***
— Блейз, надо поговорить. Бронзовокожий слизеринец стоял у перил второго этажа и беззастенчиво разглядывал сестер Гринграсс из-за чего-то препирающихся внизу. Голос Малфоя жестко вырвал его из приятно расслабленного состояния сытого льва наблюдающего за львицами. — Зачем? Чтобы ты опять натявкал на меня, как маленькая глупая собачонка? Извини, не интересует, — он чуть выпрямился, но не отвел взгляд от объекта своего внимания. Кажется, он совсем не боялся, что его заметят. — Ой, да перестань. Подумаешь пару раз чуть грубо ответил. Ну ты сам виноват, лез когда не до тебя было. — Мне кажется, ты зазвездился, Малфой, — Забини резко повернул голову к другу, впиваясь в него безжалостным взглядом, — сначала получил пост старшего старосты, потом пристроился в министерстве. Что, считаешь, что ты лучше меня что ли? — Я никогда такого не говорил, — Драко не нравился тон беседы, и как он с каждой фразой становится все напряженнее. — А тебе и говорить не надо. Тут и без слов все понятно. Платиновый мальчик живет своей платиновой жизнью. Куда уж до него нам, простым смертным, — в словах Забини слышалась обида. Он не злился, но был крепко обижен и, кажется, менять что-либо не собирался. — Ты начинаешь меня бесить, Блейз. — О! Как интересно! — Забини развел руки в стороны, изображая притворное удивление, — то есть за последний месяц было время, когда ты переставал беситься? — А тебе не приходило в голову, что у меня могут быть дела поважнее, чем твои бесконечные попойки? — Так. Вот этого не надо, —по голосу было ясно, что Малфой задел его за живое, — ты можешь оскорблять меня, но не смей оскорблять мое вино называя наши, — Блейз на секунду затих, шумно втянул воздух, обдумывая как выразиться, — трепетные встречи с ним, — окинул презрительным взглядом Малфоя, — попойками! — Да ты хотя бы сам себя слышишь? — Драко откровенно не мог его понять. Он только заметил, как выражение на лице Забини стало брезгливым, и ему самому этот разговор в миг стал противным. — Да, я себя слышу. А ты меня, видимо, нет, — Блейз замолчал и повернулся обратно к объектам своего созерцания, — мне кажется, мы можем заканчивать этот разговор. — Думаю, что да.***
Малфой сидел на скамейке возле трибун. Рядом с ним лежали тряпки, щетки, полироль, воск, что-то там от царапин — всего штук шесть баночек и коробочек, Нотт не сильно в этом разбирался. — Привет! — Теодор дал о себе знать несколько издалека, чтобы случайно не смутить друга. — Привет! — бросил Малфой не поднимая глаз и аккуратно поглаживая свою метлу. — Нервничаешь? — Тео встал в метре от Драко и засунул руки в карманы. — С чего ты взял? — голос был спокойный, ровный. Нотт пожал плечами: — Ты полируешь метлу. — Мой милый Тео, ты разве не знаешь, что метлу нужно обязательно чистить, протирать и обрабатывать свежим воском хотя бы раз в две недели? — Малфой впервые с начала разговора поднял глаза на друга, выражая наигранное сочувствие взглядом и всеми линиями лица. — И когда ты занимался этим в последний раз? — Теодор скрестил руки на груди, показывая, что он знает ответ на свой вопрос. Малфой не выдержал, на мгновение сжал губы и вернулся к своему занятию. — Перед тренировкой. — А когда была тренировка? — Пару часов назад. Ну и что с того? — Нет, ничего. Пару секунд молчания. — Мы с Блейзом поссорились, — Драко перехватил метлу и крепко сжал её коленями. — Что-то серьезное? — голос Тео был спокойным и участливым, у него не так много осталось друзей, которыми он дорожил. Драко и Блейз бесспорно были для него таковыми. — Да на пустом месте, по сути, — Малфой скривился. Он не хотел говорить на эту тему. — Не думаю я, что на пустом… — Теодор как всегда пытался быть дипломатичным. — Ой, а тебе то откуда знать?! — Драко вскипев резко поднял голову. — Ну, чувство локтя с твоей стороны я ощущал последний раз, когда ты заехал им мне под ребра ещё до отъезда в Хогвартс, — Тео легко потер пальцем под носом, чтобы хоть как-то скрыть то негодующее выражение лица, которое, он знал, сейчас у него проявилось. Малфой снова замолчал. — Что, всё так