Детские поцелуи

      Детские поцелуи — то самое блаженное, высокое, небесное, потому что в них ещё теплится сияние, мягкость, горячность райских заревых облаков.       Они вместе отмечают четвёртый (круглый) хосокин юбилей.       ...И впервые в их маленькой красивой жизни становится тесно из-за подготовленного фуршета, и дом наполняют знакомые голоса, домашнее ворчание, а обувь в небольшой прихожей незаметно перемещается в коридор между комнатами, что становится причиной непредвиденных чертыханий Тэхёна.       — Чимин! Убери свою обувь с прохода! — Тэхён на одной ноге балансировать пытался, на второй поглаживал ушибленные пальцы, потому что запнулся за чиминов ботинок и как-то умудрился наткнуться на ножку пуфика.       Торопливость, невнимательность, волнение, потому что поисками занят был.       Тэхён поболтать успел со всеми гостями, несколько раз, по кругу, и каждый из них (несколько раз, по кругу) просил именинника, который запропастился чёрти куда и, кажется, объявляться не желал, а младшему красней, оправдывайся тут, извиняйся.       Тэхён под дверью своей мастерской стоял, шипел сквозь зубы (пальцы на ноге ещё ныли неприятно). Это последнее место, где младший ещё не смотрел, и он даже огорчился нехотя на свою беспечность, так как ему показалось, что здесь, именно в этой комнате, самое вероятное почему-то, где нужно было искать с самого начала.       — Бу! — Тэхён плюхнулся на пол позади Хосока, обвил руками стройную, изысканную, любимую талию, прижался к сильной спине.       — Я слышал, как ты скулил под дверью, — с насмешкой говорил хён.       — Не скулил, не преувеличивай, — пробубнил с лёгким возмущением тот и заговорил веселее: — Тебя все ждут, а ты решил познать границы нирваны в уединении? Так вот знай, что без меня ты даже за порог этой комнаты не выйдешь.       — Что ты несёшь? — смеялся Хосок. Громко, смущённо, радушно.       Мелкий пристроил подбородок на его плече, поёрзал, чтобы внимание на себя обратить, чтобы Хосок взглядом своим томлёным, приятным, ласковым поделился.       — Порой твоя назойливость раздражает, — правдиво, осторожно, учтиво говорил Хосок.       Глаза в глаза. Не сердито. Бережно на кончиках пальцев по запястью.       — Тебе нравится, — серьёзно, твёрдо, со знанием заявил Тэхён.       Хён фыркнул и почти оробел, как мальчишка, чью страсть вдруг раскрыли.       Он нашёлся быстро; старое, мятое, потёртое фото протянул к тэхёниному лицу.       — Откуда?.. — оборвалось с тэхёниных губ.       Мелкий из рук его выхватил самое значащее, избранное, на века не забытое воспоминание, по-хозяйски (по праву) развалился на хосокиных бёдрах и принялся внимательно, чутко, увлечённо разглядывать их первый поцелуй.       — Мама отдала, — говорил Хосок, ласково перебирая его мягкие волосы на макушке.       — Я такой смешной был.       — Ты всегда смешной, ты не знал? — язвил старший, за что получил несерьёзный укус на перехваченном запястье.       — Я помню, как это было, — с романтичной задумчивостью произнёс Тэхён.       Хосок недоверчиво говорит в ответ, с какой-то зрелой надменностью:       — Ты не можешь помнить, тебе было пять.       — Нет, серьёзно, я помню! — с ребячливой запальчивостью возражал мелкий и озорно улыбался. — У тебя губы дрожали, и поцелуй получился неловким, таким быстрым, как будто ты меня лизнул и отстранился.       Пронзительный хохот, выкрики, переходящие в визги, когда хён лизать начал и брыкаться не давал, сопровождая своим: «Вот так? Или вот та-ак, да? Или так?».       