***
— Гаюс? — старик обернулся, услышав своё имя. Кинни стояла с корзинкой, полной лекарственных трав. Волосы её были собраны в неаккуратный пучок на макушке, а усыпанное веснушками лицо немного блестело от пота. — Кинни! — лекарь был приятно удивлён. Ему весьма нравились визиты молодой леди, она оживляла это место. Мерлин почти не появлялся дома или же сидел у себя в полной тишине с закрытой дверью. Гвен теперь королева, и с Гаюсом связывалась только в крайней необходимости. Впрочем, её нельзя было осуждать. В общем, старик сидел и занимался работой, давно позабыв, как выглядят счастливые люди. И, в первую очередь, как выглядит улыбка на лице его приемника. — Не думал, что ты зайдёшь сегодня. — Меня отпустили, — невинно улыбнулась она и протянула старцу корзину. — Я сделала болезненный вид, как бы случайно разбила пару тарелок и уронила несколько кастрюль, и меня выставили за порог, говоря, что я должна поправиться. Я сходила в лес, собрала немного для вас. Гаюс засмеялся, принимая травы. Он поставил корзинку на стол и начал перебирать. — Спасибо, Кинни. Если честно, я приятно удивлён твоим познаниям в целебных растениях. — Я просто брала то, что собирал Мерлин. Раньше собирал, — добавила она. — Тогда я приятно удивлён твоей памяти, — поправил себя лекарь, одарив девушку искренней улыбкой. — Однако тебе не стоило уходить с работы, ты же знаешь это. Девушка кивнула: — Я понимаю. Но я и так последние несколько дней усердно трудилась. А помощь вам уже почти что моя обязанность. Бездействие не давало девушке покоя. Она хотела помочь Гаюсу в трудный период, хотела оказывать Мерлину всевозможную поддержку. Кинни невольно сделала несколько шагов в сторону комнаты парня, но поняла, что мага нет. Опять ушел куда-то на рассвете и невесть когда вернётся. — Как он? — спросила Кин у лекаря, абсолютно точно зная, что он поймёт, о ком идёт речь. Старец вздохнул: — К сожалению, я не знаю. И это, я думаю, ещё хуже. Если бы я знал наверняка, страдает он, или же уже оправился от утраты… Он просто совсем ушёл в себя, — старец убрал травы на полку, а потом, после недолгого молчания, добавил: — Я не знаю, что делать. Мерлин всегда находил способ решить проблему. Или как пережить её. Но сейчас… Боюсь, всему виной это глупое пророчество. Оно не даёт парню отпустить душу Артура. Кинни нахмурилась, пытаясь понять, о каком пророчестве идёт речь. Раньше о таких вещах почти не говорили. Магия была под запретом, как и всё, что с ней связано. А теперь, когда королева Гвиневра вернула магию в Камелот, всё изменилось, и Кинни пока не сообразила, в какую сторону. — Вы говорите о пророчестве… — О том, о котором только и твердит Мерлин, — пояснил Гаюс, усаживаясь на стул и тяжело вздыхая. Смотреть на страдания ученика было для него, как оказалось, самым тяжким бременем, — О том, что Артур вернётся. Тут Кинни вспомнила все детали. «Будущий и Единый Король. Когда Беда нависнет над миром, в час нужды Король Артур вернётся в Камелот». Или как-то так. Кинни с трудом вспоминала эти строки. — Вы думаете, что он… — Кин запнулась, решив, что говорит полную околесицу, однако потом вдруг осознала, что Мерлин маг, и, говорят, очень сильный, так что… — Он хочет воскресить короля? — Я не знаю, — Гаюс покачал головой, — Надеюсь, что нет. Но я знаю одно: если Мерлин что-то затеял, он не отступится, пока не достигнет цели. Или хотя бы не попытается её достигнуть, — последние слова старик говорил с тоской, опустив голову. Кинни шла по коридору, думала над сказанными Гаюсом словами. Мерлин на самом деле выглядел обезумевшим последнее время. Он почти не ел, не появлялся в замке, а если и возвращался, в глазах парня горел недобрый огонёк. Он был то воодушевлён, то вновь погружался в глубокую депрессию, то, казалось, вообще был не здесь. «Насколько я знаю, некромантия относится к тем видам магии, которые так и остались