Шкатулка чувств

— Осталось пять часов! Столько времени рассчитано… — Чимин проводит ладонью по сенсорной кнопке, выключая телевизор. Комната, бывшая заполненной вскриками диктора, теперь захлебывается в тишине. Чимину осточертели эти новости. Все равно ничего не изменить. Вместо телевизора он подключает виниловый проигрыватель, ставит пластинку с Ниной Симон. Самобытный джаз разносится по квартире. Из-за стены слышится подпевание Хосока на плохом английском. — Какая рубашка лучше? — Хосок подходит к дверному проему с двумя рубашками в руках: одна белая, с принтом черного мака поперек живота; другая черная шелковая, с рисунком завитушек по всей ткани. Чимин указывает пальцем на черную, не переставая лениво танцевать. Хосок кивает в подтверждение. Музыка уносит Чимина все дальше и дальше от реальности. Он притворяется, что не слышит далекий крик сирен с улицы, не видит красных вспышек сквозь закрытые веки. Все бегут. Они с Хосоком решили остаться. Нос щекочет резкий запах лака для ногтей. Подняв руки в воздух, Чимин делает проворот. Ему страшно. Конечно, ему страшно. Он знает, что Хосоку тоже страшно. Но еще страшнее жить после. Хосок в голос матерится на смазанный ноготь. Он всегда слишком нетерпелив с маникюром. У них еще достаточно времени, спешить некуда. Они даже успеют посмотреть какой-нибудь фильм, один из любимых. Выпьют бутылку вина, которую им подарили на годовщину. Чимин пытается сдержать слезы. Пластинка останавливается. Снова становится тихо, не считая шума за окном. Чимин продолжает напевать последнюю песню, крутиться по небольшому месту между телевизором и диваном. Хосок обнимает его со спины, аккуратно, чтобы снова не содрать лак. Улыбка сама просится Чимину на лицо. Он берет ладони Хосока в свои, поворачивается к нему лицом — Хосок тоже горько улыбается — и целует прямо в тонкие губы. Становится легче. Знание, что Чимин не один, успокаивает его. — Давай посмотрим кино, — предлагает Хосок, крепко обнимая Чимина. Что-то совсем нежное и грустное щемит у Чимина в груди. Они смотрят фильм со старого DVD, потому что интернет уже не работает от перегрузок. В итоге выбор пал на какой-то не очень известный романтический фильм нулевых, пылившийся у Хосока на полке, всеми забытый. — Его мне дала девочка, которая была влюблена в меня в старшей школе. Она увлекалась кино. Надеялась, что мы сможем его обсудить. Я так и не вернул диск. Чимин никогда не был ревнивцем, а сейчас ему тем более все равно. Уже ничего не важно, кроме того, что Хосок сейчас рядом. Бутылка красного вина открывается с громким хлопком. Хосок немного промахивается, и капли напитка попадают на белоснежные простыни, но у них уже не будет завтрашнего дня, чтобы беспокоиться о стирке. Героиня на экране плачет в автобусе, не замечая, что герой бежит за ней. Какое клише. Чимину нравится. Они распивают бутылку за время просмотра фильма. Под конец в ногах и голове появляется легкость. А еще слабая надежда, что все будет хорошо, хоть она и безосновательна. Такова человеческая натура: в спокойное время думать о плохом, а когда это плохое случается — надеяться, что все обойдется, и бороться до конца. Возможно, такова натура всего живого. Кто хочет умирать? После вина становится совсем спокойно. У Чимина начинают слипаться глаза. Он громко зевает. — Давай спать, — предлагает Хосок. В обычный день Чимин бы возмутился: какое спать в десять вечера, еще и в красивой одежде и накрашенными? Но сегодня особенный случай. В последний раз можно и нарушить все правила. Они ложатся прямо так, как сидели на диване: с уложенными волосами и в брюках. Очень странное чувство. Чимин берет Хосока за руку. Они смотрят друг другу в глаза, и каждый видит нескончаемое количество любви. Так приятно. — Я люблю тебя, — шепчет Чимин срывающимся голосом. Слезы щекочут ему нос. — Спокойной ночи. — Я тоже тебя люблю, — отвечает Хосок, слабо улыбаясь. Его улыбка кривится от плача. — Сладких снов. Чимин закрывает глаза и проваливается в темноту. Тепло тела Хосока и его тихое дыхание убаюкивают лучше снотворного. Сквозь сон он чувствует, как Хосок гладит его по голове. Ему снятся странные сны, почти что кошмары, но проснуться никак не получается. Потому что просыпаться страшнее. Хочется лишь увидеть Хосока снова. Во сне пыль набивается в нос и рот, а духота заставляет все тело пропотеть. Вечером было совсем не так. С трудом, но все же Чимин открывает глаза. Он открывает глаза. Хосок сидит напротив. За окном темно. Свет непривычного кофейного оттенка освещает худую ссутулившуюся фигуру Хосока. Как только он замечает, что Чимин проснулся, то сразу же бросается к нему в объятия. — Все закончилось! — ревет Хосок. — Мы живы! Я так боялся потерять тебя навсегда! Чимина прошибает осознанием. За мгновение он начинает плакать в голос, вцепившись в Хосока. Его родное тепло, хрупкое счастье, страх за будущее — все смешалось в одно неописуемое чувство. Для них завтра наступило.