Свидетели будущего

      Утро Бьякуи началось немного необычно. С пробирающей всё тело тревоги, исходящей неизвестно откуда. Скорее всего, изнутри, из-за появившегося нехорошего предчувствия.       Мужчина как всегда размеренно встал, надел кенсейкан на голову, направился в главный зал, а затем в обеденный, где сейчас сидела Рукия и пила вторую кружку ароматного заварного черного чая, собранного на высокогорье.       Он позавтракал, взял на выходе свою обычную одежду — черный пиджак — и вышел на улицу, вдыхая в лёгкие утренний воздух вместе с неосевшей влагой. Чувство тревоги усилилось.       Он догадывался, что было его причиной, но вместо того, чтобы бросить всё и направиться к источнику этой тревоги, Кучики пошёл к Урахаре, так как договаривались.       В то же время Канаме стоял позади перебирающего рыжие волосы Айзена.       В таком положении они находились несколько минут, прежде чем у Куросаки окончательно лопнуло терпение.       — Да что вы забыли в моей комнате?! — резко обернулся Ичиго, смахнув мужские руки.       Но Айзен вместо того, чтобы убрать руки, просто положил их на голову парня, продолжая гладить его, попутно смотря, как он начинает тихо беситься.       — Пришло время сделать выбор, Ичиго, — начал раскрывать карты Соуске, — у тебя есть выбор: либо присоединиться ко мне, либо остаться на стороне Общества душ. Что ты выбираешь?       — Я так понимаю, если присоединюсь, то должен буду подчиняться, как твои арранкары? — недоверчиво спросил Ичиго, сидя в комнате, наполненной тремя людьми.       — Всё верно, — кивнул в подтверждение Айзен, — но я сделаю тебя не просто арранкаром, а самим эспадой. Ты будешь одним из десяти… Нет, уже одиннадцати человек, самых верных мне, самых сильных и значимых.       — Хаа, — кажется, теперь Куросаки понял, во что он вляпался, — да ни за что на свете, — единым словом сказал он.       — Ты уверен? — Айзен почему-то забеспокоился, — Я могу дать тебе что угодно: силу, власть, даже верных друзей! Тебе стоит сказать лишь: «Да, я согласен», и всё, — едва не умолял Соуске. Ичиго был бы самым любимым в его эспаде.       — Я уже сказал: «Нет, и точка», — его начинало бесить всё в этом мире: и поглаживания по голове отдельного индивида, и молчаливое стояние другого.       — Пожалуйста, подумай ещё, — Айзен из последних сил упрашивал его. Да, он знал что такое упрямство, этому был в подтверждение Гриммджо, которого пришлось упрашивать точно так же. Хотя нет, меньше. Он согласился после того, как услышал, что ему могут дать всё что угодно: если конкретно, то драки. Но этот рыжий, видимо, вбил в свою голову установку «не соглашаться даже под страхом смерти» — как-то иначе такое упрямство просто не объяснить.       — Ичи, ты правда уверен, что не хочешь? — как можно ласковей спросил он, хотя получалось всё равно немного пугающе.       — Более чем, — невероятно твердо ответил «Ичи».       — Канаме, — произнес Айзен, схватив Куросаки за короткие волосы как можно крепче.       Ичиго же испугаться не успел, как его голова отстала от тела, оставаясь в цепких руках мужчины. Он перехватил ее поудобнее и сказал: — Как жаль, что ты оказался глупее и бездарнее, чем я думал. Какая жалость, — вздохнул Соуске и отопнул тело трупа, истекающее горячей кровью, заливая и так грязный ковер.       Отшвырнув голову, Айзен, уже намереваясь выйти, обратился к Тоусену, стоящему с окровавленным мечом: — Нужно как можно скорее убраться отсюда, у нас сегодня вечером ещё одно убийство.       — Король Душ уже отбил своё, Айзен-сама.       После обеда, когда первокурсники возвращались с учебы, было много крика и сирен.       Когда труп увезли в морг, пришёл один человек, глядя на безмолвно лежащую голову Ичиго на холодной железной каталке. Он не верил, что мальчишка и правда мертв. Он совершил ошибку, не доверившись себе, и теперь расплачивался его смертью. В тот день Бьякуя Кучики поклялся доверять своим чувствам.       Теперь все планы, что он строил, оказались бесполезными. Его визиты к Урахаре — тщетны, безумное предложение взять какого-то мальчика в Академию духовных искусств — вредно. Он пытался спасти его и не дать Айзену ещё больше распустить свои ниточки, но, как говорится, за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.