Unbreakable

Я так и остался сидеть. Мне нечего пока больше делать. Солнце все так же неустанно светило и грело мое, уже растекшееся по газону, тело. День отличался какой-то исключительной положительностью. Арин помирилась со мной, Джерард активно общается, да, кстати, еще и приобретая такую манеру, что я не могу перестать думать о том его тоне. И к нему приехал кто-то! И он так рад ему, он просто вне себя от счастья. Я прикрыл глаза и расслаблено улыбнулся палящему солнцу. Я очень рад за него. Даже как-то ненормально рад. Слишком сильно. Сквозь прикрытые веки, я не увидел, а почувствовал, что тень нависла надо мной. И мне пришлось открыть глаза, чего, вообще-то, делать не хотелось, но улыбка машинально поползла по моему лицу. - Джерард, не заслоняй мне шикарное майское солнце, пока оно еще есть! – я улыбнулся окончательно, вытягивая руки, чтобы притянуть его вниз за футболку, помяв в руках его щеки. - О боже, нет, не надо! Ты напоминаешь мне назойливую соседку, эту Карви. Она постоянно гонялась за мной и пыталась помять щечки и поцеловать в ло… - Лоб. – Перебил его парнишка, выходя откуда-то из-за спины Джерарда. Он был ужасно тощий и довольно часто моргал, что могло значить, что он носит линзы. Я и не заметил его здесь. Тем временем, он продолжил, вырывая меня обратно из своих оценивающих мыслей. - Она напоминает мне огромный кусок сала в цветастом, уже донельзя потертом, платье, которое пахнет кошачьей мочой, - мальчик остановился и мило улыбнувшись, утянул Джерарда на землю, сажая возле себя. И Джерард легко ему поддавался. - Эмм, Фрэнк, это Майки. Майки, это Фрэнк, – Джерард зарылся одной рукой в свои густые черные волосы и, чуть улыбнувшись, прижал Майки к себе, почти усаживая на колени. – Майки - мой младший брат. – Парень чуть ли не светился от радости. Я искренне улыбнулся, пожав мальчику руку. Меня уже забавлял этот ребенок. Судя по тому, как он описал женщину, он тот еще. - Ты не говорил, что у тебя есть брат, Джерард. - Да, прости. - Рад знакомству, Майки, - я снова улыбнулся, но парень недоверчиво посмотрел на меня, затем на Джера, затем снова на меня, что, собственно, настораживало. - Джерард, ты теперь с н… - Джерард резко зажал рот Майки рукой, выдохнув. - Нет, Майки. Фрэнк мой очень хороший друг. Ну, я так думаю. - Но я не… ладно. - Майки, кстати, ты как добрался до этого места? - А, эм, ну, я Бена попросил. Он знакомый. Знаешь, он веселый! - Серьезно? Здорово! – Джерард широко улыбнулся, крепко обняв мальчика, прижимая его к себе как-то особенно. Вот, он, кажется, задушить готов своими объятиями Майки, но и видно, что он держит его, как что-то хрупкое, что как будто сейчас сломается, если сжать сильнее. Да, Джерард любил мальчишку. И тот правда был его братом. Уэи о чем-то живо трепались, а я даже не вслушивался, я просто наблюдал. Наблюдал за этими людьми, которые просто болтали, и их не трогало сейчас абсолютно ничего. Два брата. Старший, младший. Так и не скажешь, что родственники, а уж тем более кровные братья. Они не так сильно были похожи. По крайней мере, внешне. Но если вглядеться, то можно заметить одинаковый и просто потрясающий, зеленовато-золотистый с отливом, цвет глаз. Хотя, есть еще схожести. Они оба имели угловатые прямые брови, прямой нос, худощавость, а главное - характер. В Майки я видел те черты характера, которые видел в Джерарде. Именно характер выдавал парней. Делал их теми, кто они есть. Характер определяет многое, и сейчас, он определяет то, что Джерард и Майки родные и очень любящие друг друга братья. - Фрэнк, Фрэнки, ты вообще тут? Айеро, мать твою! – Джер пощелкал перед моим лицом пальцами, такими длинными и изящными, каким был весь Джерард. Блять, Фрэнк, успокойся, ты ведешь себя как влюбленная баба, в конце-то концов. Хотя еще нет, не так. - Да, да, я тут… - пробормотал я, говоря, скорее, о материальном нахождении на месте. Джерард немного похлопал меня по щекам мягкими ладонями. Чуть ли не бархатными. - Да что с тобой такое! – я пару раз моргнул и посмотрел на, уже начинающего беспокоиться, Уэя старшего. Черт, что он со мной творит, описать даже я