Две части целого

      Грубо придерживая под локоть, меня привели через какое-то помещение, в котором я только через пару минут признала Министерство Магии, и то, случайно: увидела известный фонтан. На меня шокированно поглядывали и в страхе расступались, видя, что меня сопровождает такой внушительный конвой мужчин. Правда, находились смельчаки, которые здоровались с тем, что держал меня, но он сдержанно и безэмоционально кивал на такое или просто моргал, показывая, что услышал.       Я не сопротивлялась, придерживая одной рукой нос, стараясь по мере возможности остановить кровь, задрав чуть голову. Непонятно было, как меня нашли, ведь я два месяца подавляла магию, запрещая себе даже думать о ней, что, вправду, мне, как хозяину Обскура, шло только в плюс, но — как они нашли меня? Об этом я и решила спросить у своих сопровождающих, когда мы зашли в лифт. Старый такой, кряхтящий на каждом нашем шагу, словно в любую секунду сломается, со старыми дверями, похожими на те, что я однажды видела в советских фильмах у магглов. Я, конечно, не сторонилась технического прогресса магглов и любезно пользовалась всеми их штучками современного мира, но лифты для меня были чем-то из рода личного круга ада. Даже такой, магический; оболочка-то все равно маггловская.       — Как вы меня нашли? — голос был гнусавым и, будь у меня акцент, то они наверняка не поняли бы, что я вообще сказала.       — Ты слишком много говоришь «магглы», — отозвался мужчина, не удостоив меня и взглядом. Я удивилась, опешив, пока мы неспешно двинулись вниз в отдел Магического правопорядка.       — Та мелкая в музее? Всего-то?       Сначала он вроде хотел что-то мне ответить, но, поведя плечом и усилив хватку, что-то пробормотал себе под нос, смотря исключительно вперед.       Еще в том переулке меня обыскали, ища наличие палочки, но ничего не нашли. В наше время маги уже давно перестали пользоваться палочками, так как они вызывают слишком много внимания магглов, что было совершенно не на руку, и нас учили пользоваться магией без связующего. Хотя, палочки у нас и вправду имелись — ими мы учились пользоваться магией когда были совсем детьми и не «чувствовали» так, как надо, ее потоки и истоки, или же, уже во взрослом возрасте мы прибегали к ее помощи, чтобы разучить новые, сложные заклинания. Удивительно, но не найдя у меня палочки, которая была надежна спрятана в сумочке, они не посчитали меня сильно опасной и не стали продолжать поиски, думая, что, «может, она ее сломала или потеряла, ведь за использованием магии ее не засекли». Мне, в принципе, было все равно, что меня облапали с ног до головы, но, когда они попытались забрать у меня сумочку, стоимость, простите, которой сто тысяч, я стала бычиться и в мягкой форме намекнула, чтобы отвалили по добру поздорову. Конечно, никто не послушал, и уже в следующее мгновение я больно вцепилась зубами, превозмогая боль от сломанного носа и любого соприкосновения его с чем-либо, в руку того, кто попытался ее тронуть. Парень опешил, отскочив от меня моментально, а после и обсыпал меня самыми изощрёнными ругательствами, которых я раньше даже не слышала. Они опять попытались отобрать у меня сумку, используя заклинание, но я предусмотрела это и попросила Айдена окружить меня своей энергией, ставя блок от каких-либо вмешательств. В итоге ничего у них не вышло, и спустя пару попыток они бросили эту затею, но поглядывать изредка на сумку не прекратили.       Лифт резко остановился, заставляя нас покачнуться, цокнул. Голос оповестил нас, что мы на нужном этаже, и двери мягко открылись. Двое из парней пошли впереди, а еще двое — позади; проход по коридору, отделанный со всех сторон мелкой черной плиткой, был слишком узким, и мне, для какого-либо маневра, не хватило бы места. Окруженная, но не сломленная, я неспешно шла, поддаваясь тому направлению, куда меня вели. Удивительно, что я оказалась здесь, в таком положении, из-за отпрыска магглов, устроившей истерику в музее. Два месяца мне удавалось скрываться, оставаясь незамеченной, а сейчас у меня сломан нос из-за какой-то десятилетней?! Уже начинаешь верить в установку своей семьи по материнской линии: магглы — зло. Айден не разговаривал со мной с тех пор, как меня поймали. Я чувствовала его, знала, что он со мной, но он был где-то на затворках моего сознания, наблюдая за тем, что происходит. Может, искал выход и способ мне помочь, а может решил остаться просто сторонним наблюдателем. Впрочем, я и сама была рада тому, что он со мной не связывался — мне нужно было подумать, решить, что делать, как выбраться, но боль в хряще тоже не давала сильно разгуляться.       