Гастроли любви в Северном сердце

      Спектакль окончен. Меньшиков спешит в гостиницу, к Саше, которому сегодня пообещал ночную прогулку. Но мосты так некстати развели и теперь попасть на тот берег — такой близкий, что кажется до него легко дотянуться, как Гэтсби, протягивая руку к зелёному огоньку, горящему на далёкой пристани, где живёт его сердце — почти невозможно. Объезжать по оживлённым, так и не уснувшим, улицам слишком долго, пройдёт целый час, возможно, два. Олег Евгеньевич не находит себе места, особенно после смс-ки от Саши, полученной пару минут назад, с многочисленными опечатками, свидетельствующими о том, что тот безбожно пьян и находится в полном отчаянии.       — Вот с чего он решил, что я ему изменяю? — раздражённо произносит Олег Евгеньевич, совершенно забывая о присутствии водителя.       Они застряли в пробке, на улице светло почти как днём, два часа ночи. Взглянув в окно, Меньшиков стискивает зубы. И зачем он только согласился остаться на «небольшой банкет»? Нескончаемые поздравления и разговоры заставили его потерять счёт времени, да и белая ночь окончательно сбила с толку.       — Достопримечательность, — горько усмехается он, с досады швыряя букет роз на автомобильный коврик. Он ведь хотел подарить Сашке все эти цветы. Теперь они валяются на сиденье никчёмной кучей и вянут, напоминая о том, как сильно Олег Евгеньевич задержался.       — Проклятье, — уже не сдерживаясь в выражениях, — мы можем как-то объехать их?       Невозмутимый, раздражающей своей безучастностью, водитель смотрит на него через зеркало заднего вида и говорит:       — Не положено.       Меньшиков вспыхивает, сейчас его вид способен впечатлить даже самого ярого скептика, он похож на дьявола: горящие адским пламенем глаза и застывшая алебастровая маска вместо лица. Он подаётся вперёд, угрожающим тоном настаивая на нарушении правил, но опытный, привыкший к подобным выходкам, шофёр остаётся непреклонен.       — Я заплачу сколько хочешь, — Меньшиков исчерпывает последнюю возможность.       — Всё уже оплачено, мне ваших денег не надо, — спокойно отвечает водитель, — да и не проедешь никак, разве что на вертолёте.       Ещё минуту Олег Евгеньевич колеблется, в который раз набирая Сашкин номер, но в ответ раздаются короткие гудки — снова сбросил. Волнение сковывает его ледяной цепью и внутренний голос подсказывает, что нужно спешить. Сколько раз Петров устраивал ему пьяные истерики, грязно ругался в трубку, но сегодня он даже не соизволил ответить на звонок и это пугает.       — Тогда я выйду здесь, — сообщает Меньшиков, когда от переживаний и бессильной злобы сиденье под ним превращается в раскалённые угли.       Не дожидаясь ответа водителя, он хватает в охапку несколько огромных букетов и выскакивает на дорогу. Должно быть люди приняли его за сумасшедшего, когда мужчина выскочил на встречку, пересёк путь какому-то джипу и бегом пустился по тротуару. Он не мог думать ни о чём и ни о ком, кроме Саши.       «Хоть бы застать его в номере или баре, расположившемся неподалёку от гостиницы. Лишь бы не наделал глупостей. И зачем не пошёл со мной?» — беспрестанно крутилось в голове, казалось, что сегодня все сговорились против него.       В груди начинает покалывать от долгого и быстрого бега, но он не останавливается. Мимо пролетают машины, запоздалые прохожие, фонари и вывески круглосуточных кафе, магазинов, клубов, призывно мигающие разноцветными лампами и неоновыми лентами. Всё смешивается в сплошной поток, который Олег Евгеньевич даже не пытается рассматривать.       Через двадцать минут ему начинает казаться, что он бежит уже целую вечность, а время стремительно летит вперёд, обгоняя его. Но вот перед ним возникает знакомое здание с лепнинами неземной красоты и большими окнами. Большинство из них уже не горит, своими тёмными пастями наводя ужас и потустороннюю тоску на ночных путников.       Не помня себя, Меньшиков, запыхавшийся и взмокший, несмотря на ночную прохладу, рывком распахивает двери и проносится мимо заспанного администратора на ресепшене, отдаёт последние силы, чтобы быстро подняться на третий этаж по старой, помпезной лестнице. Усилием воли он абстрагируется от всяких предчувствий и подступающего к горлу острого комка, дрожащей рукой прикладывает пластиковую карту к электронному замку.       В номере темно и пусто. Саши нет. Олег Евгеньевич сдерживает себя, чтобы не закричать, не позвать его, беспощадно раздирая горло любимым именем. Он не знает как быть, в голове вдруг становится тихо и мрачно, словно её заполнило гробовое молчание комнаты. Пёстрым градом букеты выпадают из опустившихся рук мужчины. Теперь время замерло, встало поперёк горла, не давая продохнуть.       Может быть он в своём номере, — проносится мысль, полная отчаянной надежды и в этот миг его обхватывают чьи-то руки, выдёргивая из чёрно-серой темноты.       Саша обнимает его, взволнованно смотря в лихорадочно блестящие глаза, остужая тлеющие угли живительно свежим, как студёный родник, взглядом.       — ОлегЕвгенич, простите, что разбудил, но вам опять снилось что-то плохое, — последние слова он произносит не очень уверенно, полувопросительно.       Ещё не вполне придя в себя, Меньшиков неверяще обводит глазами комнату, залитую розовым закатным сиянием. Светло. Даже слишком, похоже на рай. А Сашка — на ангела. Который выглядит не на шутку перепуганным и вновь что-то спрашивает, пытаясь привлечь внимание худрука. Олег Евгеньевич окончательно возвращается в реальность, только когда тёплые со сна губы касаются его щеки.       — Саша, — облегчённо выдыхает мужчина, понимая, что ему просто приснился кошмар и прижимается к его виску носом, чтобы почувствовать успокоительно-родной запах.