Эрик утягивает клетчатый шарф на шее и сам удивляется, что делает это для того, чтобы разбавить образ, а не для того, чтобы удушиться.
запускает пятерню в волосы, давая им виться, будто клубок медной проволоки, давая ветру гулять с мелкими завитками на концах, перебирая их, будто мама в детстве.
смотрится в зеркало и кривиться: сероватый цвет лица плохо смотрится с этим чертовым шарфом.
хотя в профиль вроде ничего
махает на все это рукой и идёт в шарфе.
на юге снова наступила осень. Промозглыми влажными вечерами и туманами вторглась она в привычный ход бытия, который ещё не успел наскучить. Последнее лето с Эммой — последние лучи солнца завершили гнусный август. Эрик чувствует себя паршиво. Эмма не заслужила такого обращения, просто он не сдержаться. виноват.
И в этот последний день на вокзале, ее миндалевые глаза были полны вязкой обиды, а он даже не извинился. Эрик готов был прыгнуть от стыда под поезд, но не извинился. Чертова гордость заставила его купить билет в обратную сторону.
подлец.он знает.
Эрик пьёт грушевый сок по дороге со школы. Его сердце бьется под удачный ритм музыки серебряного века, которую так удачно крутили сегодня в столовой. Во взгляде — глянцевая растерянность. Эрик сейчас не на электричке, а в Нью-Йорке, далеко отсюда. В узком квартале, на улице Школьной,17...
***
февраль.
Кончик простого карандаша отстукивает сердечный ритм на неровной поверхности стола. Эрик безынтересно рассматривает завешанные картинами математиков и физиков стены, иногда заостряя внимание на именах, выведенных золотым прописным шрифтом в левом нижнем углу рамки.
Эрик скучающе осматривает собеседника напротив. Кажется, это Майк, младший брат подруги его бывшей девушки. Или Итон... сложно сказать сейчас.
Ему тяжело сосредоточиться на чём-то другом, кроме как на кровоточащем носу мальчишки и его упорных попытках прикрыть нос рукавом голубой рубашки. Эрик пытается оставаться безразличным, но неумело запрятанные слезы жгут глаза мальчугана, чем вызывают невольное сострадание.
На языке крутится
кто тебя так?, но мозг отказывается признавать в этом своё участие.
это не твоё дело, Эрик.
В конце концов в кабинет входит завуч — широкоплечая женщина лет сорока в длинной серой юбке и пиджаке. Она осматривает мальчиков из-под очков-половинок и присаживается к учительскому столу. Мучительные секунд двадцать она глядит осуждающе на обоих, в потом невольно подаёт мальчику салфетку.
— Сразу к делу. — Эрик усмехается.
— Подождите, я с литературы, сейчас сосредоточусь. — завуч полностью игнорирует этот выпад и продолжает:
— Эрик, я слышала, ты хорошо дружил с Кортни — старшей сестрой Майка.
значит Майк. — Завуч сняла очки и начала их перетирать. Эрику вдруг показалось, что она постоянно их перетирает, когда не пишет что-то в своём блокноте. — Сейчас она в больнице, с подозрением на нервную анорексию, поэтому вряд ли сможет отводить и забирать Майка со школы.
Эрик сразу понял к чему она клонит, и эта тема сразу же вызывала у него жгучее раздражение.
почему вообще я должен помогать какой-то Кортни, с которой толком даже знаком не был? стоп. что. анорексия?
— А их родители? — Эрик раздражён.
— Они в командировке. — Из уст Майка прозвучало несколько булькающих фраз, похожих на невнятное чавканье.
— Уже полгода как...— завуч наконец перестала тереть очки поглядела Эрику прямо в глаза. —Я посмотрела, вы живете недалёко друг от друга. Я думаю, было бы неплохо если бы ты слегка помог Кортни в этой ситуации.
Наступает неловкая пауза. Майк опускает взгляд миндалевых глаз в пол, одновременно с этим прикладывая к носу новую салфетку.