плохо? — голос был тихий, осторожный, даже немного растерянный... — Не то чтобы всё… — Чёрт! — недовольство сменило растерянность, — эта затея с цепочками отнимает у меня слишком много сил и времени. — Зато она приносит свои плоды. — Да, я через пару недель после среза по зельям хотел в гостиной объявить всем об этом, — а воодушевление сменило недовольство, — хотя результаты уже видны и так. У меня есть ещё пара идей. — Малфой, тебе не кажется, что ты скоро поедешь крышей от перегруза? — Тео, — Драко положил метлу на колени, — ты никогда не задумывался о том, почему почти все наши однокурсники умеют вызывать Патронус? Это ведь непростая магия. Нужно быть достаточно могущественным, чтобы сделать это, а сейчас это обыденность. Нас вынудили, Тео. Мы все уже достаточно сильны, потому что последние несколько лет даже маленькая крупица силы могла оказаться тем, что спасет жизнь. Мы жили на пределе, поэтому выжили. А для меня, благодаря отцу в Азкабане и Нагайне с черепом на предплечье, война не закончилась. Слава Мерлину, я никого не убил. И то, что я могу вызвать телесного Патронуса мне дает надежду, что я ещё не погиб на этой войне и может быть даже не погибну. Да и мой Патронус говорит, что сил у меня, как у медведя. Так что да, я выдержу. — Vale,(Примечание автора. исп. читается "бале", означает примерно тоже, что и "Ok") — кивнул Теодор, — и всё же, мне бы хотелось, чтобы ты находил хотя бы раз в неделю время на нас. — И давно это ты говоришь по-испански? — голос Малфоя стал привычно язвительным, каким он был каждый день, когда они беседовали между парами в коридорах. — Скорее я просто люблю ввернуть словечко, — в душе Нотт радовался, что бодрый настрой вернулся к его другу, но виду не подал, разве что глаза заблестели, — Мне нравится, как этот язык перекатывается на языке. — Ты ещё скажи, что какое-нибудь слово несет ореховое послевкусие и точно будешь как Блейз. — Забавный каламбур вышел, не находишь? (Примечание автора. Vale читается как “бале”, по-английски Блейз пишется Bales)***
— Кажется, ты хотела меня о чем-то попросить? Они лежали в ночной темноте, окутанные простынями. Гермиона свернулась клубком где-то под мышкой у Драко, который лежал на животе практически по диагонали кровати, положив голову на тыльные стороны ладоней. Девушка сонно приподняла голову, раскручиваясь, и, приподняв правую ногу и скрестную руку, потянулась: — Угу, — девушка зевнула, — только скажи, что у тебя сегодня случилось? — С чего ты это взяла? — Драко чуть напрягся. — Ты полировал метлу, — сказала Грейнджер спокойным, размеренным тоном, будто отвечала на вопрос по травологии. — И что? — Малфой ощутимо занервничал, — ты в курсе, что её обязательно нужно обрабатывать специальными составами раз в 2-3 недели? — И когда ты полировал её до этого? — 3 часа назад. — А до этого? — Да откуда вы только взялись все такие прозорливые?! — Драко раздраженно повернул голову, упираясь в кровать подбородком. — Я не буду из тебя ничего вытаскивать империусом, но, если хочешь, ты можешь мне рассказать, — все тот же расслабленный тон. И этот тон бесил его ещё сильнее. Секунда тишины. Малфоя терзало противное чувство déjà vu. — Я с Блейзом поссорился. — Из-за чего? — ей действительно было интересно. Её волновали его дела, день за днем все сильнее. — Он как-то все время не вовремя подворачивался… Да и, честно говоря, последнее время мне как-то особо не о чем с ним говорить…. Слышишь? — Драко повернулся к Гермионе, — Это ты меня портишь. — Интересно, — девушка стала наигранно растягивать слова, — в какой момент я тебя порчу больше, когда я сверху или когда снизу… — она легко вращала суставы, разгоняя кровь по чуть онемевшим мышцам. — Ведьма! — Малфой лениво вытащил руку и сгреб Гермиону, прижимая поближе к себе. — Скучаешь по нему? — Честно говоря — ни сколько. Даже немного не по себе от этого... — Он отметил про себя, что эти слова дались ему легко. Он действительно мог доверить ей свои мысли. — Почему? — Не знаю, он вроде бы ничего плохого не делал, а мне хотелось послать его со всеми