не могу. Я глупо улыбнулся, слегка покраснев. - Задумался я, Джерард. За-ду-мал-ся, – я уже чисто улыбнулся и прижался губами к его лбу. Спонтанно. Я не знал, что сделаю так. Действие вырвалось, не дав мне и подумать над ним. Джерард замер и сильно вздрогнул, смотря на меня округлившимися глазами. - Ааа… да, ясно, – Майки снова посмотрел то на него, то на меня и только улыбнулся, поглаживая руку Джерарда. Я завалился на траву, подставляя свое тело под теплые лучи майского теплого и ласкового солнца. Я обожаю нежиться на солнце. И ничего не могу с собой сделать. - Хорошо, что ты не нудист, - заключил мальчишка с самым, наверное, серьезным лицом. Джерард взорвался смехом от такого замечания. - Это почему же? Тебе не хочется увидеть мое голое тело? – я улыбнулся, снова принимая сидячее положение, нагло приподнимая бровь. - Да ну тебя! Пусть Джерард отвечает! - Ну, ты бы простудился, если бы лежал голым на холодной земле, и застудил бы все, что не надо - Майки, казалось, собирался что-то ляпнуть, но Джер просто зажал ему рот рукой, улыбаясь и скрывая выступивший румянец. И у него милая улыбка. Действительно милая улыбка. Я всегда думаю, что в людях особенного. Что выделяет их? Всегда есть та черта, которая будет твоей собственной, исключительной. И у этого парня она, естественно, была. Он сам. Он весь выделяется. Весь другой. Он прост, но сложен. Уродлив, но красив. Да, именно уродлив. Даже идеалы, даже самые прекрасные звери, люди, уродливы. Но тут даже сложно сказать. Джерард, наверно, самое прекрасное существо, которое я видел за всю свою никчемную жизнь, как бы это не прозвучало с моей стороны. Если я что-то думаю, то я никогда не буду стесняться сказанного. Я уверен в своих словах, а значит, уверен и в словах о Джерарде. Я невольно начал улыбаться. И, мне кажется, никакая девушка не пойдет с ним в сравнение, потому что он отличался от всех абсолютно. По-своему изящен, красив, как внутренне, так и внешне. Он знает, когда нужно смущаться, а когда не стоит. Знает, когда нужно показать характер. Он был, словно, идеальным. Как ангел, спустившийся с небес и дарующий этому грязному миру свою искреннюю лучезарную улыбку, спасающую и защищающую от негативных эмоций и чувств. И боже, как глупы мои рассуждения. - Ох, ну, раз, милая, ты боишься, что я простужусь, то я не буду нудистом, – я задумчиво нахмурился и сделал вид, что думаю, – однако, жаль, ведь тогда бы можно было рассмотреть все мои татуировки… - Да успеет он еще их рассмотреть! – Джерард снова неловко улыбнулся и прикрыл мелкому рот ладонью. Чувствую, он часто раньше смущал Джерарда. Я только улыбнулся и убрал мягкую руку Уэя старшего ото рта его брата. - Пусть говорит, что ты его останавливаешь? – я посмотрел на Джерарда и придвинулся к нему ближе, обнимая обоих братьев. И чертово тепло загуляло по телу, проползая везде, где только могло, оставляя часть тепла на местах пребывания. Майки вырвал меня из неги, радостно завопив. - Кстати, Джерард, я привез тебе комиксы и твой альбом, в котором ты всегда рисуешь, с принадлежностями для рисования! - Майки снял с себя рюкзак и передал его Джеру, который лучезарно улыбнулся и спрятал его за свою спину. Да, это определенно лучшая идея, ибо было видно, как ему необходимо рисование. Он притянул к себе брата и крепко обнял, поглаживая по спине и зарываясь носом в его волосах. - Я очень соскучился, Майки. Сильно, очень сильно. – Джер сильнее зарылся в его волосы, и я отчетливо слышал, как он втягивал воздух носом. – Ты представляешь, я даже забыл, как они пахнут. Я уже забыл, какой ты холодный и тощий. Я еле вспоминаю, как ты прибегал ко мне ночью… - голос Джерарда дрожал, такое ощущение, что они не виделись несколько лет, а ведь не так много времени прошло. Слишком они привязаны друг к другу. Слишком зависят один от одного. Печально наблюдать за этой картиной полной радости и разочарования. Да, конечно, они видятся не в последний раз, но теперь все по-другому. Все меняется. Так важно иметь кого-то, из-за кого жизнь имеет смысл. Ради кого ты сделаешь что угодно. Это важно – любить. Не важно как. По-братски, родительская