И целоваться захотелось жутко, до приятных, щекочущих спазмов в грудине и слишком жгучих, эмоциональных, отличимых воспоминаний на губах. По-детски. С дрожью. Со вкусом ягод с клубничной фермы, ощутимым послевкусием душистой хвои, сладостью пасты сонпхён*, пикантной горчинки кофейных зёрен, венчальным возбуждением с различимой нежностью многолетних люблю.       — Люблю (поцелуй) тебя (поцелуй) очень (поцелуй), очень (поцелуй), — ластился Хосок.       — Да ну, правда, что ли? Враки, — ехидничал мелкий, небрежно, шутливо отмахиваясь.       — Сам удивляюсь, как это так получается.       Тем временем дверь в мастерскую распахнулась.       У Хаикё есть чувство такта и почтительность в чужом доме, но не к этим двоим, нет, определённо, не для них, потому что...       — Опять милуются, — деланным раздражением бурчала Хаикё и далее, с укором: — Не стыдно заставлять гостей ждать? Ваш рай работает круглосуточно. Хотя бы иногда можно делать перерывы и давать перекур своим ненасытным флюидам? Кстати, там Таль ожидает в скайпе.       ...И стремительным, задорным, счастливым лепетанием «С днём рожденья!» засыпаться; смерить ладони неуклюже, на камеру, откровенно удивиться, потому что: «Скоро твоя окажется больше наших», радоваться вместе главной роли в школьном спектакле, выслушать негодования из-за несправедливой оценки за тест по математике, потому что в больших чёрных глазах честность искрилась и юный голос настаивал: «Я готовился! Эта грымза меня не любит! Специально дала мне самое сложное!»; заставить краснеть, прятать робкую улыбку и теребить в волнении волосы, когда: «Шестнадцать валентинок?! Ты получил целых шестнадцать валентинок? Вот это да! Впрочем, ты всегда был очаровашкой и обходился со всеми по-доброму, немудрено, что ты нравишься девочкам»; укрыться самыми тёплыми, надёжными, виртуальными объятиями и чувствительной негой от мелодичных, искренних, горячих «люблю вас!», расползающейся по телу мурашками.       ...И задувать в сороковой раз свечи на праздничном торте, пальцы переплетать открыто, целовать благодарно за организацию, не страшась (не думая даже) непонимания и осуждений; ворошить накинутые пласты (положительных) впечатлений, поддерживая поздравительную речь родителей; смеяться до слёз, безустали, так как Хосок, оказывается, стольких своих детских казусов не припоминает...       ...И умолять перестать кружить и поставить на ноги, потому что...       — У меня есть ещё один подарок.       — Если это прилагается к мази против боли в суставах, оставь его себе.       — (смеясь над незлобной издёвкой) Не-ет! (хватает за руку, тащит в центр комнаты, на медленный танец) Этот подарок подороже во всех смыслах будет (достаёт из заднего кармана две сложенные картонки).       — (не без трепещущего удивления) Мы куда-то летим?       — На нашу свадьбу, если хочешь.       (замешательство, недоумение, растерянность)       — Но ведь мы уже...       — Ве-ерно. Но почему бы не по-настоящему, официально?..       — Для всех (убеждённо, удручённо).       — Ну... На самом деле, меня пригласила Американская федерация искусств, а свадьба так, приложение.       — (поражённое, восхищённое, восторженное) Шутишь!..       — (с трудом, смеясь, сквозь удушающие поздравительные объятия) Но неплохо было бы услышать твоё согласие!       Кто бы подумал, что в детстве не бессмысленным прозвучит тэхёнинское, с надеждой, в том самом амбаре, под лестницей, когда они разбирали и делили собранные горсточки свежей, спелой клубники?       — Хосок-и-хён, сколько клубник ты мне отдашь?       Надёжное, уверенное хосоково:       — Все.       Не детская милость.       Неумышленное предречение. Примечания: Сонпхён — традиционные пирожки из рисового теста, подаваемые на Чусок, начинённые сладкой пастой из белых и красных бобов, которые обычно готовятся на пару.