затеями и вообще свалить от него подальше в каждый момент,— говорить такое было для Драко сложно и непривычно, но он ощущал, как с каждым словом ему становиться легче, — ну и в результате я был несколько… хм.. резок по отношению к нему. — Неужели тебе не по себе от ощущения, что ты повел себя как скотина? — Гермиона ёрничала, хотя на самом деле отнеслась к словам Малфоя со всей серьезностью. Ей тоже было непривычно слышать от Малфоя столь честно неотполированный ответ. — Ты на что это намекаешь? — Ну не знаю, —она пожала плечами, — нас с Гарри и Роном ты в грязь много лет втаптывал и вроде ничуть не смущался. — Не трогай эту тему. Я не горю желанием это обсуждать, — отрезал Малфой, как и в любой предыдущий раз, когда беседа доходила до его отношений с гриффиндорцами в прошлые годы. — Как пожелаешь. Гермиона замолчала. Малфой про себя отметил, что поговорить все же о прошлом когда-нибудь придется, и ему стоит подготовиться к этому разговору, снова разобрать почему здесь для него так много этих “не”. Но не здесь, в своей комнате, в своем кресле, когда он будет один. — И все же, может скажешь что-нибудь? — Я не совсем понимаю, что ты хочешь услышать… — Гермиона собиралась с мыслями. Она лежала на животе, опустив голову на сложенные руки, и болтала в воздухе скрещенными ногами, — ещё совсем недавно ты предлагал мне забыть про все и наслаждаться... В полный котел не нальешь, и это неизбежно, что что-то выплескивается, когда появляется что-то новое… — Тебя очень много. В котле места не останется, — шутливо отозвался Драко. — Я сейчас в очень хорошем настроении и пропущу твой намёк на то, что я толстая, —говоря это Гермиона прикрыла глаза, притворно показывая на сколько она сейчас сдерживается, — я хочу сказать, что… если ты хочешь идти куда-то, то придется откуда-то уйти… А раз тебе нравится та сторона, в которую ты идешь, так, может быть, стоит просто пойти на встречу новым расставаниям? — Ты читаешь слишком много книг, — Малфой перевернулся на бок. — Ты спросил, я ответила, — фыркнула Гермиона. Малфой пододвинулся ближе и втянул запах её волос. — Ты чертовски умная ведьма, Гермиона, и я не против этого. Так все же, что ты хотела? — Скажи, чем я могу тебя порадовать? — Почему ты спрашиваешь? — Малфой пытался вспомнить, задавал ли кто-нибудь когда-нибудь ему этот вопрос. — Не знаю, может быть, мне хочется сделать что-то для тебя, а в голову ничего не приходит? — Хм... Знаешь, были люди, которые хотели сделать мне приятное, были и те, с чьим участием дни и правда становились ярче, но ты, пожалуй, первая, кто хочет сделать это осознанно, но кому это неосознанно удается. — Ты о чём? — Гермиона повернулась к нему. Нижняя половина её лица была скрыта пышными волосами, а глаза бликами выделялись в ночном мраке спальни. Драко она показалась лисицей, выглядывающей из норы. — Вот как раз об этом, — он улыбнулся. — Ты меня в конец запутал, —она отбросила мешающие волосы назад, — но вообще, я хотела попросить тебя о другом, это так, к слову пришлось. Малфой рассмеялся. — Вываливай весь перечень, мисс список дел на весь год. — Я хотела попросить потренироваться на тебе. Ты же окклюмент и восстанавливать твои воспоминания должно быть сложнее… — Да, никаких проблем. А когда ты собираешься поехать к родителям? — Они сейчас в моем старом доме. Я надеюсь, они начнут что-то припоминать. Потом я думала подкинуть своих вещиц, вернуть свою комнату в дом, попросить тётю порассказывать им истории обо мне, как о постороннем человеке, конечно. Потом… — Подожди. Герм, ты не боишься, что они сойдут с ума? — голос Малфоя был встревоженным. — Что? — Гермиона растерянно хлопала глазами. — Если бы в моем доме начали появляться комнаты, — он говорил уже более ритмично и спокойно, — которых в нем не было, я не уверен, что заметил бы, а если заметил, то удивился, но не был бы шокирован, все же в магическом мире и не такое бывает. А вот маглы могут и в психушку уехать первым рейсом. Им будет мерещиться куча воспоминаний, болеть голова от них, а это очень изматывает, знаешь ли. Гермиона