Благими намерениями

      Абэ приходит рано утром. Аомине едва успевает одеться после очередного сеанса у татуировщика – рисунок уже перевалил за половину – и проведать Кагами, который все так же спит.       – К вам пришли, – ровно сообщает Араки, когда Аомине выглядывает на стук из комнаты.       – Кто?       Араки, против обыкновения, поджимает губы и кивает на гостиную. Аомине, едва завидев гостя, понимает, почему тот смолчал: Аомине предпочел бы не выходить. Он кивает Араки, следующему за ним, чтобы тот возвращался к комнате.       – Доброе утро, – бодро здоровается Абэ, не вставая из-за низкого стола. Перед ним уже стоит чайник и кружка, Аомине очень интересно, кто из его дома такой гостеприимный? Стоит поговорить о том, что Абэ к дорогим гостям не относится и заботиться о нем не обязательно.       – Что тебе нужно? – спрашивает Аомине, не утруждая себя ответом на приветствие.       – Не присядешь? – Абэ улыбается, и Аомине очень не нравится эта его улыбка. Он послушно опускается на подушку с противоположной стороны стола.       – Ну? – спрашивает он нетерпеливо. Абэ же, будто издеваясь, медленно наливает себе чай, крутит кружку в руках – будто на чайной церемонии не иначе – и медленно отпивает. Когда он блаженно выдыхает, довольно улыбаясь, Аомине на грани того, чтобы взорваться и выгнать его взашей.        «Держи друзей близко, а врагов еще ближе», – всегда учил его отец, так что Аомине улыбается сильнее и надеется, что Абэ не слышен скрип его зубов.       – Что тебе нужно? – Аомине не выдерживает и прерывает повисшую паузу.       – Кагами Тайга.       – Чего? – Аомине даже подается вперед и чувствует, как брови ползут вверх против его воли.       – Какой интересный человек, да? – невозмутимо продолжает Абэ. – Может лечить умирающих всего лишь прикосновением. Я даже не поверил сперва, что такое возможно.       – Тебе голову напекло?       – Не делай вид, что не понимаешь, о чем я. Еще со времен аварии заподозрил что-то неладное, но чтобы такое! – он улыбается и отпивает чай. Аомине еле сдерживается, чтобы не разбить чайник об его голову.       – И все-таки я не понимаю, о чем ты.       – Вот как? – Абэ улыбается еще шире. Отставляет кружку и опирается подбородком о руки, сцепленные в замок. – Я тут порыл, у него такая интересная судьба. О, и не нужно делать вид, что не понимаешь, о ком я. Я знаю, что у тебя с ним была встреча в издательстве…       – Я там со многими встречался…       – И ты отвозил его домой после приема.       – Тебе откуда об этом знать?       – То есть не отрицаешь? – Абэ усмехается и снова берет в руки кружку. Аомине понимает, что спорить бесполезно: если их видели вместе, а их видели, то отрицать знакомство смысла нет.       – Никогда не замечал за ним каких-то сверхъестественных способностей, – Аомине старается, чтобы ярость не прорвалась в его голосе.       – Неужели? Как там здоровье Араки?       – Прекрасно.       – А не должно бы.       – Ты что-то знаешь? – Аомине хмурится, Абэ только пожимает плечами.       – Если он тебе не нужен, отдай его мне?       – Кого?       – Не тупи, Аомине. Кагами. Он же здесь? Дома его нет, Араки не с тобой, ты его отправил обратно вглубь дома. Охраняет Кагами?       – С чего вдруг такие выводы? Я не знаю, где он.       – Как угодно, – Абэ не перестает улыбаться, а Аомине сжимает и разжимает кулаки под столом. Больше всего ему хочется схватить Абэ за волосы и бить об стол, пока лицо не превратится в сплошное кровавое месиво.       – Отдай его мне, – Абэ продолжает гнуть свою линию.       – А то что? – не сдерживается Аомине. Абэ только тихо смеется.       – Кто знает, – уклончиво говорит он. Угрожать открыто в их мире не принято: кто-то может услышать, кто-то может донести выше, кому-то может не поздоровиться. Строить козни за спиной, плести паутину, готовить ловушки – всегда пожалуйста. Но нужно быть уверенным, что сам в нее не угодишь. Абэ почему-то уверен. Аомине уже почти неуютно в его обществе, хотя он в собственном доме, вокруг – его люди. Абэ в комнате один, но, наверняка, за дверью его дожидается пара – тройка человек. Слишком мало, чтобы справиться со всей охраной дома. И, тем не менее, неуютно тут себя чувствует именно Аомине.       – Зачем он тебе?       – А ты как думаешь? Вдруг захочешь меня убить и смертельно ранишь, а тут под рукой человек, который может вылечить гребаным прикосновением!       – Он всего лишь человек, он тоже может умереть.       – Что, – Абэ прищуривается, – убьешь его, лишь бы он не попал ко мне в руки?       Аомине даже передергивает от такой перспективы. Он думал о том, как уберечь Кагами от собственного мира, в который сам же его и втянул, думал, как спрятать подальше, в безопасное место, как спасти от себя, своей семьи, а теперь еще и от Абэ. Но никогда, ни на секунду не думал, что смерть может быть решением. Видимо, что-то такое отразилось на его лице, потому что Абэ довольно хохотнул:       – Вижу, нет. Вот и отлично. Запомни, он – единственный твой шанс сохранить все, что ты имеешь.       – Или что?       – Или лишишься всего, – Абэ смотрит на Аомине, как на тупого.       – Почему ты в этом так уверен?       – Хочешь проверить? Не могу тебе запретить. Просто учти, если будешь сильно сопротивляться, все, абсолютно все узнают про Кагами. Как думаешь, твой отец обрадуется, когда узнает, что ты скрывал от него такого уникального человека?       – Думаю, ему будет все равно, – усмехается Аомине. И правда, отец же не умирает от какой-то болезни, чтобы секрет Кагами мог на него как-то повлиять. Абэ, кажется, думает о том же.       – В любом случае, – он задумывается на мгновение, а потом опрокидывает в себя остатки чая и продолжает: – я пришел не только за этим. Вот, – он вытаскивает из внутреннего кармана пиджака темный конверт и кладет его на стол. Подталкивает пальцем к Аомине. – Надеюсь, ты почтишь своим присутствием мою свадьбу.       – Свадьбу? – вопрос звучит слишком удивленно, Аомине так не хотел. – Кто же эта несчастная?       Абэ на выпад не реагирует.       – Буду рад вас представить, – он улыбается и даже слегка кланяется, как полагается. А потом встает одним плавным движением. – Мне пора, спасибо за чай.       Аомине встает тоже. Идет в нескольких шагах позади Абэ к двери.       – И кстати, – говорит тот, уже надев туфли. – Химуро просил передать привет Кагами.       – Блядь, – ругается Аомине сквозь зубы, когда за Абэ закрывается дверь, когда заводится мотор и машина трогается с места.       – Блядь! – говорит он громче, в несколько шагов возвращается к столу, хватает с него чашку и швыряет в стену. Чашка не бьется, попадает ровно между реек седзе, рвет бумагу и вылетает в коридор. Аомине бесится еще сильнее и отправляет ей вслед чайник. Блюдце он прикладывает об стол и с наслаждением смотрит, как оно разлетается на осколки. Аомине чувствует удовлетворение. Ярость стихает. Он смахивает осколки с конверта и вытаскивает приглашение. Дата свадьбы через месяц, имя невесты вообще ни о чем ему не говорит. И пусть принято приглашать каждого гостя лично, Аомине уверен, это был повод ввалиться в его дом и расспросить о Кагами.       – Все в порядке?       – Да, – ровно говорит Аомине, оборачиваясь на вошедшего Араки. Тот смотрит на порванные седзе, на разбитое блюдце, но вопросов не задает – не приучен.       – Я попрошу, чтобы тут все убрали.       Аомине только кивает и снова сжимает руки в кулаки.       – Не проснулся?       – Нет. ***        «Вернуться домой, вернуться домой, вернуться домой», – птицей в клетке, в голове бьется только эта мысль. На улице Кагами всегда было некомфортно. Пусть он не знает, как попал в водоворот толпы, сейчас главное вырваться из него, скинуть с себя затягивающую все глубже и глубже силу. Он поворачивает, но за углом все тот же переулок, по которому он только что прошел. Несколько шагов, и за спиной нет больше того поворота.        «Вернуться домой, домой».       Кагами пытается бежать, но ноги едва отрываются от земли – невероятно тяжело сделать даже небольшой шаг. Колени не гнутся, стопы сковало тяжестью. Ощущение, что ниже колен и нет больше никаких ног. Кагами вздыхает и прикрывает глаза, опуская голову, а когда снова открывает веки, видит собственные ноги в красных кроссовках. Пробует сделать шаг, он выходит до смешного коротким. Кагами собирается ударить по коленям кулаками, но не успевает. В его плечо врезается девушка – она может идти очень быстро. Кагами отшатывается, она оборачивается. На мгновение он видит ее лицо, искаженное отвращением и ненавистью.       – Не надо, – едва слышно просит он. – Пожалуйста.       Она отворачивается и уходит. Кагами окидывает взглядом текущую мимо толпу – у каждого человека в ней ее лицо. Он пытается поднять ладони к лицу, закрыться от всех, но не получается. И отвернуться он не может. Страшно смотреть, невозможно отвернуться.       Чужая ненависть и презрение обжигают. Он видит все это в каждом взгляде, в каждом движении окружающих, в каждом повороте головы. Ловит в каждом вздохе. Грудную клетку сжимает.       Домой, домой.       Он знает, что так просто не доберется – в этом кошмаре он бывал уже не раз.       В него снова влепляются. Кагами разворачивает, и он приваливается спиной к стене. Идти бесполезно, он никогда из этого сна не мог выбраться сразу. Он вообще из своих снов никогда не мог выбраться. Осознание, что это всего лишь сон – больная игра его подсознания – не помогает. Никому не понравится смотреть собственным страхам в лицо, и не важно, в реальном мире или в мире снов.       – Зачем? – бросает девушка, проходя мимо.       Кагами знает эту речь наизусть. «Зачем, для чего, почему именно я, я хотела умереть». Бесконечные вопросы слетают с одинаковых губ:       – Зачем ты меня спас?!       Кагами вздрагивает от резкого крика.       – Извини, – говорит он. – Я должен был, – добавляет тихо. Понимает – бесполезно. Он сам не знает ответы на все эти вопросы.       Девушка останавливается. Все они останавливаются.       – Без тебя мир был бы лучше.       Кагами не спорит. Кагами смотрит, как толпа людей с одинаковыми лицами напирает на него. Их ненависть обжигает, мешает дышать. Вырваться не удастся – он пробовал раньше, когда эти сны только начали к нему приходить. Сейчас он только прижимается спиной к стене, пока толпа плотным кольцом сжимается вокруг, приближается, вдавливает телами в кирпичную кладку.       Кагами проваливается. Мгновение темноты и он в доме. Ветхий, пропахший плесенью и грязью. Слышно, как где-то капает вода.       – Это ты, – раздается сбоку. Женщина сидит в углу на полу, качает на руках ребенка. Не ребенка, скелет обтянутый кожей. Его голова слишком огромна для такого тела, грязная тряпка вместо пеленки, едва прикрывает выступающие кости.       – Думаешь, я хотела так жить, – она скалится, прижимает ребенка к груди. Ему должно быть больно, но он не издает ни звука.       Это все Кагами тоже видел уже не раз.       – Я должна была умереть. Так было бы лучше, – она качает ребенка, качается сама. – Лучше, лучше, лучше, – ее голос крепнет на каждом движении вперед. В глазах разгорается уже привычное пламя ненависти. Кагами обручем сжимает горло, дышать тяжело, легкие горят огнем. В глазах привычно закипают слезы.       – Я не хотел…       – Хотел, – она щурится. – Иначе просто прошел бы мимо. Не играл бы в бога.       – Извини, – повторяет и закусывает губу изо всех сил. По языку разливается вкус крови, но боли нет. Боль могла бы выдернуть его из этого кошмара. Он пытается отвернуться, пытается сделать шаг, но ноги по колени увязли в полусгнившем деревянном полу.       – Ка-га-ми, – голос Аомине раздается за спиной. Кагами оборачивается, но прежде чем увидеть его лицо, видит дуло пистолета и слышит два выстрела. Женщина сидит так же ровно, только во лбу у нее аккуратная красная точка. Такая же, как в голове ребенка.       – А я думал, упадет или нет, смотри, сидит, – в голосе Аомине слышен смех. Кагами краем глаза видит, как снова поднимается рука с пистолетом. Пули летят в уже мертвое тело, пока оно не заваливается на спину.       – Отлично, – удовлетворенно выдыхает Аомине.       – Что… Что ты блядь сделал?! – Кагами хочет кричать, но из горла раздается тихий хрип. Он пытается набрать побольше воздуха в легкие, но не выходит.       – Избавил тебя от кошмара. Идем.       Он подхватывает Кагами под руку и легко выдергивает из пола. Ноги не слушаются, они все еще будто налиты свинцом, но Аомине упорно тащит за собой.       – Кто еще тут хочет умереть? – спрашивает он, ударом ноги выбивает ветхую дверь и выходит на улицу.       Бах! Бах! Бах!       Кагами с ужасом смотрит, как три человека из толпы падают. У них теперь не одно и то же женское лицо. Теперь все они разные люди.       – Остановись, – тихо говорит он. Голос все еще не слушается. Он пытается вырвать руку, но Аомине держит очень крепко.       – Смотри, – говорит он и снова стреляет. Мужчина грузно оседает на землю и больше не шевелится. – Это ведь весело. Кто будет следующим? – Аомине кивает пистолетом на маленькую девчушку, совсем еще ребенка. – Она? Или, – он указывает дулом на парня, что сидит на лавочке и смотрит в телефон, – он? Не выберешь, застрелю обоих.       – Бах! Бах! – раздается еще до того, как Кагами успевает открыть рот.       – Может выберешь сам? Смотри, она, кажется, тебя ненавидит.       Бах!       – А этот точно не хочет жить.       Бах!       – Хватит! – Кагами, наконец, срывается на крик. Он вырывает руку и хватает Аомине за грудки. Тот только скалится. Лицо, будто звериная маска, искажено яростью и жаждой крови. Едва узнаваемо, но это точно Аомине.       – Нет, не хватит, – он снова поднимает пистолет и целится в проходящих мимо людей. Кагами пытается опустить его руку но сил не хватает. В этих снах у него никогда ни на что не хватает сил.       Толпе все равно. Она все так же мирно течет мимо, огибает упавшие тела, не обращает ни на что внимания.       Бах! Бах!       – Остановись! Прекрати! – Кагами кричит снова, хватает Аомине и трясет его. Внутри закипает ярость, это неожиданно придает сил.       – Спасибо, – улыбается Аомине.       – За что?! – Кагами кричит ему прямо в лицо. – За что ты так поступаешь со мной?!       – За то, что спас меня, – улыбка Аомине становится невозможно широкой. – Ведь я могу жить так, как хочу и дальше, улыбка расползается все дальше и дальше. – Кагами! – добавляет он. Улыбка уже от уха до уха, глаза наливаются кровью, красные слезы стекают по щекам, прожигают кожу, обнажая плоть. В нос Кагами ударяет сильный запах разложения. Он смотрит – не может отвернуться, не получается, не выходит даже закрыть глаза, – как с лица Аомине со слезами стекает кожа, как под ней открывается сплетение обнаженных мышц.       – Кагами! – снова говорит он, хотя губы не шевелятся. Кагами пытается разжать руки и отойти, но у него ни черта не выходит. Он никогда, никогда, никогда не мог вырваться из этих проклятых снов. Лицо Аомине – череп с остатками плоти и горящими жаждой крови глазами. Он держит Кагами за плечи руками, и Кагами чувствует, как его кровью пропитывается футболка, рубашка Аомине – красная, влажная. Он весь распадается, разлагается на глазах.       – Кагами!       Он собирает всю волю в кулак, бьет по окровавленным остаткам лица, и кулак будто увязает в глине. Он замахивается снова. Следующий удар выходит сильнее. Он рвется, пытается освободиться из хватки, но держат крепко.       – Проснись, твою мать! – голос Аомине звучит, будто где-то не здесь. Кагами снова замахивается и бьет. На этот раз удар выходит действительно сильным. Хватка разжимается, он чувствует долгожданную свободу. Замахивается снова и открывает глаза, резко садясь.       Аомине снова с целым лицом сидит с ногами на кровати, держится ладонью за скулу и двигает челюстью.       – Удар у тебя сильный, – он усмехается, но по лицу видно, что ему больно. Он убирает ладонь и Кагами видит лопнувшую от удара кожу. Кошмар повторяется. Кагами должен от него избавиться. Он подается вперед, замахиваясь для нового удара, но Аомине играючи ловит его за запястье.       – Хватит, – говорит он, но Кагами пытается снова. Пока Аомине ловит левую руку, Кагами вырывает правую и замахивается кулаком. Аомине едва успевает увернуться.       – Да прекрати уже! – он подается вперед, роняет Кагами спиной на постель и прижимает за плечи, нависая сверху. – Не проснулся еще что ли?       Кагами больно. Не просто внутри, больно там, где сжимаются пальцы Аомине.       – Проснулся, – тихо говорит он и только сейчас осознает, что кошмар закончился и перед ним живой, настоящий Аомине.       – Не будешь драться, если отпущу?       – Не буду.       Аомине сползает с него и садится рядом. Трогает кончиками пальцев разбитую скулу.       – Дай… – Кагами тянется к нему, но Аомине отклоняется.       – Не трогай. Схожу за льдом.       Кагами трет лицо ладонями, стряхивая остатки сна. Нестерпимо хочется в душ и есть, как всегда. Он перекатывается на бок и осматривает комнату. Минимум мебели, кровать странно сочетается с татами на полу, футон вписался бы лучше. Стол, стул, диван и книжный шкаф, седзе закрыты и непонятно, какое сейчас время суток. Кагами шарит вокруг себя, но телефон не находит. Аомине возвращается с прижатым к лицу полотенцем и Араки. Араки встает на колени и склоняется так низко, что касается лбом пола.       – Спасибо, что спас мне жизнь, – говорит он, не поднимая головы.       Что ответить Кагами не знает. Он сразу вспоминает все, что произошло. Пока он думает над ответом и снова начинает злиться, Аомине кланяется тоже. Не с колен, но сгибается параллельно полу.       – Спасибо, – тихо говорит он и, не поднимая головы добавляет: – Ты спас меня, а теперь спас и одного из самых важных для меня людей.       Тех, кто заслуживает, думает Кагами, усмехаясь про себя.       – Хорошо, что вы в порядке, – говорит он ровно.       Араки встает и смотрит на Аомине:       – Приказать накрыть на двоих?       – Лучше на четверых. И пусть принесут все сюда.       Когда за Араки закрывается дверь, Аомине снова поворачивается к Кагами:       – Я не хотел тебя будить, но ты метался и кричал во сне. Если хочешь – поспи еще. Если хочешь – сходи в душ, поешь, наори на меня, побей, я даже защищаться не буду, – он разводит руки в стороны, отнимая полотенце от лица, – что угодно, только перестань смотреть на меня с такой ненавистью.       Кагами молчит. Он вспоминает сон, в котором очень, очень сильно жалел, что спас Аомине, смотрит сейчас на него в реальности и так сильно злиться не получается. Только спирает дыхание, когда вспоминает, что мог спасти одного человека, но не другого, что это именно Аомине – тот, кто сделал выбор.       – Я больше никогда не попрошу тебя сделать подобное, – Аомине говорит серьезно.       – Да неужели?       – Клянусь. Никогда и ни за что.       Кагами усмехается, снова трет лицо ладонями. Говорит:       – Я хочу в душ.       Когда он выходит из душа в одежде Аомине, в комнате уже накрыт низкий стол. Кагами плюхается на пол, осматривая угощение: исключительно японская кухня. Он бы предпочел что-то потяжелее. Пиццу там, бургеры.       – Доставка будет ехать сюда вечность, – Аомине словно читает его мысли. Переставляет и свою тарелку с рисом к Кагами.       Аомине молчит, пока тарелки не пустеют.       – Ты должен на время уехать.       Кагами на мгновение поднимает на него удивленный взгляд, а потом снова смотрит в тарелку.       – Нет, – просто говорит он, откладывая палочки. – Спасибо за еду. Отдай мой телефон и одежду, мне пора домой.       – Тебе нельзя домой.       – Кто так решил?       – Я блядь так решил. Тебе опасно возвращаться, – Аомине и не думал, что будет легко, но аргументов так и не смог придумать. Он понимал, что утратил доверие еще там, в больнице. А может, его никогда и не было. И сейчас он не знает, на что давить, как действовать, чтобы уговорить Кагами спрятаться на время, пока все не утихнет. Умолять поверить в этот раз или взорваться и заставить силой – Аомине не нравится ни один из вариантов.       – Почему? – спрашивает Кагами и впервые с момента пробуждения смотрит Аомине прямо в глаза.       – За тобой охотятся опасные люди, – Аомине решает говорить правду.       – Опаснее тебя?       – Для тебя – да.       – И что им нужно?       – Ты, – говорит Аомине и добавляет: – Они знают о способности.       – Откуда?       Аомине не хочет говорить. На самом деле он предпочел бы тихо и не очень мирно разобраться со всем самостоятельно. Он был рад и не рад одновременно тому, что Кагами, наконец-то проснулся. Выглядел тот осунувшимся и сильно похудевшим, но Аомине все равно закрадывается мысль, что лучше бы он и дальше спал. Но другая – он мог и не проснуться – намного страшнее.       – Химуро, – спустя долгую минуту отвечает Аомине и видит, как Кагами сразу сникает, как выступают желваки, как сжимаются в кулаки пальцы. Кагами прикрывает глаза и медленно вдыхает, беря себя в руки.       – Я хочу домой.       Другого Аомине и не ожидал. Он старается ровно дышать и говорить спокойно.       – Хорошо. Давай съездим к тебе домой. Возьмешь, что тебе нужно, а потом уедешь.       – Никуда я не уеду.       – Хорошо, – Аомине поднялся, – забирай вещи, и поедем к тебе домой.       – Я поеду один.       – Я с тобой. Это не обсуждается.       Кагами молчит и пристально смотрит Аомине прямо в глаза. Тот взгляд не отводит, не моргает и даже дышит не глубоко. Сделать хоть что-то – отвернуться, опустить взгляд, даже просто шевельнутся – значит проиграть. Аомине не понимает, откуда вдруг взялось это ощущение, но ему кажется, что еще мгновение, и Кагами может на него броситься. И пусть сейчас он выглядит ослабевшим, Аомине придется приложить немало усилий, чтобы выстоять.       – Хорошо, – говорит Кагами. – Ладно, как хочешь. Отдай мне телефон, я вызову такси.       – Араки отвезет.       – Не отдашь? Решил оставить мои вещи при себе? Думаешь, я буду плясать под твою дудку? Делать, что скажешь?       – Да на диване все лежит, – Аомине усмехается, встает на ноги и еле слышно добавляет: – Истеричка.       Кагами, конечно, все слышит.       – Придурок, – огрызается он, тоже вставая.       Аомине на мгновение кажется, что напряжение между ними ослабевает. Показалось, понимает он, когда Кагами садится в машину, зло хлопает дверью и показательно отворачивается к окну. До его дома ехать далеко, Аомине сдается минут через десять.       – Кого бы ты выбрал на моем месте?       Кагами поворачивается, снова смотрит на него, не моргая:       – Я никогда не был на твоем месте, – говорит он ровно. – У меня никогда не было выбора.       Аомине не находит, что на это ответить. В следующий раз Кагами заговаривает, когда они останавливаются у дверей его квартиры. Араки впереди, но у дома и в подъезде никого.       – Здесь кто-то есть.       – Ты сквозь стены видишь?       – Я не оставляю дверь открытой.       Аомине оценивает ситуацию мгновенно. Отталкивает Кагами спиной к стене, встает перед ним, выхватывая из кобуры под пиджаком пистолет. Араки, повинуясь мимолетному наклону головы, резко открывает дверь и, выставив перед собой оружие, ступает в квартиру. Аомине слышит судорожный вздох за спиной, но ему глубоко все равно, что там Кагами еще о нем подумает – хуже уже все равно некуда.       – Чисто, – говорит Араки выглядывая из квартиры. Аомине осматривает обе лестницы, заглядывает между перилами, но никого не замечает. Или уже ушли, или прячутся. Проверять он не собирается. Любым способом нужно увезти Кагами из города.       – Ну, – он делает приглашающий жест рукой, – собирайся.       Кагами медленно переводит взгляд с его лица на пистолет и обратно, но ничего не говорит. Аомине уже осточертела эта игра в молчанку.       Кагами понимает, что в его квартире кто-то хорошо пошарился сразу, как переступает порог. Чувствует на интуитивном уровне. Окончательно убеждается, когда видит, что ноутбука нет, а все его блокноты порваны и валяются в ведре.       – Хорошо, – говорит он.       – Что? – Аомине подходит ближе, но останавливается на расстоянии метра.       – Я уеду. Куда скажешь.       Аомине не видит выражение его лица, но именно сейчас ему очень хочется, чтобы Кагами посмотрел на него. Быть может, если смотреть ему в глаза, не моргая, еще минуту, пять, вечность, получится без слов понять, что творится у него на душе. Аомине даже заносит руку, чтобы тронуть его за плечо – может обернется? – но передумывает и отступает на шаг:       – Собери, что тебе нужно.       Кагами кидает в спортивную сумку буквально несколько вещей, пинает обратно под кровать выкатившийся мяч, проходит по гостиной, смотрит на полки, думая, что еще стоит забрать.       Ничего. Осознавать это странно. Он прожил в этой квартире большую часть своей жизни, а уходит с почти пустой сумкой. Просто потому что ненадолго, думает он про себя. Но понимает, его тут ничего не держит и мало что ему на самом деле нужно.       – Готов? – Аомине выглядывает из коридора.       Кагами кивает.       – Куда мне уехать? В Сендай? Саппоро? Или городок поменьше, в Такаяму, например?       – За город.       – Ты и это за меня решил? – Кагами поджимает губы и скрещивает руки на груди. Его откровенно бесит вся эта ситуация. Он провалился в темноту, потом – в кошмар, очнулся, а будто все еще в давящем сне. Он рассматривает Аомине, но не находит довольного оскала, безумства во взгляде, которые были у него во сне. От этого ненамного легче.       – Кагами, – вздыхает Аомине и говорит тоном, которым обычно разговаривают с непослушными детьми, когда хотят объяснить, что все происходящее делается для их лучшего будущего. – Давай потом. Нельзя оставаться здесь надолго. Поспорим потом, хорошо? Через месяц – другой.       Кагами едва сдерживается, чтобы не усмехнуться: спорить с Аомине даже сейчас невероятно сложно. Или это уже привычка – просто соглашаться?       Он выходит из квартиры первым, не реагируя на оклик. Ждет всех, а потом закрывает дверь со странным ощущением, что больше сюда не вернется. Он так давно хотел уехать, и вот, уезжает. Пусть за город и ненадолго, но он думает, что навсегда, и ничего при этом не чувствует. А думал, что будет тяжело.       Араки спускается по лестнице первым, Аомине – последним. Будто под конвоем. В машину Кагами первым делом кидает сумку, только потом залезает сам. Аомине намек понимает и садится вперед.       – За нами следят.       Кагами выныривает из своих мыслей: он молчал всю дорогу, даже не спрашивал, куда они вообще едут. Просто смотрел в окно. Теперь оглядывается назад, но про кого сказал Араки не понимает. Как он вообще что-то заметил в таком плотном потоке машин?       – Сможешь оторваться? – голос Аомине звучит спокойно. Кагами невольно думает, в каком мире он вообще живет, если что-то такое произносит настолько ровно, будто с ним каждый день происходит нечто подобное? Впрочем, Кагами бы не удивился, если бы так и было. Он вообще уже ничему никогда не удивится.       – Вряд ли, слишком плотный поток машин.       – Хотя бы ненадолго. Высадишь нас у метро.       – Нет.       Аомине разворачивается к нему:       – Что нет?       – Я не могу ехать на метро.       Аомине хмурится непонимающе, а потом выдает красноречивое:       – Блядь, – вздыхает и смотрит в глаза: – Хотя бы несколько станций. Мы должны затеряться.       – Нет, я не могу спускаться в метро.       – Да ты не понимаешь…       – Это ты не понимаешь!       – Ладно, – Аомине соглашается, но Кагами чувствует, что на самом деле нет. – Устроим бешеную гонку на дороге. Без проблем. Араки прекрасно водит, только пристегнись, и надейся, что все в потоке машин такие же отличные водители, – Аомине утыкается в телефон и садится прямо. – Не шучу, пристегнись, – говорит он не глядя на Кагами. – И не переживай, если вдруг аварии какие кругом, я тебя из машины не выпущу, чтобы ты не бросился помогать кому.       – Ненавижу, когда мной манипулируют, – Кагами пытается говорить спокойно, но внутри уже в который раз поднимается злоба и непонятное бессилие: от него ничего не зависит, он в какой-то момент вообще перестал решать, что делать, только и слушается Аомине.       – Я тебя ненавижу, – говорит Кагами и добавляет: – Хорошо.       – Потом это обсудим, – бросает Аомине и поворачивает к Араки телефон экраном. – Вот здесь можно остановиться прямо у входа на станцию.       Араки не отвечает. Кивает и резко перестраивается.       – Приготовься, – говорит Аомине и кидает на колени Кагами перчатки.       Они выпрыгивают из машины за мгновение. Кагами едва успевает хлопнуть дверью, как Араки дает по газам, а Аомине подхватывает его под руку и тянет в подземку. Кагами глубоко вдыхает и с головой окунается в водоворот людей с их проблемами. Дышать становится сложно, голову ведет в стороны, пальцы в перчатках жжет. Аомине держит крепко под руку, не дает упасть, но и остановиться и отдышаться не позволяет. Не разбираясь в станциях, просто покупает самые дорогие билеты и отпускает Кагами только у турникетов – вместе не пройти. Рабочий день в разгаре, в метро не сильно многолюдно, но этого достаточно. Кагами задыхается. Аомине толкает его к стенке, что отделяет машиниста, и встает перед ним, окинув взглядом вагон.       – Араки пишет, они уехали за ним, – говорит он, читая сообщения в телефоне. – Дилетанты, – он усмехается, но радости в его голосе не слышно.       – Куда мы едем?       – К другу. Нам нужна машина, – он что-то строчит в телефоне, держа его в одной руке, другой упирается в стену у плеча Кагами. – На следующей выйдем. Я заказал такси.       Аомине оглядывается на выходе со станции и перед тем, как сесть в такси. Когда они тормозят у высокого здания в самом центре города, то долго сидят в машине, прежде чем Аомине все-таки расплачивается и открывает дверь. Кагами мутит от поездки в метро, от смены обстановки, от кажущейся бесконечной дороги, но он послушно идет за ним, уже даже не спрашивая и не сомневаясь ни в чем. Лишь бы скорее достигнуть конечной точки и остановиться.       Аомине уверенно входит в здание, едва кивает охраннику. В лифт с другими людьми не заходит, улыбается и уверяет, что подождет другой. Кагами даже по сторонам не смотрит, не видит, на какой этаж они едут. Из вязкого тумана, в который превратилась реальность, его выдергивает мелодичный звук открывающегося замка и голос Аомине.       – Привет, Фукуда, – говорит он. Лицо Фукуды кажется Кагами знакомым, но где он его видел сразу вспомнить не получается.       – Привет, – неуверенно здоровается Кагами, наблюдая, как Фукуда обнимает Аомине одной рукой за шею, притягивает к себе и прижимается губами к его щеке. А потом отстраняется и удивленно смотрит на ссадину на скуле и проступивший синяк, но ничего не спрашивает.       – А ты?.. – Фукуда отпускает Аомине и, вопросительно смотрит на Кагами.       – Это Кагами Тайга, – влезает Аомине.       – Приятно познакомиться, – Фукуда вместо поклона протягивает руку для пожатия. Ее перехватывает Аомине.       – Нет времени на любезности. Ты поможешь?       – Ага, – Фукуда согласно кивает и ослепительно улыбается. – Может дать тебе кого-то с собой? Из моей охраны.       – У тебя тут есть охрана?       – Я должен быть уверен в своей безопасности, когда приглашаю едва знакомых людей в свой дом, – он не перестает улыбаться.       – Нам проще будет вдвоем.       – Как скажешь, – Фукуда ведет плечами и отпивает из стакана, который все время держал в руке. – Спустишься на подземную парковку, машина в дальнем левом углу. Вроде бы. Место не помню, найдете. Вот ключи, – он подхватывает их с полки и кидает Аомине. – Бак заправлен.       – Спасибо, – говорит Аомине. – Не знаю, как тебя благодарить.       – Заходи почаще в гости и со временем расплатишься, – Фукуда улыбается и закусывает губу. – Удачи вам, – он разворачивается и уходит вглубь квартиры, больше не обращая на них внимания.       Машина стоит там, где Фукуда и сказал. Аомине садится на водительское место, Кагами, недолго подумав, рядом с ним. Аомине поправляет все зеркала, кресло под себя, осматривает приборную панель, вставляет ключ в замок зажигания, снова поправляет зеркало заднего вида, пристегивается, оглядывается.       – Ты водить-то умеешь? – с сомнением спрашивает Кагами.       – У меня есть права, – Аомине нажимает на газ, и машина дергается вперед.       – Поэтому ты решил поехать в стену? – Кагами пристегивается, уже пора. – Так ты умеешь водить?       – Ну, права же получил.       – Ага, – Кагами снова отстегивается, выходит из машины и открывает дверь Аомине. – Я поведу.       – У тебя права-то есть?       – С собой нет. Зато водить умею.       Аомине смотрит на него задумчиво, но все-таки сдается и пересаживается. Кагами пристегивается и плавно трогается с места.       – Почему ты не водишь? – спрашивает он, пока выруливает со стоянки.       – Давай откровение в обмен на откровение?       – Опять твои игрища?       – Ну, так просто из тебя ничего не вытянуть, – Аомине вставляет свой телефон в держатель. – Я забил маршрут.       Кагами смотрит на стрелочку и поворачивает. Время в пути – больше часа. Это будет длинная дорога.       – Так ты спроси нормально просто.       – Хорошо, – говорит Аомине. – Что тебе снилось? Чего ты боишься?       Кагами вздыхает и смотрит на дорогу. Вопросы Аомине из раза в раз ставят его в тупик. Просто непонятно, зачем ему все это? Зачем он раз за разом вытягивает из Кагами то, о чем он говорить не хочет.       – Зачем тебе это?       – Должен же я знать, за что мне так по лицу прилетело.       – Хорошо, давай откровенность за откровенность. Но ты первый. Почему ты не водишь?       – В аварию попал. Теперь ты.       – Нет, – смеется Кагами. – Так не пойдет. Рассказывай.       – Почему тебя это интересует?       – Хочу узнать тебя получше. Понять, быть может.       Аомине молчит несколько долгих минут. Кагами думает, что и не расскажет ничего. Оно и к лучшему, тогда и ему не придется ничего говорить.       – Я всегда был ближе с матерью, а не с отцом. Он растил меня всегда, как преемника, а она растила, как, ну, ребенка. Защищала от отца. То есть не то, чтоб он плохо со мной обращался, не подумай, ничего такого. Просто порой был излишне строг. Да и до сих пор такой. В общем, она была за рулем. Подробности не помню, помню только удар, крик и боль. Я-то выжил, даже шрамов почти не осталось. Физически пережить это было намного проще, чем морально. Отец тогда бесновался, что она чуть наследника не погубила, – Аомине усмехается. Кагами чуть поворачивается к нему, но Аомине смотрит только вперед, на дорогу и продолжает: – Если бы у него была возможность, он бы ей в лицо это все высказал. Но у него ее не было. И, не знаю, как-то так получилось, что ездить в машине я не боюсь, а сам за руль сесть не могу. Хотя права я правда получил. Сам.       – Как ты собирался ехать без Араки?       – Любой страх можно преодолеть, было бы ради чего. Или кого, – Аомине поворачивается, улыбаясь. – Твоя очередь. Что такое тебе снилось, что ты звал меня, а потом врезал?       – Я тебя звал? – Кагами поворачивается тоже, на секунду отвлекаясь от дороги.       – А что ты думаешь я прибежал тебя будить? Араки позвал. Ну, так что тебе снилось.       – Люди, которых я спас.       – В смысле?       – Ты был прав, когда сказал, что я решаю, кому жить, а кому умереть.       – Я…       – Молчи лучше, – усмехается Кагами и сильнее сжимает руль. Этим он ни с кем не делился, даже через свои истории. Эти кошмары самые частые в его жизни. – Я говорил, что никогда не общался с теми, кого спас. Я не знаю, как они, живы ли еще, чем занимаются, счастливы ли. И я порой думаю… Часто думаю, что, может, они проклинают меня за то, что я их спас? Может, им было бы лучше, если бы я не вмешивался в их жизнь. Я как-то спас девушку, она прыгнула с крыши. Решила покончить жизнь самоубийством. И я думаю, а начала ли она любить жизнь? Добилась ли чего-то? Или на следующий день шагнула с другой крыши, и меня рядом уже не было, – Кагами вздыхает и чуть улыбается. – Или другой вариант. Я спас человека, а он потом убил много людей, принес несчастья. Может, лучше было не спасать? Я не вижу будущее, не могу выбирать и анализировать. И сейчас думаю, насколько цинично это звучит, – Кагами смеется и сжимает пальцы на руле так, что мышцы сводит. – Лучше бы меня не было, – говорит он просто. – Это мне и снится. Люди, которые проклинают меня за то, что спас, люди, убивающие других людей.       – И я…       – Да, ты убивал.       – Я бы хотел сказать, что никогда больше никого не убью. Но если кто-то будет угрожать тебе, мне или тем, кто мне дорог, я без сомнений сделаю это.       – Ненавижу тебя.       – Над этим мы еще поработаем, – легкомысленно отзывается Аомине, но Кагами краем глаза видит, как напряженно он сидит и смотрит ровно перед собой.       – О, – Аомине указывает пальцем впереди себя. – Магазин, останови, продукты пригодятся. Пойдешь со мной? – спрашивает он, когда Кагами заезжает на парковку. Тот только отрицательно качает головой.       Кагами думает, что вот его шанс. У него есть машина, ключ в замке зажигания и немного денег. Он может сбежать прямо сейчас. Бросит машину где-нибудь в пригороде или у ближайшей станции, сядет на поезд и уедет в любую сторону, уедет, куда только пожелает. Кагами даже заводит машину, но тут же глушит мотор.       Вернувшийся с кучей пакетов Аомине улыбается с таким облегчением, что Кагами понимает: он думал о том же самом.       – Ненавижу тебя, – зачем-то повторяет он, когда Аомине садится рядом.       – Ты так часто говоришь это, будто сам себя пытаешься убедить.       В следующий раз Аомине нарушает тишину, когда Кагами сворачивает на проселочную дорогу и машину начинает ощутимо трясти.       – Дальше, – он машет рукой в темноту впереди, сверяясь с картой.       Кагами кажется, что в такой глуши не может быть никакого дома. Да и такой глуши не очень далеко от Токио быть не должно. Но деревья расступаются, и он видит цель. Подъезжает ближе и осматривается: вокруг ни души, ни других машин, ни домов, ни людей.       – И где это мы? – он попытался посмотреть еще раз на карту, но Аомине уже забрал свой телефон.       – В безопасности, – бросает он, выходя из машины.        Дом небольшой, но в два этажа. Газон перед ним зарос высокой травой. В темноте забора, что должен ограничивать территорию, не видно.       – Чей это дом? – Кагами ежится: вечер выдался неожиданно прохладным.       – Одной знакомой, – отвечает Аомине, не оглядываясь. В свете фар он шарится возле двери, пока не находит ключ. – Добро пожаловать, – он распахивает дверь и делает приглашающий жест рукой. Кагами заходит внутрь, пока Аомине перетаскивает покупки и глушит у машины мотор.       В доме явно давно никого не было. Лампочка мигает несколько раз, прежде чем загореться ровным теплым светом. Внутри холодно. Несмотря на летнюю жару, которая никак не хочет отпустить Токио, здесь, в глубине леса, дом будто промерз насквозь. Кагами взглядом ищет тапочки, но не находит. Деревянный пол обжигает ступни холодом.       – Надеюсь, тут есть обогреватель, – Аомине сгружает пакеты на стол и осматривается тоже.       А потом развивает такую бурную деятельность, что Кагами едва успевать за ним следить. Врубает холодильник, забивает все полки, моет чайник и ставит воду, даже находит огромный старый обогреватель, который начинает трястись и заполнять комнату едким запахом, только потом – греет.       – Ну, жить можно, – Аомине хлопает себя по бедрам, находит кружки, открывает только что купленную пачку чая. – Это ненадолго.       – На сколько?       – Не знаю, – он улыбается и ставит дымящуюся кружку перед Кагами. – Я купил готовых обедов, – говорит Аомине, осматриваясь, и улыбается, заметив микроволновку. – Можно подогреть.       – Я не голоден, – отвечает Кагами, хотя желудок с ним абсолютно не согласен.       – Это правда необходимо…       – Да, ты уже говорил.       Выслушивать в очередной раз ничего не объясняющие речи настроения нет.       – И что, – начинает он, – ты уедешь, а я буду просто сидеть здесь и ждать чего-то?       – Да.       – Прекрасно, всегда мечтал отдохнуть в домике в лесу.       – Отлично ведь, – Аомине то ли не замечает иронии, то ли не хочет ее замечать.       – Ты совсем… А, да черт с тобой, – Кагами отпивает чай, с наслаждением чувствуя, как внутри разливается тепло. – Есть что покрепче?       – Я не купил.       – Прекрасно, – Кагами поджимает губы. Мало того, что он в какой-то глуши, где магазинов точно нет, так еще и заснуть нормально не сможет, как показывала многолетняя практика, спать без снов он может только с помощью алкоголя. Быть может еще таблетки помогли бы, но к врачам он бы не сунулся даже ради спокойного сна.       – Ладно, давай посмотрим, что еще тут есть, – Аомине опрокидывает в себя чай и встает.       В доме есть кухня и комната внизу и две комнаты наверху. Ступени безбожно скрипят, лестница вообще выглядит так, будто ей никто не пользовался очень и очень давно и лучше бы никто и не начинал по ней ходить. В комнатах наверху слой пыли намного больше, чем внизу. Кагами от души чихает и думает, что сюда подниматься он не будет. Комната на первом этаже ему как раз подойдет: довольно большая, устланная татами. Во встроенном шкафу несколько футонов и старое, но чистое, постельное белье. Подушку они находят только одну.       – Забирай, – великодушно кивает Аомине, а Кагами хочется его этой же подушкой и треснуть. Еще ему хочется, невыносимо сильно хочется, разобраться в себе, понять, какого черта он все-таки согласился, какого черта слушается всего и какого черта он даже злиться на Аомине нормально не может? Чтобы почувствовать хоть какую-то злость, приходится воскрешать в памяти то, что было в больнице. В мельчайших подробностях. Но невозможно все время подпитывать ненависть воспоминаниями, и просто так все спустить никак нельзя.       А он, похоже, именно это и делает.       Он думал об этом всю дорогу, думает и сейчас, когда Аомине расстилает футоны, хотя и девяти еще нет. Кагами даже не против, что два футона лежат очень близко друг к другу. Но ничего не говорит и когда Аомине раздвигает их по разным углам. В этой комнате есть кондиционер. Кагами смахивает пыль с пульта, включает на обогрев. Не должно быть так холодно, но его бьет мелкая дрожь. Аомине смотрит подозрительно, но ничего не говорит.       На полках в гостиной несколько книг, Кагами читает корешки, но ни одна не вызывает его интереса. Телевизор не работает. Аомине разлегся на футоне в одежде, поверх одеяла, и залип в своем телефоне. С разговорами не лез и хорошо.       Это будет тяжелый вечер.       – Когда ты уедешь? – прерывает тишину Кагами.       Аомине приподнимается и отводит телефон в сторону.       – Не терпится от меня избавиться? – он смеется, а потом серьезно добавляет: – Завтра.       – Как ты поведешь?       – За мной Араки приедет.       – Значит оставишь машину мне?       – Я заберу ключи.       – Ну уж нет.       – Стоит мне уехать, ты тут же куда-нибудь сбежишь, – Аомине со вздохом садится.       – И никто меня не найдет, отлично же.       – Я тебя всегда найду. А если я смогу, то другие тоже, – он говорит так серьезно, что Кагами становится не по себе.       – Я никуда не сбегу, – ровно говорит он и смотрит в глаза. – Но машину оставь. Вдруг с тобой что случится, а я так и буду ждать тут, в этой глуши? Мне надо будет как-то выбираться.       – Если со мной что-то случится, я позабочусь, чтобы за тобой приехали.       И снова слишком серьезно.       – Все равно…       – Ладно, я оставлю, – Аомине падает спиной на футон. – Тогда телефон заберу.       – Ну уж нет, – повторяется Кагами.       – Тогда ты мне должен пообещать, что кто бы тебе не позвонил, кто бы не написал, что бы тебе не сказали, ты отсюда не выйдешь, пока я или человек от меня сюда не приедет.       – Как я пойму, что человек от тебя?       – Ты поймешь, – Аомине снова садится. – Обещай.       – Обещаю, – легко соглашается Кагами. Выполнить это будет просто.       – Даже если позвонит или напишет Химуро. Даже если кто-то скажет, что ему грозит опасность или он умирает, не выходи, не уезжай отсюда.       Кагами смотрит в ответ и едва дышит. Аомине к нему даже не прикасается, сидит на расстоянии, и будто давит физически.       – Обещаю, – тихо говорит Кагами и сглатывает.       – Отлично, – Аомине улыбается и снова растягивается на футоне. ***       Аомине просыпается в комнате совершенно один. Он не понимает, что именно его разбудило – вокруг стоит мертвая тишина. Он сразу врубает фонарик – соседний футон пуст. Сердце пропускает удар. Кагами в доме нет. Аомине вылетает в предрассветный холод и немного успокаивается, когда видит машину. Но с этого придурка станется уйти пешком. Аомине уже набирает его номер, надеясь, что телефон-то он с собой точно взял, и обходит дом. Кагами спокойно сидит на лавочке за домом с кружкой в руках и смотрит на небо. Аомине выдыхает и медленно отступает, пока его не заметили. Возвращается с пледом и в обуви – голыми ногами в траве стоять не очень приятно.       Кагами вздрагивает и резко оборачивается, когда Аомине накрывает его плечи пледом.       – Не спится? – спрашивает Аомине, присаживаясь рядом.       – Нет, – Кагами качает головой и снова смотрит на небо. – Смотри, тут такие яркие звезды. Мне кажется, даже ярче чем тогда, когда мы были у шамана.       – Прекрасные, – говорит Аомине.       Кагами краем глаза видит, что смотрит тот не на небо. Так же, как и тогда.       – Знаешь, – заговаривает Аомине несколько минут спустя. – Они тебе благодарны.       – Кто?       – Те, кого ты спас.       Кагами поворачивается к Аомине.       – Почему ты так в этом уверен?       Аомине улыбается и пожимает плечами:       – Просто знаю, – он сладко зевает и потягивается. – Пойду дальше спать. Не сиди тут долго, замерзнешь.       – У меня есть плед, – Кагами улыбается. – Спасибо.       Аомине смотрит на него несколько секунд, а потом скрывается в доме. Уже забравшись обратно под одеяло, проверяет одно новое сообщение.        «Добрались?»        «Да, все хорошо», – пишет он в ответ.        «Он говорил о тебе».        «Переживает, начала ли ты любить жизнь».        «Скажи ему, что начала».        «Ему это очень нужно».