Невольные репетиции

Новёхонький чёрный Кадиллак Эскалейд катил по улицам Каршияка, что являлся районом Измира, и в свете послеобеденного солнца выделялся среди прочих машин своими поистине крупными габаритами. Шехназ время от времени глухо ругалась, особенно когда у неё не получалось выбраться из пробки, в то время как другие машины, более аккуратные и компактные, ловко прошмыгивали мимо неё и стремительно обгоняли раз за разом. Низкорослая, миниатюрная и немного угловатая, из-за чего и закомплексованная, Шехназ всю жизнь мечтала о машине-громадине, которая бы гордо рассекала трассы и компенсировала бы ей ее низкий рост. Но, приобретя этого монстра, она столкнулась с такими проблемами, как сложность перестраивания из одной полосы в другую и изнурительные паркования. Конечно, гордая и принципиальная, Шехназ ни за что бы на свете не признала этих трудностей перед другими, с высокомерной улыбкой оправдывая свой выбор тем, что, “по статистике, подобного рода машины намного безопаснее всяких мелких седанов и хэтчбеков.” Когда она садилась за руль, с улицы ее почти не было видно, лишь голова смешно показывалась за баранкой руля, в то время как все туловище утопало в салоне этого внедорожника. Сгущались сумерки, солнце давно скрылось за зданиями и домами, когда машина выехала с парковки аэропорта. Шехназ энергично старалась делать вид, что вождение удается ей достаточно легко, но по ее напускному вальяжно-небрежному поведению было сразу понятно, что она прикидывается. Справа от нее сидел Альп и в упор следил за дорогой. Как и все водители с приличным стажем, он явно не доверял свою жизнь водителям-новичкам. Впоследствии, после того, как он коснется земли ступнями, он со смехом признается, что весь путь яростно молился. Но сейчас он приковал себя к сидению ремнем безопасности и время от времени проверял, действительно ли нацепил его. - Согласившись поехать к твоим родителям, ты уверена, что я вместо этого не уйду на свет иной? - понизив голос, иронически спросил Чаглар, сидевший слева от меня на заднем сидении. - Я своей сестре доверяю, - натянула я улыбку, бросив на него взгляд и отлично понимая, как люди себя чувствуют, когда едут с Шехназ в одной машине. Меня саму потряхивало от страха, но не поглумиться над Чагларом я просто не могла. Справа от меня сидела Эджем и бросила на нас двоих взгляд, полный подозрения. Я и ей улыбнулась. Тем временем Шехназ, которая старалась отвлечь народ от своего неумелого вождения, завязала с Эджем беседу, которая вертелась вокруг автомобилей, так как сама Эджем любила подобные темы. Несколько комментариев в свою очередь в диалог вставлял и Альп. - Напомни-ка, - снова тихим голосом спросил Чаглар, чуть наклонив голову в мою сторону, - почему я согласился поехать с тобой? - Чтобы я не попала в неловкую ситуацию, - с прежней улыбкой констатировала я. - Кыванч в отъезде. - Надеюсь, - с долей сарказма в голосе произнес он, - ты ему расскажешь, кто вместо него едет, чтобы в неловкой ситуации не оказался уже я. - Всенепременно, - елейно ответила я, посмотрев ему прямо в глаза. - У меня от него нет никаких секретов. Наша беседа напоминала игру в пинг-понг, где мячик из колкостей летел из одной стороны в другую. - Я так и не понял, почему они здесь, - выразительным взглядом он указал на Эджем и Альпа. - Тоже часть плана по спасению тебя из неловких ситуаций? - усмехнулся он с искрящимся сарказмом, явно намекая на случай у побережья, где именно из-за Эджем всем стало неловко. - Они действительно сами напросились, - пожала я плечами, сделав вид, что камешка, брошенного в свой огород, не заметила. Как только мои мама и папа в больнице вбили себе в головы, что Чаглар и я - пара, я хотела начать все отрицать, но как-то призадумалась: а не выбрать ли меньшее из зол? Сказав, что мой возлюбленный Кыванч, я могла снова попасть под обстрел, но вот если чуть скривить душой, указав на Чаглара... то, возможно, торнадо пройдет мимо меня. Шестеренки в моем мозгу закрутились на полную мощь, генерируя новые идеи: никакого публичного скандала между мной и Чагларом не было; Чаглар и я были на одной ступени карьерной лестницы, исполняя наравне главные роли; Чаглар практически спас мне жизнь, и родители об этом знают; Чаглар сразу понравился моим родителям - Боже мой, одни только плюсы! Поэтому, вместо того, чтобы отвергнуть домыслы своих предков, я просто улыбнулась и сказала “спасибо”, чем еще больше удивила и так крайне возмущенного Чаглара. Конечно, позже, когда мои родители ушли, я его частично просветила в свой план, объяснив такой поворот событий тем, что Кыванч не сможет поехать, что было чистой правдой, но то, что я с ним давно не нахожусь в романтических отношениях, деликатно опустила. Пока мы это обсуждали, в палату вошли радостные и разрумяненные Альп и Эджем, сказали, что столкнулись в коридоре с моими родителями, которые громко обсуждали меня с Чагларом. “Нам стало интересно, что вы тут проворачиваете, - сказал Альп мне, - судя по тому, что вы теперь якобы парочка, и чтобы не пропустить такое веселье, уговорили их взять нас с собой тоже.” Эджем, смеясь, похлопала друга по плечу: “Нам и уговаривать не пришлось - они с языка сняли наши слова.” Таким образом, наша компания расширилась. Мне оставалось лишь натянуто улыбаться. А в голове тем временем вспыхнула мысль - где же так удачно пропадает Кыванч? Он появился лишь вечером завтрашнего дня, какой-то уставший и помятый, и из-за этого я почувствовала еще больший стыд перед ним, потому что рассказать про семейную поездку у меня не повернулся язык. После недели госпитализации меня выписали домой, а Чаглара - через десять дней. Умеренные физические нагрузки были даже полезны нам двоим, поэтому мелкими шажками мы выходили на съемки, чтобы не отставать от графика. Про съемки я и задумалась на короткий миг, пока мы ехали в машине, глядя на свои ноги, которые достаточно зажили, пока Чаглар снова не прервал ход моих мыслей: - Слушай, - произнес он тихо, снова наклоняясь ко мне, - мы не продумали легенду. То, что он был ко мне чрезвычайно близко, что наши бока, бедра и руки соприкасались, не давало мне расслабиться от ощущения тепла, исходящего от его тела, а когда он вот так заговаривал, наклонившись чуть ли не к моему уху, я невольно затаивала дыхание. Так как я ничего не ответила, Чаглар решил объяснить: - Ну, легенда. Прости конечно, но