Monster

      На следующее утро, когда Хэджин проснулась, на её талии лежала неизвестная тяжесть. Она не была очень увесистой, учитывая тот факт, что она едва чувствовала её. Девушка издала смущённый, сонный всхлип, прежде чем слегка пошевелиться, чтобы стряхнуть нечто на своей талии, но, конечно, не смогла сделать этого. Наконец, сдавшись после нескольких попыток, она зарылась лицом в подушку (которая была более удобной и приятно пахла, чем обычно), чтобы продолжить свой мирный сон, и подняла руки, чтобы обнять подушку. И тут Хэджин заметила, что подушка, которую она пыталась обхватить руками, шевелится. Сбитая с толку и в то же время испуганная, она неохотно заставила себя забыть о мирном сне и открыла глаза, пытаясь отогнать от себя сон. Первое, что она заметила после того, как её туманный ум немного прояснился, была твёрдая грудь, одетая в чёрную майку-алкоголичку, которая подозрительно выглядела так, будто принадлежала её мужу. Второе, что она заметила, был мужской приятный запах, который так и хотелось вдыхать снова и снова, и, наконец, последнее, на что ей открылся вид, были сильные руки, которые надёжно держали её в тёплых объятиях.       Этот парень… Этот чёртов Бён Бэкхён, верхняя часть которого была закрыта только тонкой тканью майки, которая ничего не оставляла для воображения.       Хэджин быстро отвела лицо от изгиба шеи мужа и положила руки ему на оголённые плечи, чтобы оттолкнуться от него с грохочущим сердцем и алым румянцем на щеках.       Какого чёрта?       Хэджин понятия не имела, как она оказалась в таком положении. Последнее, что она помнила, было мирное, тёмное небо и мускус природы, когда они шли по пустой дороге обратно в отель.       Должно быть, я уснула на обратном пути.       Было бы точно думать, что Бэкхён не хотел будить её и отнёс в комнату, но почему? Он мог бы просто разбудить её, когда они добрались до отеля. Зачем нести её в дом? Зная своих зятьев, она знала, что мужу приходилось уклоняться от многих поддразнивающих вопросов, направленных против него самого, чтобы отнести её в комнату. В какой-то степени она могла считать, что он всё ещё был милым и внимательным, но чего она не понимала — как, чёрт возьми, она оказалась прижатой к нему. Ну, не то чтобы она жаловалась на это, просто когда-то было время, когда они даже не спали в одной постели, а теперь они были здесь, разделяя тепло своего тела.       Как же это приятно.       Объятия Бэкхёна были такими тёплыми и нежными. Она чувствовала себя в безопасности. Это было чувство, которого она никогда раньше не испытывала, даже с матерью. Его объятия были крепкими, но такими нежными, как и его истинная личность. На первый взгляд он казался холодным и замкнутым, как будто никто не может расколоть твёрдую скорлупу, которую он образовал вокруг себя. Это был его способ общения с людьми, достижения своих целей и задач, это была часть его личности. Но время шло, и они проводили всё больше времени вместе, и она обнаружила его истинное нежное «я», скрытое под этой оболочкой; покрытое таким количеством слоёв, что его даже нельзя распознать, когда оно выходит на поверхность. Ему всегда не всё равно, но он всегда ведёт себя так, будто ему наплевать. Он тоже чувствует боль, но прячет её. Бён чувствует усталость, но просто игнорирует её.       Вот каков Бэкхён: интригующий и таинственный, со множеством скрытых тайн.       Её муж думает, что никто не замечает его боли, невероятных усилий, бессонных ночей, его тяжёлой работы и, к сожалению, это правда — никто не замечает, пока они не узнают его хорошо, как его братья. Ей потребовалось три месяца, чтобы разглядеть это, и она была уверена, что пройдёт много времени, прежде чем люди за пределами замка поймут и оценят его. Это было так несправедливо. Люди обоих Королевств даже не понимали, что их спокойный сон по ночам стоит жизни этого невероятно сильного парня, им было всё равно, по крайней мере, так думала она. Покачав головой, чтобы отбросить все мысли, она снова обратила внимание на мужа и задержала взгляд на его лице.       Он всё ещё спит.       Бэкхён выглядел таким умиротворённым во сне. Трудно было поверить, что на его плечах лежит ответственность двух крупнейших Королевств. Он выглядел как ребёнок. Хэджин не могла найти в себе сил двигаться дальше и нарушить его сон, лишённый напряжения и беспокойства, с которыми он всегда ходил. Она оторвала руки от его груди и снова позволила своему телу расслабиться в его объятиях. Было так приятно, когда тебя так крепко держали. Это было так интимно, хотя они даже ничего не делали. Это было близко, момент, который вы не переживёте со всеми подряд. Она всегда любила неповторимый запах своего мужа, и ей потребовалось всё, чтобы не нюхать его шею, которая выглядела так привлекательно. Чёрт, ей так хотелось пометить эту шею.       