Итак, Визенгамот. Меня ведут сразу в суд? Отлично. До восемнадцати ведь все нужно успеть попробовать, вот и перед судом предстану.       Если не ошибаюсь, то Первая магическая война началась в 70-х годах, и, если это действительно так, удивительно, что они решили судить девочку, которая просто назвала девочку магглом в людном месте. Неужели забот поважнее не нашлось? Ну, например, не знаю даже, Лорд Волан-де-морт?! Не зря Англия считалась очень странной магической страной, в которой практически напрочь отсутствовала логика, правда, и это тоже не удивительно, если учесть, что в ней находится единственная школа магии на все магическое население это страны, именуемая Хогвартсом, но в российских кругах очерченная как дурдом на колесиках. Простите, но исключить из учеников Ньюта Саламандера, учебниками коего потом и будет пользоваться весь мир, а после принять в ученики оборотня, даже по моим меркам было маленько… того. А еще уровень образования в этой школе я всегда ставила под сомнение, хотя там и имеются Мастера в качестве наставников. В России, в отличие от Англии, учеба начиналась, как и у магглов, с семи лет, а не с одиннадцати, как в Хогвартсе. И это, не говоря уж о подготовительных классах до основной школы, всяких кружках и домашнего обучения.       Так, отвлекаюсь. Визенгамот. Что мне известно о нем? Знаю, что Гарри Поттера пытались судить там, когда он спас своего кузена; помню, что сын Крауча оказался схвачен прямо когда приходил на слушанья дела, и его сдали, как подельника Темного лорда. А! Еще та женщина, которая ходила вечно в розовом, независимо от дня недели, и проводила слушанье над грязнокровками. Мда, небогатые познания. Кто сейчас председатель Визенгамота? Кто состоит в коллегии? Что же еще, что же еще мне известно… Точно! Существует два типа заседания: сам суд и дисциплинарное слушанье. Суд так быстро не мог начаться, так как меня только-только схватили, поэтому, скорей всего, будет дисциплинарное слушанье, которое и решит мое будущее.       Чем дальше мы шли, тем больше ощущался холод, который пронизывал до самых костей. Я чуть нахмурилась, думая, что это от Айдена исходит, но прислушалась к себе и поняла, что нет — он все еще в моей голове. Кроме холода, правда, я ничего более не ощущала*, но покосившись на мужчину, который меня вел, заметила, что он нервно сглотнул, и желваки у него заходили, в то время как взгляд, хоть и был суровым, стал чуть запуганным на мгновение, как у оленя перед фарами машины. Довольно быстро он взял себя в руки, заметив, что за ним украдкой наблюдают.       Подходя ближе к одному из поворотов, первому, за долгое время ходьбы, я услышала тяжелое, прерывистое дыхание, словно кто-то хрипел и сопел, и холод оттуда шел еще сильнее. Я заметила двух таких же мужчин, которые кивком поздоровались с моими охранниками, следя за мной, осматривая заинтересованно. Проходя мимо, я успела заглянуть в проход и увидела дверь, по бокам которой находились они, охраняя, чуть перемещаясь в воздухе. Дементоры. Я никогда до этого не видела дементоров вживую, только по учебникам, но мне всегда было интересно — как они отреагируют на меня? На хозяина Обскура? На мой Мрак, ведь мы, в какой-то степени, похожи. Дементоры, не заметив меня, продолжали стоять возле двери.       Через пару минут, когда мы свернули в противоположный коридор и прошли еще немного, мы оказались в помещении, которое больше напоминало подвал, переделанный в какое-то странное отдаленное напоминание тюрьмы. Вокруг не было ни одной живой души, как и света, и только свеча в маленьком старом подсвечнике освещала маленькое пространство возле камеры, в которую меня без вопросов посадили, закрыли, и, не говоря ни слова, ушли.       — Алло, — раздраженно сказал я вслух, всплеснув руками, — Вы сломали девушке нос. Как насчет медицинской помощи?       Красноречиво щелкнул наружный замок двери, оставляя меня в одиночестве в этом подвале-камере, намекая мне на то, что лучший помощник себе — ты сам.       — У меня есть план, — наконец отозвался Айден, когда я рыскала в сумочке, ища влажные салфетки.       — Выкладывай.

