Школьная, 17
Эрик несётся по узким брусчатым улочкам, иногда задевая утренних зевак и продавцов цветов. Эрик на бегу извиняется, звонко чихает и бежит дальше, сжимая в загорелой ручонке плотный конверт. Там несколько страниц в чернилах отцовского паркера, несколько страниц рассказов о горячем песке на пляже, холодных волнах Северного моря и крестиках-ноликах с учителем правописания. Письмо пахнет спелыми яблоками. Очень скоро шершавых чернил коснуться тонкие пальчики Эммы — лондонской девчонки, которая ассоциируется у Эрика с дождем и картами в нагрудном кармане клетчатой рубашки. Эмма идёт за письмом не торопясь, иногда пиная ногами пустые жестяные банки. На улице дождливая весна, которая душит ее женскими дешёвыми духами, сигаретами матери и пухом.***
Эрик бежит на вокзал со всех ног, ветер раскидывает его черные пряди, скрывая за ними тёмно-синие глаза. Летний зной слегка душит совсем не так как Эмму</i> поэтому он иногда вытирает рукавом лёгкой сорочки разгоряченный лоб. Эмма в легком расстегнутом пальто в красную клетку и чёрных блестящих туфлях. Ее длинные пепельные волосы, слегка мокрые из-за дождя, каскадом легли на сутулой спине. Эмма сильно выделяется из толпы, потому что она будто не горит это всеобщей спешкой. Она не торопится на тёплый песок, не торопится к прохладным волнам моря. Ее взгляд туманно обращён куда-то вдаль, на восходящее солнце первого дня лета. Она слегка щурится из-за косых лучей. Эрик почти срывается с места, бежит навстречу ветру и лондонской бледной девчонке. Толпа расступается перед мальчишкой, и Эрик замечает тень счастливой улыбкой на лице Эммы. Она, чуть помедлив, делает шаг навстречу. Ветер треплет пепельные волосы. — Ты снова перепутал платформы, — она закутывается в пальто поплотнее. Жгучее желание обнять его сдавливает рёбра. — Ты снова обрезала волосы. — оба улыбаются. Эрик — сын богатейших людей Англии, живший на берегу северного моря и высокая картежница из Лондона вместе воруют чернику. Звучит как чертов анекдот.***
Он пахнет так непривычно, что у Эммы не хватает дыхания. Они снова на вокзале. Эрик снова перепутал платформы, она обрезала волосы по плечи, он снова ей улыбается, идя навстречу. Эмма приобнимает, зарываясь носом в клетчатый шарф. Впервые не пахнет яблоками и карамелью, а сигаретным дымом и ягодами. Они стоят на вокзале, обнявшись. Эмма пытается сдерживать слезы, Эрик — свои чувства. Идут домой, несмело взявшись за руки, Эмма рассказывает о кабаке, о бездомной собаке, которая вчера укусила ребёнка в школе, о банановых блинчиках бабушки мартина. Эрик слушает невнимательно. Он думает о том, что три следующих месяца он проведёт с единственным своим лучшим другом.***
Эрик молча жуёт мятную жвачку, прижавшись спиной к холодному кирпичу сарая. В саду прохладно и тихо, лишь изредка слышно пение скворцов и клацанье ножниц садовника, а ещё тихое дыхание Эммы рядом с другим деревом. — Я не приеду следующим летом. — она теребит край пледа и украдкой косится на эрика. — У мамы не будет денег, чтобы платить за лечение отца и отправить меня на каникулы. Эрик давится сиропом и смотрит с недоверием. Эмма, уставившись на подлетевшую траву, пытается выдавить что-то ещё. — Ясно. — Эрик молча рвёт лепестки от мятой ромашки.***
Эмма одна на вокзале. Отросшие пепельные волосы слегка касаются неприкрытых плеч. Морской ветер веет песок в лицо, отчего Эмма щурит светлые глаза. эрик не опаздывает Она сама плетётся на Джефф-стрит, слушая в наушниках английский джаз. Высокие чёрные ботинки ступают по бензиновым лужам, в которые смотрятся маленькие магазинчики и жилые домики. Эрик всегда называл их коробками от печенья. Эмма часто смеялась и ела карамельное мороженое. Эмма покупает себе пачку сырных чипсов и газировку. Она шагает по знакомым улицам, чувствуя подошвой мелкий песок и ракушки с пляжа на холодной брусчатке. Она идёт вдоль Ситл-стрит, проходит Ситл-парк и поднимается на холм. Отсюда прекрасно видно поместье Стюартов. А ещё многие мили яблочных акр соседнего поместья. Эмма помнит, как порвала платье, когда они с Эриком перелазили через этот забор, разделяющий два дома. Эмма не спешит туда. Этот город, эти