Я сошла с ума…       Спустя пятнадцать минут ей захотелось изменить положение тела. Она никогда не принадлежала к тому типу людей, которые любят долго оставаться на месте, и пятнадцать минут уже давно прошли её предел; пятнадцать минут, в течение которых она рассматривала красивые черты своего мужа.       — Просто сфоткай меня уже и любуйся сколько влезет.       Бён уже проснулся и был очень самодовольным. Хэджин, которая была поражена внезапным заявлением, перевела взгляд на глаза Бэкхёна, когда увидела, что его губы шевелятся; губы, что вскоре превратились в самодовольную улыбку. Она бы спросила, почему он внезапно проснулся, когда совсем недавно крепко спал, если бы не заметила, как всё её тело беспокойно извивается в его объятиях. Её муж наконец открыл сонные глаза, посмотрел на неё с озорным блеском и без всякого нежелания крепче обнял её, что не преминуло снова заставить её покраснеть. Она ожидала, что всё это будет ошибкой, которую они совершили во время сна, она думала, что он уберёт руки, как только проснётся, но, похоже, ему самому это нравилось. Хэджин нервно прикусила нижнюю губу и снова подняла руки, чтобы прижать их к своей груди. Он всё ещё смотрел на неё. Злая ухмылка так и кричала ей о том, что её муж снова был в игривом настроении и готов дразнить её до смерти.       Не обращая внимания на бешено колотящееся сердце и подавляя нервозность в горле, она отразила выражение лица мужа и дразняще наклонилась чуть ближе. Это всегда забавно видеть, как он шокирован, когда она начинает подыгрывать.       — Почему я должна фотографировать, когда у меня есть оригинальная и живая версия прямо перед глазами?       Одному Богу известно, как ей удалось произнести этот вопрос без малейшего заикания, особенно когда ей казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Испуганный вздох сорвался с её губ, когда Бэкхён слегка надавил на её плечо, чтобы прижать её спиной к матрасу, прежде чем навис над ней с весёлым выражением лица. Она оказалась в ловушке, как в прямом, так и в переносном значении. Он крепко обхватил обеими руками её шею, успешно зажав девушку между кроватью и своим телом. В то же время он использовал свое пугающую близость, чтобы лишить её дара речи. Похоже, всё пошло не так, как ей и хотелось, об этом свидетельствовали потемневшие радужки глаз. Хэджин неосознанно сглотнула, когда её муж наклонился к ней и стал дышать ей прямо в ухо. Она знала, что дрожь, охватившая её тело, не осталась незамеченной Бэкхёном; смех, сорвавшийся с его губ, был тому доказательством. Они были одни в комнате ранним утром. Не было никого, кто мог бы их потревожить. Её муж, казалось, тоже хорошо знал об этом, что только заставило её ожидание и нервозность вспыхнуть ещё больше. Воображение Хэджин разыгралось, и ей пришлось сделать всё, что в её силах, чтобы не закричать на Бэкхёна, чтобы он что-то уже сделал.       О Боже! О Боже! О Боже!       И это всё? Мы, наконец, собираемся…       — Поправь меня, если я ошибаюсь, но я думаю, что ты флиртуешь со мной, — он снова произнёс этим глубоким, хриплым и соблазнительным шёпотом — мед для девичьих ушей. Этот голос разбивался о её барабанные перепонки, как морские волны, заставляющие её невольно застонать в ответ. Она хотела от него большего, гораздо большего, но он не давал ей этого. Она чувствовала себя обделённой и разочарованной. То, как он дразнил её, лишь добавило масло в уже зажженный огонь. Хэджин не знала, что на неё нашло. Может быть, это всё её разочарования заставили её сделать это, или, может быть, она просто устала от того, что он так играл с ней. Что бы это ни было, она этого не знала. Всё, что она осознала, — так это то, что в следующую секунду она оттолкнула мужа от себя на спину и нависла над ним так же, как он делал это некоторое время назад. Она постаралась не прикасаться к его оголённым участкам кожи (хотя на самом деле ей уже было всё равно) и наклонилась ближе к его уху.       — Поправь меня, если я ошибаюсь, — прошептала она те же слова, что и он, и слегка отстранилась, чтобы ухмыльнуться замершему мужу, — ведь я не думаю, что ты будешь возражать, если я буду флиртовать с тобой.       И вот так просто она дразняще провела пальцем по его правому плечу, прежде чем отстраниться. Бэкхён был слишком потрясён, чтобы отреагировать, когда его жена встала с кровати и оставила его в комнате, чтобы он мог осмыслить её слова. Когда старшему наконец удалось справиться с первоначальным шоком и понять, что происходит, он резко повернул голову к двери ванной, куда с недоверчивым выражением лица вошла его жена, и с тяжёлым вздохом откинул голову на подушку.       Чёрт, она так чертовски непредсказуема.       И горячая…       Заткнись, мозг, или я проткну тебя ватной палочкой!