Unbreakable

Я так горд за Джерарда. Прошло уже чуть больше месяца с тех пор, когда я впервые увидел его. И с каждым днем он был все открытее, веселее, общительнее. Он словно расцветал, он как раскраска, которая сейчас приобретает цвета. Но, он так же говорил, что если меня не будет, то не будет и его. И я так боялся этого, мне было так страшно, что он снова потеряется, снова потухнет. Но я не собираюсь оставлять его, не собираюсь бросать. Тот психиатр, который консультировал Джерарда, он просто изводил парня. Допытывался до него, как будто Джерард просто обязан быть каким-нибудь ненормальным, словно это неестественно, что он обычный. Парень выматывался с ним, потому что тот чувак реально доставал его. Я, поначалу, смеялся над Джерардом, но это отошло. Я ему не завидую даже. Не то что бы Генри, наш психиатр, специально на него давил, но и как-то странно он разговаривал с мальчишкой. Джер говорил, что он словно вытягивал из него аномальное поведение. Как будто парень просто не мог не быть ненормальным. Я сидел на лавке у входа в больницу, наблюдая за всем, что происходило вокруг. За всей этой суетой, за возней. Все словно спешили, опаздывали куда-то, потому что происходящее перед глазами, словно таким и было. Дети, казалось, торопились наиграться, набегаться, насмеяться, пока их не увели обратно в здание. Те, кто присматривали за ними, торопились смотреть, следить за детьми, как будто сейчас всех этих маленьких человечков не станет, как будто они испарятся, и поэтому они наблюдали, стараясь успеть ничего не упустить. Пациенты постарше, кто примерно моего возраста, торопились натрепаться о всяком бреде, торопились задирать других парней, торопились покурить за больницей. Все куда-то, зачем-то, почему-то спешили. Как если бы все опаздывали куда-то, откуда не вернутся и где ничего этого делать не будут, поэтому сейчас спешили все сделать, все получить. Если спросить «куда, зачем и почему все так торопятся?», то ответа не последует. Либо это будет что-то вроде «У всех есть и другие дела». Конечно. Дела. Жизнь ради дел, а не ради жизни. Спешка. Незнание ее причины. Ее оправдание. Это никому не нужно – спешить, торопиться, жить в бешеном ритме. Но все так и живут. Жалуясь на такую жизнь, но, даже не пытаясь как-то ее поменять. Спаглс недавно принес мне сигареты, за что я благодарен ему безумно. Едкий дым проникал в мои легкие, мой организм забирал его в себя, отдавая лишь самую безобидную его часть. Я чувствовал, как яд просачивался, впитывался каждой клеткой. Отрава. Облако белого дыма снова вышло из моего рта, окутывая таким знакомым и любимым запахом немного пространства вокруг меня. Чувство горечи на языке, словно послевкусие чего-то едкого, которое мне так нравится. Я сходил от этого с ума. - Эй, - дошел до меня голос. Терпкий и сладковатый, звонкий, ясный голос, обладателя которого я, конечно, знал. Я снова затянулся, поворачивая голову к человеку, чисто машинально выдохнув дым ему в лицо. - Здравствуй, Джерард, - я улыбнулся тому, как он старательно втягивал выпущенный мной дым, - может тебе лучше сигарету дать? – спросил я, забираясь в карман джинсов рукой, не сводя глаз с Джерарда, который сидел уже рядом. - Привет, Фрэнки. И да, давай, - он устало выдохнул, проводя рукой по черным, как смоль, волосам. Он выглядел очень вымученно, что меня беспокоило. В последние три дня он плохо спал, хотя это нормально, учитывая то, где он находится, но не это важно. И парень частенько стал пребывать в не лучшем настроении. Я протянул ему сигарету с зажигалкой, докуривая уже свою, желая знать точно, знать наверняка. - Снова опросы? – поинтересовался я, немного наклоняясь, чтобы видеть его лицо. Такое же замученное и вымотанное. - Да, Фрэнки, снова, - он выдохнул, зажимая сигарету розоватыми губами, с которых я не мог свести глаз. Черт. Он прикурил, отдавая мне зажигалку. Если бы вы его видели. Его