запрещенными. Мерлин может попасть в большую беду, если решил… Решил сделать то, что решил» — Кинни даже думать было страшно об этом. Хотя, на самом деле она понимала, что ничего не смыслит в магии, так что и судить ей не о чем. Вдруг раздался грохот, от которого у девушки сердце ушло в пятки. Не потому, что шум был страшным, а потому что обычно после таких звуков на неё кричат в кухне за неуклюжесть. И все же Кин и трех секунд не понадобилось, чтобы вновь вернуть самообладание. Из любопытства заглянула за угол, но никого не увидела, кроме стоящих рыцарских доспехов. Непонимающе уставилась на них. Кухарка была уверена, что звук был очень похож на падение этих самых доспехов, но они стояли, как ни в чем не бывало. Девушка последний раз взглянула на рыцаря, а после направилась своей дорогой вперед. Тут Кинни заметила на полу что-то блестящее. Наклонившись, она вдруг осознала, что это маленькая деталь от брони. Кухарка подняла блестяшку с пола, огляделась и, никого не увидев, стала рассматривать находку. Не успела она и подумать о том, что нужно делать, как из-под земли вырос парень в красной рубахе и грязных сапогах. Мерлин выхватил деталь из пальцев Кинни и, улыбнувшись, произнёс: — Спасибо. Я никак не мог её найти, — после этого парень быстрым шагом направился к рыцарю, оставив девушку стоять одну. — Мерлин?! — воскликнула Кинни, только-только сообразившая, что случилось. Она подпрыгнула и побежала следом за волшебником, — Когда… Когда ты вернулся? — Только что, — у парня было пугающе хорошее настроение. — Я был в лесу, потом в королевских покоях мыл полы. — Что ты делал? — переспросила Кинни. — Мыл полы, — повторил парень, и, уже подойдя к доспехам, вернул деталь на законное место. — Я же слуга, а это, вроде как, моя работа. — Но… — Кинни замялась. Мерлин не был больше слугой. И, что самое важное, он это прекрасно знал. По крайней мере, Кинни была уверена, что знал. — Я думала, ты будешь помогать Гаюсу… — Мне не трудно. Думаю, моя помощь никому не навредит. Кинни насупилась, голос её помрачнел: — Твоя помощь нужна Гаюсу. У королевы есть свои слуги, — сказала она, и тут же пожалела о своих словах. Кинни за мгновение и успела осознать, что могла задеть парня, и начала корить себя за это. — Я понимаю, — он вздохнул, улыбка сразу погрустнела. — Но я как раз шёл к нему. — Хорошо, — голос Кинни стал мягче. — Он нуждается в тебе. Я бы даже сказала, что нуждается, как никогда прежде. Мерлин кивнул, и девушка увидела в его голубых глазах хорошо скрываемую тоску. Мерлин хорошо играл роль веселого и счастливого человека. Видя это, Кинни положила руку ему на плечо и, улыбнувшись, спросила: — Как ты? — Я в порядке, — парень улыбнулся в ответ, хотя это было уже не такая искусная ложь, как раньше. — Ты уверен? — Кин недоверчиво прищурилась. — Вполне, — ответил парень, а потом добавил: — Не волнуйся за меня. — Мы все за тебя волнуемся, — сказала Кинни. — И я, и Гаюс, и рыцари, и королева. Мы все. Мерлин опустил голову, будто ему стыдно. Хотя, на самом деле так всё и было. — Мне нужно идти, — выдавил он из себя с большим трудом, убрав со своего плеча руку девушки. Та в свою очередь кивнула, шагнула в сторону, уступая ему дорогу. Кинни смотрела ему вслед, и понимала, что Мерлин, наверное, самый несчастный человек на свете.***
Разбудив Кин, Мерлин быстро собрал свои немногочисленные вещи. Он спал всего около часа, но этого было достаточно. Ночью он выработал некий план, которого будет придерживаться, дабы избежать неприятностей и, что более важно, опасностей. Придётся сделать небольшой крюк, посетить близлежащую деревушку, пополнить там запасы провизии, и лишь потом продолжать свой путь. — Ты так и не сказал мне, куда именно мы идём, — напомнила Кин, заплетая волосы в высокий хвост. — Разве? — Мерлин кинул ей кусок булки. -Ты только сказал, что это место проклято. Мерлин поджал губы. Что ей