***
Резко откидываю одеяло и встаю. Твердыми и быстрыми шагами иду в ванную. Холодная вода помогает хоть немного прийти в себя. Но смотреть в зеркало по-прежнему тошно. Мог бы и раньше понять, что это сон — откуда бы в библиотеке зеркало. Злость душит. — Ну и как ты планируешь провести сегодняшний день? — зло говорю блондину в зеркале, опираясь на раковину. Остаётся только выплюнуть ему же: — Идиот! — и уйти. Мне сейчас очень нужен человек. Поэтому, впервые за много дней, я спускаюсь к матери на завтрак. Спускаюсь быстрым шагом и понимаю, что очень хочу бежать. Прямо сейчас. Я вырываюсь на улицу — свежий воздух раннего утра. Я радуюсь ему, как ребенок, и бегу по аллее. Задор внутри разгоняется вместе со мной. Сворачиваю налево. Ещё бегу. Ещё. ЕЩЁ! Останавливаюсь возле куста белых роз, протягиваю руку и срываю одну. Теперь я бегал не зря. Осторожно обламываю шипы и обдумываю, как бы её не помять на обратном пути. Усмехаюсь своей идее. Зажимаю розу в зубах и со всех ног несусь обратно в дом. Сердце радуется, ликует! Хочется смеяться и жить. Мерлин! Как хочется жить! На том же порыве, на ходу вытаскивая розу изо рта, влетаю в столовую. Мать уже здесь. Все такая же величавая, с газетой и чашкой в руках. Она отставляет их неспешным движением и поворачивается ко мне. А я уже на коленях возле её ног: — Это тебе, — протягиваю ей розу. — Доброе утро, мама. Я запыхался. И я счастлив, прямо сейчас я счастлив. В глазах матери вижу, что я смог её удивить, а это значит, что она шокирована до глубины души. В зрачках сквозит нежность. Боже, как мне не хватало этой нежности. Как же я её люблю. — Доброе утро, дорогой, — она склоняет голову чуть на бок и протягивает правую руку к моей щеке, принимая подарок другой. Через пару мгновений она убирает руку, а я ловлю её, прижимаю к губам. Доброе утро, мама! Встаю и иду к своему месту за столом. И боюсь говорить. Я не хочу слышать сейчас, как в ней поёт это зелье. Я хочу сохранить эту нежность. И всё же начинаю разговор: — Как спалось? — отправляю кусочек бекона в рот. — Мне приснился очень странный сон, я помню огромный дуб, только он светился в темноте, и наше поместье во Франции… Слушать её сон. Это было примирение. Я не чувствовал отвращения к зелью и не утратил вкус этого утра. Да, это было хорошо. После завтрака я вернулся в библиотеку. Книги все так же были разложены, а доски исписаны. Только Грейнджер нет. И мой сон снова вернулся ко мне и сдавил грудь. Надо что-то сделать. Надо выжить его из этой комнаты, пока она ещё не здесь. И я погружаюсь в новую книгу по травологии, садясь на тот самый диван и уминая спиной ту самую подушку, по которой во сне разметались её волосы. Через некоторое время мне удалось сосредоточиться и начать вникать в то, что было написано. Я попросил домовика принести мне кофе и так увлёкся чтивом, что не заметил, как был уже не один. — Какой-то ты растрёпанный сегодня, — ехидство в суженных глазах и желание поддеть, пульсирующее в ее словах. Я невольно улыбнулся, выпрямился и потянулся к блестящему серебряному кофейнику. — А, это, — небрежно расчесал волосы пальцами, глядя в изогнутое отражение на его стенках и убирая их от лица. — Прогулялся перед завтраком. Тебе, кстати, тоже иногда не помешает. — Так, может быть, переберемся на улицу? — Я повернулся к ней. Она поправила на плече сумку. И смотрела на меня своими огромными глазами. — Какой у тебя план на сегодня? Она была в точности такая же, как в школе. Волосы отодвинуты от лица, в одной руке книги, другая лежит на сумке около бедра. Так… Лучше сейчас не думать о её бедре. Пожалуй, действительно, я хочу сбежать из этой комнаты. Хотя бы сегодня. — Было бы неплохо просмотреть справочники по травологии и попробовать дополнить список того, что нам может пригодиться, — я встал и оглядел десятки разложенных на полу книг. — Кстати, о травах. Я тут подумала, что мы можем несколько улучшить справочники. Моё удивление было бы сложно описать. — Грейнджер. Ты предлагаешь. Улучшить справочник? — Да. Помнишь того магла-химика и его колбы и реторты?