Две части целого

      Мы и вправду ничего не делали. Июнь и половину июля мы провели, странствуя по городу, ходя по музеям, благо, вход в них был бесплатным, разным выставкам, площадям, в общем, мы были самими настоящими туристами. Я старалась одеваться как можно более страннее и несуразнее, чтобы походить на этих чокнутых магглов и не вызывать подозрения. Нужно было слиться с толпой, стать одной из многочисленных туристок, которая приехала посмотреть на город. Мне нельзя было выдавать в себе мага, поэтому я тщательно все проверяла, выходя из номера отеля. Даже вещи свои я там больше не оставляла, боясь, что что-то с ними может случиться; конечно, я знала, что Айден их на раз-два найдет, но, понимая, что это единственная вещь из моего времени, старалась держать их к себе ближе.       Я не была жутко эмоциональным, сентиментальным и чувствительным человеком, поэтому, когда через пару дней пришло окончательное осознание того, что я застряла в этом времени, то не сильно-то и расстроилась. Наоборот, впервые в моей жизни я была абсолютно свободна, не занята ничем, никуда не нужно было, никто ничего от меня не ждал. В этом времени меня даже не существовало еще в планах, поэтому тягу от ношения воображаемой короны и наследничества я не ощущала. Сейчас существовали только я и Айден. Здесь только я и мой Мрак. Для меня было непривычно следить за своими карманными средствами, ведь я никогда не была стеснена ими, и у меня всегда были деньги в кармане, поэтому я испытала определенные трудности, понимая, что нужно следить за тем, сколько я трачу, на что и куда. Айден часто одёргивал меня, говоря мне, чтобы я не была дурой, читал нравоучения и ставил на путь истинный, терпя все мои внутренние истерики, обиды и резкие эмоциональные всплески, смены настроения. Почти всегда это заканчивалось тем, что мы приходили к компромиссу и соглашению; я прекрасно понимала, что это была элементарная забота обо мне, и он не пытался сделать мне хуже, чем уже было.       Я осматривала местные достопримечательности, стараясь сделать так, чтобы общение с местными колоритными магглами было минимальным. Мне, конечно, нравились фильмы Бойла, где он рассказывает о жизни магглов, но попасть в их реальность на 20-30 лет раньше не очень-то хотелось. Тем более, это же магглы; мою мать передернуло бы, узнав, что я просто с ними в одном помещение нахожусь. Меня воспитывали в строгих правилах, рамках и границах, чуть ли не вдалбливали, что магглы — это плохо. Магглы — это зло. Вся моя семья, начиная с истоков по отцовской и материнской линии, состояла только из чистокровных волшебников, у которых в роду никогда не было никакого смешения крови. Все прививали мне такую же схему мышления, которой необходимо было соответствовать; я могла в нее не верить, не думать так же, но я была обязана на публике демонстрировать то, что именно от меня ждали.       Я оттягивала тот момент, когда придется всерьез задуматься о будущем. Честно, я не знала, как быть. Я не была сильна в маггловской истории, не знала каких-то важных дат, событий; места каких-нибудь значимых находок я тоже не знала. По сути я не знала вообще ничего. Именно поэтому я делала вид, что все в порядке, пока дни в календаре постепенно сменялись. Я могла наблюдать это в телефоне: он, кстати, все еще работал почему-то, хоть и связи не было. В моем номере был какой-то старый телефон, где цифры можно было крутить, но я его не использовала, да и вообще, отключила и воткнула туда зарядку от айфона, периодически его заряжая и играя в игры, когда уж совсем скучно станет. Или пересматривала фотографии, когда накрывала тоска.       Под конец июля, когда я уже не знала, чем себя занять, снова отправилась гулять по парку, прихватив с собой какую-то книгу, которую, кстати, еще не написали в это время, и начала перечитывать ее. Я так поступала несколько раз уже: мне нравилось ощущение, что вокруг тебя живая природа, деревья, птицы, и воздух такой свежий, а не то, что в Москве. В Москве редко найдешь такие большие зеленые парки, которых еще не коснулся своей рукой технический прогресс. А здесь все такое невинное, чистое и красивое.       Бывало, что я становилась невольным свидетелем чьих-то свиданий, откровенных признаний, страстных речей или наоборот, узнавала что-то новое от деловых людей, которые прогуливались через парк, идя на работу. Было там что-то и о политическом кризисе, что-то о парламенте и Консервативной партии, но я в этом ничего не смыслила, поэтому все это пропускала мимо ушей, правда, новые слова я запоминала — знания мне были интересны, и я тянулась к ним.       