***

      — Я хотел бы еще раз задать вопрос: Мисс, как вы оказались на территории Великобритании?       — По совету юридического консультанта, я, при всем уважении, отказываюсь отвечать на ваш вопрос, в соответствии с моими правами, гарантированными Пятой поправкой Конституции Соединенного Королевства, — заучив эту фразу за полчаса так, что она у меня от зубов отскакивала, я, не выдержав, психанула: — Айден, это бред! В Великобритании нет конституции, как единого документа! Это не поможет!       Недолго обсудив положение дел, мы пришли к выводу, что легче либо все отрицать, либо ничего вообще не говорить. Моих документов у них нет, палочки тоже, они не знают, как меня зовут, откуда я. Даже в мои воспоминания никто пролезть, кроме, может, прабабушки, которая без мыла в любую щель пролезет, не сможет. На моем разуме навешано столько мощных заклинаний, не позволяющих копаться во мне, узнавая секреты Обскура, что я бы даже одно из запретных проклятий выдержала, не теряя рассудок. А если вспомнить, что в моей голове помимо защитной магии Айден, то вообще!       Откуда-то Айден, который выходил ненадолго прогуляться и узнать положение дел, притащил и эту идею с пятой поправкой, которую отказывался мне объяснять, говоря, что для моего мозга это слишком трудно, и я должна просто довериться.       На мои психи он никак не отреагировал, говоря спокойным голосом:       — Это, и только это, кроме присяги, тебе нужно будет сказать. Только эти слова, и точно в таком порядке.       — Айден, — чуть ли не скрепя зубами, сдерживая закипающую злость, произнесла я. Нельзя злиться, нельзя злиться. Я повторяла эту мантру про себя, стараясь не горячиться.       — К какому роду вы принадлежите и почему скрываете свои личные данные?       — По совету юридического консультанта… — «Господи! Какой еще к черту юридический консультант в 1975 году в Визенгамоте, когда мне просто даже обвинение, по которому я задержана, не зачитали?!» — Можно мне немного отклониться?       — Не нужно… — строго начал он, но я тут же перебила:       — Ладно, ладно, понимаю. Слишком круто для нас. Было бы намного проще, если бы я просто могла крикнуть: пятая! Что вообще обозначает эта поправка? Она вообще существует? — я засмеялась на половине фразы, понимая все плачевное положение, в котором оказалось по своей же глупости. Я пыталась пошутить, поглумиться, но это было из-за нервозности, и таким способом я просто отгоняла тревогу.       — Ты понимаешь, что тебя посадят на цепь, если узнают обо мне? Что ты из будущего? Кто в здравом рассудке поверит в это, когда у них во всем разгаре Первая магическая война? Они упрячут тебя за решетку. Лишь одно заявление, реакция на одно гнусное обвинение — а они обязательно будут, ведь не известно, за кого они тебя принимают, — и все! Ты потеряешь возможность защищаться и будешь вынуждена отвечать на все вопросы. Если только узнают, что Маркус собирается сделать в будущем, как это отразится на нем — тебя сразу сделают козлом отпущения. Они будут допекать тебя так бесцеремонно, зная, что ты носитель Обскура, что даже Ганди захотел бы отрезать языки. Какого вы года рождения? Есть ли ближайшие родственники, с которыми мы можем связаться? — Айден продолжал закидывать меня разными вопросами, заставляя, чтобы каждый раз я отвечала полностью по шаблону, который он же мне и дал.       Когда он наконец понял, что до меня окончательно дошло, что нужно отвечать так и никак иначе, то прекратил, давая мне собраться с мыслями. Одним из признаков владения Обскуром было то, что любые раны, переломы быстро на нас заживали, питаясь энергией Мрака, но он также в случае серьезных травм мог сам нас лечить, значительно ускоряя время заживление ран. Недолго покопавшись в сумке, я нашла ремень, закусила его зубами и попросила Айдена вправить мне нос и заживить рану. Одно мгновение, мой вскрик, четкий зубной след на ремне, и нос вернулся в прежнее положение, оставаясь таким же ровным, словно ничего не было. Как могла, я вытерла с себя кровь, но одежда все еще была грязной.       