Unbreakable

Прошло уже несколько дней с того инцидента. Почти неделя, кажется. И Джерард, он стал открытее, общительнее. Если его не остановить, то он мог говорить часами. Он заливался смехом, хмурился, краснел, злился, улыбался, обижался. Он показывал весь набор эмоций, стал проявлять характер. И это очень меня радовало, потому что я помню, каким его привезли. Комок боли. И вспоминать дальше я не хочу. И да, он стал открытее не только мне, но и окружающим. Он разговаривал со всеми, кто захочет поговорить с ним, смеялся со всеми, кто смеялся с ним. И меня брала дикая гордость за него. Я сидел на траве, думая о чем-то своем. Я буквально нежился, получал абсолютное удовольствие оттого, что солнце грело меня своими лучами. Оно обволакивало меня, закутывало, словно в одеяло. Чертово жаркое одеяло, которое работало еще и как солярий. Я даже задрал штанины до колен, по сути, сам не знаю зачем. Просто хочется. Желание, которое я выполнил. Мое собственное желание. Все мы чего-то хотим, желаем, нам всем нужно что-то получить. Материальное или не материальное. Счастья, денег, возможности побыть одному, кофе, понимания. Перечислять можно до бесконечности. И для этого нужно что-то делать. Я захотел, чтобы лучи ультрафиолета коснулись кожи моих ног, я задрал для этого ткань. Я оторвал спину от земли, поднялся, закатил край штанин, лег обратно. Да, это так мало и глупо. Но и желание мое мало и глупо. Многие совершают ошибку. Многие думают, что все придет само, что усилия не так нужны, что делать ничего особо не нужно. Но так думают те, кто лишь подобия людей. Я говорил о них. И несправедливость состоит в том, что они получают, что хотят. Без усилий. Отнимая, платя, вымогая. В двадцать первом веке совершенно не важно, чего хотят другие люди. Эгоисты, испачкавшиеся в грязи жизни, получают все и без усилий. А тот, кто что-то сделал для того, чтобы получить желаемое, остаются ни с чем. Итак, я сидел, а точнее лежал на траве. Я ждал Джерарда, которого забрали для беседы с психиатром. Они боятся, что у него съедет крыша, что он станет склонным к суициду, что он будет отторгаться от общества. Короче, они решили, что он может свихнуться. Он говорил мне, что многого боится, что ему обидно и больно, да, он не отрицает этого, но он не зарылся в себе. Не отгородился. И ушел на беседу в превеселом настроении. - Эй, Фрэнки, привет, - чужой голос вырвал меня из своих мыслей. И это был тот веселый и звонкий голос, от которого за шесть дней отвык. И сейчас он имел интонацию извинения и какой-то жалобности. - Арин! Какими судьбами? – я повернул голову к девушке, поморщившись из-за солнца, ударившего по глазам. Она еле заметно улыбалась и не решалась, кажется, подойти ближе. - Могу я… - Конечно! – я не дал закончить ей, улыбнувшись и похлопав ладонью по месту рядом. Она очень обрадовалась и быстро метнулась ко мне, присев аккуратно на землю. - Ты не обижаешься на меня, Фрэнки? - Обижаюсь, конечно! Я тебе сесть разрешил только потому, что поиздеваться хотел! Проваливай, давай! – я улыбнулся и стал пихать девушку, которая залилась смехом, рукой. - Ладно. Блин! Ладно, Фрэнки! Перестань! – пропищала она, улыбаясь, - Я очень рада, что ты не злишься на меня. - Я?! Я и не должен злиться. У тебя был повод надуть на меня губы. В конце концов, я драку устроил, - я снова улыбнулся и стал подражать ее голосу, - Фрэнк Энтони, мать твою, Айеро младший избил четверых человек! - Да ладно тебе, ну, прости, что наорала на тебя тогда. Просто, понимаешь, ты подрался, у самого никаких забот после этого, ты