Шкатулка чувств

Легкий стук в окно. Намджун слышит его на грани сна и не придает этому значения до тех самых пор, пока звуки не становятся ритмичными и навязчивыми. Как будто кто-то кидает камешки. В окно второго этажа. Намджун решает проверить, не игра ли это его воображения, и подходит к окну. Как только он открывает раму и высовывается на улицу, мимо его лица пролетает мелкий предмет, глухо приземляясь на пол комнаты. — Хосок! — шепотом шипит Намджун, чтобы не разбудить никого из близких. — Что ты здесь делаешь? Хосок лишь улыбается и жестами показывает Намджуну спуститься к нему. Он нетерпеливо ждет Намджуна на дороге около его дома, наворачивая круги и вытаскивая оставшиеся камни из карманов своей зелено-серой куртки. На дворе конец августа, уже начались дожди, и по ночам из-за сырости достаточно холодно. Дует сильный ветер, предвещая скорую грозу. Воздух густой и тяжелый, но Хосок уверен, что они успеют. Они должны успеть. Небо еще чистое. Только деревья покачиваются, разбавляя тишину шумом листвы. — Что ты хотел? — Намджун очень сонный и немного раздраженный из-за прерванного отдыха, и если бы это был не Хосок, то он бы просто закрыл окно и лег спать дальше. Хосок никогда не приходит по пустякам в такое время. Именно в этом убеждает себя Намджун, ища оправдание, почему он так спешил к Хосоку, что чуть не навернулся с лестницы. Точно не из-за теплой улыбки и мягкого взгляда, каким Хосок рассматривает нахохлившегося Намджуна. Тот выглядит как растрепанный воробушек, с взъерошенными волосами и в толстовке на пару размеров больше. — Я обязан показать тебе одно место, — Хосок легко скользит пальцами по запястью Намджуна. — Идем со мной. И они, под тихое ворчание Намджуна, начинают свое маленькое путешествие. Дорога знакома, она исхожена парнями вдоль и поперек. Совсем скоро Хосок сворачивает на обочину шоссе и идет вдоль, параллельно лесу. Намджун плетется чуть погодя, потому что курит, а Хосок не выносит дым. Намджуну никотин помогает проснуться. Они идут так еще какое-то время, пока Намджун докуривает вторую, одновременно пытаясь не отставать, чтобы не заблудиться в узких заросших тропинках. Асфальтированная дорога давно осталась позади, ознаменовав конец маленького городка, а впереди виднеются лишь еле различимые очертания деревьев в темноте и редкие фонари вдоль вытоптанных дорог, от которых Хосок уводит все дальше. — И часто ты ходишь в то место? — Намджун все же решается нарушить напряженную, по его мнению, тишину и задать долго мучавший вопрос. Он догоняет Хосока и хватает того за рукав, пытаясь заглянуть в лицо. Хосок молчит, сжимая губы, явно обдумывая ответ. «Ты звал с собой кого-то еще?» вертится на языке у Намджуна, но он слишком труслив, чтобы спросить нечто настолько резкое и разоблачающее его. Ревность окатывает горячей волной с головы до пят, оставляя после себя грусть и надежду с толикой разочарования. — Каждый раз, — Хосок говорит тихо, будто извиняясь, и уводит взгляд от Намджуна. Намджун в недоумении от такого ответа, но понимает, что если начнет лезть, его с большой вероятностью отправят обратно домой. В одиночку. — Но ты первый, кому я решился показать. Хосок будто мысли читает. Намджун даже спотыкается от неожиданности и чуть не падает лицом в сырую землю. Цепкие пальцы хватают за локоть, впиваясь в руку, и ледяной холод от них доходит до самого сердца Намджуна даже сквозь толстовку. Тот сразу забывает про свое состояние и, кое-как выпрямившись, сгребает ладони Хосока в свои. — Ты совсем замерз! — Намджун дышит на костлявые фаланги, растирает кожу, пытаясь согреть как можно быстрее. Хосок лишь виновато улыбается и ждет, не торопит Намджуна, хотя чувствует, что дождь подступает. Им надо успеть. — Так-то лучше! — решив списать все на заботу, Намджун берет Хосока за руку, переплетает пальцы и