движения и весь его вид тогда, когда он курил, менялся, но не в худшую сторону. Джерард, когда курил, становился таким, что дыхание просто перехватывало, а глаз я не мог от него отвести. Он как будто не разрешал этого, хотя сам не знал о своем не разрешении. Он становился надменным. Выглядел так самодовольно, гордо, но при этом, он оставался собой. Все его движения становились плавными, какими-то нарастающими, даже пошлыми. О да, Джерард выглядел ужасно пошло с сигаретой во рту. Эта маленькая отрава словно меняла его, хотя, это так и было. Но она меняла лишь его внешний вид, она не трогала сути. И это хорошо. Джер затянулся, заставляя дым врываться в него, позволяя яду впиться в него, позволяя убивать себя медленно, но так сладко. Он втянул щеки, прижимая пальцы, держащие сигарету за край фильтра, к губам. Клянусь, я хотел бы быть либо его пальцами, либо этой сигаретой. Джерард выпустил дым, развеивая его вокруг себя. С дымом он будто выпустил все, что ему не хотелось держать в себе. Вся усталость, все проблемы, просто все. И так он делал всегда. Я вспомнил, что разговариваю с ним, но отвести от него взгляд все же не мог. - Ох, может тебе попросить Арин? Скажи ей, что этот мудак тебя бесит, и ты не можешь его больше терпеть. Она уговорит кого-нибудь там, - я пытался найти какой-нибудь выход. Пытался, потому что хотел видеть сияющего его, его яркого, веселого. Он и сейчас такой, но его вымотанность не пускает все это, держа временно в себе. - Нет, девушка и без этого много делает для нас, для тебя, - снова выдохнул Джерард, выпуская с выдохом и дым, который вышел густым клубом. - Да, Джер, ты прав. Но, знаешь, так оставлять тоже нехорошо. - Я знаю, но раз так надо, значит так надо. - Джер, может тебе отдохнуть? Время, - я вспоминал, во сколько пришел сюда, - примерно шесть. Сейчас прием лекарств. Может, ты выпьешь и поспишь? Тебе это нужно, - я старался быть как можно мягче, потому что ему другого сейчас не надо. - Да, может, ты прав, Фрэнк. Ты будешь со мной? – он посмотрел на меня, позволяя небольшой никотиновой струйке дыма выйти наружу из его рта. - Да, Джер, конечно. Я не оставлю тебя, - я улыбнулся и подвинул его к себе за край футболки, обняв. Шатко вздохнув, парень обвил меня руками. Он очень устал и замучился. Я поцеловал его в макушку и аккуратно вытащил сигарету из его рта, потушив ее и выбросив в урну рядом, - пойдем, Джерард. Он послушно кивнул, словно нехотя разорвав объятия. Мы поплелись к больнице, что-то обсуждая на бредовую тему. Как я и хотел, Джерард принял лекарство, которое могло дать ему небольшое спасение – сон. Я лежал, обняв парня, который подбился под меня, прося поддержки, помощи, спасения, которое он просто обязан получить. Он этого заслуживает. Я выдохнул и крепче прижал существо, которое стало так дорого мне с первого дня. Как только я его увидел, я был уверен, что меня разорвут эмоции. Столько боли, отчаянья, обиды. И все в одном маленьком теле, таком сжавшемся, уменьшившемся до чудовищно малых размеров. Но он поразил меня своей стойкостью. Он не сдавался перед жизнью. Возможно, в какой-то момент, он и хотел сдаться, и любой захотел бы. Но он уцепился за то, чего не знал даже. За меня. И он распустился, заиграл красками. Его бледные щеки приобрели румянец, но только они. Сама его кожа осталась такой же идеальной, невинной, прекрасной, молочно-кремового цвета. Такой мягкой и словно аккуратной, когда касаешься ее. Я так горд за него. Так горд. Солнце медленно садилось, позволяя смотреть на себя через окно палаты. Время текло так медленно, словно оттягивало какой-то момент. Зачем-то. Джерард спал, уложив голову на моей груди, переложив ее туда минут через сорок после того, как он заснул. Я не спал специально, чтобы караулить его. И чертово время шло неумолимо медленно. Я словно во сне, но я не сплю. Я слышу каждый звук. Как волос падает с головы парня, как