мы друг друга не шибко хорошо знаем, чтобы не облажаться. Я с усмешкой на губах взглянула на него: - Предлагаешь сейчас обменяться информацией? - Почему бы и нет? - пожал он плечами. Я бросила взгляд на Эджем - она безмятежно разговаривала с моей сестрой. Не знаю почему, но Чаглар в этот момент меня злил, мне все время хотелось как-то съязвить, уколоть. Вся эта ситуация порядком напрягала. Но признать, что все дело в Ханде, конечно, я не собиралась. - Мы, - начала я говорить по слогам для пущей убедительности, - не облажаемся. Мы - актеры. Будем импровизировать. Не хватало только, чтобы я сидела и рассказывала ему о себе. Пфф. - Думаю, ты, как моя девушка, - на последнем слове он демонстративно раскашлялся в кулак, якобы пытаясь скрыть свой смех, - должна быть в курсе, что у меня есть татуировка, - и, наклонившись ко мне сильнее, деловито произнес: - в очень неприличном месте. Когда я фыркнула, закатив глаза, Чаглар посчитал нужным добавить: - В самом неприличном месте. Это смутило, поэтому и выбесило меня окончательно. Я осознала смысл сказанных слов, только после того, как они сорвались у меня с языка: - О, заткнись, иначе это твое место я кастрирую своим каблуком. Чаглар сдавленно и беззвучно рассмеялся одними губами, затем положил ладонь на свою грудь: - Вообще-то, татушка здесь. - Каким образом это самое неприли...? - я запнулась, поздно поняв, что меня просто провоцировали, нахмурила брови, сжала губы в тонкую линию и покачала головой от злости: - Идиот. Довольный собой, Чаглар заерзал на месте, устраиваясь поудобнее: - А какой твой секрет? Я уже хотела послать его куда подальше или тупо игнорировать, но вспомнила один момент и со всем высокомерием заговорила: - Послушай. Там будет моя бабушка. Не смей что-либо спрашивать о деде, ни при каких обстоятельствах. - Чаглар явно ждал продолжения, поэтому я коротко добавила с тем же стальным голосом: - Его не стало прошлым летом. Закрыв глаза, я злилась. Ужасно злилась, что пришлось ему это рассказать, ту часть своей истории, которая была для меня самой больной и чуть ли не обличала мою душу. Неожиданно я почувствовала на своем колене широкую ладонь. - Буду иметь в виду. Мне очень жаль, что так случилось. Голос его переменился. Был не таким насмешливым и саркастичным, как минуту ранее. А его ладонь в успокаивающем жесте едва погладила меня по ноге. Я уставилась на свое колено, там где его кожа соприкасалась с моей без всяких препятствий, а на своей щеке едва ощущала его глубокое дыхание. Мне стало не по себе: в разум проникли незваные воспоминания с холодильной камеры ресторана “Гауди”, где Чаглар тоже касался моих колен, но чтобы согреть. Да и я себя чувствовала сейчас не так, как в тот вечер - тянущий жар охватил все мое тело, словно у меня поднялась температура, и на секунду в моей голове замкнула мысль: что было бы, если он сместил ладонь чуть выше? Чаглар спешно убрал руку. - Прости, - прохрипел он и, совсем уйдя в себя, отвернулся к окну и слишком заинтересованно начал рассматривать пролетавший мимо нас город. То, что рядом со мной он явно испытывал неловкость, успокоило меня. По крайней мере я не единственная, кого бросает в жар, когда мы оказываемся рядом. Чаглар, судя по всему, твердо решил не поддаваться влечению, а стало быть, тем легче будет мне не заводиться от каждого прикосновения и благополучно пережить предстоящий уик-энд. Пускай господин Чаглар и ходячая бомба, но уж пару дней я как-нибудь продержусь. Это не проблема. Мы подъехали к витиеватым воротам, которые давно никто не красил, миновали их, оказавшись во внутреннем дворике перед домом моего детства - двухэтажным зданием из камня, дерева и металла в стиле шале, имеющим цокольную часть и широкую террасу, выходящую за периметр самого дома. Чайные розы, насколько я помню, всегда росли в клумбах террасы, и к своему удивлению я заметила, что за ними не забывали ухаживать. А значит, родители тут уже достаточное время. Они развелись два года назад, и предполагалось, что на этот раз это окончательно, поэтому неумолчные споры вокруг продажи дома какое-то время никак не угасали. Но я была рада, что его оставили, ведь все мои детские воспоминания были связаны с этим местом. С тяжелым сердцем я глянула на деревья инжира, под прохладной тенью которых имела привычку делать домашнюю работу после школы. Хотя я и была счастлива в Стамбуле, родные места неизменно придавали мне жизненную силу. Напоминание о том, какой я была когда-то и как пришла на свет. В безумном мире новых технологий, денег и деловой конкуренции мне необходимо было время от времени напоминать себе о том, что по-настоящему важно. - Приехали. Добро пожаловать! - объявила Шехназ, глуша мотор автомобиля. На лицо мы с ней были чем-то похожи, имея общие черты нашей мамы, но в остальном схожестей не имели, так как отцы у нас были разные. Когда-то давно, лет двадцать тому назад, мои родители развелись в первый раз, каждый из них построил новую семью, поэтому у меня две сестры: одна со стороны отца, другая - матери. - Наши скоро тоже подъедут с бабулей. - У нас есть ещё минута, прежде чем они окружат нас, - шепнула я Чаглару, улыбаясь, когда мы вышли из машины. - Красивый дом, но я не таким себе представлял жилище Байсалов. Тут все так... неконсервативно, - усмехнулся он. - Родители хотели продать его и разделить деньги, но бабушка не дала согласия, уперлась. Правда, она все равно теперь живёт вместе с моим дядей. - Твоя бабушка мне уже нравится. - Ладно, все это мелочи. Ты готов? Лицо Чаглара оставалось совершенно бесстрастным… и все же в его сапфирово-голубых глазах промелькнула едва заметная искорка неуверенности. Я сжала его руку, и наши пальцы переплелись. Судорожный вздох вырвался у него, и звук этот отдался в моих ушах сладчайшей музыкой, от которой меня бросило в жар. Господи, с какой же готовностью я откликаюсь на его прикосновения! Искра, проскочившая между нами, дразняще намекала на невыразимое блаженство, которое я страстно мечтала испытать, хотя и сознавала, что мне это не суждено. Я натянуто улыбнулась, стараясь держаться молодцом. Мои ярко-розовые ногти впились в его ладонь, и он большим пальцем в ответ намеренно надавил на чувствительную точку - в том месте, где на моем запястье бился тонкой жилкой пульс. Этим прикосновением он завел меня с пол-оборота. Я, впрочем, не дрогнула и лишь бесстрастно тряхнула