— Кто это его так? — просто из вежливости.
— Никто. У меня лейкемия.
Эрик молчит. Кажется, будто что-то тяжёлое и гадкое свернулось внутри в комок и поднялось к горлу, не давая вздохнуть. Внезапно кислород в кабинете становится слишком горячим. Веки тяжелеют, Эрик не может не смотреть на окровавленные салфетки.
— Почему... он не в больнице? — Завуч смотрит в жалостью в глазах. Он впервые заметил это в по обыкновению грозном взгляде учителя физики.
— Это слишком дорогостоящее удовольствие для его семьи, поэтому его мать и отец в командировках. А тут ещё и Кортни...— Эрику хочется сморгнуть и пропустить все это, будто дурной сон, но алые разводы на щеках мальчишки совсем не кажутся нереальными.
В кабинете становится до звона в ушах тихо. Майк сидит на стуле, свесив обе ноги. Кровотечение вроде остановилось, поэтому теперь он, стараясь не выпачкать мебель, держит руки на коленях. Где-то на улице звонко кричит девочка, а потом в окно влетает снежок.
— Сколько у тебя сегодня уроков?
В тот день Майк ночевал в поместье Стюартов в гостевой комнате. Эрик попросил тетю вызвать врача, сказал Лили, чтоб покормила мальчика супом и все время сидела с ним, пока врач не придёт. Сам Эрик заперся в комнате, одел наушники и начал искать Алису — бывшую девушку, которая когда-то дружила с Кортни.
После нескольких гудков на другом конце провода увеселительные звуки и Алисин пьяный смех. Она знает, где держат Кортни..
***
Майк всю зиму провёл в больнице, с каждым днём становясь все слабее. Эрик оплатил лечение, но оно не помогло, а родители Майка так и не откликнулись ни на одно письмо. Шестнадцатого марта мальчишка умер.
Эрик долго не находил себе места, замкнулся, почти перестал есть, лишь изредка убегая к Алисе, пытаясь узнать номер диспансера, в котором находится Кортни. А потом, будто испугавшись, шёл домой, плотно закутавшись в шарф. Эрик сам не знал чего боялся: гнева Кортни или увидеть ее исхудавшее тело.
С каждым днём становилось все теплее. Мягкие лучи солнца, будто боясь разбудить спящую красавицу, пробирались в палату через темно-зеленые шторы. В комнате было прохладно, пахло спиртом и утренним завтраком, который уже стыл возле кровати. Это были блинчики с грушевым вареньем и апельсиновый сок. Только вот вряд ли кто-то притронется к еде до того как она остынет...
Эрик толкнул дверь палаты и зашёл, шаркая по полу бахилами. Он сразу же моргнул, забыв открыть глаза, испугавшись вида Кортни. Но уже через пару секунд он увидел давнюю знакомую. Она почти не изменилась, лишь только запястья стали более выраженными, а скулы впали внутрь. Она спала.
Эрик боялся разбудить ее. Возможно потому, что если бы она увидела его здесь, то скорее всего посчитала его сентиментальным и жалким. Но она должна была знать о Майке. Поэтому он здесь.
— Кортни, Кортни, — он потрепал ее за плечо. — Я Эрик, помнишь? — заметив приоткрывшиеся веки, Эрик незаметно для себя выдохнул.
— Что тебе здесь нужно?— прозвучало грубо и сухо. Голос Кортни был не был тихим и слабым.
— Я навестить тебя пришёл, — Эрик достал из-за спины пакет и стал раскладывать на прикроватном столике продукты: шоколад, апельсины, яблоки, пакеты с соком, сгущенку и орехи. На этот жест Кортни лишь горько усмехнулась.
— Тебе разве не объяснили, что со мной? — на лице Эрика было настолько жалкое выражение, что Кортни вдруг стало так стыдно за эти слова.
Эрик проигнорировал выпад и присел на край кровати. Он долго молчал, теребя край больничной простыни. Он боялся взглянуть ей в глаза, боясь увидеть там знакомый миндаль. Нет, к счастью голубые...