целехонький… - Что?! – перебил я Арин во второй раз, - Целехонький?! Да я, блин, дерьмом себя чувствовал! Ты знаешь, болело у меня все, а у придурков в основном лица! - Ох, блин, ладно, прости! Не целехонький. Ты кусок дерьма. - Арин, блин! - Ладно! Я не буду больше, - рассмеялась она, - Я к чему говорила-то, забот у тебя особо не было после инцидента, а вот МакКинли до сих пор с бумагами разбирается. Знаешь, это довольно трудно. Ты задал ему сложную задачу своей дракой. - Я не знал. Прости. - Да ничего, просто, ну, не дерись больше. - Хорошо, я постараюсь не драться. - Отлично! Я смогла вразумить Фрэнка Айеро! Боже, да я награды достойна! – прокричала улыбающаяся Арин так, словно специально призывая внимание окружающих, что сделать у нее получилось, если это так. Ее никогда не заботило, как она выглядит со стороны. Чем она мне очень нравилась. Я улыбнулся и ткнул ее пальцем в бок, отчего она захихикала. - Хорош орать! - Ладно, - треснула Арин мне по руке, улыбаясь. А для ее рук, которые походили скорей на тоненькие палочки, у нее неслабая сила. - Арин. - Да? - Когда мне исполнится восемнадцать, я смогу уйти из больницы? - Ммм, да, кажется, да. Ты возьмешь на себя ответственность за свое лечение и сможешь выйти из нашей больницы. - А везде так? - Нет, не везде. Ну, если я не ошибаюсь, конечно. - Это хорошо, правда, спасибо, я собираюсь… - Эй, привет! – Арин не дала мне договорить. - Кто там? – я пытался разглядеть, с кем она здоровалась, но получалось плохо, так как девушка преграждала мне весь обзор. - Привет, - дошел до меня знакомый мягкий голос и буквально заставил меня улыбнуться. - Джерард! Как твоя беседа прошла? – наверное, я казался уж слишком радостным, но Джерард, похоже, был этому только рад. Он улыбнулся и приземлился слева от меня, так как правую сторону занимала Арин. - Ладно, слушайте, я пойду, мне еще Доку с бумагами помочь надо, - сказала девушка, укоризненно посмотрев на меня, когда выделяла последнюю фразу. Я только улыбнулся. Она моментально убежала, помахав нам обоим ладонью. - Итак. Моя беседа. - Да. Что там было? - Эмм, ну, вообще, рассказывать особо нечего. Мистер Я-Должен-Найти-У-Джерарда-Проблемы имел меня во всех возможных позах. - Что? – я вскинул брови, закусив губу от такой полученной информации. Джерард только улыбнулся и закатил глаза. - Фрэнки, блять, ты не так понял! - Ах, ты шлюшка, - хитро улыбнулся я парню, тыкая его в бок пальцем. Дело в том, что наш психиатр был парнем довольно молодым, лет двадцать семь что ли, и имел вполне приятную внешность. И если бы не этот факт, то я, возможно, и не воспринял бы так слова мальчишки. - Зато, получше тебя. - Да пошел ты! Я буду отличной шлюхой! - О боже, Фрэнк, ты дашь мне закончить?! Или мне продолжать спорить с тобой о том, кто из нас лучшая шлюха? – Джерард скрестил руки на груди, и причмокнул губами, приняв наипошлейшее выражение лица, от которого у меня гулял холодок по коже. Господи, да я шикарнее ничего не видел! Он оперся руками о землю, наклонившись к моему уху, - и ты же знаешь, что я смогу доказать свою правоту, - произнес он таким голосом, что у меня дыхание сперло. Я перестал улыбаться, округлив глаза. Это Джерард сейчас сказал?! Черт! Мне становилось ужасно жарко, хотя солнце не так сильно грело, - ну, так что? - Ладно, давай рассказывай, - я пролепетал, еле сдерживаясь, чтобы не выдохнуть. Черт, что он со мной творит! Да и ничего особенного, вроде. Может, только я так его воспринимаю? Да нет, любой бы был в подобном состоянии от такого его голоса. - Ну, вот и славно! На чем