… Я поискала, оказывается, в науке сейчас неимоверное множество способов извлечения веществ. При разных температурах, разном давлении, иногда просто присутствие какого-то другого вещества влияет на то, что будет в итоге. Маги могут многое упускать... — А ты не думала о том, что именно для этого у нас есть магия? Ведь маглы сколько бы не помешивали отвары, у них все равно ничего бы не вышло, а у нас выходит. Возможно, то, что ты говоришь, делается чарами, пока мы готовим. Уверен, это могло повлиять на качество зелий, но вряд ли на действие. — А если без этих действий зелье получается такого низкого качества, что его и нельзя рассматривать как зелье? — В этом что-то есть, но я не собираюсь говорить ей. Кажется, она сама заметила. — Надо будет изучить этот вопрос подробнее. Хорошо. Но это ещё не всё. Удивление. Грейнджер не перестает удивлять. — Ты замечал, что некоторые свойства часто встречаются вместе? Например, успокаивающие травы очень часто ещё и кровоочищающие. Возможно, и кровоочищающие травы тоже часто успокаивают, только никто этого не обнаружил. Блин, а эта идея и правда хороша. Ощущаю, как зависть берет меня за грудки. Откуда она такая умная? Какого черта?! Мне надоело ей проигрывать. Особенно в этой библиотеке хочется хоть раз быть выше... быть сверху. Нельзя дать себя обнаружить. Как можно более вычурной гримасой показываю, насколько она меня удивила. Она смеётся. Как же звонко она смеётся. — Тогда как всегда? Мне чётные тома, тебе нечётные? — спрашиваю я у неё и протягиваю первый том Расширенного справочника по травологии. Она кивает.***
Мы лежим на мягком пледе на одной из полян сада. Яркое солнце не дает остыть чаю в белоснежных чашках даже без магии, от этого, наверное, он особенно вкусный. Домовики притащили нам пирожных, которые я, растянувшись на животе, с удовольствием уплетаю. Грейнджер сидит рядом, сосредоточенная на книге, наматывает прядь на палец. Да это в принципе и не важно: Мерлин, какая вкуснятина! Невозможно же оторваться! Кажется, я беру шестое. — Посмотри вот на это, — огромный том падает рядом со мной, а следом за ним рядом со мной опускается Грейнджер. Она так близко… — Хочешь пирожное? — ничего лучше в голову не приходит, а молчать точно нельзя. — Нет, спасибо. — Только не говори, что ты подвержена всеобщей слежке за фигурой, — язвительно пытаюсь её поддеть, и получается, её взгляд быстро становится острым. Она резко садится на колени, немного розовея. Значит, думала об этом: — Нет. Просто это вредно, — сдержанно чуть вздергивает носик. Мерлин, как же хочется сгрести её в охапку. Сдвигаюсь и устраиваюсь поудобнее прямо напротив неё, возле оголенных ровных коленок. Ехидным взглядом изучаю результат своих действий. По крайней мере, я могу так с тобой поиграть. — Малфой… Что… — какой-то не её голос. Выдыхает. — Что ты делаешь?.. Какая знакомая фраза. Так значит я снова сплю. Что же, раз я ещё не проснулся, значит я могу хотя бы насладиться. Рывок - и вот моя голова уже рядом с её бедром. Целую светлую кожу — нежная, доверчивая. И пахнет… Теплый человеческий запах, где-то между цветами и молоком. Чувствую её руку в основании шеи и пальцы под воротом рубашки. Волна пробегает по лопаткам и по бокам стекает вниз. Ощущаю, как тепло от шеи поднимается к затылку и… Темнота.***
Что-то маленькое и холодное легко касается моего лица — приятно. Лениво открываю глаза. — Грейнджер, как ты это делаешь, что глаза на пол лица? — Ты вырубился. Конечно, столько быстрых углеводов без капли воды. — Зато было вкусно. Дай сюда, — отбираю у неё полотенце, накрываю лицо и добавляю с сарказмом, — видеть тебя не хочу.