Детские поцелуи

      Они даже мыслить не могли о том, на какую из сторон указала стрелка компаса их жизни: север ли, юг, может быть, восток... Или всё-таки запад?       Впрочем, неважно, потому что старик за рулём подержанной иномарки, в которую они беспечно сели, не узнав толком направления водителя и не упомянув своей остановки, заговорил о море.       — Вы, ребята, точно знаете, куда едете? — спросил как-то старик.       Тэхён был чересчур утомлён всеми пережитыми событиями и дремал, приложив голову на плечо хёна. Бессонница и гнетущие мысли о завтрашнем дне терзали лишь Хосока.       Он инстинктивно перевёл свой измученный, рассеянный взгляд на зеркало заднего вида, чтобы встретиться с впавшими, усталыми глазами старика.       Вопрос вынудил Хосока замешкаться. С минуту он молчал, чтобы после ответить:       — Не знаю.       Правдиво, скромно, в смятении.       Старик ухмыльнулся, обнажая морщинистые складочки на дряхлой коже.       — Что же получается, — говорил он, — вас никто не ждёт?       — Все, кто мог бы, остались позади, — безразлично ответил Хосок.       Старик умолк ненадолго.       — Я сразу понял, что у вас что-то случилось, — продолжил он.       Хосок посмотрел на него не с удивлением, а скорее с печальным спокойствием.       — Правда? — спросил Хосок. — Как?       — Вы не спросили, куда я направляюсь. Так делают те, кому хочется забыться.       — Вот как, — произнёс Хосок и перевёл взгляд с мрачной задумчивостью в окно, за которым серо-голубой горизонт разрезали первые заревые лучи. — А куда мы едем?       — Если вам некуда спешить, тогда я отвезу вас к морю.       — Хорошо, — тихо, умиротворённо ответил Хосок, прикрывая тяжёлые веки.       Они впервые попробовали самый вкусный кофе. Так посчитал Тэхён, хотя ни разу до этого не пил ничего, содержащее и доли кофеина.       Так уж вышло, что старик привёз их в свой родной город, в полутора километрах от Жёлтого моря, и любезно пригласил остаться ненадолго, чтобы они как следует обдумали свой дальнейший путь. Он и его супруга — чьи пёстрые платья больше походили на сорочки — владели небольшой, уютной, домашней кофейней. Четыре круглых столика вдоль панорамного окна и три барных стула, витрина для сладких закусок, много цветочных композиций, картин и старых чёрно-белых фотографий на стенах, свисающие люстры с кружевным абажуром; атмосфера пропитана горьким ароматом кофейных зёрен, который сам собой оседал на языке, с порога веяло пряными запахами специй — таков был образ провинциальной кофейни. Создавалось впечатление, что попал в домик гномиков.       — Семейный бизнес, — делился старик, пока мальчики наслаждались горячим напитком, сидя за барной стойкой. — Боюсь, что она (кофейня) доживает с нами последние годы.       — Почему? — не без интереса спросил Тэхён, слизывая сладковатую мягкую пенку с верхней губы.       — Так никому она больше не нужна будет. Детей нет, приемников тоже, разве что банк останется небезразличен...       — Ну всё-всё, хватит нагнетать, — возмущалась на него супруга, стоя по ту сторону барной стойки. Закинув небольшое полотенце себе на плечо, обратилась к парням: — Идёмте лучше покажу вам, где сможете расположиться, а то скоро открытие.       Второй этаж служил домом, чьё пространство тесновато для четверых от большого количества мелких безделушек и слишком одиноко для двух пожилых людей. Две маленьких комнатки, одна гостиная, совмещённая с кухней, в которой буквально из её центра можно без труда дотянуться от одного конца к другому.       Они не таили искренней радости, оказавшись в самой удалённой, запылённой, захламлённой комнате (верней будет назвать её каморкой), которая с годами превратилась в обычный чулан, куда уходит старое, ненужное, забытое. Но они по-настоящему были счастливы, до стучащих в волнении сердец, потому что для них, потому что доброжелательно, потому что с заботой, пусть и жалостливой, потому что...       — Начало положено, — прошептал Хосок в ушко младшего, который прижимался спиной к груди старшего, разместившись с ним на одном потрёпанном матрасе между его ногами, и поглаживал его аккуратные ладони в своих больших руках.       Тэхён согласно кивнул и облегчённо выдохнул, касаясь тёплым дыханием Хосокиных пальцев, прикладывая их к своим тёплым, ласковым губам.       Кто бы подумал, что неизвестность пахнет цветами прованса, терпким капучино со сладковатой, ощутимой на языке, пенкой поверх, старым деревом и витающей пылевой дымкой с тонким, солоноватым послевкусием морского бриза? Кто бы подумал, что затеряться в ней будет приятно, желанно и любить друг друга так просто?       Кто бы подумал, что легко — не пустое, иллюзорное своим смыслом вседоступности, слово, что легко, оказывается, бывает, когда соединяешь с кем-то свою смелость, свой душевный запал, свою жизнь?..