тень гуляет по комнате, как эти чертовы часы тикали, долбя этим звуком мне по ушам. Время всегда смеялось, играя злые и жестокие шутки со мной, потому что у меня бессонница. Была. Теперь, благодаря Джерарду, я смеялся над временем. Но оно все же острило иногда. И сейчас оно решило повеселиться. Час, минута, секунда. Этого всего не было. Было то, что было. Ничего. Словно я застрял в замедленной съемке. Ужасно. Я просидел с парнем до самого отбоя и понял, что тот не собирался просыпаться. Мне ничего не оставалось, меня и так начало вырубать через десять минут, как я лег. А все этот кусок тепла. Его сопение, краткие вздохи во сне, неловкие движения. Все это заставляло мои глаза слипаться. А сейчас я и вовсе умирал от желания спать. Я решил, что раздеваться будет глупо, и я этим разбужу Джерарда, поэтому я просто дотянулся до покрывала, накрыв нас обоих. Как только я нормально лег, то желание спать и его сопение запустило в меня свои когти сильнее, впиваясь ими в мою кожу, тело, разум. Заставляя меня закрыть глаза, словно шепча, умоляя, прося. «Давай, Фрэнки, спи, давай, ты же хочешь. Послушай. Тсс. Слышишь? Он сопит. Он дышит. Он рядом. И ты так хочешь спать. Давай, закрывай глаза, Фрэнки, закрывай. Спи…». Я не дал сну договорить и отрубился. Так легко, так просто, и так непривычно. Я проснулся от легких похлопываний по щекам. Ну что это? Ни свет не заря. Ох, изверги. Я чуть прижал к себе мерно посапывающего Джерарда и открыл глаза, еще не особо понимая, что вижу. Бет. Бет? Солнце еще толком не встало, давая понять, что я еще должен спать, так как еще довольно рано. И я послушал сам себя. Я снова прикрыл глаза, вздохнув, собираясь спать снова, но все же сказав Бет пару слов. - Бет, это странно, что ты здесь, и слишком рано для разговоров, - мой голос был очень хриплым спросонья, на что я не обратил никакого внимания, - но все же, что такое? - Тебя забирает отец. Выписку тебе написали. Он ждет тебя. – Бет мило улыбнулась. Наверное, она была рада, тому, что ко мне еще кто-то приезжает. Она не знала, что этого человека я хотел видеть сейчас меньше всего. Эта девушка не знала меня вообще. – Ты рад? - Зачем он приехал? И что с Арин? - Я не разговаривала с ним. Выписку оформляла не я. Меня только за тобой послали и все. И собирайся! – Шепотом взвизгнула она, снимая меня с кровати так, чтобы не разбудить Джерарда, - а Арин уехала. Ненадолго. Она вернется через неделю, примерно. – Она не давала мне ничего сказать, только взяла мой рюкзак и быстро повела к холлу. Я шел, чтобы встретиться с тем, кому на меня похеру. Зачем? Зачем он меня забирает? Кому я нужен?! Да еще и не идет речи о временной выписке. Совсем? Он забирает меня совсем? Я не выживу. Я помню, что было раньше. Я просто не вынесу. Мое детство было довольно безрадостным. Нет, меня не били, не издевались, просто я был абсолютно безразличен своим родителям. Я завидовал своим немногочисленным друзьям, которые рассказывали о том, как на них накричали или как их отругали родители, за очередную оплошность. Это хоть какое-то проявление эмоций, это не полное безразличие, которым постоянно награждали меня. Мать постоянно шлялась по мужикам, да и отец в принципе не отличался. Ну, разве что, он носился не по мужикам, а по бабам, страшным, как смертный грех. Были и не очень страшные, но основная масса – да. У него фетиш, наверно, такой. Рос я так, как сам захочу. И вырос тем, кем захотел сам. Хотя, может, это и не плохо в такое время, в этот век. За своими рассуждениями и воспоминаниями о детстве, я не заметил, как медленной походкой вышел в холл. Я сразу же наткнулся на своего отца. А он не изменился. Приехал. Могу поспорить, что он, до недавнего времени, вообще не знал, что я здесь лежу. Он схватил меня за локоть и, без всяких предисловий, выволок из больницы. Так же грубо, как и раньше, словно я вообще никто. А я и никто ему. Знакомый с детства