я остановился? А! Короче, этот чувак просто затрахал меня. Он задавал эти вопросы, чертовы вопросы о моем состоянии, моих последних эмоциях, о моем поведении. Черт, он просто заебал, серьезно! Но это ладно, а вот что было потом! Он, наверное, решил, что я могу стать маньяком или еще кем подобным. Потому что от вопроса «Чувствуешь ли ты возбуждение, когда смотришь на физические мучения других людей?» я просто охерел. Это было, блин, короче, я не пойду к нему больше. - О боже! – я рассмеялся, перекатившись на живот. Этот человек разговаривал и со мной, но такого я от него не слышал ни разу. - Да ну тебя! – я почувствовал небольшой пинок по моим ногам. - Эй, не бей меня! Ладно, я постараюсь успокоиться. - Вот и хорошо, - он улыбнулся, и я перекатился обратно на спину. Джерард опустился спиной на траву рядом со мной. Весь день мы особо ничего не делали. Лежали, болтали, смеялись, иногда, Джерард пинался. Ничего особенного. Просто день. Поскольку сегодня солнечно и погода была сухая, нам позволили быть на воздухе весь день. Одним словом, из дня мы ничего не вынесли. Пока Джерард что-то мне рассказывал об очередном художнике, которых он знал ужасно много, я блуждал глазами по территории больницы. Все очень лениво тянулось. Работники и пациенты, здание и не особо высокое ограждение, трава, деревья. Все ленивое, слишком спокойное, ничто не тревожит разум. Для маленьких детей кто-то из персонала принес мыльные пузыри, и, я думаю, это Арин. Больше это никому не нужно. Эти дети веселились, смеялись так громко, словно смеются в последний раз. Надували пузыри, естественно, не сами дети, потому что давать им это в руки опасно. Выпить могут. Они беззаботны, они думают, что все делается легко, что все просто. И я рад, что я уже далеко не маленький, потому что стадия, когда ты понимаешь всё, просто ужасная. Однажды, они поймут, что за все надо бороться, что жизнь – штука адская. Они поймут, что вся беззаботность прошла, проблемы вопьются в них, вцепятся мертвой хваткой и не будут их отпускать. Они узнают, что такое реальное разочарование, узнают, каково это. Узнают о любви, узнают и о ненависти. Им откроются лицемерие, тщеславие, эгоизм. И, конечно, желание, возбуждение. Откроется насилие, они узнают об изменах и предательствах. Жизнь раскинет руки, чтобы дать им объятия, но это будут самые ужасные объятия. Самые жестокие и лживые. Жизнь будет говорить им, что она так же проста, как и была, но в этом не будет ни капли правды. А пока, они малы. Они живут в неведении. И, если бы я в их возрасте знал, что мне предстоит, я бы наслаждался детством. Даже тем детством, которого у меня было. Джерард не прекращал тараторить, что-то рассказывать. Парень очень много знал. Даже, казалось, слишком много. Меня это радовало, естественно, потому что это значило, что он умен. Для умных людей мир не так сложен. Только я не говорю об уме, который подразумевает что-то вроде школьных знаний, не только это, по крайней мере. Ум, который он сам развил. Его убеждения, его мнение, его вкусы. Взгляд на жизнь. У него он был. Уже выстроенный, но не совсем четкий. Но это уже дело развития. И он продолжал бы говорить, если бы не выпучил глаза, прекратив рассказ и сияя такой улыбкой, будто узнал решение всех проблем человечества. Я перевел глаза туда, куда смотрел Джерард, и только сейчас увидел силуэт у самого ограждения больницы, которое было довольно далеко. - Майки! Джерард моментально подскочил на ноги и унесся, так же счастливо улыбаясь, оставив удивленного меня. И мне оставалось только строить догадки.