головой. Альп с Эджем уставились на наши переплетенные пальцы разинув рты. Видимо, они до сих пор предполагали, что мы просто придуриваемся, поэтому такого “серьезного” поворота явно не ожидали. Через главные ворота въехал серый кроссовер Вольво. - Ну, - сказала я, - вперёд! Как только машина остановилась, из неё вышли мои родители и бабушка. Это была невысокая женщина, которая опиралась на резную палку. С каждым ее шагом палка ритмично постукивала по плиткам дорожки, и от этого властного стука у меня по спине побежали мурашки - неужели я солгу и ей? Ее длинные седые волосы были, как обычно, стянуты тяжелым узлом на затылке, оливково-смуглую кожу покрывала сеть морщинок, особенно густо залегших в уголках глаз. Эта женщина часто щурилась на солнце и часто смеялась. Она произвела на свет пятерых детей, и все они, унаследовав отцовские гены, вымахали на голову выше матери, однако ее резкий оклик по-прежнему бросал в дрожь всякого, кто вызывал ее неудовольствие или просто попадался ей под ноги. На ней были удобные легкие брюки, сандалии и простая белая блуза с наброшенной на плечи вязаной кофтой. Я бросилась ей навстречу и крепко обняла: - Бабуль, как же я соскучилась! - И я скучала, моя морковка, - обняла она меня в ответ. - Слышала, у тебя появился молодой человек, нетерпеливо cпросила она, явно осведомленная о последних новостях. - Это он? - улыбнулась она, отстраняясь от меня, чтобы рассмотреть Чаглара. - Бабуль, это Чаглар... а это мои друзья и коллеги по работе Альп и Эджем. - Здравствуйте, - поздоровался он. Его примеру последовали и наши товарищи. - Очень рад наконец с вами познакомиться. Для меня это большая честь, - не дрогнув, он встретил взгляд моей бабушки, и в его голосе звучало неподдельное уважение. Мама приобняла папу за локоть и спросила Чаглара: - Что ж мы стоим тут? Идемте, дорогие, проходите в дом, размещайтесь, мне уже не терпится узнать историю о том, как ты покорил сердце моей дочери. Шехназ рассмеялась: - Ты только посмотри на него, мама: понятно ведь, что вскружит голову любой девушке этим ангельским взглядом и сладкой улыбкой! Наша морковка тоже не исключение, - подмигнула она мне, а я в приступе смущения поглядывала то на неё, то на Чаглара, покусывая губу. - Возможно, так и есть, - усмехнулся Чаглар, - но нет, я обхаживал твою сестру не одними взглядами и улыбками. Я завоевал её сердце самым что ни на есть традиционным способом. - Чаглар сдержал тетатральную паузу, и его губы изогнулись в ещё большей усмешке. - Потрясающим поцелуем. Мертвую тишину, которая воцарилась на дорожке, нарушало лишь беззаботное чириканье птиц. Я зажмурилась, вне себя от ужаса. Я убью этого мужчину! Мои родители уставились на меня, открыв рот. Бабуля ахнула. И с чего это мне взбрело в голову, будто я способна держать его в узде? Шехназ сдавленно хихикнула, во взгляде Альпа промелькнуло восхищение, а у Эджем был такой вид, словно у неё вот-вот повалит пар из ушей. Я была специалистом по выходу из кризисных ситуаций, и сейчас мой мозг лихорадочно работал над достойным ответом, который исправит положение. - Нет ничего дурного в том, чтобы завлечь девушку... телесным контактом, - прозвучал голос бабушки. - Гораздо важнее то, как поступишь потом, чтобы не разбить ей сердце. Я учуяла в её словах какую-то скрытую угрозу, но Чаглар лишь добродушно улыбнулся, притягивая меня к себя за талию: - Не волнуйтесь, бабушка, морковку я не обижу. Я закатила глаза. Ох уж это прозвище... теперь Чаглар его не перестанет повторять, действуя мне на нервы. Знакомые с детства картины, звуки и запахи окружали меня со всех сторон. Я окинула взглядом покатую терракотовую крышу, чугунные решетки балконов и замысловатые каменные колонны, которые с двух сторон ограждали входную дверь. Ярко-желтые и красные стены соперничали в красочности с густыми зарослями цветов. Мы дружно прошли внутрь, переговариваясь и обсуждая последние события из области политики, которая так нравилась папе. Я оглянулась на Чаглара. Он как ни в чем не бывало болтал с моими родственниками и, похоже, не испытывал ни малейших угрызений совести от своего шокирующего выступления. Он явно решил, что я стану смиренно сносить его возмутительные выходки из благодарности за то, что он вообще согласился участвовать в этом фарсе. - Чаглар, мне нужно с тобой поговорить. Словно почуяв моё раздражение, он искоса метнул на меня взгляд и выразительно вскинул бровь. - Отнесите ваши вещи наверх, - велела мама. - Мы с твоим отцом с недавних пор живем во флигеле, поэтому я приготовила для вас комнату в нашей бывшей спальне. Чаглар едва сдержал смех, а я искренне возмутилась: - Нет, мам, мы не настолько в близких отношениях... - промямлила я, злясь оттого, что Он находил ситуацию крайне веселой. - Я остановлюсь в своей детской комнате. - Как хотите, - пожала она плечами. - Когда устроитесь, спускайтесь в гостиную, поужинаем. - Конечно, мам. Чаглар забрал вещи из машины, вернулся в дом, и я жестом приказала ему следовать за мной, и мы вдвоем поднялись наверх, где располагалась уже приготовленная для нас спальня. Я покачала головой. Там Чаглар бросил свою ношу на пол, а я пинком захлопнула дверь и развернулась к нему. - Остроумное начало, господин Чаглар, но, думаю, тебе пора понять, кто здесь устанавливает правила. - Он шагнул ближе и всем своим ростом навис надо мной. - И немедленно, - добавила я, стараясь не стушеваться из-за такой близости. - Что, накажешь меня? - усмехнулся он, приподняв брови. Я мгновенно залилась краской, но старалась виду не подавать: - Слушай, шутник ты наш, - я выставила вперед указательный палец. - похоже, в Измире у тебя случилось какое-то обострение, но я не позволю тебе такое проворачивать при бабушке - у нее слабое сердце. Я предполагала, что эти два дня ты будешь вести себя просто и незаметно, чтобы мне не пришлось из-за тебя стыдиться... - Да что ты? - с иронией произнес он. - Просто и незаметно? Изволь, это не про меня. И, если ты не заметила, то во дворе мое выступление разрядило атмосферу - я нравлюсь твоей бабуле. - Ох, не льсти себе, ты ей нравишься, потому что это я выбрала тебя. - Осознав, что ляпнула, и как двойственно это прозвучало, я поспешила добавить: - Но, как я уже сказала, у нее слабое здоровье, поэтому в дальнейшем без фокусов, ясно? - Думаю, пару дней я сумею пробыть пай-мальчиком, - пробормотал Чаглар. - Есть еще