Пробыв в парке часа два, я снова отправилась в национальную галерею. Я была там уже дважды, но мне нравилась атмосфера, что царила там, и поэтому я снова и снова возвращалась. Тем более, когда вход бесплатный — грех не сходить. Правда, после того, как там выставили «Казнь Джейн Грей», галерею посещали все больше людей, что мне не нравилось, но я любила искусство и еще в своем времени им интересовалась. Я часто посещала музей Пушкина, бывая на выставках, подолгу рассматривая полотна и думая над тем, что художник хотел нам донести, ища скрытый смысл. Мне нравился стиль академизм, который использовал в своих картинах Бугро. Он был моим самым любимым художником. А этом времени, в котором я была, многие картины в галерее были представлены именно в этом стиле. Иногда я задерживалась возле группы туристов, где рассказывали подробно о картинах, о мотивах художника и что он подразумевал, изображая то или иное, но почти всегда это заканчивалось тем, что я отделялась от группы, продолжая рассматривать все в одиночку.       Сегодня я стала свидетелем того, как маленькая девочка, которой было лет десять от силы, закатила истерику и очень громко кричала, говоря, что ей надоели эти картинки и она хочет домой. Какое-то время я наблюдала за ней, презрительно смотря на родителей, которые не могли справиться со своим чадом, а после двинулась в нужную мне сторону, кинув им в след раздраженное «магглы», когда охрана музея повела их на выход.       Недолгое время я простояла возле «Казни Джейн Грей», но со временем народа становилось больше, а мне — некомфортней, и я двинулась поглубже в залы, где было меньше народу, но картины все так же были невероятно красивы. Я осматривала «Оплакивание Икара», задерживаясь взглядом на его крыльях, пытаясь в голове запечатлеть все детали, каждое перо, каждый мазок красок, каждую…       — Хлоя, — неожиданно резко вмешался Айден в мои мысли. Он молчал сегодня с самого утра, потому что не любил такое мое «развлечение». — Не паникуй. Тебя окружают.       Не доведя своей мысли до конца, я замерла, перестав даже дышать, моментально забывая все, что связано с картинами передо мной.       — Ты уверен? Сколько их? — из-за того, что я стояла слишком близко к картине, а волосы заплетать не любила, я не видела, что происходит по бокам от меня, а незаметно посмотреть, не привлекая внимания, не получилось бы.       — Четверо. По одному на каждую сторону.       — Магглы?       — Не уверен.       Как, что, почему и когда? Вопросы в голове закрутились с бешеной скоростью, но времени разбираться с ними совершенно не было. Было ясно только одно — нужно бежать. Нельзя, чтобы меня поймали, узнали, что я Гевальт, что существует Айден, что станет с моей семьей и вообще волшебным миром Англии в целом. Нельзя было допустить, чтобы я стала причиной эффекта бабочки. Итак, мое появление, даже если я и живу амебным образом жизни, стараясь не выделяться, может очень сильно крутануть мой будущий мир.       — По моей команде, разворачивайся назад и беги на выход, — сказал Айден, зная мои мысли.       — Только, пожалуйста, не навреди никому. Если это маги, то они не станут использовать магию. Слишком много магглов.       Но он ничего не ответил, и через секунду мой разум заполнил шум, словно я вдруг резко оказалась в тоннеле метро.       Обычно Айден находится во мне, сливаясь со мной, моим телом, разумом и мыслями, но он также может отделяться от меня на какое-то время и свободно блуждать в определенном радиусе. Нас вместе связывает невидимая для всех обычных людей нить, в то время как я, как хозяин, могу видеть ее и всегда буду четко знать в каком он направлении находится. Правда, ему нельзя слишком далеко от меня уходить — это причиняет мне невероятно сильную боль, и почти моментально, когда я понимаю, что достигла предела, возвращаю его назад, но на короткие дистанции Айден может спокойно отходить от меня. Я так же, как и он, могла проникнуть ненадолго в его сознание, наблюдая за происходящим с его стороны, но это опять же сопровождалось ужасной болью, которая, правда, за годы тренировок стала значительно меньше, и не очень эстетическим моим видом. Я была очень уязвимой в такие моменты. Я всегда знала, если он покинул меня, не только потому, что в голове, мыслях становится как-то просторней и меньше мрачных мыслей, но и потому, что когда он оказывается вне меня, температура вокруг моментально падает на несколько градусов. Независимо от того, что на дворе жаркий знойный июль или дождливый ноябрь — у всех, кто находится в радиусе Обскура, изо рта пойдет пар из-за резкой смены температуры.       