это любовь, или та самая, которую называют «единственной». Важно, чтобы ты любил. Это сильная часть человека, сильное чувство, которое утратило смысл. Это превратили в мусор. Теперь «любовью» называют что попало, забывая о том, что это человеческое чувство. А у меня даже брата нет. Но у меня есть Джерард. Хотя, что ему до меня? Мы выйдем из больницы, пожмем, друг другу руки, обменяемся номерами телефонов, скажем пару дежурных фраз, обнимемся и разойдемся в разные стороны, положив листики с номерами в задний карман джинсов. Я грустно вздохнул и снова посмотрел на братьев. - Ладно, Майки, беги, тебя Бен ждет, наверное. Ты заезжай почаще. Я действительно скучаю по тебе, - он пригладил волосы на голове брата, быстро зажмурившись, чтобы прогнать пелену слез, моментально появившуюся на его глазах. Мне стало ужасно грустно наблюдать эту картину, было жаль их. Мальчик встал на ноги, отряхнувшись и бросая какой-то печальный взгляд на Джерарда. - Пока, Джер. Я обязательно приеду. – Майки еле заметно улыбнулся, помахав мне рукой, и быстро убежал. Он показался мне немного странным, но он веселый, очень схож с Джерардом, да и вообще, парень хороший. - Знаешь, я очень скучаю по Майки, Фрэнк, - пролепетал Джерард, провожая младшего взглядом. Я знаю, что он скучает. Это видно. Он не говорил мне о брате, поэтому догадаться раньше я не мог. Но даже за тот короткий срок, что я видел их вместе, я мог судить. И Джерард очень скучает по брату, точно так же, как и Майки скучает. Я вздохнул и прижал парня к себе, подняв его подбородок пальцем, уставившись в просто бездонный омут зеленовато-золотистых глаз. Они затягивают в себя. Это безусловно. Он громко сглотнул и вздрогнул, казалось, как будто испугавшись чего-то. Но он успокоился и покрепче обнял меня, прикрывая глаза от того, что я погладил его по голове. - Не скучай, он обязательно приедет. Вы же просто не сможете друг без друга! – я ободряюще улыбнулся и заправил прядь его непослушных черных волос за ухо. – Не кисни. Ты мужик или баба, в конце-то концов! – Джерард улыбнулся и оторвался от меня. - Я шлюшка, - он поднял рюкзак, чтобы отряхнуть, и хитро улыбнулся, - и это твои слова. Ладно, пойдем, прохладно стало, - Джер поежился, прижавшись ко мне и улыбаясь исключительно мило. Черт, это парень словно растапливал меня. Я рядом с ним, как масло. Просто растекаюсь, вся моя грубость уходит очень глубоко, возвращаясь тогда, когда я не рядом с ним. И это ужасно странно. Я встал с земли, подавая руку своему сокровищу и подтягивая его к себе. - Пойдем, конечно, - Джерард перекинул портфель через плечо и пошел рядом со мной. Интересно, что он рисует? Я видел его маленькие наброски. Так, какие-то глупости. Они были вроде бы незначительными, но сделаны аккуратно, бережно, что значило, что Джер любил это занятие. В рисунках отображается настоящая душа человека, он может даже изобразить что-то подсознательно, не подозревая, что это отображение его внутреннего мира. Все, о чем думает человек, его страхи, надежды, тревоги, желания. Все отражается в рисунках, какими бы они не были. Человек берет в руки карандаш и делает то, что не под силу многим. Он творит. Создает. Имея власть над выполненной работой. Это тот же выплеск эмоций. Открытие себя миру. Но не все увидят то, что нарисовано. Замечен будет лишь внешний вид работы, ее качество. Оценочные критерии для обычной картинки. Поверхностное мнение. Эти критики. У них тот же принцип. Они слепы, они не видят сути того, что критикуют, судят. Никто не увидит то, что зарыто глубоко в картине, не увидят вложенного. Я отвлекся, но снова повернулся к Джеру. - А можно будет посмотреть, что ты нарисовал? – Джерард остановился как вкопанный, и я остановился рядом, ничего не понимая. – Я что-то не то сказал? – он отрицательно покачал головой и сглотнул. Да что же такое, неужели, я его обидел или сделал больно? Я не переживу, если так. - Да, я, может, дам тебе перед сном, – он снова улыбнулся и стал двигаться по направлению к входу в больницу. Черт. Я облегченно вздохнул и, улыбнувшись, поплелся за Джерардом. Прекрасная походка у