один момент, который стоило бы обговорить. Смотри не пытайся послать меня в нокаут, когда я тебя поцелую. - Вид у него стал задумчивый, и я едва удержалась от того, чтобы нервно не сглотнуть. - В сущности, для нас это не ново, но я все же предлагаю протренироваться. - В первый раз слышу подобный бред. Я вполне способна не шарахнуться, если ты до меня дотронешься! — вскинула я подбородок. Да что он себе позволяет? Точно, обострение какое-то. Что за дурацкие шуточки? - Не уверен, - Чаглар сделал шаг - и оказался вплотную ко мне. Меня обдало жаром его тела. - Одна оплошность - и нашему фарсу придет конец. Я не могу этого допустить, и ты не можешь, - пожал он плечами. - Особенно если для уверенности достаточно всего лишь разок заранее поцеловаться. Он еще смеет смеяться надо мной! Я закатила орбиты глаз. Сердце екнуло при мысли о том, что он попросту провоцирует меня… Снова. Но это обстоятельство лишь подхлестнуло меня. - Я очень хорошо умею притворяться, - заверила я с усмешкой, тонко намекая, что и все предыдущие разы были якобы притворством. Едва уловимый запах мужского тела, приправленный ароматом мускуса, так и манил ухватиться за подвернувшуюся возможность. - Никто даже не поймет, что мне твои поцелуи до лампочки, так что и тренироваться незачем. Чаглар молчал, не сводя с меня глаз, и мне начало уже казаться, что опасность отступила. - Давай-ка это проверим. С этими словами он рывком притянул меня к себе. Я оказалась прижата к его твердому телу и едва успела машинально вскинуть руки, чтобы упереться в грудь Чаглара. Пальцы мои вцепились в мягкую ткань мужской рубашки. Ступни его с двух сторон стиснули мои ноги, и я пошатнулась, не удерживая равновесия. Губы Чаглара, скривившиеся в подобие улыбки, замерли почти у моих губ. - Убери руки, - процедила я. Меня бросило в холодный пот. Черт, что, если я раскисну, как последняя дура? Что, если я поддамся порыву, когда он накроет поцелуем мой рот? Нельзя поддаваться. Нельзя отвечать ему. Нельзя… Резким движением я хотела вырваться, оттолкнуться от него, но он меня крепко удерживал. - Что ты так нервничаешь? - В глазах Чаглара плясали насмешливые бесенята. - Можно подумать, мы ни разу в жизни не целовалась. Сколько раз это было? - деланно задумался он. - Три? Четыре? Я отрывисто втянула в себя воздух, стараясь не смотреть на его губы. Чертов провокатор! Он ведь отлично знал, что это было два раза: в кабинете Гекчена и на пляже. Хотя... был еще недопоцелуй у меня в квартире... - У меня нет времени на эти глупости. - Часто заморгав, я дернулась еще раз, на этот раз со всей дури, поэтому Чаглар внезапно потерял ориентацию, мы качнулись в сторону и через пару беспорядочных шагов напоролись на комод. То есть, на комод напоролся он, а я напоролась на Чаглара, обратно припечатавшись к нему всеми частями тела. Которое живо отреагировало, вспыхнув совсем как вата, смоченная в керосине. Охнув, я хотела резко отстраниться, но Чаглар неожиданно удержал за талию, смутив меня окончательно. - Нервничаешь, - хриплым голосом едва слышно констатировал он. - Да еще и покраснела. Как-то не похоже, что тебе до лампочки. Я дышала так глубоко, а его губы были так близко... Слегка подайся - и получишь желаемое. Сглотнув вязкую слюну, я приоткрыла рот, ошарашенная реакцией всего своего существа, которое так интенсивно откликалось на его прикосновения. Миллионы колких выражений проносились у меня в голове со скоростью света, но ни одно из них я не могла сформулировать в речь. - Нет, - выдавила я из себя первое, что пришло на ум. Чаглар усмехнулся: - Что нет? Я едва покачала головой, вообще не понимая, что происходит, и потеряв нить разговора. Мысли полностью были охвачены испытываемыми ощущениями: эта близость опьяняла сильнее всяких опиоидов... Я слегка провела кончиком языка по своей нижней губе и вздрогнула, когда Чаглар втянул в себя воздух. Взгляды наши были направлены на губы друг друга, воздух между нашими лицами совсем перемешался от единого дыхания и потрескивал от напряжения. Уже не в силах противостоять магнетизму Чаглар, видимо, решил воплотить угрозы в реальность, потому что начал наклоняться... - Опять дерутся, - послышался недовольный голос Эджем с лестницы. Я мигом отвернула от Чаглара голову и попыталась отскочить от него, но он снова не дал мне этого сделать. Когда я удивленно уставилась на него, Эджем ворвалась в комнату и застала нас в таком виде. - Вы что это делаете? - сузив глаза, спросила она. - Вот и наш полицейский, - со смехом заметил Чаглар, выпуская меня на свободу. Обуреваемая гневом, я мигом отскочила от него на приличное расстояние. Тем временем Чаглар продолжил, подняв ладони в капитуляции: - Я не причем - она сама на меня накинулась. - Да что ты, черт возьми, несешь? - зашипела я, смущенная окончательно, и хотела ему показать, какого это накинуться на самом деле, но Эджем преградила мне путь. - Мне уже надоели ваши потасовки, успокойся. - Да, успокой ее, - поддакнул Чаглар, осклабившись. - На самом деле, Дениз хотела поупражняться в поцелуе, чтобы это выглядело натурально, если вдруг придется делать это при ее родителях... - Да я тебя сейчас..! - рванула я к нему, но Эджем снова удержала меня, при этом вопросительно переводя взгляд то на меня, то на Чаглара. Но он продолжил со всей небрежностью в тоне: - Но не волнуйся, Эджем, я ее остановил. Ничего такого не было. - Губы его дрогнули в гаденькой усмешке,когда он добавил: - У нас ведь и так большой совместный опыт в этом деле. - Ну всё! Я убью тебя... - зарычала я, пытаясь пробраться к нему через Эджем. Чаглар отвернулся, задвинул вещи в угол комнаты и, явно довольный собой, вышел из спальни. Эджем закрыла дверь и обернулась на меня: - Что происходит? - Это он специально! Он провоцирует меня! Раз он согласился помочь мне, то решил, что ему все дозволено, он издевается надо мной. Решил поразвлечься, видишь ли. Я выдохнула и отёрла пот со лба. - Просто будь осторожна, - ответила Эджем. - Я ему не доверяю. Спустившись в гостиную, я обнаружила, что вся моя семья устроилась за резным деревянным столом, вокруг которого были расставлены стулья из такого же темного дерева. Различные кушанья, явно заказанные из ресторана, возбуждали аппетит. За широкими открытыми окнами виднелся огороженный, обильно цветущий садик - буйство желтых, ярко-алых и лиловых соцветий. Теплый ветерок дразнил обоняние