сказать? Она ведь не отстанет, а обсуждать свою задумку маг пока не хотел. — За холмом есть деревня, — Мерлин указал направление рукой. — Для начала нужно добраться туда. Купим еды и воды, переночуем, а утром снова в путь. Парень ожидал, что Кинни согласиться, и они вместе пойдут вперед. Однако она лишь недоверчиво спросила: — Значит, всё-таки ты не хочешь рассказывать? Ладно, рано или поздно, но ты мне всё расскажешь, — с этими словами она подняла с земли сумку и принялась за булку. Мерлин вздохнул. Он уже понял, что Кин не отвяжется и, когда они прибудут в деревню, начнёт «допрос». Оставалось только морально готовить себя к этому.***
Дверь очень громко заскрипела, и от этого Кинни сморщилась. В надежде, что её никто не услышал, кухарка на цыпочках вошла. — Кин? — раздался усталый голос матери. Старая женщина, опираясь на трость, вышла из-за ширмы. Её морщинистое лицо было искажено удивлённой гримасой. — Что ты тут делаешь? Кинни положила руки на сердце и начала объяснятся перед мамой. Как же она не любила это делать… — Мама, поверь мне, меня сегодня отпустили с кухни, и поэтому я… — Ты опять всё это подстроила? — женщина горестно вздохнула и опустилась на старый обшарпанный табурет. — Ох, милая, как же ты не понимаешь… — Мамочка, я всё понимаю! — непутёвая дочь в три больших шага оказалась рядом с матерью и опустилась перед ней на колени, обхватив руками ладони старушки. — Меня отпустили, я не сбегала! Меня ни за что не накажут в этот раз, обещаю! Через два дня я получу деньги, и всё будет хорошо, мы… — Милая, ты должна быть более ответственной, — вздохнула женщина. — Если из-за всего того мы вновь останемся без гроша, то не протянем и месяца, — немного помолчав и посмотрев дочери в глаза, такие же, как у неё самой, но не помутневшие ещё от старости, яркие и искренние. Кинни опустила голову: — Прости меня, мама. Прости. Я… Я должна была помочь одному хорошему человеку. Старушка устало улыбнулась: — Ты опять ходила к Гаюсу? Кинни ошеломлённо подняла голову и посмотрела на маму: — Откуда ты знаешь? — А чего ж не знать, — улыбка Мелисандры стала шире. — Гаюс мне говорил, что ты стала часто к нему наведываться. Девушка замычала в знак согласия, и было хотела уже сметить тему, как вдруг сердце её ёкнуло. Широко раскрыв глаза, девушка с опаской спросила: -Зачем он приходил? Старушка посмотрела в сторону, стала думать, как лучше преподнести эту информацию для любящей дочери, но той уже и не нужно было ничего объяснять. Кинни отстранилась и, будто боясь собственных слов, прошептала: — Тебе хуже? Мама потянулась к ней, провела дрожащей рукой по её щеке. Она не боялась своей участи, совсем наоборот. Женщина смирилась с тем, что лекарства ей не помогают. В конце концов, от старости лекарства нет. С каждым днём ей было всё тяжелее вставать, каждый шаг давался с большим трудом. Не помнила она, когда последний раз покидала свой дом. Дни сменялись ночами, а женщина только сидела у окна на своей постели. Лишь одно приносило ей радость — девочка, такая родная, такая похожая на своего почившего отца. Кинни была единственным, ради чего хотела бы жить Мелисандра, но, кажется, она уже давно поняла, что даже рядом с дочкой жизнь не приносит ей счастья. Она была слишком слаба, чтобы быть такой, как раньше. — Пока ты рядом, мне хорошо, — произнесла она, видя, как глаза Кин забегали. Кухарка поднялась с пола, отряхнулась и направилась к двери. -Я вернусь поздно, не жди меня, — сказала она с каменным лицом. — Куда ты? — Мелисандра встала и, опираясь на трость, была готова пойти, нет, побежать следом. — Не уходи, родная, побудь со мной! Кинни замерла у приоткрытой двери, и, борясь с желанием остаться с мамой, сказала: — Я пойду в замок. Я буду работать и заработаю куда больше, чем положено, — она говорила решительно, со злостью сжимая ручку двери, — И на эти деньги я найду того, кто поможет тебе, если Гаюс этого сделать не способен. Нет, она не осуждала Гаюса. Он не всесилен, она знала. Но и она прекрасно знала, к кому должна обратиться, если она хочет спасти единственного близкого человека, что с ней остался.***