Спустя еще час, когда я, не стесняясь, легла на бетонную скамейку, которая тут была, и плевала в потолок, за мной пришли и без лишних разговоров повели прочь. Я уже поняла, что народ тут не самый разговорчивый, поэтому не стала пытаться завести светскую беседу. Может, если бы мы были за чашечкой чая все сложилось бы и по-другому.       Снова повели по тому знакомому коридору, на этот раз мы уперлись в другую дверь, выглядящую ужасно старой, потрепанной и которую нужно было либо заменить, либо покрасить. Министерству Магии такие ветхие, обшарпанные двери не по статусу. Запустив меня внутрь и сопровождая, повели по круговой лестнице. Где-то внизу слышались голоса, даже небольшой гул, свет мелькал, иногда прерываясь. Дойдя до самого низа, мне открылся маленький проход между круговыми трибунами, где было яблоку негде упасть — столько там сидело волшебников и волшебниц, разодетых так, что я мысленно присвистнула. Некоторые, правда, были одеты в одинаковые мантии, на которых была выведена аккуратно английская «В», обозначающая членов Визенгамота. Ровно посередине, окруженной кипой разных бумаг, папок, свитков, вокруг которых то и дело сновали люди в черных мантиях, что-то ища, было небольшое возвышение, на которое мне указали встать.       Как только я показалась магам, гул стих и пошло удивленное перешептывание, и я даже услышала, как кто-то громко спросил: «Ребенок?»       Свет, который мелькал, был от открытого огня, использовавшегося в качестве освещения. Но, несмотря на огонь, в зале было холодно, чертовски холодно. Мне почему-то вспомнился суд той женщины в розовом, когда она держала дементоров под потолком, и я моментально посмотрела вверх, замирая. Под потолком было несколько дементоров, которые плавали туда-сюда в воздухе, но дальше определенного места не могли продвинуться вниз — мешала завеса.       Обычно такие условия использовались для тех, кто был осужден в Азкабане и заново проходил слушание, но ряды Пожирателей смерти только-только начали пополняться с 1970 года, и я не думаю, что они так быстро были найдены и осуждены. Но другого объяснения, глядя на полный состав суда и дементоров, у меня не было.       — Доброе утро, я Министр Магии Гарольд Минчум, временно заменяющий и исполняющий обязанности Альбуса Дамблдора как председателя Визенгамота, — неожиданно резко представился мужчина передо мной, находящийся ближе всех. Вокруг него суетились еще три человека, которые ежесекундно подавали ему какие-то листы, и он умудрялся брать их, просматривать и произносить речь. Он лишь секунду смотрел на меня и снова вернулся к листкам. — Я веду эти слушания. Мисс?       — Не сейчас, — быстро заговорил Айден, я кивнула, отвечая одновременно и Айдену и этому человеку. Я не ожидала, чтобы так и сразу — Министр Магии! Но он выглядел более-менее лояльно, строго, и почему-то я не думала, что он отправит меня в Азкабан как только я открою рот и заявлю, что, звиняйте, но ничего не скажу.       — Ты уверен, Айден?       — Абсолютно.       — Пожалуйста, поднимите правую руку, — обратился ко мне Министр. Я послушно последовала указанию. — Клянетесь ли вы говорить правду, только правду и ничего кроме правды, под страхом наказания за лжесвидетельство?       — Клянусь, — произнесла я, прекрасно понимая, что нет, не клянусь.       — Хорошо. Не могли бы вы назвать ваше полное имя для протокола? — Он выжидающе на меня посмотрел, пока я смотрела в ответ. Я заставляла себя не отводить от него взгляд, понимая, и даже каким-то третьим чувством ощущая, что здесь сейчас находится один из моих родственников. Прадедушка, Честер Гевальт. Один из коллегии Визенгамота. Каждый раз, как только я чуть смотрела в сторону, то одергивала себя, понимая, что могу сорваться, испытать лишние чувства и душевные потрясения, увидев его. Я могу разозлиться, что выдаст во мне носителя Обскура, или стать сентиментальной, или вообще забыть, что мне нужно говорить и как вести себя, поэтому я предпочитала смотреть только на Министра Магии, седого, с ярко выраженой лысиной, и которому явно было больше сорока лет. Решив, что полуправда лучше, чем абсолютная ложь, я произнесла два своих имени, но не назвала фамилии. Они, видимо не поняли, и решили, что второе имя — и есть фамилия.       — Хлоя Мэдлин.       — Громче, пожалуйста.       — Хлоя Мэдлин, — повторила я чуть громче. Он повторил, записывая, но я тут же его одернула, говоря, что он неправильно произнес и записывает*. Обычно мне нет до этого дела, но на официальных мероприятиях я всегда подчеркивала правильное написание и звучание имени. Чуть приспустив свои очки, он посмотрел на меня многозначительным взглядом и что-то черканул в бумагах. После он наклонился, опираясь на свой стол и сложив руки в замок, посмотрел оценивающе, принимая постепенно грозный вид.       — Как вы оказались на территории Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии?       — По совету юридического консультанта, я, при всем уважении, отказываюсь отвечать на ваш вопрос, в соответствии с моими правами, гарантированными Пятой поправкой Конституции Соединенного Королевства.       — Признаете ли вы, что намеренно не регистрировались в департаменте, оставаясь незарегистрированным волшебником на территории Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии?       — По совету юридического консультанта, я, при всем уважении, отказываюсь отвечать на ваш вопрос, в соответствии с моими правами, гарантированными Пятой поправкой Конституции Соединенного Королевства.       После моего ответа по залу снова пошел гул, а Министр Магии, все еще держа руки в замке, начал кивать, когда я была на середине фразы. Неужели эта фраза, откуда-то взятая Айденом, на них действует?       — Хорошо, позже мы еще вернемся к вопросу о проникновении на территорию Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, но, видите ли, меня беспокоит то, как Вы оставались незамеченной все это время, избегая Магический патруль. Вы провели в нашей стране, — он пощелкал пальцами, и один из мужчин подал ему бумажку, куда Министр уставился в поисках ответа, — два месяца и ни разу! Не использовали магию. Для ребенка это очень хороший самоконтроль, так что напрашивается вывод о том, что вы, юная леди, делали это намеренно, зная, что Вас могут найти. Это именно то, чего вы добивались, мисс… — он кинул быстрый взгляд на лист бумаги, — Клое?       Повторяя мантру про себя о том, что злость — мой враг, я чуть усмехнулась, на секунду прикрывая глаза, и снова произнесла свою коронную фразу. За это жалкое время, что я пробыла здесь, они даже смогли выяснить, сколько времени я пробыла в Англии.       — Поймите, — продолжал Министр, словно я и вовсе молчала, — это неприемлемо, когда с законами страны не считаются. Что, если бы вдруг все не считались с законами Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии? — Мерлин! Он что, специально говорит полное название, или ему оно так сильно нравится?! Не злиться, нельзя. — Тогда законы и вовсе не нужны будут. У Вас когда-нибудь были проблемы с законом?       И вновь фраза Айдена.       — Как нам стало известно, Вы оплатили свое жилье на три месяца. Это довольно большая сумма денег для такого ребенка, как Вы. На сколько нам известно, среди волшебников нет семей с вашей фамилией, поэтому, Мисс Клое, где вы взяли такие деньги? Вы ограбили кого-то?       Я не воровка. Я никогда в жизни ничего чужого не брала и такое заявление! Что я! Могла! Что-то украсть, выводило из себя. Я, чистокровная волшебница из двух самых наичистейших семей, которые имеют огромное влияние, была в бешенстве, и чтобы совладать с ним мне потребовалось какое-то время, прежде, чем я снова заговорила, повторяя известную фразу.       — Хорошо, тогда вернемся к теме проникновения на территорию Соединённых Королевств Великобритании и Северной Ирландии.       