сладким цветочным ароматом. Терракотовые булыжники, которыми был вымощен двор, заливало солнце. Ненавязчивые звуки радио являли собой фон для оживленных голосов моих родных и друзей. При виде этой мирной картины я тотчас расслабилась. — Любимая, иди к нам! Меня едва не передернуло, но в устах Чаглара это слово прозвучало почти сказочно, а потому я постаралась скрыть раздражение. - Да, милый, - натянула я улыбку и энергично уселась рядом с ним. Чаглар налил мне бокал апельсинового сока, в то время как остальные пили вино, отчего я с фальшивым смехом заметила вслух: - Какой ты у меня заботливый, - произнесла я и потянула стакан ко рту. Но если взглядом можно было бы сжечь, Чаглар бы давно превратился в пепел. Шехназ вдруг уронила вилку: - Ты беременна?! Жидкость ушла не в то горло, и я выплюнула ее обратно в стакан, заходясь в кашле. - Ты в порядке, морковка? - осведомился Чаглар, но никаких попыток мне помочь не выказывал. - Да похлопай ты ее меж лопаток, - сказала мама, но я покачала головой: - Нет-нет. Порядок. Нет, Шехназ, не неси чепухи, - обрела я дар речи. Шехназ приподняла брови и переспросила: - Чепухи? - Дениз хотела сказать, что нам пока рано думать о детях, - самодовольно ответил за меня Чаглар, - мы пока удовольствуемся самим проце... - он внезапно запнулся с той же усмешкой на губах, когда я незаметно пнула его по ноге и в панике бросила взгляд на всех остальных ужинающих. Но, видимо, никто, кроме Альпа, не просек его шутки, все ждали его дальнейших слов. Чаглар тем временем продолжил: - То есть, всему свое время. Потом взял меня за руку, переплел пальцы со своими и улыбнулся. Мое сердце екнуло, смешанные чувства одолевали меня, но я лишь натянуто улыбнулась в ответ. - Все верно, - согласилась бабушка. - Дети только после свадьбы. И все по-доброму заулыбались. А я стала совсем пунцовой и заерзала на стуле, не находя себе удобного положения. Краем глаза я заметила, как Чаглар одними губами посмеивался. Его все это явно развлекало. - Мам, не смущай их, - усмехнулся папа. - Вон, смотри, совсем раскраснелись. Ну и, - обратился он к Чаглару, - раз мы тут уже начали говорить о серьезных вещах, но насколько хорошо ты знаешь мою дочь? Я вдруг напряглась, вспомнив, что накануне не согласилась с ним обмениваться личной информацией, и теперь с опаской глядела на Чаглара. - Люди и с первого взгляда влюбляются, - улыбнулся он, пытаясь увильнуть. - И все же? - настаивал отец. - Влюбиться это одно, а вот пронести любовь на долгие годы - это другое. Думаю, влюбленные должны знать друг о друге даже мелочи. Я прочистила горло, чувствуя, что впаду в панику. Не зная, как помочь Чаглару справиться с этим испытанием, я не нашла ничего лучше, кроме как набить свой рот едой и тупо жевать. Проницательный взгляд бабули был устремлен на Чаглара, словно сканируя каждую его эмоцию. Что ж, этого следовало ожидать. Мы в полной заднице. - Думаю, - задумчиво заговорил Чаглар, - невозможно познать другого человека полностью... Супер, снова начал отклоняться от прямого ответа. Но я перестала жевать и глупо уставилась на него, когда он продолжил: - Мы сами себя не в состоянии изучить полностью, - усмехнулся он. - Откуда мне знать, что моя любимая еда равиоли, если в мире существуют миллионы других блюд, которые я никогда не пробовал? Я сам до конца не знаю, кто я есть - как я могу знать до мелочей другого человека? Нет-нет-нет, это было уже не ускользание от ответа папы, а практически дословное цитирование моих мыслей, некогда высказанных ему, когда он ужинал в моей квартире... - Мы не можем все знать о другом человеке до мелочей, но, - улыбнулся он, - некоторые мелочи и заставляют нас влюбиться. Я вот знаю, что Дениз любит стейк, а именно среднепрожаренный - меня всегда удивлял ее аппетит, - край его губы дернулся в ухмылке. - А ее любимая книга “Ешь. Молись. Люби.”, и судя по состоянию этой книги, она скоро совсем порвется от стольких перечитываний. Ах да, Рим. Город, в который она влюблена, но который видела лишь в картинках и читала в книжках. Как-нибудь мы туда слетаем вместе, правда, милая? - обратился он ко мне, а я лишь еле выдавила из себя улыбку через свой полный рот. - И признайся, ты слушаешь песни The Police только потому что там Sting. Какая его песня была твоей любимой, не напомнишь? “Shape of my heart”? Я неуверенно качнула головой и ответила: - Нет, “Every breath you take.” Я была поражена. Поражена и шокирована его памятью. Как он умудрился все это запомнить? Потом надо как-нибудь спросить, а не ведет ли он дневник?.. Ведь он буквально попал во все мишени, и практически ни разу не промазал. - Да, точно, спасибо, - улыбнулся он и снова обратился к моему папе, который тоже раслылся в довольной улыбке. - Я влюблен в каждый ее вздох. И я невольно потупила взгляд от смущения, ведь этой самой фразой и начиналась моя любимая песня. Как такое возможно? Я встряхнула головой, подозревая, что мне это все мерещится. - Влюблен, даже если она совершенно не умеет готовить, - посчитал он нужным добавить, едва посмеиваясь, за что получил от меня несильный толчок локтем в ребра. - Это так романтично, - протянула Шехназ, пока я бессильно пыталась остудить свои щеки. - Ты хороший парень, сынок, - мудрым голосом признала бабуля. - И я рада, что с моей Дениз именно ты. Теперь я могу быть за нее спокойна. Я бросила взгляд на Чаглара и обнаружила, что он смотрит на меня, словно изучая мое лицо, с задумчивой улыбкой на губах. Я улыбнулась в ответ в благодарностью, и еще с проступившей нежностью. Сердце сразу затрепетало, словно колибри, и мне как-то остро захотелось его обнять... - О, дорогой, - воскликнула вдруг мама, вырвав меня из наваждения, - это ведь наша с тобой песня! И действительно, с первых же нот я узнала эту песню и невольно расплылась в улыбке от ощущения блаженного уюта. - Это знак, - улыбнулся папа, приподнялся со стула и галантно протянул ладонь маме: - Потанцуем, жизнь моя? Счастливая и беззаботная, мама вложила свою ладонь в его руку и они закружились в танце у камина так, что невольно в моем сердце стало тепло. Хоть они и разводились-сходились сотни раз, видеть из вместе радостными и влюблёнными оказалось для меня важнее. Альп и Эджем переглянулись, широко улыбнулись и, даже не договариваясь, пожали плечами и последовали примеру моих родителей. Я поймала взгляд бабушки, которая делала какие-то знаки