села на икры и ошарашенным взглядом впилась в Малфоя. "Неужели она не знает..." — пронеслось на переферии его сознания. — На фоне снов, которые неизбежно начнут сниться, и чувство, что реальность раздваивается… Ты действительно хочешь, чтобы они к твоему приходу были измотаны и твердо уверены, что у них едет крыша? Гермиона окаменела. Она же… Она же… О таком она не думала… — Откуда ты это знаешь? — Это очень старая пытка, я бы даже сказал один из вид наказаний за особо тяжкие преступления. Так наказывали мошенников-магов до появления Азкабана как государственной тюрьмы. Заставляли их собственный разум обманывать их, день за днем стирая память о вчерашнем. — Тогда… что же… как же… Гермиона обессилено опустила голову. Этого не было в книгах. Конечно! Она читала только те, которые говорили о том, как помочь, как восстанавливать память, ей и в голову не пришло, что так можно пытать. Она так расстраивалась, что не было никакой информации про отрицательный опыт восстановления, а в итоге сама же и упустила. — Как тебе такой вариант: эту неделю ты будешь прочищать и восстанавливать мне память, в пятницу ты поедешь в Лондон и все подготовишь, в субботу твоя тётя идет в гости с рассказами, как ты и говорила, а ближе к вечеру ты приедешь к ним и сделаешь свое дело. — Ты думаешь этого будет достаточно? — Я думаю, это будет вернее. — Я отпрошусь у Макгонагалл, — в голосе девушки слышалась суета, — может быть мне ещё съездить в Мунго и спросить совета там? — а теперь и вовсе начал дрожать. — Я бы тоже так сделал. Она не рассчитывала, что все случится так скоро. Она была не готова. Она думала у неё полгода, а у неё неделя. Драко прав, значит у неё неделя, даже пять дней. Она сжала кулаки и почти вдавила их в глаза. Малфой поднялся и сел на кровати. То, что Гермионе было не по себе, было бы слишком мякгим выражением. Девушка была напряжена каждой мышцей и тяжело дышала. Ни одной мысли. Голова Гермионы Грейнджер была абсолютно пустой, страх заполонил все. Она слышала тихий шелест рядом, она понимала, что там движется Малфой, но руки от глаз не отрывала, она вообще не могла пошевелиться. Драко обнял её сзади. Тепло от его рук скользнуло по животу и расслабило мышцы. Гермиона стремительно развернулась и, уткнувшись в его грудь, разрыдалась. — Тшшш! Все хорошо. У тебя все получится. Малфой поглаживал её по голове. Нежно, тихо, успокаивающе. Слезы скатывались по его груди и немного щекотали живот, но вида он не подавал. Грейнджер успокаивалась, и он надеялся, что она скоро уснет. Он надеялся, что у неё все получится, ведь тогда все получится и у него, так он загадал. — Отпросись у Макгонагалл, съезди со мной, пожалуйста. — Нас двоих она вряд ли отпустит. — Пожалуйста… — Я… — Малфой сглотнул, ему на секунду стало страшно. Одно дело просто высказаться, другое видеть все воочию, — я попробую.***
Драко лежал в темноте незнакомой комнаты. Гермиона попросила свою тётю пустить их обоих пожить на это время к себе, и женщина старых нравов, конечно, приготовила им две отдельные комнаты. Хотя, если бы она приготовила им одну комнату было бы куда удивительнее. Малфой не мог понять чего он хотел бы. Нет, мог. Он хотел бы, чтобы это все прошло без него. Зачем он полез со своими советами? Он же помнил, как его учил отец: делай или не делай, но никогда не давай советов. Если ему не последуют — ты упадешь в глазах других, если последуют и не получится — вина за это будет на тебе. Давай советы если только знаешь наверняка. Знал ли он наверняка, что у Грейнджер получится? Конечно, нет. Но он наверняка знал, что если она не попробует сейчас, второго шанса может уже и не быть. Он сделал все верно. Его размышления прервал скрип половиц, остановившейся за его дверью. Малфой рефлекторно нащупал палочку под подушкой. Дверь отворилась. — Ты спишь? — Нет. — И я. Можно я с тобой полежу? Драко подвинулся, уступая девушке край кровати. Гермиона тихо подошла и опустилась рядом, уткнувшись носом юноше в ребра. Малфой повернулся к ней и прижал к себе. — Драко, мне так страшно. А что, если у меня