— Прости, — вдруг сказал Мерлин. — За что? — удивилась Кинни. Она шла чуть впереди, забавно перескакивая с одного торчащего из земли корня на другой. — За то, что впутал тебя в эту историю. — Впутал? — Кинни хихикнула. — Вообще-то я сама впуталась. Разве нет? — Но по моей вине, — не отступал маг. Кинни остановилась, и, пригрозив парню пальцем, строго заявила: — Значит так. Если ты вновь возвращаешься к старой теме, то знай, что я не вернусь в Камелот без тебя, ты понял? — и, видя озадаченное лицо парня, добавила: — Кто, как не я, спасёт твою глупую голову? — Глупую? Вообще-то я никогда не славился слабоумием, — возразил Мерлин, но уже через секунду сам рассмеялся от своих слов и поправился: — Ну, в узких кругах. Кинни расплылась в довольной улыбке: он выглядел счастливым. Неужели вера в свершение пророчества придаёт ему столько сил? А, впрочем, это не важно. Главное — видеть его улыбку. Мерлин смотрел на спутницу. Повисло молчание, но, казалось, именно это молчание было самым красноречивым в их разговоре. Глаза Кин будто говорили, что она нашла покой тут, в компании друга, а глаза Мерлина не скрывали радости от того, что он не один, хотя в душе он прекрасно понимал, насколько это небезопасно. — Думаю, нам нужно двигаться дальше, — произнесла Кинни, хотя ей и не хотелось нарушать этот момент. «За всё прости. Прости…» — думал Мерлин, смотря ей в след. Всё-таки он не «всесильный», каковым она его вчера назвала. И кто вообще решил, что он — «Величайший волшебник, когда-либо ходивший по земле»? Покажите этого глупца! Мерлин оставался всё тем же маленьким мальчиком. От него ждут решений, великих дел, а он… Он слабый, беспомощный ребенок.***
— Где он?! — Мерлин услышал женский голос в соседней комнате, и потому встрепенулся. -Он у себя? — голос становился всё громче, — Гаюс, Мерлин у себя? Но не успел лекарь ответить, как дверь в комнату чародея отварилась, и тёмная макушка показалась на свету. — Ты меня ищ… — он не успел договорить фразу, когда женские руки с силой толкнули его обратно в комнату, а потом захлопнули дверь. — Мне нужна твоя помощь, — без лишних предисловий заявила Кинни. Она выглядела решительно, но парень не мог не заметить, что кухарку колотило, — Сколько я должна буду заплатить? Только скажи, я буду трудиться день и ночь, я найду деньги и всё оплачу, только… — Кинни! — рявкнул Мерлин, хватая девушку за плечи, призывая тем самым успокоиться, — Какие деньги? О чем ты вообще? Девушка всё ещё твёрдо стояла на ногах, хотя голос начал немного дрожать. — Ты колдун. Мне нужна твоя помощь, — она перевела дыхание, — Мне нужно, чтобы ты исцелил мою мать. Она вновь начала тараторить, делая как можно более суровый вид. Мерлин ошеломленно смотрел на неё ещё несколько мгновений, после чего вновь перебил: — Кин. Кин! — он немного потряс её, — Перестань. Мне не нужны твои деньги, просто расскажи мне всё. Пожалуйста. Девушка молчала, уводила взгляд. Ей было больно это говорить, но… Так было нужно. Матушка была очень плоха. В деревне, в которой они жили, про неё уже ходили слухи, её называли «ходячим мертвецом». Не в силах терпеть подобное, да и слушать утешения и слова поддержки, Кин бросила хозяйство и отцовский дом, увозя маму в Камелот. Гаюс всячески помогал. Свои лекарства он отдавал даром, всегда был готов поддержать. Жизнь, казалось, стала налаживаться… — Она умирает, Мерлин, — голос дрожал, девушка готова была упасть на пол и заплакать, но держалась. — У меня никого нет. Никого и ничего, кроме неё. Понимаешь? — Понимаю, — коротко ответил колдун, после чего заверил: он поможет. Сделает всё, что в его силах, чтобы мать Кинни прожила ещё хоть чуть-чуть.