Чаглару, и в следующее мгновение он встал на ноги и тоже протянул мне ладонь: - Окажешь честь? - и криво улыбнулся совсем по-ребячески. Я отпила глоток вина с бокала Чаглара. Мне не особо хотелось оказывать ему честь, так как мне вдруг стало невероятно неловко, но под взглядом бабули я сразу встрепенулась и согласилась, протянув ему свою руку, которую Чаглар плавно разместил на свое плечо, а вторую руку заключил в своей горячей ладони. На пояснице я ощутила его ладонь и съежилась, когда вспомнила ночь в клубе и те сокровенные поцелуи в шею. Мелкая дрожь приятно прошлась по моему телу. Чтобы не потерять голову, я оглянулась по сторонам и заметила, как сестра с бабулей тоже образовали пару и начали неспешно танцевать. Чаглар держался в том расстоянии, которое позволяли нормы приличия, но и этого для меня было слишком много, чтобы снова завестись. Тем временем певец запел своим проникновенным голосом, а слова его песни непроизвольно вернули мне воспоминания с моего счастливого детства. Я немного расслабилась, даже улыбка просочилась на моем лице. “Тебя возьму, я тебя возму-у-у, Тебя возьму я штурмом, Тебя в свой плен возьму...” Грудная клетка Чаглар затряслась. - Боже, что это такое? - пытался он заглушить свой смех, но без результата. - Это правда песня твоих родителей? Я посмотрела ему в глаза, тоже сдерживая смех: - А что тебе не нравится? Очень хорошая песня. Чаглар закивал и начал прислушиваться к ней, но с каждой последующей строчкой, ему все сложнее и сложнее было держать себя в руках и в открытую не расхохотаться мне прямо в лицо. “Красотка, узнай меня на вкус, испей до пустоты...” Чаглар нахмурился, а взгляд его словно спрашивал: “серьезно?!” “Не смог устоять я в объятиях красоты. Руками обними, до боли заласкай, Все в твоих руках, целуя, искусай.” - Не смей, - предупредила я, когда увидела, какие он усилия прилагает, чтобы не заржать: лицо его раскраснелось, губы были сжаты в тонкую линию, а в глазах было такое безумство, что вскоре он не сдержался и все-таки прыснул от смеха, потянув в этот водоворот хохота и меня. Зато Альп с Эджем уже давно хохотали в открытую, не танцуя, а скорее придуриваясь. - Прости, - продолжал Чаглар смеяться не унимаясь, а вибрации от его тела передавались и мне. - Я ожидал немного другого. - Чего-нибудь попроще и адекватнее? - предположила я, приподняв бровь и лукаво улыбаясь. Чаглар повел плечом: - Вроде того. Твои родители и вправду необычные. - Аморальные, - согласилась я, посмеиваясь. Тем временем певец протянул, беря самую высокую ноту: “Тебя возьму, я тебя возму-у-у-у!” - О Боже, - Чаглар прикрыл глаза, снова борясь с проступающим хохотом, а то, как он прикусил нижнюю губу, чтобы не сорваться... Одним словом, я нечаянно залюбовалась тем, как он старался держаться, и в следующую секунду в порыве нежности от его потрясающей улыбки чуть приподнялась на носочках и легко чмокнула его в щеку совсем недалеко от его губ. Расслабленность словно рукой сняло, когда он открыл глаза и в замешательстве уставился на меня. Я стушевалась, тяжело сглотнула, а в моей голове в это время развернулся полный беспорядок. Промямлив едва понятные оправдания, я извинилась, отстранилась от него и, ссылаясь на то, что мне нужно в дамскую, сделала ноги. В принципе, дальше все проходило гладко. Мы ели, смеялись, обсудили самые разнообразные темы, открыли еще одну бутылку вина, разбили один бокал и, хохоча, в итоге все вместе начали убирать со стола. А отголоски пронесшейся бури еще отдавались где-то внутри, затихая. ** Я расставила вымытые кружки на полке и закрыла дверцы шкафчика. - Тебе помочь? Чаглар подошёл сзади и, обняв меня за талию одной рукой, чуть прижал к себе, отодвигая от раковины. Он достал неглубокую чашку и, не отпуская моей талии, крутанул вентиль, налив воды из-под крана. Я не знала, как нужно вести себя в такой ситуации. Зажатая между фаянсом и горячим мужским телом, чувствуя спиной твердую грудь, как она вздымается, пока Чаглар пьет, а потом его дыхание на затылке, чуть ниже роста волос. Он поставил кружку на место и отстранился. В раковине ещё было полно тарелок, но я боялась их мыть: казалось, если я возьму одну из них в руку, то та выскользнет из ослабевших пальцев и разобьется. И осколки так и останутся лежать на дне. Сейчас осколки были только внутри меня; обрывки моих чувств, подобно сорванным газетным листовкам, разносил ветер. Чаглар, оказывается, не ушёл. Он подтянул соскользнувшее плечико моей футболки, оперся бедром о столешницу и повторил вопрос. - Нет, - наконец выдохнула я и попыталась растянуть губы, - мне совсем немного осталось. Иди, отдыхай. Ты, должно быть, устал. Чаглар пожал плечами: - Всего лишь не больше тебя. Вскоре мы уже болтали на незначительные и бессмысленные темы, вроде погоды и природы Измира, пока я мыла посуду, а Чаглар протирал ее салфеткой. Было уже довольно поздно, что Шехназ уехала с бабулей к дяде, обещая вернуться завтра, а мои родители покинули дом, отправившись в свой флигель. Я покачала головой: мне не верилось, что они переехали туда, в эту маленькую двухэтажную постройку во дворе недалеко от самого дома. С гостиной доносились звуки телевизора, на котором Альп и Эджем смотрели “Ходячих мертвецов”. Я взяла с прихожей кардиган своей мамы, укуталась в нее и вышла на террасу в сопровождении Чаглара. Мы как раз обсуждали самый оптимальный вариант ухода за деревьями инжира. Летние плетеные скамейки с удобными сидушками смотрели как раз в сторону деревьев, и мы устроились на них. Запахи роз сразу же вскружили мне голову, и ностальгия по былым временам окутала всю мою сущность. Теплый ночной ветер ласкал кожу, по небу клубились тучи, и в просветах между ними, как вражеские дозорные, сияли мириады звезд. И мысли уже не мчались в бешеном круговороте. Чаглар рассуждал о способах поливки газона, но вдруг он прервал ход своих мыслей и неожиданно спросил: - Кыванч не приехал из-за событий прошлого? Я опешила от такой резкой перемены темы и вся напряглась. - Это немного сложно, - улыбнулась я скованно. - Семь лет назад, - вздохнул он. - Что тогда случилось? Больная тема... Но вдруг я осознала, что тема эта, оказывается, стала не такой уж больной. Вероятно, из-за того, что мы наконец выяснили отношения с Кыванчем, она перестала казаться мне щепетильной. Я тяжело вздохнула, раздумывая над тем, говорить ему или не стоит, и зачем