улицы, это море хранят больше воспоминаний, чем смогла бы уместить ее маленькая глупая голова. Она думает о вечерах в гостиной, когда они вместе читали маленького принца у камина. Тогда даже влажные волосы пахли солью. Эмма слышит знакомый свист. Нет, даже не свист. Самодовольная усмешка, больше похожая на закипание чайника. — В этот раз я не перепутал платформы, но тебя не увидел. — В этот раз я села в нужный вагон. — Эмма не улыбается почему-то. Может потому, что этот Эрик не такой, каким она его помнила. Он берет у неё фиолетовый потертый портфель, хватает из пакета пару чипсинок и подмигивает ей. Эмма с недоверием замечает в кармане его пальто пачку мальборо лайт. Идут вдоль рядов спелых ярко-красных плодов. Здесь пахнет черемухой и свежескошенной травой. Эмма невольно проводит кончиками пальцев по шершавым теплым листьям. — Здесь ничего не изменилось, — замечает она и неловко отводит взгляд. — Ошибаешься. — сухо выдает Эрик. Это лето было не таким, как предыдущие.***
Эрик нервно курит, оглядываясь по сторонам, чтобы ненароком не налететь на тетю. Потом заглатывает две мятные жвачки, пряча пачку в карман. Эмме отвратительны его резкие движения. Сам Эрик о т в р а т и т е л е н. Она сдерживает рвотный рефлекс. — У тебя что-то случилось?— Эмма правда волнуется. Эрик молчит. Эмма ночами прячет ответы под подушкой. Тёплый летний ветер, кажется, больше не ласкает бледную кожу, а соленая вода лишь разъедает зажившие удары плетью. Эмма завтракает саркастичными ухмылками и вишневым джемом, давится насмешками и яблочным соком. Эрик часто смотрит с неким азартом, блутая взглядом по оголенным участкам кожи. Эмма слегка боится.***
— Эрик, не занят? — Эмма слегка заглядывает в комнату, успев разглядеть в полумраке комнаты плакаты с Мерлином Мэнсоном и шкаф с грампластинками. В ответ на молчание Эмма проскользнула в комнату и прикрыла дверь, оказавшись напротив любопытных глаз изжелто-зеленого цвета. Они тут же окрасились в оттенок игривой ухмылки. По спине пробежал арктический холод. — Совсем нет. — Эрик сделал шаг вперёд, прижимая блондинку к двери. Сердце Эммы забилось в бешеном ритме, отбивая сальсу. — Для тебя даже наоборот,— он приблизился сухими губами к её уху, — всегда свободен. Эмма рывком выскользнула вниз, не сводя полных слез взгляд с высокой фигуры Эрика. Она выскочила в коридор и понеслась по этажу в сторону лестницы. Слезы застилали глаза. Эмма ненавидела себя за эту слабость. Хотелось вернуться и ударить по лицу этого ублюдка настолько сильно, чтобы он больше не смел даже поднять взгляд на улице. Но страх с кофейным привкусом резал горло, отчего хотелось забиться в угол и реветь. Эмма бежала до своей комнаты, а потом, влетев в ванную, включила воду и опёрлась трясущимися руками о раковину. Слезы больше не шли. Лишь едкое чувство отвращения просыпалось, будто древний вулкан, где-то в районе рёбер. Светлый и романтичный образ Эрика Стюарта, построенный на детских воспоминаниях и ворованных сливах, рассыпался миллионами осколков зелёных винтажных стёкол.***
На следующий год Эмма не поехала в « Яблочные акры», оставшись в Нью-Йорке. Она проводила каждый вечер в кабаке, тусуя и раздавая карты. Из-за того, что редко ночевала дома, она нашла каморку на чердаке, куда слабо доносились звуки снизу, и перенесла туда надувной матрас и кучу комиксов с Бэтменом. Она брала их в библиотеке на углу, куда часто заходил Мартин — одинокий маленький мальчик с жалостливым взглядом и чёрным рюкзачком поверх зеленого плащика. Так она познакомилась с малявкой-Мартином, единственным своим другом на этой земле, которому она смогла доверить свою тёплую морскую историю о племяннике богатейшей семьи Яблочных акр. Однажды вечером Мартин принёс на чердак телефон Эммы, отчаянно жестикулируя и показывая на дисплей. Эмма выхватила мобильник и прочитав первые пару цифр, не задумываясь, сняла телефон. — Завтра в шесть, платформа девять, вагон восемь. — грубоватый голос Эрика на другом конце заставил Эмму передернуть плачами. На следующий день в шесть Эмма на вокзале в легком сером пальто. Правая рука сжимает мобильник, а левая пачку тонких сигарет с ягодным вкусом.