Так и сейчас, моментально замерзая, я чуть повела плечами.       Покидая тело хозяина, Обскур мог вселяться в других людей, не всех, конечно, только некоторых. Мы пытались выявить определенную закономерность, по которой это происходит, но у нас ничего пока что не выходило. Некоторые были просто не доступны для того, чтобы ими овладел Обскур и подчинил их своей воле. В теле другого он мог взаимодействовать с предметами, иногда перемещать, двигать, поднимать, но если тот, в кого он вселялся касался другого человека или его касались, то Обскура чуть ли не вышвыривало из сознания другого.       — Ты что творишь?! — услышала я удивленный мужской голос за спиной. Понимая, что это и есть команда от Айдена, я резко развернулась, видя, как двое мужчин в длинных плащах лежат на полу, словно их толкнули, и бросилась бежать, оббегая удивленных людей, которые замерли от такой картины. Двое других, которые остались стоять на ногах, тут же последовали за мной.       — Девушка, тут нельзя бегать! — один из охранников попытался перегородить дорогу, но я ловко его обогнула, останавливая Айдена от того, чтобы просто оттолкнуть его с моего пути.       Быстро добежав до выхода, я, перепрыгивая через несколько ступенек, бросилась бежать через Триумфальную площадь, сливаясь с толпой. Присутствия Айдена я не чувствовала, поэтому не знала, преследуют ли меня или нет. Какое-то время я бегом мчалась через толпу, но вскоре перешла на быстрый шаг, стараясь не привлекать к себе внимание, словно была таким же туристом, как и остальные. Но нервозность и страх не позволяли мне делать это долго и я, как только прошла через площадь, бросилась в сторону переулков, чтобы побыть там и перевести дыхание, подумав. Пока Айден не со мной, я не знала, куда именно мне стоит и не стоит идти.       Я добежала до какого-то дома, зашла за угол и, побыв там немного и восстановив дыхание, подумала, что стоит двигаться дальше. Если мой мысленный друг все еще не со мной, значит, я все еще в опасности. Выйдя из-за угла, я быстро огляделась по сторонам, ища людей, похожих на тех, что были в галерее, и отмечая, что никого такого нет, пошла дальше.       Не успев дойти до конца этого же дома, я снова услышала тот звук тоннеля метро.       — Хлоя, нет! Стой!       Я резко встала, как вкопаная, но это сделало только хуже. С громким хлопком передо мной появился мужчина в длинном темном плаще и кожаных перчатках. В его хмуром и суровом взгляде не было ничего хорошего. яЯ подняла одну ногу, готовясь бежать так, чтобы только пятки и сверкали, но он, заметив это, чуть заметно нахмурился и резко выставил перед собой ладонь, ударяя ей меня в нос и ломая хрящ. От резкой боли, неожиданности и шока, я упала, потеряв равновесие, и ударилась больно копчиком, однако боль от сломанного носа была сильнее. Моментально хлынула кровь, пачкая мою одежду, которую я старалась остановить, зажимая рукой, но больше и страшно было прикоснуться, хотя я знала, что через пару часов все заживет.       — Вы сломали мне нос! — сердито бросила я мужчине, который наклонился и, грубо схватив меня за локоть, поднял одним движением.       — Ничего, до свадьбы заживет, — его хватка была железная и я, даже если бы попыталась, не смогла бы вырваться; из-за жуткой резкой боли и думалось даже с трудом, не то, что продумывать план побега. — Если бы ты не пыталась сбежать, может, и обошлось бы.       — Что-то маловато в вас уверенности, — хмыкнула я.       Спустя минуту к нам присоединились такие же, как он, все в плащах, и в руках у одного из них я заметила палочку, но не до конца поняла, что именно ощущаю — радость, от того, что это маги или горечь, что меня поймали. Да и как они нашли меня?       — Разговорчивая? — хохотнул кто-то из мужчин за моей спиной, пока меня заводили в переулок, подальше от людских глаз. Некоторые магглы кидали удивленные взгляды на нас, перешептываясь. — Ну уж в Визенгамоте-то наговорится.