он вообще внезапно заинтересовался этим вопросом. - Мы снимались в одном сериале: он как главный герой, а я - одна из второстепенных. Мне было девятнадцать, и я только приехала в Стамбул делать карьеру, а он вдруг оказался мне хорошим другом, который всегда был рад помочь по работе. Тогда между нами всё только-только зарождалось. Эта была только взаимная симпатия, так сказать, самое начало. И мы в один день подумали: а почему бы и нет: Почему бы не попробовать? Наше первое свидание, к которому я так готовилась и прохорашивалась, было наглым образом испорчено, когда мы заметили вспышку от фотоаппарата. Ну и всё пошло-поехало. Этой фотографии, где мы в первый раз взялись за руки, хватило с лихвой, чтобы разросся настоящий скандал. Когда я решила стать актрисой, родители были против, и после такого разворота событий во всех СМИ, информация дошла и до моих предков. Это был конец, меня чуть ли не вернули обратно в Измир. Каких я только слов не услышала от папы... конечно, он волновался за меня, это я сейчас понимаю, но тогда мне было очень тяжело. Чтобы больше никого не огорчать, мы с Кыванчем решили, что нам будет лучше расстаться. Я тяжело вздохнула, и только теперь осознала, что выложила перед Чагларом все карты. Возможно, он просто так спросил, а я тут совсем разболталась... Прикусив язык, я осторожно глянула на него, но, к моему удивлению, встретила его задумчивый взгляд. Вскоре тишина начала всерьез угнетать меня. - И поэтому вы расстались? - наконец произнес Чаглар, словно стараясь яснее понять. Я повела плечом: - Да, так и есть. - И даже не боролись? - недоверчиво сузил он глаза. - Я просто не хотела разочаровывать родителей и делать им больно. Чаглар вдруг горько усмехнулся: - Ты вообще понимаешь, что говоришь? Ты ради них принесла огромную жертву в виде своего счастья, и все еще чувствуешь себя виноватой. По-моему, это не ты должна бояться их разочаровать, а они - тебя, судя по тому, какое у тебя большое сердце. Я затаила дыхание, а легкие вдруг забыли, как правильно дышать. Неужели это говорит Чаглар и говорит это искренне?.. - Но ведь они старше меня и мудрее, - промямлила я, не зная, что еще можно тут сказать. - И мудрецам порой нетрудно стать глупцами... [прим. автора: строка из стихотворения Дж.Донна] - пожал плечами Чаглар. - Но в целом твои родители мне понравились, - улыбка снова заискрилась у него лице, - веселые ребята. - Спасибо, да, они такие, - усмехнулась я. - А что насчет твоей семьи? Чаглар удобнее расположился на сидушке и стал наблюдать, как звезды тихо уходят за край неба: - В моей семье взгляды намного консервативнее, родители всегда старались воспитать нас в жестких условиях, но мы с Пынар странным образом выросли людьми безбашенными. - Думаю, вы с ней очень близки, - предположила я, не в силах скрыть улыбку. Чаглар рассмеялся. - Мы всю жизнь не разлей вода. Хотя она жуткая драчунья, - он вдруг встрепенулся, - кстати, совсем, как ты дерется. Откинув голову назад, я захохотала: - Правда? Она мне уже нравится. Не терпится узнать ее поближе. - Как-нибудь я вас познакомлю. И мы слишком поздно осознали свои слова: что он, что я. Резко стало тихо и неловко. Я прокашлялась, стараясь обезвредить сброшенную нами бомбу, и сменила тему. Но разговор никак не клеился, поэтому я сослалась на сонливость и предложила пойти спасть. Чаглар лишь кивнул. Проходя мимо гостиной, мы заметили, как наши друзья неотрывно смотрят на экран телевизора чуть ли не разинув рты. Голоса разгневанных зомби эхом разлетались по всему дому. Молча мы поднялись на второй этаж. - Ты ведь помнишь, где твоя комната? - переступая с пятки на носок, спросила я первое, что пришло в голову, лишь бы разрядить атмосферу. - Думаю, пока что Альцгеймер не постучался в мой череп, - решил он пошутить, и я истерично рассмеялась, но вскоре смущенно взяла себя в руки. - Ну, тогда заходи, - произнесла я, от волнения скручивая себе пальцы на руках. - Захожу, - улыбнулся он, открывая дверь спальни. - Доброй ночи, Дениз. - Доброй ночи, Чаглар, - поспешила я ответить, и форсированно выдохнула воздух, наблюдая, как он медленно закрывает дверь, не отводя взгляда от моего лица. - Доброй ночи, - повторил он, словно не желая прощаться и продлевая этот момент. - Доброй, - прошептала я и прикрыла глаза, когда дверь все же закрылась. ** Я зло посмотрела на часы. Что? Прошло всего лишь полчаса?! Ворочаясь в постели из стороны в сторону, мне показалось, что прошла целая вечность. Гневно я села на кровати. Почему так душно? Я посмотрела в сторону окна - оно было уже открыто. Но даже в этой старой длинной футболке, что заменяла мне пижаму, мне было ужасно жарко. Какое-то время я полазила в телефоне по разным сайтам, проверила свою почту, посмотрела несколько видео, прочла последние новости в надежде, что сон все же соизволит посетить меня. Но в итоге нервно бросила телефон на кровать. Поджав ноги под себя, я снова, уже в сотый раз, вернулась мыслями к событиям сегодняшнего дня. Рассматривая каждый момент под разным углом, словно под микроскопом, я словно старалась пережить их все вновь. Да что со мной происходит? Что за сбой в программе, если единственный человек, кто завладел моим разумом, был Он? Я яростно потерла лоб, затем, словно от нервного тика, начала постукивать пальцем по своему подбородку, все больше и больше уходя в раздумья. Нет, больше так не может продолжаться, надо со всем этим завязывать! Но как? Как перестать думать и накручивать себя? Ответа не было. Это еще больше злило. - Черт, черт, черт! В конце концов, я не выдержала, прытко соскочила со своей кровати и без раздумий, на волнах своих эмоций, помчалась прямо к двери. Но стоило мне к ней приблизиться, и я испуганно ахнула и отскочила назад на пару шагов, потому что она открылась без моей помощи. А ко мне в комнату ворвался Чаглар. Взгляды скрестились, испуг сменился нахлынувшим огнем, а мое сердце подскочило прямо к глотке, когда секунду спустя Чаглар метнулся ко мне, зарылся пальцами в мои волосы, наклонился и накрыл мои губы своими. В груди разожглось настоящее пламя, грозя спалить всё к черту. Только я почувствовала его губы, уже не могла сдержать себя, не имела сил и даже не пыталась, вместо этого обвила руками его шею и сама потянулась к нему навстречу, желая быть еще ближе. Все мое тело превратилось в один большой комок нервов - я явственно чувствовала каждое