мальчишка. - Ну, что? Наотдыхался в лечебнице, псих? – Он ядовито прошипел, выволакивая меня на улицу. Я абсолютно безразлично посмотрел на него и вывернулся из его рук, становясь рядом. Однако я не понимал одного. Какого черта он сразу потащил меня?! - Я лежу с бессонницей, урод. Был бы ты хоть каплю нормальным – знал бы. И какого хуя тебе надо? Я-то думал, что мы не родственники и нам пора забыть о существовании друг друга, – его, и без того красное лицо, стало еще более красным, и он так же легко заводился, как и все. Как и всегда. - Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я твой отец! Ты, блять, разговариваешь с отцом! - С отцом? Видимо ты забыл добавить одно слово, то, которое оправдывает твое заявление. С биологическим отцом. На большее ты не тянешь, ты жалок и противен. - Щенок! Да ты никто! - Тебе никто. - Именно, - подчеркнул он, утвердительно тыкая пальцем в мою грудь. - Вот и славно. А теперь, какого хуя ты меня забрал? Какого хуя ничего не сказал? Мне, блять, есть с кем попрощаться! - Да мне плевать на это. А информировать тебя я не обязан, сучонок. Это не на долго, выписка у тебя временная. И Мэг хочет тебя увидеть. - Твоя очередная шлюха? Наверно страшная, как атомная война, остальные ж тебя боятся и за километр обходят. Да? – едко проговорил я, ухмыляясь, - и да, я никуда не поеду, пока не попрощаюсь, - я развернулся, чтобы сказать Джерарду все то, что никто в больнице ему сказать не сможет. Просто объяснить, что я вернусь, что приду, что все будет нормально, но сильная рука обхватила мою талию, таща к машине, - Стой! Сука! Я никому ничего не сказал! Он будет думать, что я навсегда! Сука! Пусти! - Нет, ублюдок, ты едешь сейчас. У меня нет времени на твои девчачьи сопли. И не смей так говорить о Мэг, - ох, какое мужество, - я же не виноват, что на тебя мальчиков нет. - Сука, выпусти меня! Блять, пять минут дай! Ах, блять, сто… - он пихнул меня в машину, и я понял, что сопротивляться бесполезно. Здесь важна тактика, стратегия. И она будет. Он обошел кругом машину и сел за руль, - И я не гей. И мне похуй абсолютно, что она хочет меня увидеть. Мы же не родственники, как выяснилось минут пять назад. - Он ничего мне не ответил. Тварь. Я стал беспокоиться. Я сделал ему больно, я знаю это. Он сломается. Меня нет. А я обещал ему. Обещал быть рядом. Я представляю это. Представляю, как он просыпается и не видит меня на койке. Не видит рядом с ним. Он пойдет и спросит, естественно, Бет. Это вторая, после Арин, медсестра, которой Джерард более-менее доверял. И что он получит в ответ? Меня забрал отец. Боль. Удар. Глубокая рана. Я мерзок. Я не смог ничего сделать. Я так виноват перед ним. Он потухнет. Я затушил этот свет. Я урод. Я погубил ангела. Это непростительно. Я стал без энтузиазма разглядывать «потрясающие красоты местного ландшафта». Я чувствовал себя убийцей, и сам ощущал, что мертв. Я никогда не понимал этого рвения к природе. Ничего в ней такого. Да, бывает, красиво. Но не больше. А те, кто хотят повеселиться в деревне, для меня и вовсе непонятны. Природа - это деревья, трава, кусты, цветы, и очень еще много чего. В ней ничего нет. Нечем особенно восхищаться. Мне постоянно нужен шум города, его шевеление, движение, дыхание улиц, каменные лица небоскребов, тогда я чувствую себя живым, а не ожившим трупом. Но, говорят, о вкусах не спорят. Хотя о них-таки как раз спорят без умолку. Я зевнул, прикрывая глаза. Чертов день. День, когда я убил человека. Такого дорогого мне. Когда я убил себя. Меня вырвал из мыслей толчок в бок, и, естественно, толкнуть меня больше некому. - Что надо? – выплюнул я. - Кофе будешь, отродье? – он остановился у какой-то забегаловки. Это как-то не вяжется. Я отродье, но не хочу ли я кофе? Наверно, там будет яд. Конечно. И тем не менее… - Да, буду, – скорее, на автомате выдал я, потому что кофе мне необходим. Я сонно окинул взглядом то