Hand me down my walkin' cane Hand me down my hat Hurry now and don’t be late…
Однако дальше петь эту прекрасную песню Питер не смог. В комнату ворвался Ракета, вынесший дверь с такой силой, которая явно не свойственна еноту. — Квилл, мать твою, какого хрена? — енот буквально взрывался от гнева. — Да что ты так орёшь? — мужчина бросил искренне непонимающий взгляд. — Потому что ты заразил Гамору своей хернёй! — Ракета указал на наушники и плеер. — Я причём? Что ты несёшь, чувак? — Квилл непонимающе вскинул брови. — Иди и посмотри сам. Питер надел наушники, песня продолжала играть. Он и Ракета тихо подошли к Гаморе, которая мирно сидела и смотрела в космическую даль. Квилл аккуратно подвинул наушники и впервые услышал, как девушка поёт.Hey, y’all, prepare yourself for the rubberband man You’ve never heard a sound Like the rubberband man You’re bound to lose control When the rubberband starts to jam...
Питер замер и стоял, как вкопанный. Напеваемые Гаморой строки точь-в-точь совпадали с тем, что играло у него в наушниках. «Какого…» — пронеслось в голове у Звёздного Лорда. — И давно? — прошептал Питер, немного отойдя. — Это я у тебя должен спросить, — ещё более гневно ответил Ракета. — Причём тут вообще я? Ты мне на вопрос ответь, — мужчина чувствовал, что начинает вскипать, словно чёртов чайник. — Ну, она твои песни поёт, вроде как. Раньше я не замечал особо, — отмахнулся енот, стараясь сделать как можно более безразличный вид. — Ясно… — неопределённо добавил Квилл. Питер поспешил удалиться. Что за хрень? Как она может петь его песни? И дело не в том, что Квилл был таким ярым собственником. Он никогда не включал Гаморе именно эту песню, да и как вообще возможно то, что она поёт одновременно с The Spinners? Питер долго ломал голову над этим. Вечером того же дня мужчина безуспешно пытался заснуть. Он лежал больше трёх часов, и от отчаяния он снова включил музыку. Точнее, эту песню. В голове строки песни и его собственные мысли смешались в такую кашу, что никто даже и близко не понял бы, о чём он сейчас думает. Когда Квилл уже полностью отчаялся и понял, что сегодня ему точно не уснуть, его словно ударили по голове. «Чёртовы соулмейты!»***
— Гамора… Послушай, я хотел тебе кое-что сказать… — Питер наконец собрался с мыслями, чтобы сказать ей очень важную вещь. Но всё как назло вылетело из головы. Что он только что хотел донести? Сказать девушке прямо в лицо, что они — некие «соулмейты», родственные души? Она в жизни не поверит. Или сказать, что любит её? Это будет сложно, но, может, стоит попробовать? — Что тебе? — Гамора ехидно улыбнулась, а в глазах блеснул едва заметный игривый огонёк. — Я хотел сказать… Нет, вернее, я говорю, что я... — он не договорил. Гамора прислонила ладонь в его губам, и Питер оторопел от таких действий. Ясно, она заткнула его и решила просто-напросто оттолкнуть. «Долбоёб, на что ты надеялся?» — мысли не успокаивались. Но вместе чего-то отталкивающего и обидного Питер услышал то, чего явно не ожидал. — You’re bound to lose control… — When the rubberband starts to jam, — Питер с трудом убрал её руку от своего рта и допел за неё строки песни. Девушка опустила руку и подалась навстречу мужчине, а тот уверено накрыл её губы своими, и они слились в поцелуе, ощущая остатками трезвого разума, что они, чёрт побери, на корабле вместе с кучкой идиотов. Но им пришлось прерваться. Из-за хруста орешков. «Это что, грёбаные орешки? Ёп…» — это всё, о чём Питер успел подумать. Гамора лишь обречённо вздохнула, повернув голову. — Чувак, ты давно там стоишь? — Час уже. — Час уже? — Ты серьёзно?