его прикосновение, впитывая эти ощущения, запоминая и попросту сходя с ума. Потеряв рассудок, Чаглар подтолкнул меня к книжному шкафу, что я налетела на него спиной, оказавшись в такой томительно-сладкой ловушке. Что-то громко разбилось рядом с нами. Бросив мимолетный взгляд на пол, я поняла что раскололся на двое мой кубок, полученный по баскетболу в школьные времена. Но на это было как-то наплевать. Чаглар провел ладонью по моей шее, и я уверена, он ощутил, какую чечетку отбивал мой пульс. Когда его рука заскользила ниже по моей ключице, я не смогла сдержать беззастенчивого стона. Все мое тело давно горело и требовало любых касаний. Мне не верилось в реальность происходящего, но в то же время это было настолько реально, потому что такие сцены, казалось, я прокручивала у себя в голове раз тысяча. Я задохнулась воздухом и вся задрожала, смяв в руках мужскую майку, когда его ладони поползли ниже, проникли под мою футболку и уверенно стянули вниз по моим ногам нижнее белье. Я спешно переступила через них, убирая в сторону ступнёй, и снова обвила его шею руками. Но Чаглар вдруг отстранился от моих губ, повернул голову в сторону, едва нахмурившись. Мое сердце упало. Нет-нет-нет, только не это! В паническом страхе обеими ладонями я повернула его лицо к себе, и чуть ли не плачущим голосом произнесла: - Не уходи... Он как-то странно посмотрел на меня, словно не веря услышанному, но вдруг край его рта дернулся в едва уловимой усмешке. - И не собирался, - выдохнул он и снова впечатался в меня сумасшедшим поцелуем. Я облегченно перевела дыхание, но сразу же ахнула, когда он ловко подхватил меня под бедра, обернув мои ноги вокруг своего торса, повернулся и направился в сторону двери. Не успела я удивиться и спросить, куда это он собрался, как Чаглар рывком закрыл дверь, навалив меня на ее поверхность. - Эджем поблизости, - усмехнувшись, объяснил он, когда ключ повернулся и замок тихо щелкнул. Пропустив нервный смешок, я снова впилась в его губы. Но с каждой секундой мне было все мало и мало. Это все равно, что попробовать крошечный кусочек шоколада - непременно захочется его полностью. Кончиками пальцев я провела по его напряженным плечам, крепкой груди, мышцам пресса, зацепила край майки и решила избавиться от нее. А сделать это, не стоя на своих ногах, было трудновато, поэтому совместными усилиями мы все же кое-как стянули ее через его голову. Пока я увлеченно пыталась прощупать каждый дюйм гладкой кожи, целуя его шею, Чаглар вдруг просунул руку между нами, и, удерживая меня на весу на одной руке, начал копошиться со своими пижамными штанами. Я со свистом втянула в себя воздух, испугавшись, что это именно то, о чем я думаю, но Чаглар не дал мне времени на подобные размышления, снова и со всем жаром накинувшись на мои губы и углубляя поцелуй. Когда его язык прошелся по моему небу, я глухо застонала, зарыв пальцы в его волосы. Постепенно и медленно он проложил дорожку из поцелуев от моих губ до ключиц, срывая из меня все новые и новые вздохи. Вскоре он двинулся в обратном направлении, к моему рту, покрыв всю мою шею горячими поцелуями. Его глубокое и прерывистое дыхание я чувствовала всей своей кожей, а моя вздымающаяся грудь ощущала каждое движение его грудной клетки. Он нашел мои губы, опухшие и искусанные, накрыл их своим требовательным ртом и поцелуем поглотил мой громкий вскрик. ** Наверху что-то разбилось. Эджем резко уселась на диване и оглянулась по сторонам: что за полтергейст еще? Альп безмятежно растянулся на другом диване, следя за разворачивающимися событиями в мире сериала, где на широкодюймовой экране в крупном плане демонстрировалось, как мертвец грызет кому-то горло, разбрызгивая во все стороны струи алой крови. - Ты слышал? - нахмурилась Эджем. Альп повернул к ней голову и вопросительно уставился. Он даже не обратил внимания. - Там что-то грохнуло, - она указала пальцем наверх. - Что-то разбилось. - Чаглар или Дениз, наверно, - безынтересно пробормотал Альп, возвращая внимание на экран телевизора. Эджем это не нравилось. Совсем не нравилось. Она привыкла быть всегда начеку, а допустить мысль, что это могут быть вовсе не Чаглар и не Дениз, а кто-то посторонний... Нет-нет-нет. Эджем покачала головой. Это все сериал. Из-за этого она последний час была на взводе. Такая непробиваемая и хладнокровная, ей все же было не по себе от “Ходячих мертвецов”, которые она посмотрела сегодня первый раз в жизни. Она хотела бы вернуться за просмотр, но какая-то мелкая надоедливая мысль не давала ей покоя: а вдруг действительно кто-то забрался в дом? Но вдруг она услышала, как хлопнула дверь, и за ним крик, и резко вскочила на ноги. Вздрогнув, Альп рефлекторно поднялся следом. - Ты не мог этого не слышать, - начала она шептать, воровски оглядываясь в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Альп тоже насторожился, начал прислушиваться. Действительно, были какие-то непонятные звуки. - Надо пойти проверить, - заявила Эджем, уверенно повернулась, чтобы разгадать загадку, но ее остановила рука Альпа, удерживая за плечо. - Подожди. Эджем недовольно повернулась к нему и увидела, как тот напряженно прислушивается. Внезапно на его лице растянулись губы. - Что ты делаешь? - покачала она головой. - Надо пойти проверить, тебе говорю. - Нет, не надо. - Что ты несешь? Пусти мою руку, вдруг там вор. Альп вздохнул, провел языком по губам и, не сдержавшись, рассмеялся, опустив глаза в пол. - Нет там никакого вора, - и снизив голос чуть ли не до тишины, насмешливо произнес: - Это Дениз стонет. Эджем вздрогнула от абсурдности услышанного, но снова прислушалась: это действительно стонала Дениз. - Какого черта? Я сейчас им устрою! - она вырвала свою руку, сделала пару шагов, но снова была остановлена Альпом. - Совсем спятила? Никуда ты не пойдешь, - встретив ее возмущенный взгляд, Альп начал объяснять: - Ты же не собираешься прервать их в самый неподходящий момент? Да и готова ли ты увидеть их в таком положении? - усмехнулся он, но голос снова стал серьезным: - Не вмешивайся, это не твое дело, пускай сами разбираются. Эджем не хотела соглашаться, но понимала, что в словах Альпа была кое-какая истина. Закатив глаза, она опять вырвала руку. В этот момент стоны стали как будто громче. - О Господи, сделай тогда телик погромче! - буркнула она и уселась на диван, чувствуя, как рука на месте касания нехило жжется.