завтра ничего не получится? — Если не получится завтра, то не получилось бы никогда. Помнишь? Лучше быть реальным, чем идеальным, — Гермиона чиркнула носом по его груди, — но я уверен, что у тебя все завтра получится. "Эта моя ложь во спасение", — но его не покидало чувство, что так грязно он никогда не врал. Когда Гермиона начала мирно посапывать, Драко выждал ещё несколько минут и отнес её во вторую гостевую спальню, из которой она полчаса назад сбежала. Утро было ярким. Солнце пробивалось через веки Гермионы, заставляя её проснуться и окунуться в самый важный день в её жизни. Конечно, в голову гриффиндорки сразу же пришло опровержение из ещё целого множества важных дней, но все равно этот ей казался сейчас самым важным. Когда она спустилась вниз, Малфой сидел уже на кухне. Он потягивал кофе из большой кружки и читал Ежедневный пророк, небрежно откинувшись на стуле. — Доброе утро! А можно мне тоже кофе? — бросила Гермиона в никуда, потирая сонные глаза. — Гнездо на голове, — тихо усмехнулся Драко, глядя на заспанную девушку в одной футболке до колен. Сам то он выглядел как всегда крайне уместно и шикарно одновременно: в брюках алюминиевого цвета и белой рубашке из ткани крупного плетения. Как это ему удавалось? До этого момента Гермиона даже не знала, что в его гардеробе есть что-то отличное от черного и белого. — Хорек бело-серый, — буркнула в ответ Гермиона. — Конечно, заинька моя! Садись! Я тебе сейчас налью! — тётушка забегала по кухне: в одну сторону за чашкой, в другую — за ложкой, в третью — к кофеварке, а потом — за блюдцем и сахаром, — вот, моя сладкая! — женщина по-матерински погладила Гермиону по голове и так же стремительно, как она носилась по кухне, делая кофе для племянницы, вернулась к каким-то своим делам. — Как спалось? — голос Малфоя был немного жестким и напряженным. Он ощущал, что их сейчас возможно слушают. — Никак. А тебе? — Вполне сносно. Бруствер добился присвоения ордена Мерлина Люпину. — Ого! Орден для оборотня - это большой шаг. — Да, пожалуй. Ещё Кингсли собирается ввести штраф за оскорбления связанные со статусом крови. Ты, должно быть, счастлива, — Малфой пригубил кофе и с прищуром посмотрел на барышню. — Пф! С чего бы это? — Гермиона скрестила руки на груди и закинула ногу на ногу. Для этого ей пришлось чуть развернуться в его сторону, и Малфой бросил дерзкий взгляд исподлобья сначала на её коленки, а потом на лицо. — Герми, пожалуйста, не делай так при мне, когда на тебе одна футболка, — это Драко сказал почти шепотом, чтобы услышала только Грейнджер, — если ты, конечно, хочешь, чтобы эта футболка на тебе осталась. Чуть покрасневшая Гермиона села прямо, обхватив кружку обеими руками. — Статус крови это совсем не важно. И, может быть, я даже рада, что по нескольким словам могу определить подонка и держаться от него подальше. — Грейнджер, ты из любой гадости сделаешь преимущество. — А в таком стиле —Гермиона сказала это так, что Малфою на секунду показалось, что в неё вселилась Макгонагалл, — тебе со мной говорить не стоит. — А то что? — он не мог не проверить Лжемакгонагалл на прочность. — А то будешь спать неделю в своей комнате, ясно? — Гермиона это сказала шепотом, низко склонившись над столом и без стеснения глядя с вызовом Малфою в глаза. Он усмехнулся. — Но ты же не говоришь, что я там буду спать один? — так же шепотом. — Я подброшу тебе Живоглота, так и быть, — она снова села ровно и отхлебнула кофе. — А если серьезно, Грейнджер? Что ты думаешь по поводу этого проекта? — Я думаю, что это правильно, — на её лице отобразилась череда мыслей, — ох… Это сложно объяснить… — А ты попробуй. — Ох, — она ещё раз глотнула кофе, и, облизнув губы, отставила чашку. Малфой стал слышать её только через несколько секунд. — Ты не могла бы повторить? Я отвлекся. — Мне кажется, что человек, который оскорбляет другого, наносит урон больше себе, чем тому, кого он оскорбляет. — Это как? Ты точно именно это имела ввиду? — Да, именно это, — Гермиона поморщилась, старясь собраться с мыслями, — от того, что меня оскорбили мне