него. Как бы нарочито-игривая, но и такая она у него сама по себе. Вот интересно, он специально бедрами виляет или нет? Черт, у него же лодыжка! Я подбежал к парню и чуть подхватил его за талию. Он, наверно, о чем-то думал, но заметил мое явное присутствие и повернул ко мне лицо, улыбнувшись, – спасибо, Фрэнки. - Да не за что, – я почесал загривок и открыл дверь, пропуская Джерарда вперед. Из холла послышался писклявый и задыхающийся голос, который пролепетал «Педики пожаловали». Честер все никак не мог успокоиться. И восстановить голос и дыхалку, после ударов в грудь, он тоже все никак не мог. Кстати, мой план по устранению доминирования работал вполне успешно. Том, как я и говорил, первым извинился. Остальные два тоже подходили. А Честер был слишком горд, чтобы признать, что остался совершенно один. Я только усмехнулся и показал придурку средний палец. Тот и отреагировать не успел, как я заметил, что Джер прижался ко мне и посмотрел в глаза, ища какой-то помощи и поддержки, словно прося ее, внемля моему здравомыслию. Я слегка улыбнулся и поцеловал его в висок. - Не волнуйся, я больше не буду ни с кем драться, - его так угнетал тот факт, что я подрался? - Хорошо, - он протолкнул меня в палату, и я сразу упал на свою койку. Я чувствовал какую-то неопределенную усталость, хотя провалялся весь день на солнце. Парень аккуратно присел около меня, смотря куда-то в стену. - Хэй, ты чего? – забеспокоился я, чуть потрепав его по плечу. Видно, я вернул его этим в реальность, потому что он повернул голову ко мне, улыбнувшись. Его улыбка. Всегда такая искренняя, не намекающая ни на что, не имеющая ни капли фальши, грусти. Если он не хотел, он не улыбался. Потому что улыбка – отражение действительно чего-то хорошего. И если не то настроение, чтобы улыбаться, то не стоит натягивать счастливую маску. Это не поможет, это только усугубит ситуацию. Улыбка, именно улыбка, отражение искренней эмоции, она заперта для многих. И никто даже не пытается ее для себя открыть. Людям это не нужно. А этот человек никогда и не закрывал для себя ее. Он только прячет ее иногда. До нужных ситуаций. Не для выгоды, для искренности. - Знаешь, твоя улыбка, Джер, она завораживает. Она, как спасательный круг в этой куче происходящего дерьма. - Что? – его лицо немного сменилось, залилось краской, а та самая улыбка, стала стеснительной. - Да. Именно так, стесняшечка. - Да ну тебя, - пробубнил Джер, скрывая слишком явное смущение. Может, я так и продолжал бы любоваться этой картиной, но парень зевнул, потирая глаза, - Фрэнки, я спать хочу. -Ну, ложись тогда – я посмотрел на часы, - тем более, отбой уже скоро, я даже слышу, как Бет ходит по корпусу, ожидая, чтобы объявить отбой. Да я и сам спать хочу. Рисунки, тогда, остаются до завтра, хорошо? - парень закивал, улыбаясь и снова зевая, от чего его глаза стали уже слезиться. Ох, его почти вырубает. Спать, значит спать. Я быстро встал с койки, раздевшись и ныряя под одеяло, которое сразу захватило меня в плен своей, иногда фальшивой, мягкостью. Я почувствовал такое знакомое тепло рядом. Это тепло подбилось ко мне, как делало уже примерно недели две. Только сегодня, этого тепла еще больше. До этого, мы спали в одежде, и нас это вполне устраивало. И происходящее в данный момент даже немного настораживало, но, кажется, значения этому никто не придал. - Интересная у нас традиция сложилась, - я приоткрыл один глаз, посмотрев на парня. Он уже спал, опаляя горячим и равномерным дыханием мою грудь. И это заставляло мои глаза слипаться. Это снова вырубало меня. Я не принимал таблетки уже неделю и, как ни странно, спал. Черт, всегда спал. И я знаю причину. Я пролежал еще немного, думая о чем-то своем, пропуская мимо ушей кричащую об отбое Бет. По комнате пополз лунный свет, пробираясь бледными лучами через окно. Он блуждал, свободно гулял по комнате, творя все, что ему захочется. Он свободный. Вправе делать все, что ему захочется. Счастливый, сказали бы многие, но и у свободы есть минусы. Время – 22:29. Разум уже никакой, просто ватный, весь мягкий, ни на что не способный. Его сопение. Черт… 22:31. …