укладывает их ладони к себе в карман толстовки. Сразу же тушуется, смущаясь того, что только что сделал, но упускать такой момент не собирается. Намджун молится вселенной, чтобы Хосок в этой вырвиглазной темноте не заметил его покрасневшее лицо. Они продолжают идти в тишине, чуть ускорившись после слов Хосока о скором дожде и о том, что они почти на месте. Наконец, они выходят из леса, и глазам Намджуна предстает кажущееся бесконечным поле цветов. Рассвет уже начинает пробиваться, рассекая небо на полосы цвета, захватывая подходящие тучи. Свежий ветер треплет волосы, обдувает замерзшие щеки, заставляет растения шелестеть листьями и качать закрывшимися в ожидании грозы тяжелыми бутонами. Воздух застывает в легких, сгущается, дышать становится практически невозможно. Намджун сильнее стискивает руку Хосока у себя в кармане, не отрывая взгляда от горизонта. — Здесь так прекрасно, — на грани слуха шепчет Намджун, и из-за его слов Хосок тихо смеется. Он тянет Намджуна дальше, вглубь цветов, бежит с ним за руку, отпускает только чтобы покружиться на месте. Намджун стоит поодаль, наблюдает за Хосоком, проводит руками по травам, собирая в ладони капли росы. В груди разливается счастье, высвобождаясь через смех, который сразу же подхватывает Хосок. Намджуну хочется прикоснуться к тонким губам, провести пальцами по скулам, обнять Хосока как можно крепче, кружиться с ним вместе, а потом упасть в траву и смотреть на небо бесконечно долго, никогда не выпуская родных пальцев из рук. Он уже решается, тянет руки, и Хосок хватает их, ведет за собой, еще дальше, к краю оврага. Внизу течет небольшая речка, Намджун слышит плеск воды и видит отблески сквозь кроны деревьев. Хосок подходит к самому обрыву, спускает ноги и безмолвно подзывает Намджуна сесть рядом. Тот повинуется, наплевав на испорченные джинсы, садится на мокрую траву, расставляет руки так, чтобы его пальцы соприкасались с пальцами Хосока. В такой момент можно позволить себе немного вольностей и понадеяться на чудо. — Я очень хотел показать тебе это место, — спустя время начинает Хосок, не смотря на Намджуна, — ведь ты мой лучший друг. Намджун молчит. «Лучший друг» резко дает по ушам, отдаваясь мерзким писком в голове и тяжелым ударом в сердце. Кажется, Намджун только что умер. — Знаешь, — Хосоку невдомек, что сейчас происходит с его «другом», он слишком глубоко погрузился в собственные проблемы и недостаточно уверен в себе, — я уже давно хочу куда-нибудь уехать. Просто сесть на поезд и исчезнуть в неизвестном направлении, оставив все позади, никогда не вернуться обратно. — А как же мы все? — Это будет тяжело, но, я уверен, вы справитесь. «Я беспокоюсь о тебе, не о других». Глупая жертвенность Хосока, приносящая Намджуну лишь боль. Они сидят еще долго, смотрят вдаль, пока не начинает накрапывать дождь. Хосок вскакивает, улыбается широко, будто не он только что изливал душу, трясет Намджуна за плечо и говорит, что пора домой. До дома они не успевают, ливень настигает их где-то на середине пути, и оставшуюся часть дороги приходится бежать в мерзко облепляющей тело мокрой одежде. У Намджуна неприятно хлюпает в кедах, и он уверен, что следующие дня четыре проваляется с температурой. Они расстаются у дома Намджуна, держась за руки и смотря друг другу в глаза. Хосок крепко обнимает Намджуна, а у того губы покалывает от желания. ~ — Господин Ким, когда вы в последний раз видели господина Чона? — Он приходил на мой день рождения. Хосок пришел на праздник, подарил Намджуну куртку, как у него самого, только цвета другого. Темно-зеленого с красным. А после горько улыбнулся, похлопал Намджуна по спине и ушел. На следующий день его уже никто не мог найти. Намджун заходил к Хосоку на квартиру, но нашел там только любимую куртку, которую забрал с собой. Чтобы хоть как-то восполнить пустоту в груди.