может быть неприятно, даже может испортиться настроение, но … тот кто оскорблял теряет гораздо больше. Он теряет саму возможность узнать другого человека, понять, что у него творится внутри, услышать в этом что-то для себя. А ещё больше сил он потратит, чтобы не быть таким, как тот, кого он оскорбляет. Допустим, ты обозвал Невилла жадным. Просто допустим. Это значит, что ты будешь давать деньги другим в большей мере, чем они, возможно, того заслуживают, не потому, чтобы казаться щедрым, а для того, чтобы не быть жадным. Ох… Я хочу сказать, что между противоположностями есть золотая середина, и когда ты толкаешь кого-то в одну сторону, то неминуемо сам оказываешься ближе к противоположной. Боже, как это сложно объяснить. — Ты хочешь сказать, если я буду говорить, что ты умная, то я буду становиться тупее? — Ты, пожалуй, что нет. Потому что ты не будешь пытаться сделать мне комплимент, а просто будешь констатировать факт. Так же как если бы Кингсли по какому-то стечению звезд назвал бы меня грязнокровкой, то он точно не хотел бы меня оскорбить. А если бы какой-нибудь первокурсник-фанат Гарри восторгался бы моим умом, то он бы невольно, чтобы “возвысить”, — Гермиона сопроводила это слово жестом, — меня над собой, принижал бы свои способности, чтобы поставить меня на этакий пьедестал. Понимаешь? — Кажется, да. Это у вас каждое утро за гриффиндорским столом такое? — Нет, обычно никто и двух слов до середины первой пары связать не в состоянии. Через несколько часов Гермиона и Драко стояли на крыльце дома тётушки Герты, когда она садилась в такси. — Знаешь, что я только что поняла? — Гермиона махала тёте, садящейся в такси, рукой, — в нашем плане есть один серьезный изъян. Мы должны заехать за Гертой после обеда, но никто из нас не умеет водить машину. — У нас ещё четыре часа — можем научиться.***
Две вещи, за которые Гермиона благодарила всех богов последние несколько часов были дезиллюминационные чары и автоматическая коробка передач. Малфой категорически отверг предложение Гермионы, чтобы машину вела она, заявив, что это ей нужно экономить силы, а он научится так же быстро. Гермиона объяснила как именно происходит управление автомобилем и, пристегнувшись и заставив пристегнуться Малфоя, покрыла машину невидимой пленкой, чтобы никто из соседей тети Герты не видел их неловких попыток. "Главное, что я буду тратить силы на невидимость, его не смущает", — фыркнула про себя Гермиона, но вслух ничего не сказала. Драко на удивление быстро схватывал и через полчаса уже достаточно быстро реагировал на какую из педалей в какой момент нажимать, а через полтора вполне сносно держался разметки. За все время “обучения” он нанес ущерб только одной крысе, переехав её хвост. Впрочем, обсудив с Гермионой и решив, что это, наверное, допустимо в рамках статуса секретности, он сам же этот хвост и вылечил. К моменту, когда надо было выезжать из дома за тётей Гертой, Гермиона подумала, что на Рождество можно будет подарить ему день на гоночном треке, слишком счастливым и озорным было его лицо. Его глаза в эти минуты заставили её расслабиться и дали столь необходимый отдых. Сейчас она не думала о том, что ей сегодня предстоит, она наслаждалась его взглядом на дорогу, тем как он чуть прищуривался, когда ускорялся и неторопливо выдыхал, когда отпускал педаль газа. Он чаровал её. Она заколдовала карту, чтобы дорога до её дома светилась на ней красной полосой, и Малфою даже не нужны были её подсказки. Он сам время от времени бросал взгляд на кусочек бумаги на её коленях и решал когда повернуть. Они ехали и ехали. Гермионе хотелось, чтобы они так ехали вечно. Но все же, через некоторое время Малфой плавно вывернул руль и остановился у бордюра. — Герм, мы приехали. Девушка повернула голову. За автомобильным стеклом был её дом, в окнах гостиной горел свет. Вся тяжесть того, что ей предстоит навалилась на неё в один момент, и она шумно сглотнула. Из оцепенения её вывел голос юноши: — Пойдем, самое сложное — начать, — он отстегнул ремень и вылез из машины. Гермиона последовала за ним.