Мне нужно было успокоиться, взять себя в руки, привести в порядок мысли, я пыталась это сделать, но услышав, что он снова повторил полное название страны, не выдержала, и даже Айден, который завопил у меня в голове, пытаясь остановить, не помог.       — Я никакая не воровка и никогда в жизни ничего чужого не брала! — В ярости, выходя из себя за секунду до предела, я ткнула в Министра Магии пальцем, чуть ли не выплевывая эти слова в него. — И мой личный бюджет, доходы, и откуда они идут, Вас, при всем моем уважении, не касается. Это линия допроса не имеет никакого отношения к данному случаю, если Вас интересует, как я тут оказалась, — гул моментально стих, все слушали меня, а несколько журналистов, которые сидели внизу и что-то чиркали в блокнотах, быстро писали, стараясь поспеть за мной. — И еще хочу добавить. Я думаю, теперь мы полностью осознаем и до самой смерти не забудем, — яро жестикулируя, я продолжила, выговаривая каждое слово: — что Великобритания является Соединенным Королевством и, оказывается, в ее состав также входит и Северная Ирландия!       Выговорившись, я, вся красная как рак и чувствующая, что кровь прильнула к щекам, остановилась, переводя дыхание. Министр Магии, который, словно этого только и ждал, откинулся назад, улыбнувшись, сложив руки на груди, а потом раскинул руки в приветственном жесте:       — Мисс Клое, добро пожаловать на вечеринку! К сожалению, наше время вышло, но не думайте, наше расставание не надолго!       Под гул зала меня вывели, крепко держа с двух сторон, и вернули в известную мне камеру. Айден затих, как перед бурей, которая, я знала, наступит сразу же, как только мы останемся наедине.       Так оно и вышло; как только послышался щелчок с той стороны, он, на удивление спокойным тоном, проговорил:       — Пять лет. Разве это того стоило? Минимум пять лет.       — За что пять лет? — непонимающе спросила я. В голове была пустота после того, как я выплеснула весь гнев.       — За дурацкую шутку о Королевстве, — постепенно его голос становился более и более саркастичным и язвительным.       — Откуда ты можешь это знать? — устало спросила я.       — Разве… Разве ты не понимаешь, что это все было четко продумано, — продолжал он, игнорируя меня, — И это сработало!       — Ты хочешь сказать, что мне грозит пять лет? В Азкабане?       — Ты сама себя приговорила! — раздраженно кинул он в ответ.       — Эти слова настолько тянут?       — Обычный срок за вранье перед Визенгамотом. Теперь все, кто тебя только что возненавидел, а это, поверь мне, много людей, потому что Соединенное Королевство значит для них очень многое, приложат максимум усилий, задействовав все свои магические и интеллектуальные ресурсы, чтобы уличить тебя во лжи.       — А что, если я просто промолчу?       Целую минуту в моей голове стояла оглушающая тишина.       — О, да, это же отличная идея. Как только я не додумался до это?       — Так что, если я откажусь отвечать?       — Тебя бросят в Азкабан за неуважение к Визенгамоту! — заорал как бешеный Айден, и мне пришлось прижать руки к вискам, потому что создалось ощущение, что голова на части разорвется.       — Тише!       — Ты пустила все насмарку! — не унимался он, продолжая кричать. Чуть помолчав, стараясь успокоиться, он снова заговорил: — Вот твоя скамейка, ложись. Разглядывай потолок. Готовься быть распятой.       Впервые я ощутила последствия того, что натворила, когда была в гневе. Меня что, реально отправят в Азкабан на пять лет за то, что я сказала? Я же ребенок, а Азкабан уж точно не для детей. Нужно было слушать Айдена, он все-таки пытался помочь, старался остановить, вытащить меня из этого, а я…       — Я знаю, что не очень преуспела в следовании твоему совету, — начала я, пытаясь сгладить углы и помириться, но он налетел на меня, что я у меня аж на секунду дыхание сбилось.       — Не ври, — резко предупредил он меня, прикрикнув, — сама себе!