Бескрайний, тесный океан

Сколько времени прошло с того боя?.. Ривай даже не задавался этим вопросом. Он… будто совсем заблудился. Он… не видел выхода. Дни текли, устремляясь в пучину, засасывая в нее Аккермана, превращая всю его жизнь в сплошные воспоминания. Ривай, однажды случайно проходя мимо домика Петры, решил заглянуть к ней, хоть и не знал, как смотреть ей в глаза и как подобрать слова. Цветы во дворе, про которые Петра так увлеченно рассказывала всем, почему-то опустили головки. Аккерман долго и настойчиво стучал кулаком в дверь, уже отчаялся и хотел уйти, зайти позже, но проходящая мимо женщина сказала, что это бесполезно: жившая здесь милая рыжая девушка умерла при родах вместе со своим ребенком. Хоть женщине и показалось, что на лице ее собеседника не дрогнул ни один нерв, на самом деле, Аккерман почувствовал, как земля ушла у него из-под ног. … кажется, это он внимательнее всех слушал про эти цветы, а недавно даже привез ей из другого порта семена. Прижились ли они?.. Аккерман спросил, когда конкретно это случилось, но в ответ получил лишь безмолвное пожатие плечами. Слов не нашлось и у него самого. После этого Ривай просто ушел и решил окончательно распустить команду, которая и без того за это время осела в тавернах и утонула в роме, так что вернуть их в прежнее русло в принципе было невозможно, они распустили сами себя, напрягаться и сотрясать воздух не пришлось. Команды капитана Аккермана более не существовало, и потому на обращения с использованием звания «капитан» Ривай более не откликался. Капитан умер вместе со своей командой. Корабль «Пантера» стоял в порте S* мертвым грузом. Аккерман не знал, что с ним делать. Он вообще не знал, что делать. Он, и без того задумчивый и молчаливый, думал и молчал еще больше. Ривай не замечал ни дней, ни ночей — жизнь стала мутной и бесконечно тягучей. Изредка Аккерман отправлялся в плавания в компании Зое и её команды, но при этом не участвовал в захватах судов. Ривай просто наслаждался самим фактом пребывания в море, потому что от этого ощущения свободы он отказаться просто не смог. Ханджи пыталась поддержать Ривая, но ее болтовня на отвлеченные темы только его раздражала. Зое также по-дружески отдавала часть захваченного чая Аккерману в личное пользование. Правда, против этого он не возражал. Так и шло время. В существовании капитана Аккермана начали сомневаться, превращая историю его жизни в байку о сильнейшем пирате. Концовку додумывал каждый по своему вкусу. Душа страдала по морю, по друзьям. Ривай, держа в одной руке сапоги, шел вдоль береговой линии босой по мягкому песку. Море находилось в расстоянии шага, оно нежно ласкало берег. Дул мягкий бриз. Аккерман шел медленно, задумчиво наблюдая за тем, как меняются оттенки неба на закате. Сердце больно защемило, когда в голове голосом Изабель пронеслось «Хочу жить». Ривай, чувствуя слабину, шикнул сам себе, отвел взгляд и посмотрел перед собой. Аккерман увидел вдалеке мужскую фигуру, и её очертания показались ему чересчур знакомыми. Сердце невольно екнуло, к горлу подступил ком, но Ривай не тот человек, который так просто поддается эмоциям — самоконтроль слишком силен, и трезвый разум всегда при нем. И он вновь овладел им. Тот человек сидел на песке и, кажется, был совсем не заинтересован в приближающейся к нему личности. Он не сводил взгляда с горизонта, слушал шум волн. Розовый свет заката отражался в больших глазах, холодные капельки, летящие с океана, медленно испарялись с волос и кожи. Он был в рубашке, плавно скользящей по накаченному, сильному телу. Сапоги стояли подле, в то время как босые ноги наслаждались вечерней свежестью.  — Где же твои погоны? — вдруг спросил Ривай, оказавшись уже в шаге от этого человека. Тот вздрогнул. Легонько повернул голову в сторону источника звука и впервые за долгое время позволил себе легкую улыбку:  — Я знал, что мы еще встретимся. Ривай стоял уже рядом, смотрел с высоты своего роста в голубые глаза.  — Ты бы лучше спросил, где моя рука? — горько усмехнулся тот и вновь обратил свой взор к горизонту. Аккерман ничего не ответил, лишь только заметил, что пустой рукав рубашки свободно развевался на ветру. Ривай оглянулся и, не заметив никого вокруг на этом диком пляже, присел рядом. Эрвин кинул на него беглый взгляд:  — Про тебя что-то совсем не слышно… Неужто решил завязать?  — Тч. Ты зубы мне не заговаривай, — шикнул Ривай, — какого хуя ты здесь забыл, капитан Эрвин Смит?  — Во-первых, я не капитан, а командор — меня повысили после той нашей встречи. Во-вторых, я в отставке с того момента, как потерял руку в сражении с испанцами. В-третьих, ты абсолютно не гостеприимный.  — Мне похуй на третье, веришь?  — Охотно. Так что про себя расскажешь? Я слышал много историй о том, как легендарный капитан Аккерман канул в небытие, а тут вот он ты, живой, здоровый, по-прежнему вечно угрюмый и очень разговорчивый.  — Так ты реально подумал, что я мог сдохнуть?  — Нет. Я знал, что ты жив, поэтому и явился сюда.  — Бля, ты со мной повидаться приехал? Охуеть можно.  — Ну, наверное, можно и так сказать. Я оставил Англию, надеясь найти свое место. Они замолчали. Каждый думал о судьбе своего собеседника, невольно пытаясь влезть в шкуру друг друга, чтобы пОлно и до конца осознать все мысли и чувства. Вскоре угнетающая тишина начала давить на Эрвина. Он посмотрел на Ривая, который сидел все с тем же выражением лица так же неподвижно.  — Тогда… вместе с рукой… я потерял и друга, — огорченно начал Смит, — Майка…  — Это тот, что с усиками? — с неподдельным интересом спросил Аккерман.  — Да… А где твоя команда? Скажи, почему ты исчез? — вновь задал все это время волнующий его вопрос Эрвин.  — Погибли, — бросил тот в ответ.  — Сочувствую.  — Не стоит. Они вновь замолчали. Эрвин пытался прочитать на лице Ривая хоть какую-нибудь эмоцию.  — Ты так и планируешь сидеть здесь?  — В смысле? — подал признаки недовольства Аккерман.  — Ты планируешь умереть здесь, на этом берегу, смотря на закат и коря себя за их смерть? Ривай вскинул брови.  — Не понимаю вопрос.  — Ты не думаешь, что нужно идти дальше? Отпусти их, — последнюю фразу Эрвин сказал почти губами, — Сожаление притупят все твои будущие решения, и тогда другие начнут решать за тебя. Тебе останется лишь смерть. Никто не может предсказать результат, каждое новое решение имеет смысл повлиять только на твое следующее. Ривай смотрел Эрвину в глаза и пытался понять, что в голове у этого человека… Что же такого видит этот человек, смотря на горизонт, чего не видит он? В этот момент, в момент угасающего заката, Аккерман, наконец, понял, что свободен. Свободен он не только тогда, когда находится в море, нет. Он всегда свободен. Уголек этого прекрасного чувства загорелся в его сердце, но разжечь его в пламя мог только один человек, и он сейчас перед ним весь, из плоти и крови, сейчас он смотрит только на него…  — Ты будешь бороздить океан вместе со мной вечно? — вновь заговорил Эрвин.  — Боюсь, за такой длительный промежуток времени у меня разовьется морская болезнь. Смит усмехнулся. Он поднялся с песка и протянул Аккерману руку. Тот немного подумал и принял предложение. В этот момент Ривай решил для себя окончательно и бесповоротно, что пойдет за Эрвином без сожалений даже в ад, если тот заведет его туда…  — Так, погоди, а на чем ты собрался вечно бороздить моря? — вдруг спросил Аккерман, когда они еще шли вдоль океана.  — На эту тему я еще не думал, — спокойно ответил Эрвин, — ну, у тебя же вроде есть корабль, разве нет?  — Это мой корабль, и я на нем командую, — немного раздраженно заметил Ривай.  — Я старше по званию, значит, командовать буду я.  — Командовать ты будешь у себя на корабле. Они замолчали.  — Ты хочешь реквизировать «Крылья свободы»? — засмеялся Смит, покосившись на Аккермана.  — Не делай вид, будто нихуя не понял. — Хорошо. Договорились. С этого мы и начнем.  — Начнем мы с того, что попьем чай…