Гастроли любви в Северном сердце

      Тонким шлейфом в воздухе витает сырая прохлада ночи. Мельчайшими каплями измороси падает с сиренево-прозрачного неба, оседая на землю. Грозная красавица — река молчаливо таится под исполинскими мостами, плещется кипящей нефтью, вперемешку с расплывчатыми пятнами серебра, оградившись от назойливых зевак гранитными парапетами, словно щитами.       По набережной прогуливаются люди, уже давно запутавшиеся, потерявшие всякое различие между ночью и днём: туристы с фотоаппартами и странники-романтики, в сотый раз наблюдающие за дивным явлением — разводом мостов. Создаётся ощущение, что все они — лунатики, волею своей странной болезни собравшиеся в этом месте. Они движутся как в замедленной съёмке, устало зевая и беспрестанно потирая заспанные глаза. Единственное, что заставляет их оставаться здесь — предстоящее действо, ежедневное бесплатное шоу, не засняв и не запостив которое, ни в коем случае нельзя сказать, что ты побывал или живёшь в Питере. Да, не стоит удивляться. Этой участи каждое лето подвергаются сотни горожан — северных венецианцев. Если ты не успел залить видео с разводкой в сеть — лето пропало даром.       — Начинается, — проносится вдоль реки многоголосый ропот, к которому присоединяется и Сашка.       Весь вечер он держал телефон наготове, чтобы не пропустить ни минуты. Однако сейчас Петров в панике стучит пальцами по экрану, экстренно закрывая приложения, мешающие включить камеру, выдёргивает наушники и на несколько секунд набережная в радиусе шести метров от них оглашается музыкой Neighbourhood.       Олег Евгеньевич с трудом сдерживает смех, наблюдая за ним. Не Сашка, а катастрофа вселенского масштаба!       — Дай мне, я подержу, — говорит Меньшиков, видя, что миссия — убрать наушники в карман куртки — для него невыполнима.       — Ага, — Петров быстро впихивает комок спутанных проводов в ладонь худрука.       — И зонт тоже, горе-инстаграмщик, — смеётся Олег Евгеньевич перехватывая клетчатую «дубинку» из его рук.       Собираясь на гастроли, они не смогли договориться, какой зонт лучше взять с собой. Олег Евгеньевич настаивал на любимой трости с деревянной лаковой ручкой, выгодно подчёркивающей стиль и респектабельность владельца, а Сашка был верен компактной раскладушке в барбарисовую клетку. Так и полетели с двумя зонтами, когда обоим спорить надоело.       Пока худрук предавался воспоминаниям, половинки мостов медленно поползли вверх, как взмывают брови на лице удивлённого человека. А Сашка снимал видео, которое, к сожалению, не способно передать всей красоты и масштабности разводки. Синие огоньки, обрамляющие контуры разлучённых половинок, мерцали во тьме, словно самоцветы.       На самом деле, Петров ожидал большего, нельзя сказать, что он разочарован, но и бурного восторга не выражает. Хотя обычно сдержанностью эмоций не отличается. Какая-то иррациональная грусть охватывает его при виде расходящихся в разные стороны частей, некогда составлявших единое целое.       — Они похожи на двух влюблённых, которых разлучают каждую ночь, — забывшись произносит Саша, высказывая свою печальную догадку вслух.       Меньшиков слушает его, поражаясь тому, как тонко Сашка чувствует эту жизнь, несмотря на внешнюю простоту и беспечность, и в какого безнадёжного романтика рядом с ним превращается он сам. Тёплая ладонь мужчины скользит по замёрзшим от долгого держания смартфона пальцам. Разводка окончена. Саша оборачивается к нему с блестящими от порывистого речного ветра глазами.       — Если бы они могли любить друг друга, их бы ни одна сила не развела, — озвучивает свою мысль Меньшиков.       Сашке нравится такое объяснение, оно дарит надежду, что не всё в нашем мире беспросветно, и это делает его счастливым. Он ласково прижимается к губам Олега Евгеньевича, точно зная — их никто не разлучит.