место, куда мы приехали. Ничего особенного. Я остался сидеть, попутно наблюдая за неторопливыми движениями отца. Вот он вроде ничего сейчас и не сказал и не сделал, а все равно меня бесит. Это так называемая, вербальная агрессия. Он раздражает меня тембром своего голоса или даже поворотом головы, своими неторопливыми движениями. Всем. Он вышел из машины, выдергивая ключ зажигания и забирая его с собой. Ох, как будто я могу уехать. Я не из тех, кто будет пытаться сбежать в пути. Нужен план. И я его придумаю. Я снова приложился лбом к стеклу, стараясь заснуть, но без того тепла, без того человека это сделать не получится. Я не смогу засыпать без Джерарда. Я превращусь в живой труп, в того, кем был с месяц назад. И я этого заслужил. Я не представляю, как ему больно. Я, я готов заплакать. Я чувствую слезы. Они столпились и ждут, словно приказа от меня. Но отец не увидит слез. Никогда. В потоке мыслей, я не заметил, как отец уже сидел на месте, протягивая мне стаканчик с кофе. - Спасибо? – я неуверенно взял его и быстро отпил из картона. - Не за что, кретин, – а нет, все нормально, а то я уже начал беспокоиться, что моего отца похитили инопланетяне и подменили его на копию, только с нормальным характером. - Ага, - я не собираюсь с ним спорить. Этот ублюдок отнял две жизни. И я не прощу ему одну, только одну. Самую важную для меня. Я быстро выпил кофе и выбросил стакан в окно, которое отец любезно открыл для меня. Сука. Я повернул к нему голову, встретив его взгляд. Холодный. Хотя, нет. Ледяной и острый. - Деньги за кофе потом отдашь, – я лишь закатил глаза. Точно он. - Обязательно. В следующей жизни. – Я недовольно выдохнул и снова прикрыл глаза, откидываясь на спинку сиденья. Чертов ублюдок. Мы снова тронулись. - Зачем мне вообще сын? Завел, блять. Да еще и педик. – Как он заебал этой темой. Он выводил меня из себя. Просто бесил. Я не разлепляя глаз, повернул к нему голову и четко сказал. -Ты действительно хочешь узнать, что я думаю по поводу твоих высказываний на тему того, что я типа гей? – он промолчал, а значит, он будет меня слушать, раз вовремя не остановил. – Во-первых, тебе действительно так хочется, чтобы твой единственный сын скакал на чужом члене, издавая громкие стоны, и попутно отсасывал у каждого встречного мужика, раз ты так часто упоминаешь это? Если так, то просто скажи. – Я открыл глаза и посмотрел на него. – Ну, а во-вторых, если тебя эта проблема так волнует, может у тебя комплекс или ты сам латентный, что в принципе, можно понять из того, с каким постоянством ты меняешь женщин. Может, они просто не удовлетворяют тебя? М? Попробуй кого-нибудь одного пола с тобой. Может, тебе понравится? – Его глаза налились кровью. Чертова тварь. Я только ухмыльнулся, снова отворачиваясь. Ты сам начал этот цирк, мудак. - Я смотрю, ты у нас спец в этой области, - он попытался отыграться, но я слишком много сказал. - Нет, не спец, но тебе не дал бы. Ты жалок. – Я пожал плечами. - Сучонок. - Я ничего на это не ответил. Машина остановилась у довольно милого дома. Два этажа, красный кирпич, зеленая черепица, уютный садик перед окнами. Все довольно стандартно. Навстречу машине тут же вылетела женщина. Это, должно быть, собственно, Мэг. Могу сказать честно – недурно. Я даже глазам не верил. Неужели, эта, вроде, милая дама добровольно захотела быть с моим отцом? Ее тотальная ошибка. Я чувствовал себя последним дерьмом. Мысли о Джерарде, морально убитом, не давали мне покоя. Я так волновался. Я сам мертв. Я ничто без парня. Кусок дерьма. Я так виноват. -Не смей при ней грубить. – Я лишь ухмыльнулся и вылез из машины, наблюдая за этой встречей. Мэг кинулась этому мешку дерьма на шею и обняла. Вроде так осторожно, но и как-то, словно не видела его очень давно и скучала. Неужели, женщина реально полюбила это? Она его плохо знает. Аж, воротит от этой картины. -А это Фрэнки? Убейте меня. Хотя, я уже труп.