ветер бил в лицо, путал власы, так что приходилось рассчитывать только на чутьё. Оно меня не подвело. На дубе стоял прикованный золотыми цепями сундук с зайцем. Я сотворила заклятие невидимости и стала снижаться.
Кощей и Князь (тот самый) сжигали друг друга взорами. Рядом стояла княжья дружина. Тут же находился тучный поп, своими поросячьими очами наблюдавший за происходящим.
— Убейте его, нечестивца поганого! — вскричал он.
— Я бессмертный. Коли не веришь — могу напомнить.
Никто не сдвинулся с места. Кощей обнажил меч. Я приземлилась возле древа и спряталась в его ветвях. Отсюда всё было хорошо видно.
— Мы ведаем, где твоя погибель, нечистый, — поп указал на древо. Кощей помрачнел, стиснув зубы.
Мне поплохело: коли они ведают, где смерть Кощеева, так ему недолго осталось… Ну да ничего: я же тут. Он подошёл к попу. Тот перекрестился:
— Сгинь, нечистый!
Кощей занёс меч — срезанный крест упал к ногам попа. Тот отшатнулся.
— Думаете, это вас спасёт? — мой напарник насмешливо поднял крест. — Не спасёт! — Он разломал крест ногой.
Вообще же, искренняя вера может помочь в борьбе с ведовством, вплоть до полного разрушения заклятия. И неважно, в Бога, батюшку-князя али ещё в кого вера та идёт.
В очах толпы промелькнул ужас, прокатился испуганный гул, а священник спрятался в задних рядах. Князь явно колебался.
— Убирайтесь прочь!
Вдруг на поляне стало появляться белое пятно. Оно росло и ширилось, пока не стало ясно, что это — Видана. У меня власы встали дыбом.
— Умри! — шепчет она. Я зрею, как князь начинает гореть изнутри, лицо его искажается страданием:
— Спаси и сохрани, Господи, — шепчет он и крестится. — Сгинь, нечистая сила!
Видана растворилась, словно и не было её. У меня округляются очи: он верит! Гриди готовы бежать: они могут браниться с любым ворогом, только не с нечистью. Лишь приказ дай — побегут.
— За Русь! К оружию! — молвил князь и кинулся на противника с обнажённым клинком, целя в сердце. Однако и Кощей не промах: отбил удар и срубил буйну головушку. Она медленно покатилась по траве. Как же Кощей хорошо владеет клинком! Я аж залюбовалась.
— Кто следующий? — грозно пытает он.
Первым с позором побежал святоша, за ним, наступая друг другу на пятки — дружина. Кощей самодовольно усмехнулся, отёр меч о траву и вложил в ножны. Плоть князя так и осталась лежать, ожидая погребения. Про нее просто-напросто забыли. Я спустилась. Кощей не сдивился:
— Оставить его тут — ещё один заложный мертвец будет. А похоронить его по-человечески мы не можем.
— Я лопату не взяла.
Он притворно застонал:
— Вот вечно: как копать — так мне!
— Я ещё не простила тебя за то, что бросил меня посреди ведовства! На меня могли напасть, — скрестила я руки на грудях. — И потом, это дело мужицкое, копать-то.
— Вот раз не простила — идёшь в село и сообщаешь, что нашла труп.
— Так они сами за ним вернутся, — впрочем, в это я не верю. Но не отступать же!
— Вряд ли. Срамно будет. Все будут молчать.
— Эй! Так нечестно! Почему вся тяжёлая работа ложится на женщин?
Он обернулся вороном и улетел. Вот фетюк! И чего это он такой аспид, а? Трудно женщине уступить? Ничего не поделаешь, придётся идти. Я сажусь в ступу и лечу. На опушке приземлилась, всё ещё кипя праведным гневом. Ступу спрятала в кустах, сама двинулась в направлении села. Тут, откуда ни возьмись, налетел ветер. Да такой сильный, что чуть не сбил меня с ног, благо он резко стих. Охтиньки, у меня ж креста нет! Я быстро наколдовала себе крест, правда, получился он кривоватым, да и шут с ним! Надела я его и услышала за спиной сдавленное хихиканье.
— К вере решила приобщиться? — это явно был леший.
— Лучшая маскировка для ведуньи — крест, — многозначительно изрекла я и двинулась вперед. За моей спиной послышалось тихое хмыканье.
Крест непривычно жёг шею. Пока я приближалась к барским угодьям, размышляла. Идти в облике девицы я не могу: девицы одни по лесу не шастают. Значит, отрок. А коли старец, который ищет смысл в пути? Тогда даже и вопросов не будет. Заклятие определённо потребует много сил. Очень много. А ежели навести морок, да сделать так, чтобы все видели меня как старца, это сбережет много сил. Ай да я, ай да молодец! Я аж приплясывала на месте от радости. Трогать меня никто не будет…
Сотворив морок, я двинулась вперёд в облике седовласого старца в одежде странника, опирающегося на сучковатый посох. На полях работали, согнувшись в три погибели, крестьяне. Сенокос ещё не начался. Крестьяне поливали посевы. Рядом кружил приказчик, сухонький мужичок, следя, как бы чего не украли.
— День добрый, люди. Я в лесу труп Барина нашёл.
Коли б я сказала, что земля круглая, он бы удивился меньше.
— Что?!
Я подробно описала труп.
— Эй, Семён! Иди сюда.
Бородатый мужик средних лет приблизился.
— Сходи к сторожке, покличь Варяга, скажи, что от меня.
Не прошло и пяти минут, как ко мне подошли двое. Мне казалось, что я их видела в толпе возле дуба. Старший из них, видимо, тот самый Варяг, расспросил меня, где находится мертвец и как он выглядит.
— Спаси Бог тебя, старец.
Речь у него была какая-то странная, вроде говорит по-русски, а разумеешь с трудом [акцент]. Он сунул мне в десницу [правую руку] монету, и велел идти домой. Так что получается: я зря старалась, и они уже всё ведают?
Злая на Кощея, я вернулась домой. Ну ничего, он у меня ещё получит! Узрев грибы, я вспомнила, что с утра и маковой росинки во рту не было. Это, я вам скажу, то ещё искусство! В печи (*) сготовить, и самой бы не сжариться, и стены не замарать. Меня накрыла усталость. Желания беседовать с кем бы то ни было не имелось. Я покушала, вымыла посуду, сняла заклятие и легла спать. Тут же провалилась в сон.
Примечания:
* — в то время печи топили "по-чёрному", то есть без дымохода. В потолке лишь делали дырку, чтобы дым проходил. Соответственно, хозяйке, чтобы себя не спалить и стены копотью не измазать, требовалось разводить небольшой огонь и постояяно следить за ним.