— Я пришёл сказать кое-что. — Кортни опустила ресницы. — Майк умер.
В палате повисла тишина. Эрик боялся сказать что-то ещё, но одновременно столько объяснений лились наружу, что невозможно было сдержаться.
— Я знаю. — она опустила нежные голубые глаза в пол. — Мне сказал главврач. Это все?
Эрик вдруг почувствовал себя так, будто ему дали пощечину.
— Нет. — он слегка дотронулся на костлявой руки Кортни и сказал:
— Твой врач сказал, что деньги на лечение кончаются. Ты уже через неделю покинешь это место. Твои родители пропали. От них ни письма, ни привета. — Эрик начал повышать голос. — Кортни, слушай, я обещал Майку, что обязательно его к тебе свожу, и мы заберём тебя к нам.
Она смотрела с тяжелой болью во взгляде, иногда хмыкая носом. И вдруг перебила его, подняв ресницы.
— Иди Эрик... Алиса ждёт тебя на вечерней тусовке. Перестань играть спектакль, тебе всегда было наплевать. — Она отвернулась к стене, дав понять, что разговор окончен.
***
привет. прости меня. мне правда жаль. я сожалею о том, что сделал и сказал тебе, а ещё о том, что не сделал и не сказал.
прости?. это выглядит жалко, но это все, что я могу сделать сейчас. прости за эти пустые слова, которые ничего не значат.
Школьная,17.
— Красиво, — Кортни сидит в столовой, безвольно ковыряя ложкой морковный пирог. — Очень искренне, так непохоже на тебя.
Эрик сам удивляется.
— Это девушка, которая всю жизнь была мне лучшим другом, которая всю жизнь любила меня сильнее любой Алисы, Хлои,Селены... А я, придурок, слепо думал, что она мне просто подружка.
— А сейчас?
— А что сейчас? — Эрик обжог кончик языка кофе и скривился. — Я очень плохо поступил с ней, но даже не требую ее простить меня. Я ужасный и бесчувственный. Она точно сможет найти себе лучшего бойфренда, чем я.
Кортни наконец поднесла ко рту ложку и запила кусочек чаем. Это действие далось ей с невероятным трудом.
— Ты не тот, за кого себя выдаёшь, Эрик. — Она встала, обошла прямоугольник стола и присела к нему на колени. Эрик придержал хрупкое тело и поднял взгляд. — Я видела, как ты хотел помочь мне. Даже чертовы врачи не питали ко мне такого интереса, как ты. И я бесконечно тебе благодарна. Я здорова только благодаря твоей помощи. — Она взяла его руку, перебирая бледными пальцами другой руки чернильные волосы Эрика. — На сколько бы бесчувственным ты не казался, я знаю, что под этой маской скрывается человек, который приносил мне на завтрак в больницу только испечённые вафли.
Эрик уткнулся головой ей в волосы, вдыхая нежный аромат туалетной воды. Кортни казалась невесомой и хрупкой, будто ангел, пришедший помочь ему выжить без Эммы. И он справится, справится ради Эммы и Кортни, справится, что не разбить сердца обеим.
Кортни встаёт из-за стола. У неё из карманов брюк вываливается свернутый в несколько раз листочек в клеточку. Эрик поднимает бумажку и хмурится. На рисунке львёнок, у которого в сердце стрела. Он плачет, разглядывая под собой серую лужу
вообще она должна быть красной, но у Кортни не было цветных карандашей.
И подпись:
он улыбался и держал в руках пакет с яблоками. дом был близко, а двое всё не могли до него добраться: то содержимое пакета по дороге разлеталась, то разлеталось её сердце, которые он ,улыбаясь, крошил на мелкие осколки ,стоило ему внезапно обнять, окончательно растеряв содержимое пакета.
бумажка аккуратно складывается по сгибам и летит Эрику в карман джинсовки.
